И тут я все-таки оглянулась. Это длилось буквально секунду. Что или кого я хотела увидеть? Несколько человек, входящих в ярко освещенный изнутри аквариум аэровокзала? Рубиновые огни исполинского авиалайнера, всплывшего над Схипхолом? Густые хлопья снега, мягко падавшие на леопардовую шкуру моей «пациентки»?..
В машину, я сказала! тихо рявкнула по-русски эта толстая гадина и на сей раз уже ощутимо толкнула меня в спину. Я ввалилась в затемненный салон такси, больно ударившись о подголовник переднего кресла.
Эй, девушка, полегче! хохотнул сидевший рядом с водителем человек в драповом пальто. Так ведь и без головы остаться можно.
Через секунду машина охнула и заметно осела под тяжестью опустившейся рядом со мной конвоирши.
Поехали! скомандовала она, и «ситроен» резко взял с места. Едва только выехали на шоссе, она повернулась ко мне:
Сложи руки вместе и вытяни перед собой.
Я молча выполнила приказание.
Это тебе украшения к твоему модному ансамблю, сучка! прошипела она, защелкивая на моих запястьях тяжелые наручники, соединенные толстой цепью. А чего, смотрится!
Сидевший рядом с водителем человек вновь хохотнул, после чего перегнулся в проход между передними креслами и протянул сигареты моей конвоирше:
Ну как ты, Елена?
Умаялась, мать их! она взяла сигарету, прикурила от услужливо протянутой зажигалки и с шумом выдохнула густой дым. Хвоста нет?
Да вроде все чисто, откликнулся водитель, скосив глаза в боковое зеркальце.
А что это ты вертелась, курва жидовская? слоноподобная Елена с очевидным усилием сделала пол-оборота и выпустила мне в лицо струю дыма. Кого это ты там, у входа, выискивала?
Я молчала.
Уж не дружка ли своего стильного, а? Чего молчишь? Разлуку переживаешь? Так ты не расстраивайся, подружка: вас к месту назначения одним багажом доставят. Только в разных посылках
Я откинулась на сиденье и закрыла глаза.
8США, штат Вирджиния. Лэнгли. ЦРУ
3 января 1978 года
Юджин припарковал свою «импалу» на служебной подземной стоянке, предъявил удостоверение морскому пехотинцу, дежурившему у отсека «S», и поднялся в лифте на четвертый этаж.
Войдя в приемную Уолша, он зажмурился от косых лучей солнца, бивших в глаза сквозь металлические жалюзи огромного во всю стену окна. Секретарша Уолша, седовласая мисс Кренкуотер, известная среди технического персонала Лэнгли фанатичной приверженностью к «островному» английскому и не терпевшая сленга даже от своего могущественного босса, коротко тряхнула в знак приветствия подсиненными кудряшками несгибаемой старой девы:
Юджин, ты очень плохо выглядишь, сообщила она тоном профессора, оглашающего диагноз.
По сравнению с вами, мисс Кренкуотер, плохо выглядит все, что двигается и потребляет чизбургеры с диет-колой.
Естественно.
А почему естественно? неожиданно для себя возмутился Юджин. В конце концов
Потому, молодой человек, прервала секретарша, что я не курю натощак и никогда не выполняю физические упражнения в постели.
А где вы их выполняете?
Только в специально отведенном для этого месте.
Когда я вернусь, устало улыбнулся Юджин, вы мне расскажете, где находится это место.
Англичане, как всегда, правы, вздохнула мисс Кренкуотер. Пожалеешь розгупотеряешь ребенка.
Юджин смиренно кивнул и приоткрыл дубовую дверь в кабинет Уолша.
Можно войти, босс?
Попробуй, буркнул заместитель директора ЦРУ по оперативным вопросам, не отрываясь от бумаг.
Юджин пересек небольшой кабинет и опустился на жесткий стул с металлическими ручками.
Выпьешь чего-нибудь? по-прежнему не отрываясь от бумаг и делая пометки карандашом на полях шифровки, спросил Уолш.
Нет, сэр, благодарю.
Еще пара минут, и я закончу
Юджин откинулся на стуле, от чего шаткая, с претензией на модерн, металлоконструкция жалобно скрипнула. Год назад новый директор ЦРУ, большой эстет и поклонник современного искусства, распорядился заменить старую добротную мебель штаб-квартиры на ультрамодные, сделанные из легкого металла и кожи стулья, столы, полки для документов и платяные шкафы. Уолш как-то заметил в этой связи, что вид собственного кабинета вызывает у него ревматические боли в суставах. Как и следовало ожидать, реплика дошла до директора, и, как рассказывали всезнающие секретари, большой босс выразил Уолшуправда, в весьма корректной формесвое недоумение.
