Потому, что я не являюсь Мойрой Сэнтир, яэто память. У меня нет своих желаний, нет воли или мотивирующего «я», помимо того, что даёшь ты. Поэтому я сказала, что в каком-то смысле яэто ты.
Меня начинало осенять понимание, но пока ещё не всё прояснил.
Тогда почему ты отозвалась, когда я позвал тебя по имени «Мойра».
Я отозвалась, потому что ты позвал. Твоя воля, твоё желание, твоя мотивация заставили меня действовать, ответить. Ты даёшь желание, создающее это подобие того, кем была Мойра Сэнтир, без твоей живой воли я жива не более, чем земля у тебя под ногами. Япамять, получающая жизнь от твоей связи с землёй и от твоей жажды ответов.
Теперь я понял, но был в настроении спорить:
Земля у меня под ногами действительно живая. Это я уже усвоил.
Тут она улыбнулась, сверкнув похожими на белые камушки зубами:
Это также верно, но земля у тебя под ногами не имеет желания говорить или дискутировать на темы человеческого знания. Это знание она получила от Мойры Сэнтир, а желание говорить она получает от твоей живой воли.
Так значит, я на самом деле говорю с землёй.
Яземля, но яне голос земли яотголосок женщины, которая вышла за черту знания того, как быть человеком, сказала она. Возможно, мне только показалось, но я почти услышал нотку тоски в её голосе, когда она это произнесла. Я инстинктивно понял, что её слова были правдой, но сомневался, что они были окончательной правдой.
У меня в голове внезапно возник вопрос:
А есть другие?
Другие?
Другие отпечатки, воспоминания, оставленные предыдущими архимагами, вроде тебя пояснил я.
Нет, насколько я знаю, просто ответила она.
Ответ меня разочаровал, и вызвал лишь дальнейшее любопытство:
Почему нет? Ты что, единственный архимаг, кто эм потерялся или соединился с землёй?
Неткогда я была жива, меня учили, что прежде меня несколько человек были потеряны таким образом.
Тогда почему ты существуешь? спросил я. Когда вопрос сорвался с моих губ, мне пришло в голову, что это был серьёзный вопрос, который с тем же успехом можно было задать мне самому.
Я была создана, чтобы сторожить и хранить некоторые вещиу рода Сэнтир всегда был индивидуальный талант, отсутствовавший у других великих родов, сказала она. В её голосе слышались почти что неуверенные нотки, будто она говорила нехотя.
Конечно, это повлекло за собой вопрос:
Например?
Взгляд её голубых глаз впился в меня:
То, что ты видишь перед собой Я являюсь «осколком» изначальной Мойры Сэнтир, ослабленной копией, если тебе будет угодно.
Эта мысль меня заинтриговала:
Это что-то присущее лишь вашему роду? Неужели все маги Сэнтиров были способны это делать?
Способность создавать живое телонечто доступное лишь архимагу, а их среди моих предков было немного. Однако волшебники Сэнтиров часто могли создавать полуразумные чары на предметах, вкладывая в них знания Ялишь результат предельного растяжения этой способности. Насколько я знаю, яединственный пример этого, чем бы ты меня ни назвал, закончила она, показав на своё тело.
И каково было намерение твоей создательницы, когда она тебя сделала?
Сохранение знаний, чтобы помочь тебе Хотя у меня не осталось воли или власти действовать, я могу научить тебя тому, что я знаю, если ты желаешь мудрости. И начала она говорить что-то ещё, но остановилась.
Что? подтолкнул я.
Ничего.
Это не было похоже на «ничего», там было что-то ещё.
Я пока не готова поделиться всемдо тех пор, пока не узнаю получше твои цели до тех пор, пока не удостоверюсь, что ты сможешь выжить, напрямую сказала она.
Я думал, что ты действуешь согласно моей воле, осведомился я. Как может симулякр быть упрямым или осторожным?
Некоторые вещи настолько сильно нацелены на защиту, что это желание переживает даже такое показала она на своё земляное тело, изящно махнув руками вниз.
У меня сложилось ощущение, что на этом этапе я ничего не добьюсь, пытаясь вырвать из неё ответ, поэтому я мысленно отложил этот вопрос на потом. Передо мной возвышался более крупный вопрос:
Ты сказала, что и другие были «потеряны» так же, как ты так почему ты стала вот такой? И что более важноможет ли со мной случится подобное?
