«Она выглядит так, будто вот-вот расплачется».
Наконец эмоции взяли верх над его разумом, всё ещё пытавшимся разобраться в вещах, к которым он был плохо приспособлен. Вскочив, Даниэл окликнул её:
Подожди! Кэйт, т-ты хотела бы пойти со мной?
Она остановилась как вкопанная.
Н-на танцы, я хочу сказать, пояснил он.
Она стянула с головы свой синий шарф, и потёрла им своё лицо, прежде чем снова повернуться к нему. Её пышные рыжие волосы развевались на ветру, лишённые удерживавшего их на месте шарфа. Сверкнув зелёными глазами, она ответила:
Я бы этого очень хотела.
Его сердце заколотилось, а во рту пересохло. Она ещё минуту стояла на месте, прежде чем он наконец нашёл ответ:
Спасибо, сказал Даниэл. У него сложилось такое ощущение, будто он упустил какую-то возможность.
Она улыбнулась, и снова пошла вниз по холму:
Сыграй мне песню, пока я иду, Даниэл Тэнник.
Буду играть тебе до двери, крикнул он вслед, и поспешно поднял с травы свою цистру. Он начал бренчать приятную мелодию, пока она шла прочь, и продолжил играть ещё долго после того, как потерял её из виду в густом подлеске и деревцах у реки. Он продолжил, пока она не показалась с противоположной стороны, взбираясь по холму, к своему жилищу. Прекратил он лишь тогда, когда стал абсолютно уверен, что она добралась домой.
Глава 3
Хэлэн Тэнник наблюдала за своим сыном, когда тот вернулся домой тем вечером. Обычно он первым делом начинал докучать ей в кухне, будучи голодным, и любопытствуя насчёт того, что она там готовила. Даниэл и его отец в этом отношении были очень похожи, всегда искали еду. Однако сегодня всё было иначеДаниэл просто поздоровался с ней, и проплыл мимо, лениво держа в руках цистру. Он казался отвлечённым, но на его лице играла улыбка.
Иди, отложи её, прежде чем садиться за стол, мальчик, возразил его отец, когда Даниэл стал садиться.
Вупс! Прости, Пап, ответил молодой Тэнник, цепляя инструмент на крюк, где тот обычно и висел на стене.
Сегодня что-то случилось, Даниэл? спросила Хэлэн, наливая половником суп в три деревянных тарелки.
Даниэл сверкнул ей сияющей улыбкой, прежде чем энергично усесться:
Возможно.
И? спросила она.
У его отца также разыгралось любопытство, но он молчал.
На самом деле, ничего слишком захватывающего, намекнул Даниэл в очевидном противоречии своему едва подавляемому энтузиазму.
Да выкладывай уже! проворчал его отец.
Я сегодня видел Кат.
Его мать нахмурилась:
Её зовут Катрин, и очень жаль, что ты не используешь такое красивое имя, упрекнула она его. Хэлэн всегда нравилась Катрин Сэйер.
Она предпочитает «Кэйт», сказал Даниэл.
А ты вместо этого называешь её «Кат»? сделала наблюдение Хэлэн.
Даниэл не видел, как с этого места продолжить разговор дальше, поэтому сразу выложил новости:
Я пригласил её на Танцы Урожая.
Казалось, кустистые брови Алана Тэнника поднялись на несколько дюймов над его глазами, и он бросил взгляд на свою жену, гадая, не ослышался ли он. Хэлэн похлопала его по руке, чтобы уверить его в обратном.
Это чудесные новости, Даниэл! сказала она сыну.
Я и не думал, что у тебя хотелка отросла, парень! захохотал его отец. Что ж, наверное, я ошибался!
Даниэл покраснел, а его мать накинулась на Алана:
Серьёзно? Ты не мог хоть пять минут подождать, прежде чем сказать что-нибудь грубое?
Отец Даниэла широко улыбнулся:
Если он ухаживает за девушкой, значит уже достаточно взрослый, чтобы слушать грубые шутки.
Хэлэн покачала головой, но Даниэл чувствовал скрытое веселье матери. Они ещё немного поговорили, а после ужина она удивила его, снова сняв цистру, и протянув инструмент его отцу.
А это зачем? спросил Алан.
Нашему сыну нужно научиться танцевать, если он не хочет опозориться, объяснила она. Я не могу одновременно танцевать и играть.
Ты же знаешь, что я не могу играть и вполовину так же хорошо, как ты, возразил её муж.
