Светает. Мне пора. До встречи, лорд Келегорм. И, если тварь окажется уж слишком сильной,зови. Я услышу, будь уверен.
До встречи, Могучий Лук. Зови и ты, если понадобится пара дюжин славных воинов.
Видение второе. Нан-Дунгортеб
Прометей, Люцифер
всё, что ты не успел,
довершат между делом.
Только огненный вал
этот мир разорвал
между черным и белым.
Тварь бросилась сверху. Этого не ждал ни один из них: что туша вдвое больше коня бесшумно прокрадется по веткам сухих деревьев.
Дирнаур успел оттолкнуть Келегорма, но следующего мгновениячтобы спастись самомуему уже не хватило. Коготь чудища вонзился в него.
Неистовый тотчас рубанул по лапено плоть твари была словно из камня. Удар другого когтя пришелся почти в лицо, нолдор едва успел отпрянуть, и смертоносное острие скользнуло по мифриловой кольчугебесценному подарку Карантира, залогу дружбы гномов Белегоста. После боя Келегорм вспомнит об этоми не преминет в очередной раз поблагодарить брата нет, не за дар, а за то, что Мрачный переупрямил Неистового, убедив взять этот доспех.
Но это будет потом, а сейчас почти за каждый удар, нанесенный нолдорами твари, приходилось платить раной кого-то из своих. Райво с разбега вонзил копье в глаз чудищу, но монстр рванулся и древко переломилось. Удари тело Райво смято лапой твари.
Мегвен, еще не зная о случившемся с мужем, била из лукано никак не могла найти уязвимого места на этом теле, словно покрытом броней. В глаз она не могла попастьмешали свои же, не подпускавшие женщину к оскаленной морде.
Его просили остаться в сторонедескать, он никогда не имел дела с такими крупными чудищами, а они разделывались с подобными уже не раз и не два Он не стал спорить тогда, и сейчас, когда в недвижном еще миг назад лесу яростно металось кровавое месиво из почти неуязвимой твари и израненных нолдор, он рванул из колчана первую стрелу, вторую, третью
Он расстрелял весь колчан за несколько ударов сердца.
То ли дориатские стрелы были лучше нолдорских, то ли у перворожденного была сила, недоступная младшим эльдарам, а только тварь издохла почти сразу.
Охотники повалились где стояли. Иных била крупная дрожь.
Мегвен держала на коленях труп мужа, не желая поверить в произошедшее.
Те, кто отделался сравнительно легко, начинали спешно перевязывать тяжело раненых. Белег помогал им, чем мог.
Келегорм не возился с бинтами и травами. Переходя от одного раненого к другому, он бесстрастно отсасывал яд, сводил края ран пальцами и на несколько мгновений замирал, своей волей подталкивая замершие было силы пораженного, заставляя заново бороться за свою жизнь.
Белег подумал, что Келегорм сейчас очень похож на собственного деда: Финвэ тоже всегда лечил силой рук, одолевая морок вражьих тварей. Перворожденный хотел было сказать об этом нолдору, нообоим сейчас было не до разговоров.
Вот теперь дорогу перенесут все,от усталости Келегорм говорил резче и суше, чем обычно.
Все, лорд?подняла на него безумные глаза Мегвен.
Прости. Всё, что мы можем сделать для Райво,похоронить его в Аглоне. Если хочешь.
Не всё ли равно, где лежать телу?зло спросила Мегвен.
Хорошо. Оставим его здесь. Лес сухой, выйдет отличный погребальный костер. Заодно и мелкую нечисть пожжем.
И это всё, что ты мне можешь сказать?!
Мегвен!гневным окриком.Мне некогда думать о мертвом. У нас ранены все, троепочти при смерти. Я ничем не могу помочь Райво. Я ничего не могу сделать для тебя. Мое деложизнь, а не смерть. Мое делоони, а не ты. Кстати, что с твоей рукой? дай
Уйди!
Это яд, Мегвен. Дай
И тут ее обхватили крепкие руки дориатца.
Достойная воительница слишком много разговаривает,сказал Белег, кивнув Келегорму: дескать, я держу крепко, ты можешь заняться ее раной.
Мегвен извивалась в их руках, словно ей грозила смерть от того, что рану очистят от яда и помогут плоти зарасти. Потом, осознав свое безрассудство, женщина безучастно замерла, равнодушная к тому, что с ней делают, и покорно позволила наложить травы и перебинтовать.
Келегорм, Белег и несколько легко раненых собрали сушняк, положили на него тело Райво и подожгли.