Она снова улыбнулась:
Хороший вопрос а также часть причин, по которым я была создана. Здесь имеет значение фундаментальная разница между волшебством и тем, что делает архимаг. Маг использует свою собственную силу, чтобы создавать перемены в окружающем его мире, так же, как обычный человек может использовать силу своей руки и топор, чтобы повалить дерево. Маг орудует своей силой, и создаёт событияархимаг же слушает мир.
По описанию, это не очень полезно, или мощно. В хрониках сказано, что ты победила тёмного богаты ведь сделала это не благодаря «слушанию», настаивал я.
Верно, я сокрушила Балинтора отнюдь не просто слушая, и именно поэтому я стала такой, как сейчас. Я искала силу за пределами человеческого понимания, силу всей земли, и я её получила, сказала она, и на этом умолкла.
Ничего не понимаю, признался я.
Она пристально посмотрела на меня, и я обнаружил, что меня завораживает свет, блестевший в тёмных сапфирах, служивших ей «глазами». Наконец она раскрыла рот, чтобы заговорить снова:
Архимаг не обладает силой, Мордэкай. Архимаг становится тем, чем он хочет обладать.
Глава 5
Мойра Сэнтир, или, точнее, существо, которое я называл Мойрой, долго смотрела на меня, позволяя своим словам дойти до меня. Я моргнул несколько раз, пока случившееся со мной самим за последний год события сдвигались у меня в голове, реорганизуясь в свете того, что она мне только что поведала. Несколько вещей с щелчком встали на место, когда я оглянулся назад, и моё воспоминание о голосе ветра и ощущении, которое у меня было ощущении потери своего «я» ясно выделилось у меня в сознании.
Всего лишь несколько дней назад я почти ушёл в небеса лишь для того, чтобы отследить человека на несколько миль дальше, чем позволяли мои обычные чувства. А что, если бы я не вернулся? Что случилось бы, не привлеки Ариадна моё внимание? Я стал бы зефиром? Частью ветра навеки потерянным среди облаков, не помня свою прежнюю жизнь? Следствия из всего этого были потрясающими.
Это может случиться с ветром? внезапно спросил я.
Архимаг может стать чем угодно, ответила она. Это одновременно благо и проклятие сила и слабость.
Мне кажется, позавчера это со мной почти произошло, добавил я.
Я не удивлена, сказала она.
Почему?
Ты особенно чувствителен, в моё время тебя бы тщательно охраняли ма́йллти, сказала она. Слово «майллти» было мне уже знакомо, на лайсианском оно означало «сторож».
А что делали эти «майллти»? спросил я.
Их задачей была забота о том, чтобы архимаг не заходил слишком далеко. В большинстве своём они были магами с ограниченными способностями. Если тот, кого они сторожили, терялся, то они говорили с ним напрямую, разум к разуму, чтобы попытаться притянуть его обратно в мир людей, объяснила она.
У тебя были сторожа? И если так то почему они не вернули тебя? спросил я, но даже до того, как я закончил это произносить, я задумался, не был ли этот вопрос слишком щепетильным, но я всё равно должен был его задать.
Были, но некоторые вещи нельзя повернуть вспять. Я знала цену, и сделала свой выбор, и именно поэтому я попыталась сохранить свои знания для будущего, пока не потеряла себя, без изысков ответила она, и если этот вопрос её беспокоил, то она этого не показала.
Ты говоришь, что я «чувствителен», при чём тут это?
При всём чувствительностьэто то, как мы искали возможные таланты к этому. Вообще, когда молодой маг впервые показывал свою силу, его помещали под тщательный надзор. По прошествии года мы тестировали его чувствительность, в основном путём проверки дальности его магического взора, сказала Мойра.
Дальность или чувствительность как-то указывают на силу мага?
На самом деле нет. Многие могущественные волшебники были слишком нечувствительны, чтобы стать архимагами вообще-то, это относится к большинству из них. И наоборотнекоторые архимаги были весьма посредственными с точки зрения чистого волшебства. Я сама считалась «умеренной», когда протестировали мою личную силу, но моя чувствительность была очень высока. За мной внимательно наблюдали с того дня, когда впервые проявилась моя сила, и до того момента, когда я решила отдать свою жизнь в попытке остановить Балинтора, произнесла она с некоторой гордостью.