Ты бы предпочёл учить его танцевать? спросила она, подняв бровь.
Отец Даниэла взял инструмент без дальнейших жалоб.
Только простую мелодию, что-нибудь вроде «Гордости Скитальца», наверное. Нам просто нужен умеренный темп, сказала она ему.
С этим я справлюсь, ответил её муж.
Иди сюда, Даниэл, приказала его мать.
Он нехотя послушался, смутившись ещё до того, как они начали. Хэлэн притянула его ближе, и показала, как располагать руки: однувысоко, взяв её за руку, а вторуюнизко, положив ей на талию. Он краснел ещё больше каждый раз, когда отец давал ему дополнительные советы.
Левая рукатвоя главная рука, сын, окликнул Тэнник-старший. Если уверен в танце, то этой рукой води её по комнате. Чем увереннее ты себя чувствуешь, тем больше будешь им нравиться. Когда почувствуешь себя совсем уверенным, перемести руку ниже на пояснице.
А это что ещё должно означать дорогой, с некоторым ударением сказала его жена.
Я тебе с радостью покажу, сказал отец Даниэла. Отложив инструмент, он занял место своего сына, поместив руки в те позиции, которые она ему показывала.
Они начали танцевать, плавно двигаясь под воображаемую песню, и Алан держал свою левую руку благопристойно, где она изначально и была. Однако постепенно он начал напевать себе под нос, чтобы передать ощущение темпа, и по мере этого потянулся рукой дальше, поместив ладонь прямо посередине её спины. Слегка потянув, он притянул её чуть-чуть ближе, и начал более целеустремлённо двигаться по комнате. Щёки Хэлэн слегка зарумянились, когда он посмотрел ей в глаза.
Возможно, твой отец в чём-то прав, сказала она сыну, отвечая своему мужу дерзким взглядом.
Конечно же прав, ответил он, осклабившись. Он покосился на Даниэла:Как ещё я, по-твоему, поймал твою мать?
Даниэл наблюдал за родителями с неприкрытым восхищением, гадая, сможет ли он в самом деле воспроизвести их грациозную лёгкость в танцевальном кругу.
Когда на самом деле осмелеешь, добавил его отец, можешь опустить левую ладонь ещё ниже, сказал он, после чего демонстративно и весьма фамильярно потискал Хэлэн.
Это чему ты собрался его научить? воскликнула она, отстранившись, и одарив его полным деланного возмущения взглядом.
Ты же хочешь, чтобы у тебя когда-нибудь появились внуки, верно? с совершенно серьёзным лицом ответил её муж.
Его ответ вызвал у них обоих взрыв смеха, а Даниэл зарылся лицом в свои ладони. После этого им обоим пришлось долго его уговаривать, чтобы он снова принялся за уроки танцев.
От стыда нельзя помереть, Даниэл, посоветовала его мать, но если ты не будешь практиковаться, то можешь оттоптать ей ноги, и тогда я гарантирую, что больше потанцевать с ней тебе не удастся.
Даниэл не был так уж уверен насчёт стыда, но насчёт практики он ей поверил.
* * *
Несколько дней спустя отец дал ему отдохнуть от выпаса овец, и послал с поручением забрать сушёных бобов в доме у Сэта. Судя по всему, им повезло заключить отличную сделку, торгуя последнюю неделю или две, и отец Сэта, Оуэн, выторговал гораздо больше, чем им могло понадобиться. Он согласился обменять Алану Тэннику значительную часть бобов на лишние руки во время следующей стрижки овец.
Даниэл был не против. Всё лучше, чем ещё один монотонный день в холмах. Он запряг в принадлежавшую семье повозку их единственного быка, и через несколько часов добрался до дома Сэта. Пешком было бы в два раза быстрее, но повозка пригодится, когда понадобится перевозить несколько пятидесятифунтовых мешков с бобами.
После прибытия Даниэл и Сэт не стали терять попусту время, и загрузили повозку чтобы в оставшееся время они могли поболтать.
Ты слышал о всаднике? спросил Сэт, как только они закончили.
Всадник?
Ну, знаешь, один из лесных богов, пояснил Сэт.
Нет.
Мой папа слышал об этом от Мистера Брауна, когда ходил в город на прошлой неделе, объяснил Сэт, указывая на только что погруженные ими бобы.
Даниэл нахмурился:
Это был на самом деле один из лесных богов, или просто один из их надзирателей?
