Ты хочешь сказать, что я бы справилась лучше, если бы обучилась владению мечом? холодно спросила она.
Определённо нет. Ты и так слишком идеальна, Матушка, с сарказмом ответил он, но даже Дед учился быть солдатом до своего совершеннолетия. Он имел ввиду её отца.
И посмотри, чем это для него обернулось, выплюнула она, её ярость начала подтачивать её спокойную внешность. Его отравили! Навык владения мечом никак не помог ему, когда убийцы пришли его добить! Лучшее оружие, какое у тебя когда-либо будет, находится внутри твоей тупой головы.
Яне как ты, Матушка, разве не понимаешь? Я никогда не буду думать так, как ты. Я не могуникто не может. При всём твоём уме, когда же ты наконец осознаешь, что я не являюсь гением, как ты? Я не могу читать мысли людей так, как ты, или играть в шахматы так, как ты. Для тебя весь миригровая доска, и ты всегда опережаешь всех на три хода, но однажды тебя не станет, а яостанусь. И когда я напортачу, а это обязательно случится, единственным, что будет стоять между мной и плохой кончиной, будет это! Он подчеркнул своё утверждение, подняв сжатый кулак.
От Роуз донёсся низкий рык:
Ты не вырастешь в драках и крови. Не этого я для тебя хочу, и так я твоему отцу и обещала.
Мне плевать! закричал Грэм. Он мёртв! Это моя жизнь, я ею живу! Не в силах более держать себя в руках, он распахнул дверь, и вышел, хлопнув ею за собой. Его сила всё ещё была больше нормальной, и он едва сумел не сломать дверь.
Когда он ушёл, Роуз долго смотрела на дверь. Лицо её было мокрым, а обычно упорядоченный разум представлял собой бурю ничем не скрытых эмоций.
* * *
Он почти добрался до конюшен, когда наткнулся во дворе замка на Сайхана. Грэм двигался с дикой энергией, свозившей в каждом шаге. Что бы Мэттью там с ним ни сделал в прошлый день, оно ещё держалось, и хотя он пытался двигаться медленно и мягко, в его движениях всё равно присутствовала неистовая энергия.
Воу! Куда ты направляешь так рано утром, юный Торнбер? спросил рослый воин, когда Грэм проходил мимо.
Он остановился на кратчайший миг, силясь совладать со своим гневом:
Прокатиться захотелось, коротко ответил он, прежде чем пойти дальше.
Рука Сайхана вытянулась, будто он собирался поставить её перед грудью молодого человека, но Грэма там больше не было. Двигаясь почти невероятно быстро, Грэм шагнул в сторону, и повернулся, аккуратно минуя оказавшуюся на пути руку, и оставив Сайхана позади. Он пошёл дальше:
Я не в настроении для задержек этим утром, Сэр Сайхан, сказал он, сделав определённо неприятное ударение на титуле рыцаря.
Нам нужно поговорить, сказал мужчина.
Сейчас не время, отозвался Грэм, с трудом удерживая свою фрустрацию. «Она что, послала его поговорить со мной?»задумался он. «Да нет же, я пришёл оттуда прямо сюда».
Солнце даже ещё не взошло, сделал наблюдение Сайхан.
Грэму пришлось остановиться, чтобы открыть щеколду на воротах, которые вели внутрь конюшен. Эта короткая пауза позволила мужчине нагнать его, и когда он начал открывать ворота, Грэм ощутил у себя на плече ладонь Сайхана. Поведя плечо вниз, он развернулся, отмахиваясь от руки мужчины своим раненым предплечьем. Точнее, так он собирался сделать.
Несмотря на рану, его предплечье двигалось гораздо быстрее, чем он желал, и то, что затевалось как лёгкое касание, перешло в стремительный удар. Если бы его предплечье попало в цель, боль от удара он бы запомнил надолго, однако Сайхан каким-то образом оказался не совсем на месте. Рыцарь двигался почти с ленцой, шагнув в сторону, и увёл своё тело за пределы досягаемости Грэма.
Полегче, парень, спокойно сказал он. Ты поранишься.
Прости, сказал Грэм, досадуя на своё непреднамеренное нападение. Я собирался этого делать.
Сайхан наблюдал за молодым дворянином непоколебимым взглядом. Невозмутимая манера старого воина часто создавала впечатление, будто где-то внутри его сердце и остальные жизненно-важные органы были выточены из камня.