Нам будет не хватать тебя,проговорил лорд Аглона, поджигая костер.
Они ехали небыстро, везя раненых.
До первой травы,объяснил Келегорм Белегу.Земля им поможет. Просто земляпосле пыльных камней Нан-Дунгортеба.
Синдар понимающе кивнул.
На северо-западе за их спинами полыхало зарево. Сухой лес хорошо загораетсяособенно от погребального костра.
Мы не в первый раз жжем его,Неистовый мотнул головой назад,а он всегда почти тот же. Древние сухие деревья и никаких следов пожара. Может быть, этот лес вырастает сразу мертвым?
Перворожденный вздохнул, не ответил.
Нолдоры спали в высоких росных травах, прижимаясь к земле словно к возлюбленной. Арда принимала в себя их боль, ужас, горе.
Дозорных не выставлялиздесь уже были безопасные места. Впрочем, трое в лагере не спали всё равно: Мегвен, всхлипывающая тихонькочтобы не разбудить других, Белег, решивший, что хоть один дозорный не помешает, и Келегорм, борющийся за жизнь троих умирающих.
Внешне он не делал ничегосидел рядом с раненым, держал за руку, иногда пробегал пальцами по его лицу, прикладывал ладонь к груди Но лицо Неистового было сведено, губы сжаты, и Белег видел, что внук Финвэ сейчас выдерживает битву не меньшую, чем схватка с чудовищем.
Дориатец не решался предлагать помощь, кроме как целебными травами, которые всегда носил при себе. Что жизнь для нолдорато синдару беда.
Дольше всего Келегорм просидел над Дирнауроми ближе к утру Белег с удивлением расслышал, как лорд Аглона зло бормочет себе под нос примерно следующее: "В нач-чале был Эру, что в Арде з-з-зовется Ил-ллл-луватар. И пер-рррвыми он создал Айнур, что б-были с ним прежжжжде всего..." Звучало всё это как решительное обещание убить, причем самым жестоким и изощренным образом.
Уфсказал Неистовый, закрывая лицо руками.
Что?испугался Белег.
Келегорм покачал головой: дескать, всё в порядке, не волнуйся. Потом повалился в траву.
Синдар подсел рядом, протянул ему флягу.
Что там?одними губами спросил нолдор.
Вода,улыбнулся Белег.Вода из родников Дориата. Надеюсь, она не пойдет тебе во вред?
Давай. То есть спасибо.
Келегорм приподнялся и стал пить жадно, проливая.
Выживут?осторожно спросил Белег, забирая пустую флягу.
Куд-да они у меня денутся!усмехнулся лорд Аглона. Эта недобрая усмешка напомнила перворожденному ту необычную речь, и он решился спросить:
Я слышал, что ты взывал к Эру, но как-то странно
Я? К Эру?! Взывал?
Ну да. Когда лечил Дирнаура.
А, ты об этом Я ругался.
Перворожденный посмотрел на него так, будто нолдор только что показал ему, как закрывать глаза ушами... или нечто столь же немыслимое.
Ругался, упоминая Эру?!
А что такого?теперь уже не понял Келегорм.
Но это это жеБелег не мог найти слов для объяснения того, что было ему так же привычно, как дышать.
Так ты веришь в благость Эру?!с неожиданной злостью спросил Келегорм.Веришьпосле этих тварей?!
И, не дав дориатцу возразить, заговорил с гневом:
Благой Эру, о да, как же! Говорят, он позволил Морготу первому спуститься в Арду,вот уж великое благо! Добрые и милосердные Валары увели эльдар от бед в Амани первое, что произошло там, была смерть Мириэли. Благой Край!отец жил с болью и ненавистью и нас воспитал в ней же. А мудрейший Эру не препятствует освобождению из Мандоса Моргота, благой Эру допускает существование Унголианты и вот этих тварей, которые убивают лучших из нас, а если бы не мыпожрали бы половину Белерианда, превратили бы Химлад в часть Нан-Дунгортеба! Вот онаблагость Эру! Спроси у Мегвен!
Белег положил руку на плечо Неистовому, попытался улыбкой умерить его ярость:
Ты не понимаешь. Ардане игрушка Эру, это свободный мир, в котором
в котором негодяй всегда силен и решителен, а добрый мудрец горазд только рассуждать! У Валар был праздник, когда Моргот и Унголианта уничтожили Древа и убили нашего короля! Праздник!!когда уже всем было ясно, что Моргот солгал, раскаявшись!