А есть разница? И то и другоедело плохое, сказал Сэт.
Даниэл быстро огляделся:
Твоя мама устроит тебе головомойку, если услышит от тебя такие слова!
А мне плевать. Людиленивы, если считают, что богам есть какое-то дело до того, что мы о них думаем, непокорно ответил друг Даниэла.
Тебе станет не наплевать, если один из них тебя заберёт, беспокойно сказал Даниэл. Хотя при его жизни этого не случалось, старики рассказывали, что раз или два за каждое поколение лесные боги приходили, чтобы забрать несчастного молодого человека или девушку, обычноиз-за их грешных мыслей.
Если за мной придут, то отнюдь не из-за того, что я думаю, поверь мне. Я каждое утро думаю целую кучу плохих мыслей перед завтраком, а за мной так и не пришли, уверил его Сэт.
Каких мыслей?
Большинство из них касается купающейся Кат, лукаво сказал его друг.
Даниэл подавил поток различных эмоцийгнев, ревность, и толику вины, поскольку этой осенью на танцы с Кэйт пойдёт он. Даниэл отбросил эти мысли в сторону:
Вернёмся к всаднику
Да, сказал Сэт, кивая. Мистер Браун сказал, что видел одного из них пересекающим реку в конце долины, где начинаются глубокие леса.
Жители Колна говорили «глубокие леса», когда имели ввиду истинный лес. Невысокие холмы, в которых они жили, были населены в основном потому, что более крупные деревья «глубоких лесов» здесь не росли. Поговаривали, что рядом когда-то были широкие равнины, но со временем глубокие леса разрослись, покрыв большинство более мягких частей мира с умеренным климатом. Само собой разумеется, никто в глубокие леса не ходила если и ходили, то не возвращались, как и было с отцом Кэйт.
А он смог сказать, был ли это один из богов? снова спросил Даниэл.
Издалека он убедиться не мог, но волосы серебряными ему не показались, сказал Сэт, явно не желая снижать важность своей информации признанием того, что это был лишь один из надзирателей.
Лесные боги обладали серебряными волосами, и больше о них в общем-то никто ничего не знал. Поговаривали, что у них голубые глаза и тонкие, остроконечные уши, но Даниэл никогда не слышал, чтобы кто-то подобрался достаточно близко, чтобы потом честно заявлять о том, что это так и есть. Также ходили легенды о других лесных богах, имевших другие цвета, вроде чёрной кожи или красных глаз, но никто из живших в холмах рядом с Колном или Дэ́рхамом никогда их не видел.
Надзиратели считались людьми, поскольку обладали различной обыкновенной расцветкой волос и чертами лиц. Они также могли говорить на обычном языке, чего с лесными богами никогда не бывало. Однако они всё же были опасны. Когда один из них появлялся в городе, это обычно предшествовало исчезновению молодого человека или девушки из числа жителей.
Никто точно не знал, какое отношение надзиратели имели к лесным богам, хотя большинство полагало их какого-то рода слугами. Кое-кто считал, что они происходили от детей, которых надзиратели забирали в течение всех этих лет, но то были лишь догадки.
Думаешь, они собираются кого-то забрать? задумался Даниэл.
Кто знает? ответил Сэт. Может и нет, на нашем веку такого не случалось.
Даниэл надеялся, что его друг был прав.
Глава 4
Неделю спустя мать Даниэла послала его с поручением в дом Сэйеров. Она хотела, чтобы он узнал, есть ли у матери Кэйт сколько-нибудь жёлтой пряжи на продажупо крайней мере, такую причину она назвала.
Я с радостью сбегаю, Мам, сказал ей Даниэл.
Не беги, милый мой. Не спеши, твой отец сегодня сможет сам последить за стадом, сказала она ему.
Алан насторожился в ответ на это объявление:
Их дом менее чем в часе ходьбы отсюда. Если он не будет зря терять времени, то сможет вернуться достаточно быстро, чтобы взять овец на себя, произнёс он слегка раздосадованным голосом.
Хэлэн выразительно посмотрела на него, будто пытаясь без слов передать ему какую-то важную информацию.
Позволь ему не спешить, Дорогой. Нам нужно поддерживать хорошие отношения с соседями.
Тут до него наконец дошло, и он кивнул, но не смог удержаться от шутки:
О! Конечно, ты права, хотя я не могу не вспомнить, что в прошлый раз, когда ты подняла этот вопрос, ты сказала, что мне не поздоровится, если ты меня поймаешь во время прогулки для утешения Вдовы Сэйер.