Нет нужды говорить, что разговор принял для меня завораживающий оборот. Я читал о таких вещах, как «испускание» и «ёмкость», которые использовались для того, чтобы характеризовать различия между направляющими, стоиками и пророками но то, о чём говорила Мойра, было особо специфично для моей ситуации.
Как вы измеряли чувствительность? напрямую спросил я.
Наиболее распространённый тест заключался в том, чтобы посмотреть, насколько далеко маг был способен ощущать определённый предмет или определённого человека. Если больше пяти сотен ярдов, то считался «очень чувствительным». Индивидуумы, которые обладали такой дальностью, помещались под тщательный надзор, чтобы не позволить им повредить себе, пока они не научились контролировать свои способности. Те, кого определяли как чрезвычайно чувствительного, находились под наблюдением всю жизнь ради их собственной безопасности.
Правда ради их собственной безопасностиили для безопасности остальных? подчёркнуто спросил я. Это было для меня немного больным местомкогда тебе не доверяли, основываясь исключительно на твоих магических способностях.
Для их собственной безопасности большинство архимагов, зашедших слишком далеко, не представляли ни для кого опасности, они просто теряли себя.
Каково это?
Стихийное существо уставилось на меня своим пронзительным взглядом:
Я была создана до того, как женщина, чьё имя я ношу, полностью соединилась с землёй, поэтому я не знаюно у меня есть её воспоминания о почти случившихся «промахах», бывших в её жизни до того дня. Стать чем-то вроде земли или ветраслишком далеко от человеческого существования, чтобы это можно было осмыслить. Всё, что ты знаешь, всё, что ты естьвсё это будет стёрто, заменено обширной, ни о чём не заботящейся реальностью. Никакой «памяти» об этом не останетсясама память перестаёт иметь смысл, когда речь идёт о чём-то вроде «земли» или «ветра».
Судя по описанию, эта способность практически бесполезна, прокомментировал я.
Это потому, что мы обсудили лишь опасности. Есть много преимуществ, которые ты пока не обнаружил, проинформировала она меня.
И каковы же они?
Прежде, чем мы зайдём так далеко тебе нужно будет поделиться со мной информацией. Насколько далеко ты можешь ощущать определённого человека? спросила она, и я почувствовал, как она сфокусировала на мене свои прекрасные, подобные самоцветам глаза, сверля меня взглядом мои собственные. Ответ на этот вопрос её, похоже, особо интересовал.
А насколько далеко чувствовать человека могла ты? парировал я.
Почти на тысячу ярдов, мгновенно ответила она. Не уходи от ответа. Мне нужно знать, чтобы оценить, чему ты способен научиться.
Ладно, ответил я. Я могу ощущать конкретного человека на расстоянии в чуть больше полумили, наверноеболе восьми или девяти сотен ярдов, солгал я. На самом деле я мог ощущать кого-то на вдвое большем расстоянии, теперь, когда узы были разорваны. Я не был уверен, что это могло означать касательно моих способностей, но я не собирался разбрасываться информацией, не будучи уверенным, какие мотивы были у интересующегося мною человека.
Я так и думала. Даже в мои дни это было исключительным, особенно для кого-то из Иллэниэлов, заметила она.
Это пахло оскорблением.
А это ещё что значит? потребовал я.
Она засмеялась:
Несмотря на то, что они имели историческую честь быть первым «великим» родом волшебников, Иллэниэлы не производили на свет много архимагов. Род Иллэниэл славился могущественными волшебниками, но немногие из них были исключительными с точки зрения чувствительности.
Наш разговор начал наполнять меня фрустрированной энергией. Чтобы частично избавиться от неё, я встал, и начал прохаживаться, надеясь расслабить своё тело. Я с облегчением наконец-то получил какие-то ответы, но я не был уверен, что мне нравилось, к чему они меня подводили. Наконец я снова заговорил:
Я всё ещё не совсем понимаю, почему «чувствительность» важна для архимагов.