Я знаю, ответил он, но в твоём нынешнем состоянии легко допустить ошибки. Тебе нужно расслабиться. Двигайся медленно.
Я не пьян, возразил Грэм.
Ты сломал руку?
Ошарашенный этим вопросом, Грэм с подозрением уставился на него. Хотя ему было лишь пятнадцать, их с Сайханом глаза были почти на одном уровне.
В порядке моя рука.
Неужели? сказал Сайхан, потянувшись к правому предплечью Грэма.
Тот отдёрнул конечность прочь, в спешке едва не стукнувшись локтем о ворота.
Это просто ушиб, сказал он, отводя взгляд.
Кто с тобой это сделал?
Это была случайность.
Да не рукаузы, пояснил Сайхан.
Что?
Как думаешь, сколько людей я учил? Я с первого взгляда узнаю признаки. Ты выглядишь так, будто вот-вот выпрыгнешь из своей кожи. Едва способен устоять на месте. Дай мне посмотреть руку. Ты её, наверное, сломал, и даже не осознаёшь этого.
У меня нет уз, сказал Грэм правду. Насколько он знал, ни у кого больше не было уз земли. Даже Сайхан в конце концов расстался с ними, когда у него начали появляться побочные эффекты.
Сайхан за несколько секунд обдумал и отбросил несколько тактик. Он не хотел ухудшать ситуацию, или спугнуть молодого человека, заставив его ещё больше себе навредить. Это оставляло ему лишь один вариант. Слова.
Я знаю, что ты чувствуешь, медленно сказал он. Я был на твоём месте. Сейчас твоё тело настолько полнится мощью и силой, что ты чувствуешь, будто весь мир не такой реальный, как ты сам. Так всегда бывает, пока не привыкнешь. Но что ты можешь не осознавать, так это то, что эта сила может заставить тебя навредить самому себе. Твои мышцы могут совершенно порваться, если ты не будешь сохранять спокойствие.
У меня нет уз, повторил Грэм.
Покажи руку.
Грэм неуверенно уставился на рыцаря. Лицо Сайхана было спокойным, и он источал ауру непоколебимости, такого рода уверенности, из-за которой с ним трудно было спорить. Его некогда тёмные волосы теперь были смесью тёмного и серого, что лишь укрепляло железо во взгляде его тёмно-карих глаз. Грэм начал осторожно закатывать рукав.
Он ожидал шипения или судорожного вдоха, даже поражённого присвиста, но Сайхан просто молча осмотрел отёкшую руку. Предплечье Грэма неприятного чёрного и синего оттенка, а отёк сделал его вдвое больше по размеру, заставляя кожу блестеть в свете ранней зари.
Пальцы работают? Сожми кулак, приказал рыцарь.
Грэм сделал, как было велено, постаравшись проигнорировать боль.
Поверни кисть в запястье, приказал мужчина, демонстративно покрутив собственный кулак из стороны в сторону.
От этого было ещё больше, но Грэм всё равно сумел.
Глаза Сайхана сузились:
Кости целы, но недавно ты её сломал, не так ли? Кто её залечилтот, кто дал тебе узы?
Грэм захлопнул рот.
Сайхан почти улыбнулся на это. В этот миг вид молчаливого упорства у Грэма на лице очень напомнил ему о Дориане. «Упрямый, как и его отец».
Тебе нужно, чтобы эту руку посмотрел кто-то, кто знает, что делает. В нынешнем её состоянии ты сможешь ей нормально пользоваться лишь через несколько недель, если она вообще не останется навсегда повреждённой. Рекомендую Элэйн или Графа.
Лицо молодого человека стало ещё более каменным.
Сайхан хорошо понимал безмолвный язык упрямых мужчин. Некоторые обвиняли его в том, что он сам этот язык и изобрёл:
Если ты не хотел, чтобы они об этом прознали, то не надо было расхуячивать себе руку. Повидаешь меня после того, как один из них её посмотрит.
На лице Грэма мелькнула неуверенность.
Рекомендую Графа. Если вежливо попросишь, он может и не сказать твоей матери. Элэйн может предложить то же самое, если, конечно, тебе по душе скакать в Арундэл, но она мёртвого заболтает. Как бы то ни было, если я не увижу тебя после обеда и со значительными улучшениями, то лично доложу Графу. Ясно?
Да, сэр. Грэм шагнул обратно к донжону.
Грэм?
Да, сэр?