Хэлэн зыркнула на него, а Даниэл засмеялся.
Когда он пошёл к двери, отец остановил его:
Возьми с собой цистру, Даниэл.
Для покупки пряжи?
Музыка всем нравится, Даниэл, и ты хорошо играешь, подмигнул сыну Алан. Однажды ты меня поблагодаришь.
* * *
Брэнда Сэйер открыла дверь своего дома, и пригласила его внутрь. Зелёные глаза и густые тёмно-рыжие волосы мгновенно напомнили Даниэлу о Кэйт, и, следуя за ней, он не мог не подумать об одном из старых советов своего отца: «Если хочешь узнать, как будет выглядеть женщина, посмотри на её мать».
Судя по Брэнде Сэйер, впереди Кэйт ждало чудесное будущее. Бёдра её матери были полными, но здоровыми, как и её грудь, намекая на то, что однажды у её дочери будет великолепная фигура. Она оглянулась на него через плечо:
Кэйт должна очень скоро вернуться. Хочешь чаю?
Даниэл быстро поднял взгляд с того места, на которое он смотрел, и смущённо встретился с её собственным взглядом:
Вообще-то Мама послала меня узнать, есть ли у вас сколько-нибудь жёлтой пряжи.
О, с чуть-чуть весёлой улыбкой ответила Брэнда. А я-то думала, что раз ты принёс с собой мандолину, то сможешь немного поиграть нам.
Ну, конечно ответил он. Даниэл не стал себя утруждать, поправляя её насчёт названия инструмента. Цистра и мандолина были достаточно похожи, так что это едва ли имело значение.
Воздух снаружи более прохладный, если хочешь посидеть на скамейке, предложила она. Я уже приготовила чаю. Сейчас вернусь.
Он послушался её совета, и вышел обратно на крыльцо. Цистру он поставил рядом, а затем уселся на длинной дубовой скамье, которую годы назад построил отец Кэйтещё до того, как исчез в глубоком лесу.
Чуть погодя Брэнда вышла, и села рядом. От её волос шёл приятный запах вереска и лаванды.
Боюсь, что чай прохладный, сказала она ему. Я вообще-то предпочитаю его именно таким в столь жаркую погоду. Ты же не против, а?
Нет, мэм, уважительно ответил он.
Ты нынче ужасно вытянулся, продолжила она, протягивая руку, чтобы взъерошить ему волосы. Ты даже выше меня, когда сидишь.
Даниэлу до пятнадцати оставался лишь месяц, и он значительно вырос за последний год. Плечи его стали шире, и, в отличие от некоторых из его долговязых сверстников, мышцы у него наросли пропорционально телосложению. Даниэл обнаружил, что под оценивающим взглядом Брэнды ему слегка не по себе.
Мама говорит, что когда вырасту до конца, то смогу стать даже больше Папы, сказал он ей.
Мама! в явном смятении сказала Кэйт. Она как раз появилась из-за угла дома, неся свежесорванную зелень из их огорода. Её руки были покрыты чернозёмом, а волосы были стянуты в строгую косу. Она покраснела от солнца, и её кожу покрывал лёгкий глянец пота.
Даниэлу показалось, что она прямо-таки светится. Он встал, чтобы поприветствовать её:
Привет, Кат.
Брэнда заговорила прежде, чем её дочь смогла ответить:
А, вот ты где.
Почему ты мне не сказала!? Я же совсем растрёпана, сказала Кэйт.
Ну, я как раз собиралась дать тебе знать немного беспомощно сказала её мать. Тон её слов казался скорее весёлым, чем извиняющимся.
Я сейчас вернусь, Даниэл, сказала Кэйт, метнув в свою мать испепеляющий взгляд. Она положила зелень на край крыльца, и пошла обратно, чтобы воспользоваться тазом для умывания, который они держали рядом с задним входом в свой дом.
Она тебе не показалась немного взволнованной? с широкой улыбкой спросила мать Кэйт.
Даниэл покраснел:
Н-не вижу, с чего бы.
Она одарила его косым взглядом, который на миг показался почти хищным:
О, я весьма уверена, с чего.
Чуть погодя Кэйт появилась снова. Теперь её руки были чистыми, а лицотолько что умытым. Она, возможно, также причесала свои волосыте казались необычно гладкими, несмотря на то, что больше не были стянуты в косу.