Она пошла рядом со мной, отвечая:
Она не важна, Мордэкай. Онаэто всё. Архимаг слушает, а слушаяпонимает. Через понимание он становится. «Уши», которыми ты слушаешьпобочный продукт твоего дара волшебника. То же самое чувство, которое позволяет тебе воспринимать магию, также позволяет тебе слушать сам мир становиться самим миром. Так яснее?
Да, но по такому описанию эта сила получается слишком опасной, чтобы её использовать.
Это потому, что я рассказывала тебе о наиболее опасных её применениях. Архимаг может слушать многие менее опасные вещивещи, которые ближе к его собственной, человеческой природе. Он может также слушать более ограниченным образом. Можно получить могущество, не переступая черты. Ты уже несколько раз заставлял землю сотрясаться, не так ли? Но ты вернул себе свою человечность, объяснила она, остановилась, и протянула руку вниз, в землю под нашими ногами, а когда она снова выпрямилась, она держала в руке плотный, стеклянистый камень.
Вот, возьми это, сказала она, передав его мне.
А это для чего? удивлённо спросил я.
Для урока, ответила она. Делай точно так, как я говорю, и тогда ты, возможно, поймёшь лучше. Раздроби этот камень своей рукой, приказала она. Я странно посмотрел на неё, но решил сделать, как она сказала. Произнеся одно слово, я заключил лежавший у меня в руке камень в щит невидимой силы, а потом начал сокращать его объём, сжимая у себя на руке. Она положила ладонь мне на предплечье до того, как я смог завершить её просьбу. Остановись, сказала она мне.
Что?
Используй свою руку, а не щит.
Моя рука недостаточно сильна, сказал я.
Направь энергию в свои мышцы и кости, объяснила она.
Я бросил на неё суровый взгляд. Я уже видел, какой эффект может оказывать на тело физическая сила, в основномнаблюдая за тем, что она делала с Пенелопой, пока та была моей Анас'Меридум. Как-то раз она голой рукой остановила размашистый удар палицы. Будучи снисходительным, должен сказать, что она этим спасла мне жизнь, но заработала множественные переломы костей у неё в руке.
Нет, сказал я, сжав челюсти.
Мойра посмотрела на меня с удивлением на лице:
Почему нет?
Я уничтожу свою руку в процессе, сказал я, твёрдо посмотрев в её направлении.
Очень жальэтот урок состоял из двух частей, перваяускоренный курс самоисцеления. Очевидно, ты провёл много времени, применяя свои силы в различных ситуациях. В моё время маг твоего возраста обычно был гораздо менее опытен в таких делах.
Обстоятельства заставили, сказал я ей.
Она улыбнулась:
Это не обязательно что-то плохое. Ладно же, тогда перейдём к более практичному применению. Прислушайся к камню и тщательно обрати на него внимание.
Несмотря на то, что я уже пережил с голосами ветра и земли, мне на самом деле не приходило в голову, что нечто настолько маленькое и безобидное, как камень, может иметь свой собственный голос. Некоторые из книг, найденных мной в библиотеке моего отца, обсуждали вопросы разумности и бытия приходя к выводу, что сама природа «бытия» включала в себя некое количество сознания. Неодушевлённые предметы были в каком-то смысле живыми, почему земля и обладала голосом, хотя её сознание было совершенно чуждым для человеческого разума.
О чём я действительно не думал, так это всех следствиях этого факта это значило, что даже маленькие предметы, вроде этого камня, имели своё собственное сознание хотя оно могло быть очень минимальным. Я несколько мгновений пялился на камень, прежде чем спросить:
А это возможноуслышать нечто настолько маленькое?
Её голубые глаза отразили свет послеполуденного солнца, на миг придав ей жутковатый вид.
Да, возможно. Но ты должен быть аккуратен в том, как ты это делаешьслушай, и сделай камень частью себя, вроде дополнительной кисти или руки. Не позволяй себе стать камнем. Ты должен сделать его своей частью, но не всем своим существом.
Я засмеялся от этой мысли:
Но я же ведь не смог бы стать чем-то таким.
На её лице веселья не было:
Мог бы.
А трудно вернуться из такого состояния? спросил я. Её серьёзность меня отрезвила.