В тебе говорит горе. Но мудрость Эру
Где, где она, эта мудрость?! Покажи мне ее! Мудродопустить Диссонанс в самом начале? Мудропозволить собственному порождению нарушить свой замысел говорят, благой замысел, так? Мудропустить Мелькора и этих тварей в Арду?!
Не нам судить о промысле Эру. Он выше и больше
Величие Эру, недоступное нам, простым эльдарам! Да, конечно, он великтолько, сдается мне, Моргот тогда, в Начале, просто одолел его, а все высокие слова о свободе и пути Ардылишь для сокрытия страшной для Светлых истины!
Ты не причисляешь себя к Светлым?
Мы прокляты. Тебе это должно быть известно.
И вы гордитесь этим?
Келегорм его не услышал:
Наш отец первым заговорил о бессилии Валар. Стихии Мира не рискнули встать на нашем пути потому, что просто испугались нас. Испугались Пламени.
Ты действительно считаешь, что Валары испугались твоего отца?
Так же как Эру был бессилен перед Мелькором!
Белег покачал головой, не зная, как ему отвечать на такое. Заговорил с осторожностью:
Келегорм. Я невовремя завел этот разговор. Ты измученбоем, целительством, потерей друга. Ты
Хм. Хочешь сказать, я не соображаю, что говорю? Мы можем продолжить наш спор об Эру когда угодно. Я скажу тебе то же самое. Всё, что я видел с рождения, убедило меня: Эру или далеко не благ, или вовсе не всемогущ. Или говорят, что всё свершается к его славе и любое зло рано или поздно обернется добром. Если такнам незачем корить себя за Альквалондэ: даже Резня послужит добру. И славе Эру.
Перворожденный спросил с печалью в голосе:
И ты сейчас говоришь не в сердцах?
Нисколько.
Мне страшно, Келегорм. Страшнее, чем перед тварью. Сможешь ли ты одолеть то Искажение, что живет в тебе самом?
Искажение,зло усмехнулся тот.Скажи мне это кто другой, я бы назвал его беспомощным ягненком в стаде, которое пастух гонитто ли на пастбище, то ли на бойню.
Он посмотрел на Белега и добавил примирительно:
Что отвечать тебея не знаю.
Перворожденный улыбнулся:
Ничего не отвечай. Просто выслушай. Я не буду даже пытаться опровергнуть твои речив спорах ты искуснее моего. Я просто хочу тебе рассказать, как видим Эру мы, не имеющие отца и матери.
Келегорм молча кивнул.
Представь: ты стоишь в поле в солнечный полдень. Ты щуришь глаза: на солнце смотреть слишком больно. Но и зажмурившись, ты точно знаешь, где именно сейчас солнце.
Я понял тебя,согласился сын Феанора.Но, видно, я стою в этом поле в пасмурный день. Или в безлунную ночь.
Видение третье. Аглон
И вели нас дороги, дороги,
Что казались темней и темней.
Мы пьянели не только от крови
И теряли не только коней.
А Химлад заметно поскучнел за последние годы,сказал Келегорм, садясь у костра и беря из рук Дирнаура рог с вином.Тут уже не поохотишься. Здешние синдары перестали ожидать беды каждый день.
Я давно хотел спросить тебя,заговорил Белег,зачем тебе всё это? Ради заботы о синдарах? не верю.
А я и не стану убеждать тебя. Просто понимаешь, я давно смотрю на Химлад как на свою землю. Это не значит, что я здесь повелеваю всем и всеми. Это другое: я не допущу, чтобы по ней разгуливали враги.
Он осушил рог.
И только?прищурился дориатец.Или ты уже и Нан-Дунгортеб счел своей землей?
Келегорм покачал головой:
Нет, конечно. Просто отец научил нас всех вечно состязаться с самими собой. Вечно пытаться превзойти себя. Ставить недостижимую цель, достигать ееи снова, снова Ни на миг не позволять себе покоя.
И ты скорее умрешь, чем остановишься?улыбнулся Белег.
Разумеется.
Так куда же Келегорм Неистовый помчится дальше? Какие еще чудища окажутся жертвою его состязаний с самим собой?
Нолдор усмехнулся:
Ты удивишься: сейчас я возвращаюсь в Аглон.
Что случилось?
Ничего, решительно ничего. Просто иногда надо бывать дома.
Он помолчал и спросил:
Поедешь со мной? Я был бы рад такому гостю.
Белег на миг задумался, потом кивнул:
Когда приглашает лорднеучтиво отказываться.