Ну все! Уолш небрежно вложил бумаги, над которыми работал, в синюю папку и отодвинул ее в сторону. Я слушаю тебя. Только постарайся говорить внятно и без эмоций. Из донесения Дрейка я ничего не понял.
Сэр, Юджин чуть подался вперед. Кое-чего я сам еще толком не понимаю.
Давай по порядку Уолш потянулся к коробке с сигарами, вытащил длинную «гавану» и начал раскатывать ее толстыми, поросшими рыжим пухом пальцами по полированной столешнице. Итак, твою протеже перехватили
Да, сэр.
Сколько их людей было в аэропорту?
Непосредственно в здании аэровокзала двое: женщина пятидесяти двух-пятидесяти пяти лет, работала под французскую туристку, она выполняла основное задание; второй был на подстраховке. Кроме того, вне аэровокзала ждало еще двое. Автомобиль «Ситроен»-такси, номерной знак AXG 21456 UR.
Знаки фальшивые?
Настоящие. Машина была захвачена за три часа до появления этих людей в аэропорту.
Водитель?
Оглушен и связан. Полиция его случайно обнаружила спустя шесть часов в кювете у шоссе АмстердамСхипхол.
Кто пытался взять тебя?
Человек, который страховал эту «француженку». Он, кстати, был первым, кто подошел к Мальцевой, когда эта женщина симулировала приступ астмы.
Кто такой?
При обыске у него был обнаружен британский паспорт на имя Джорджа Сотборна, сорока семи лет, жителя Манчестера.
Паспорт поддельный?
Да, сэр. Но работа филигранная.
Где он сейчас?
В голландской полиции.
Что говорит?
Что стал жертвой провокации.
Как объяснил наличие оружия?
Сказал, что пистолет не его. Впрочем, он был в перчатках, так что доказать ничего нельзя
Сколько они могут его держать?
За использование подложного паспорта? День-два, не больше. Это высылка. Думаю, его стоило бы переправить сюда, пока русские там сами не разобрались.
Ты уверен, что это человек КГБ?
Абсолютно, сэр. В Схипхоле работали русские.
Тогда непонятно Уолш закончил наконец раскатывать сигару, обрезал кусачками конец и прикурил от тяжелой настольной зажигалки. Профессионал не мог в одиночку пойти на перехват такого бугая, как ты.
Не мог, сэр, если знал, что я человек ЦРУ.
А он, думаешь, не знал?
Думаю, нет, сэр. Да и откуда? Мои контакты с Мишиным они просветить не могли. А после всего Они пасли тех, чьи трупы не были обнаружены после операции. То есть Тополева, Мишина и Мальцеву. И, видимо, пасли масштабно, с привлечением достаточного количества людей. Они ведь не работают наудачуне та школа.
Где этот Сотборн пытался перехватить тебя?
Там все было очень быстро Юджин вытряхнул из пачки сигарету и закурил. Я видел с самого начала, что она на мушке, но действовать не мог: та баба просто бы ее пристрелила.
Почему она не сделала этого раньше? Уолш пыхнул сизым дымом. К чему весь этот спектакль с приступом?
Сэр, они хотят знать, что же все-таки произошло в Волендаме. Ним очень нужны Мишин и Тополев. В первую очередь Тополев. А онасвидетель
Окей. Что было потом?
Я предполагал, что эту бабу кто-то страхует, но времени на проверку уже не оставалось. Там есть широкая лестница, она пересекает по диагонали центральную часть аэровокзала. Я бросился туда, чтобы успеть к другому выходу. Тут он и возник Нет, сэр, он действительно не знал, кто я: слишком близко подошел, чересчур беспечно действовал, оставил мне свободный угол при контакте, да и пистолет, как потом выяснилось, стоял на предохранителе. Надеялся взять на испуг
Дальше.
Я потерял на нем секунд десять-двенадцать. Пока развернулся, пока скрутил, пока подобрал «беретту» Короче, когда я выбежал, на стоянке у аэропорта не было ни одной подозрительной машины. Только потом, когда полиция нашла связанного шофера такси, концы сошлись. Но время уже было упущено.
Куда ее могли повезти?
Идеальный вариантРоттердам.
Порт?
Да. Там всегда стоят под погрузкой несколько советских судов.