Не забывайсейчас мир сделан из стекла, в том числе и твоё тело. Всё кроме самого мягкого касания что-нибудь сломает, напомнил Сайхан.
Да, сэр.
Найди меня после обеда или я найду тебя. Эти слова несли почти не прикрытый намёк.
Грэм чувствовал, как взгляд воина следил за ним, пока он не достиг главной двери в донжон. Первым впечатлением, когда он заново прокрутил у себя в голове эту встречу, была тревога, но обдумывая её, он начал осознавать, что на каком-то уровне чувствовал облегчение. Уверенная компетентность этого мужчины успокоила его нервы, и хотя он отнюдь не предвкушал встречу с ним после обеда, твёрдость приказа дала ему успокаивающее чувство уверенности.
«И о подробностях он меня допрашивать не стал». Поведение Сайхана резко контрастировало с действиями его матери. Она перестала задавать вопросы лишь после того, как вытянула из него все сведения до последней капли.
Он будто в миллионный раз молча подумал, какой была бы его жизнь, если бы его отец выжил.
Глава 5
Поднимаясь по лестнице, которая вела в жилые покои донжона, Грэм пытался выработать у себя в голове наилучший вариант поведения. Он хотел поговорить с Мэттью, прежде чем идти к Графу, но это вряд ли получилось бы. Он знал своего друга достаточно хорошо, чтобы догадаться, что тот наверняка не спал до предрассветных часов, работая над своим проектом. Мэттью вряд ли встанет раньше, чем солнце в небе достигнет своего апогея.
Он остановился в коридоре, который вёл к апартаментам Графа. Перед дверью в фойе стоял охранник, но Грэма это не беспокоило. Как частого посетителя, его скорее всего даже не спросят. Что привлекло его внимание, так это маленькая мягкая медведица, шедшая с противоположной стороны.
Доброе утро, мой герой, сказала ему Грэйс, приблизившись. Более тихим голосом она добавила, проходя мимо:Ты сейчас не хочешь туда заходить.
Грэм развернулся, и последовал за медведицей, пока они не свернули за угол, выйдя из поля зрения охранника.
Что происходит? спросил он её.
Твоя мать зашла с визитом к Графине, и я никогда прежде не видела её в более плохом настроении, сказала Грэйс. Ты случайно не знаешь ничего об этом, а?
Ну со смущённым видом протянул он.
Я так и думала, укоризненно сказала медведица. Что ты натворил?
Она думает, что я дрался с главным егерем, начал он, не зная, что ей сказать. Он чувствовал себя в западне. Он ни за что не сможет увидеть Графа, не встретившись снова с матерью, а если она увидит его руку
Грэйс посмотрела на него с сомнением, каким-то образом передавая своё недоверие, несмотря на ограничения её лица.
и я вышел из себя, когда она стала меня допрашивать. Возможно, я сказал кое-что, чего говорить не следовало, признался он.
О-о, огорчённо сказала Грэйс, а потом спросила:А ты действительно подрался с главным егерем? Это был хороший вопрос. Роуз Торнбер имела репутацию неприятно прозорливой женщины.
Грэм пожал плечами:
Ну, да, но это я совсем не так заполучил. Он указал на свою отёкшую руку.
Медведица прикрыла свой рот из пряжи мягкой лапкой:
Ну и ну, взволнованно сказала она.
«Бля», подумал Грэм, «я не собирался показывать ей руку. Почему я всё время с ней разговариваю?»
Это была случайность. Я надеялся увидеть Графа. Думал, что он, возможно, исправит руку прежде, чем Матушка её увидит.
Тебе всё равно следует с ним увидеться, посоветовала медведица. Я мало что знаю о ранениях, но если всё так плохо, как выглядит, то я думаю, что это более важно, чем расстраивать Леди Роуз.
Я придумаю что-нибудь ещё, сказал Грэм, направляясь к ведущей вниз лестнице. Он был весьма уверен, что скорее потеряет руку, чем снова предстанет перед матерью.
Нет! возразила Грэйс. Этосерьёзное дело. Если ты не вернёшься, я пойду, и скажу ему сама!
Протянув вниз длинную руку, Грэм подхватил Грэйс с пола:
Ну, тогда, полагаю, тебе придётся отправиться со мной.
Похищение? Тыне истинный рыцарь, раз так обращаешься с леди! Злодей! Хам! Отпусти меня, с пафосом произнесла она настолько громко, насколько позволял её голос.
Ш-ш-ш, отчаянно сказал Грэм, спускаясь по ступеням. Ты привлечёшь к нам внимание.