Келегорм прищурился:
А если приглашает не лорд, а друг?
Тогда тем более. Я только предупрежу своих.
Послушай,вдруг нахмурился Неистовый.А Тингол не
Тингол запретил впускать вас в Дориат, а не нам общаться с вами.
Белег, скажи честно: Тингол не разгневается на тебя? Если дане езди в Аглон, я всё пойму и не обижусь. Лишь пожалею, что опрометчиво позвал.
Мы с Элу как-нибудь договоримся,улыбнулся перворожденный.
Отряд уже довольно долго ехал по предгорьям. Холмы становились всё выше, появлялись первые выступы скальных пород. Могучая гора, будто страж, высилась у дороги.
Это Аглон?спросил синдар.
Аглон? Что ты Аглон выше.
Дорога резко пошла вверх. Вдоль нее прятались в зелени жилища многих эльдар, пришедших под защиту могучей крепости.
Обернувшись, Белег увидел долину, нисходящую на десятки лиг к югу, до самого Келона или даже дальше. Покатые гряды зеленых, серых и бледно-голубых холмов, тающих в мареве. Где-то серели косые струи дождя. Где-то, напротив, ярко выделялись солнечные пятна. От бескрайних просторов юга захватывало дух.
Слева синел массив Дортониона. Впереди и справа зоркий глаз эльдара мог различить белые снега Химринга.
Но где же крепость?
Она выше в горах. Нам по тропе,показал Неистовый.А если захочешь добраться на Химрингпо дороге. Но сам Морозный отсюда не виден; эти белые вершинытолько предгорья.
Ну и предгорья у вас
Нолдор засмеялся:
Мы родились и выросли на Туне. По сравнению с ней Аглонпологие холмы, а Химрингскальный отрог, не более.
А как же снега? Сколь я знаю от Элу, в Амане снег только на Ойлоссэ.
К снегам мы привыкли в Форменосе.
Отшумел пир в честь возвращения лорда, и двое друзей ушли бродить по аглонским горам.
Усевшись на горном склоне, Белег подолгу, не отрываясь, смотрел на бескрайние дали юга и островерхую красавицу-скалу на противоположном краю ущелья.
Неоглядный простор тишина, только отчаянные кузнечики стрекочут в редких горных травах. Ипокой, нисходящий в душу, покой, ничуть не похожий на светлую грезу Дориата. Спокойствие Аглона было сродни сну могучего зверя, дышащего мерно и ровно, усталого после долгой охотыи в любой миг готового пробудиться и одним ударом лапы сокрушить обидчика.
Не безмятежность, а сила.
Хорошо у тебявыдохнул Куталион.
Ты никогда прежде не бывал здесь?спросил Неистовый.Я думалвы прошли этими горами во время Великого Похода.
Нет, наш путь был южнее. Мы избегали гор из-за орков и не только. Но, даже если бы я и побывал здесь века назадя не увидел бы этих гор такими. Ониочень ваши, очень нолдорские. Вы их любите, и они меняются вместе с вами. Разве ты этого не замечал?
Пожалуй. Во всех горах мы ищем или Тирион, или Форменос. Не очертания городових дух.
Да, я понимаю.
Келегорм неожиданно спросил:
Хочешь, я покажу тебе Тирион?
Белег молча кивнули спустя мгновение они оба стремительно ушли в память Келегорма, подобно тому, как два пловца прыгают со скалы в море.
Тихо журчала водато скатываясь по беломраморным ступеням, то собираясь в чаши, то низливаясь широким потоком, то тонкими струйками. Можно было долго-долго идти вдоль каскада внизот самого королевского дворца на Коре до зеленых склонов подножия Туны. Темнели сады, где круглый год цвели цветы, сменяя друг друга поочередно. Устремлялись вверх островерхие арки беседок молочно-белого, розового, серо-голубоватого камня. Точеные резные перила изображали переплетенные между собою листья и травы.
У Белега было ощущение, что его ведут по бесконечной лестнице вверх, вдоль каскада, туда, где в матовом свечении мрамора и блеске хрусталя высился дворец.
Обернись,сказал незримый спутник, в котором с трудом угадывался Келегорм. Юный мечтатель, так не похожий на неистового охотника.
Белег оборачивается. Перед нимБлагой Край, на сотни лиг. Это было воплощенным счастьем, других слов перворожденный найти не мог. Земля, не ведающая усталости. Мир, которому не нужен отдых, потому что труд и творчество тамрадость.