Следовательно Уолш потянулся так, что хрустнули суставы. Следовательно, сейчас она, возможно, еще в пути.
Да, сэр.
Я говорил тебе тогда, в Буэнос-Айресе: этой женщине фатально не везет.
Сэр!
Ну ладно Уолш встал, обошел стол и присел рядом с Юджином. К счастью, вся эта история завершилась. Думаю, то, что случилось с твоей протеже, в графу «неудачи» мы вносить не будем. Не так ли, Юджин?
Да, но
Я еще не закончил, тихо сказал Уолш. Ты хорошо там потрудился, директор доволен твоим решением взять Тополева. Работа с этим типом весьма перспективна, сейчас им занимаются ребята из русского отдела. Теперь поезжай домой, отоспись, съезди к матери, навести ее, а в воскресеньена работу. Для тебя есть одно дельце, весьма щекотливое, кстати. Да, Уолш предостерегающе поднял указательный палец, на тот случай, если ты захочешь и дальше продолжать автономное плавание. По-мужски я тебе сочувствую, поверь, это искренне. Но как твой прямой начальник скажу одно: просто здорово, что вся история завершилась так, как завершилась.
Сэр, речь идет о человеке, который пытался помочь нам
Юджин, ради Бога, только без высоких слов! Уолш поморщился. Тыофицер Центрального разведывательного управления США. И я прошу вести себя, хотя бы в моем присутствии, подобающим образом.
Да, сэр. Но хоть что-то мы можем сделать?
Кто «мы»? ЦРУ? Мы не фонд Рокфеллера и не занимаемся благотворительностью! «Что-то», как ты выражаешься, нами делается под что-то. Тебе есть что предложить?
Пока нет
Ты забыл добавить: «к счастью».
Разве ее нельзя обменять?
Юджин, ты действительно устал, если несешь такую галиматью. Кто она такая, чтобы ее обменивали? И учти, Уолш вновь поднял желтый от никотина палец, любое твое самостоятельное действие в этом плане будет рассматриваться как должностное преступление и нарушение присяги. Помни об этом, сынок! Хотя бы несколько дней, пока твоя голова окончательно не остынет.
Мне очень жаль, сэр, Юджин встал и вытянулся во весь рост. Но в таком случае я буду вынужден подать рапорт об отставке.
Надеюсь, ты обдумал то, что говоришь? седые брови Уолша поползли вверх.
Вы же знаете, сэр: я никогда не приходил к вам с необдуманными предложениями.
Позволишь мне еще вопрос?
Да, сэр!
Какая команда выиграет от твоего решения?
Сэр, я бы мог ответить вам, но только неуставным аргументом.
Еще минута, и ты с уставом разойдешься навсегда. Так что говори, тренируйся!
Я люблю эту женщину, сэр! И я не могу оставить ее.
Серьезный довод, задумчиво пробормотал Уолш. Он вернулся в свое рабочее кресло, откинул лист календаря-еженедельника и, подперев подбородок кулаком, спросил. Скажи, сынок, ты можешь хотя бы несколько дней ничего не предпринимать?
Смысл, сэр?
Да или нет?
Нет, сэр. У меня просто нет времени. Как только ее выпотрошат там, на Лубянке, онане жилец.
Что ты сможешь сделать один, без прикрытия фирмы?! теряя терпение, взорвался Уолш. Нелегально проникнуть в СССР? Совершить подкоп под следственный изолятор КГБ? Организовать выброс командос на Кутузовский проспект? Умыкнуть свою кралю в Америку на воздушном шаре?.. Будь реалистом, Юджин!
Я пытался, сэр. Все десять часов, пока летел через океан.
И?