Нет мне иного спасения, ибо ты взял меня в полон, драматичным голосом отозвалась медведица. Ты не оставил мне иных орудий для защиты моего целомудрия!
Молодой человек встал на лестнице, склонив голову на бок, поражённый:
Твоё целомудрие? Серьёзно? Откуда ты всего этого набралась, Грэйс?
Грэйс приняла неуверенный вид:
Ну, так пишут в книжках.
Грэм засмеялся:
Ты читала романтические романы Мойры? Они с Мэттью подначивали её насчёт книг, которые она последнее время читала, хотя ни один из них не догадался подумать о том факте, что книги она взяла из личной коллекции Графа.
Возможно
Ну, яни рыцарь, ни злодей, и у меня нет ни коня, чтобы тебя увезти, ни мерзкой темницы, чтобы держать тебя там, поэтому тебе просто придётся какое-то время быть моей спутницей, пока я не разберусь с ситуацией, прямо сказал он ей.
Медведица немного поглядела на него:
Может быть и другое решение, если ты мне доверишься.
У тебя есть идея?
Позволь мне вернуться обратно. Я приведу к тебе Мойру, она может взглянуть на твою руку. Лекарь из неё почти такой же хороший, как из Элэйн, или даже как сам Мордэкай, предложила Грэйс, закончив с ноткой гордости в голосе.
Грэм обдумал эту идею:
Ты никому не скажешь?
Только моей госпоже.
Не говори ей, пока она не будет почти на месте. Иначе она может всё испортить, сказал Грэм.
Медведица кивнула:
Однако мне придётся всё же что-то ей сказать, иначе она не выйдет.
Просто скажи ей, что это личная, но чрезвычайная необходимость. Скажи ей, что я буду благодарен ей за помощь, но что ты не знаешь, в чём дело, сказал ей Грэм.
Это же ложь, неодобрительно отозвалась Грэйс.
Ну, перефразируй как хочешьты знаешь, что я имею ввиду, в фрустрации ответил он.
Это я могу, согласилась она.
Я буду ждать рядом с мастерской Мэттью, во дворе, добавил Грэм, пойдя прочь. Кто-то может счесть странным то, что я прячусь в лестничном колодце.
Грэйс кивнула, и удалилась.
* * *
Так что тут такое таинственное? спросила Мойра, входя в мастерскую, и с любопытством оглядываясь.
Формально старая мастерская во дворе принадлежала Мордэкаю, но за последние годы превратилась в личное владение Мэттью. Это произошло по обоюдному соглашению между близнецами, и теперь являлось свершившимся фактом. Она на самом деле не интересовалась ремёслами или чародейством, а он не хотел, чтобы его сестра захламляла мастерскую. Это было признаком того, как брат и сестра стали отдаляться друг от друга по мере взросления.
Тем не менее, Мойра не могла не оглядываться с некоторым интересомкак из едва скрытого желания докучать брату, так и из простого любопытства. Она была удивлена, обнаружив, что Грэм ждал её здесь один. Этот факт почему-то слегка встревожил её.
Это, сказал Грэм, закатывая рукав, чтобы привлечь её внимание.
Рука сильно отекла, каковой факт Мойра могла бы заметить, несмотря на рукав, однако она давно взяла в привычку не фокусировать свой магический взор на частях тел, скрытых одеждойособенно по отношению к мальчикам. Это отнюдь не было наставлением её отца или какого-то другого волшебника, а лишь простым результатом её природного отсутствия навязчивости.
При виде руки она невольно ахнула, а затем ахнула снова, когда её магический взор осмотрел рану более подробно. Мойра обладала совершенно нормальной для многих людей эмпатией, и от одного лишь вида болезненной раны сама начинала ощущать соответствующую боль.
Как ты умудрился? спросила она, вернув себе самообладание.
Случайно сломал потолочную балку, невозмутимо сказал Грэм, указывая на поврежденное место.
Её глаза расширились:
Э? Чуть погодя они сузились, когда в её разум закрались подозрения.
Грэм пожал плечами:
Я сам не знал, насколько был сильным.
Конечно, ответила она тоном, не оставлявшим никаких сомнений в отсутствии у неё легковерия. Поэтому твоя мать так взбеленилась?
Не совсем, сказал Грэм. Она не видела большую часть руки. И я бы, в некотором роде, предпочёл бы, чтобы она остальное и не увидела.