У меня ничего не вышло
9Северное море. Борт сухогруза «Камчатка»
Ночь с 3 на 4 января 1978 года
Даже если бы я не знала, кто именно выловил меня в амстердамском аэропорту, скрутил, как черенок веника, заковал в наручники и, сорвав повязку с глаз, втиснул в микроскопическую каюту с наглухо задраенным ржавым иллюминатором, все равно, попав на эту скрипящую посудину, я сразу догадалась бы, что имею дело со своими милыми соотечественниками. Потому что ни одна другая текстильная промышленность в мире никогда не додумалась бы наладить выпуск таких жутких байковых одеял с блеклыми арестантскими полосами, каким была по-солдатски заправлена привинченная к полу железная койка. Потому что ни в какой другой стране мира, даже самой слаборазвитой и отсталой, не может так выразительно и неповторимо пахнуть консервированными кильками пряного посола, капустой из прогорклых щей и немытыми много лет чугунными пепельницами
Когда меня втолкнули в этот отсек для мелкого рогатого скота с добрым русским напутствием в спину: «И не вздумай орать, стерва!»я едва успела оглядеться и оценить меблировку моей плавучей тюрьмы, особенно небольшого эмалированного корытца (я не сразу сообразила, что оно предназначено для омовений и естественных надобностей), как в иллюминаторе прощально мигнул краешек холодного, неестественно бледного солнца и каюта быстро погрузилась в темноту. Сколько я ни нашаривала выключатель какого-нибудь осветительного прибора, все попусту. Как говорит моя незабвенная приятельница: «Если уж не повезет, все равно изнасилуют и не дадут даже колготки снять».
Поскольку мое внутреннее состояние идеально гармонировало с темнотой, заполнившей каюту, я вздохнула, сбросила туфли, уткнулась лбом в жесткую, как березовое полено, подушку и, плотно закутавшись в свою замечательную дубленку, провалилась в забытье.
Мне снилось, что я лежу на жестком, пахнущем детской клеенкой операционном столе, под слепящим рефлектором, и хирург, лицо которого, как у куклуксклановца, целиком скрыто под ослепительно белым капюшоном с прорезями для глаз, пытается снять с меня наручники. Я вижу, что тяжелые стальные браслеты глубоко впились мне в кожу, они как бы срослись с нею, стали частью меня, я хочу отговорить хирурга от задуманного, объяснить, что ни к чему эти роскоши, эти страшные, поблескивающие холодом инструменты с зазубринами, что я должна и дальше жить с наручниками на запястьях Но сказать ничего не могу, поскольку губы мои распухли и стали тяжелыми, как железобетонные плиты. А рядом с хирургом стоит моя мама и тихо повторяет куда-то в пустоту операционной: «Я прошу вас, доктор, осторожнее! Разве вы не видите, что моей девочке очень больно, что она страдает?»
А ничего, мамаша! наканифоленным голосом Матвея Тополева жизнерадостно отвечает хирург. Тяжело в лечениилегко в гробу!..
Проснувшись наутро, я первым делом ощупала запястья и, с облегчением обнаружив, что наручников на них нет, огляделась в поисках своих вещей. Каюта была так мала, что сумочку я обнаружила сразуона валялась на заплеванном полу у задраенной наглухо двери. Заглянув на всякий случай под койку и удостоверившись, что, кроме паутины, пожелтевшего номера «Известий» и пустой консервной банки, все прочие сокровища мира блистают своим отсутствием, я раскрыла сумочку. Чья-то щедрая рука великодушно оставила в мое безраздельное пользование целое богатствозубную щетку в пластмассовом футляре, полукруглый гребешок, которым я иногда подбирала волосы, маленькое зеркальце, пачку «Бенсон энд Хеджес» с единственной сигаретой и разовую зажигалку с тисненым фирменным знаком отеля «Дам». Ни косметики, ни флакона французских духов «Клима», ни портмоне с деньгами и фотографией мамы, ни блокнота с «паркером» покойного барона Гескина Дескать, надрайте как следует зубки, гражданка Мальцева, расчешите свои свалявшиеся патлы, закурите вашу буржуазную сигарету и посмотритесь наконец в простое советское зеркальце. Ну что? Теперь вы видите, как идеально вписывается ваше мурло в родную социалистическую действительность? Замечаете, как подходит вам эта благоустроенная каюта флагмана советского грузового флота? Цените сверхъестественные усилия, благодаря которым в самый последний момент мы все же уберегли вас от грабиловки Уолл-стрита и панелей Лас-Вегаса?..
Железная дверь коротко скрежетнула, и я увидела чью-то широкую спину в грязно-серой брезентовой робе. Неизвестный, оказавшийся на поверку молодым рослым мужиком с побитым крупными оспинами лицом, неуклюже развернулся и поставил на миниатюрную подставку, также наглухо привинченную рядом с койкой, бугристый эмалированный поднос, где красовались грязный стакан мутного чая, глубокая тарелка с какой-то подозрительной кашей, краюха хлеба и два куска желтоватого сахара. Очевидно, к тому времени моя реакция на происходящее обострилась до такой степени, что еще до того, как рябой повернулся ко мне мурлом, я поняла, что это не тот, с кем мне предстоит приятная беседа на фоне мирного морского пейзажа.