Что?
И чтобы получить ее, они готовы поручкаться даже с евреями.
Что ж, звучит убедительно, кивнул Стюарт. Выходит, они просто предприняли отвлекающую акцию с тем, чтобы кто-толибо Моссад, либо мыдернулся и извлек ее на свет Божий. А там
А там, подхватил Юджин, или они ее накроют в Праге, или, пойдя за неимением альтернатив на унизительный для себя обмен, получат ее в Швейцарии прямо из наших рук
И все-таки какие-то шансы у нас есть, с этим ты не можешь не согласиться.
Шансы на что?
На то, чтобы вывезти ее из Праги, обменять на Тиша и тем самым заткнуть пасть израильтянам, а потом вернуть ее обратно.
Вы действительно в это верите, Крис?
Почему нет?.. Стюарт пожал плечами. Кроме того, ты, на мой взгляд, недооцениваешь Тополева. Я думаю, Андропов очень хочет получить его обратно, и вряд ли они станут рисковать его головой.
Я говорил Уолшу, могу повторить и вам, Крис: Тополевотыгранная карта. Безусловно, русским бы он пригодился, однако после того, как вы его хорошенько выпотрошили Юджин вдруг замер. Кстати, Крис, вы действительно вытянули из него все?
Парень, ты лучше побеспокойся о том, чтобы наших людей среди бела дня не расстреливали в Аргентине, буркнул Стюарт.
Словом, Тополевта фигура, которую с одинаковым эффектом можно и сохранить на доске, и пожертвовать.
Пусть так. Но это не меняет главной задачи: найти самый безопасный, в рамках реального, вариант ее вывоза из Чехословакии, резюмировал Стюарт. Этим ты и займешься, дружок. Займешься на месте, в Праге
Юджин молча уставился на Стюарта, пытаясь совладать с нервами.
Как я понимаю, отказываться ты не будешь?
Вы правильно понимаете, Крис.
Окей! Тогда вывези ее оттуда, парень.
Когда лететь?
Об этом мы еще поговорим. В деталях. А до тех пор я хотел бы обсудить с тобой вторую половину дела. Поверь, несмотря на полное отсутствие романтической подоплеки, она не менее сложна и опасна, чем твоя миссия. Так что пока ты будешь изображать из себя Джона Уэйна за железным занавесом, нам в Швейцарии придется как следует поломать голову над подготовкой дальнейших сюжетных поворотов
Вы не сочтете меня чересур дерзким, Крис, если я попрошу вас объяснить мне: как вы, собственно, собираетесь, собственноручно отдав ее русским, вернуть обратно?
Над этим сейчас бьются несколько толковых ребят с большим опытом подобного рода операций. Есть несколько вариантов, Юджин, хотя, не стану скрывать, шансы на успех не стопроцентные. Я бы сказал: фифти-фифти
Но, Крис!.. Юджин изумленно уставился на своего временного командира. Обмен будет проходить в Швейцарии. Это же нейтральная территория! Там расположены штаб-квартиры крупнейших международных организаций, сосредоточены люди Интерпола В конце концов, мы же практически союзники с ними! Неужели в этих условиях так сложно гарантировать безопасность женщины?
Ты недооцениваешь возможности КГБ в Западной Европе, Юджин! Стюарт снял пиджак и остался в роскошном жилете с золотыми пуговицами. Они колоссальны, можешь поверить мне на слово
Вы говорите так, Крис, словно речь идет о проведении общевойсковой операции против Вьетконга.
Зря иронизируешь, протянул Стюарт, раскуривая очередную сигару. Знаешь, в чем истинная сила КГБ? На них может работать кто угодно: итальянские «красные бригады», палестинский Фронт национального освобождения, французские «ультра», немецкие «городские партизаны», ливийские фундаменталисты Ведь все онина попечении у русских. КГБ их обучает, вооружает, инструктирует, снабжает информацией и документами И с этой разномастной армией головорезов не справится ни одна разведка в мире, даже мы, дружище. Их намного больше, чем нас, они не уступают нам в оснащении и подготовке и вдобавок признают только закон джунглей. В их распоряжении не менее двух десятков стран, где, в случае необходимости, они могут укрываться до Страшного Суда. Ты и сам не так давно убедился, что эти парни работают отчаянно и получают поддержку даже там, где ее быть не может по определению. Упустили же вы в ноябре парочку их киллеров в Аргентине. А какие на это силы бросили?..
Если все так безрадостно, Крис, может, ничего и затевать не стоит, а? съязвил Юджин.
Но Стюарт не принял его иронии:
Нам, и тебе в первую очередь, предстоит сыграть на их поле он скосил глаза к переносице, наблюдая, как нарастает на конце сигары очередной столбик пепла. И ты должен хорошо понимать, что такое твои партнеры. Скажу откровенно и не для прессы: мы практически не выигрывали там. И когда некоторые конгрессмены утверждают, что за последнее десятилетие ЦРУ, если не считать Чили, не провело против русских ни одной серьезной операции, то это не интриги, стремящиеся подрезать бюджет «фирмы», а чистая правда. Бывали, конечно, и успехи, однако только в дебюте. Нам не удавалось их развить. А заканчивалось это для нас, как правило, плачевно. То, что сумели сделать в ходе своей операции израильтяне, уму непостижимо. Будет время, обязательно проштудирую все материалы, это очень любопытно с профессиональной точки зрения. Конечно, им невероятно везло, однако предстоящий финал только подтверждает мою точку зрения: на своем поле русские не проигрывают!
Крис, только не надо меня пугать, тихо откликнулся Юджин. Я уже большой мальчик.
Тебе предстоит это доказать. И, кстати, не напомнить ли, за что мы с тобой получаем жалованье?
У меня есть пара вопросов.
Валяй.
Зачем она им?
Русским? Стюарт сделал несколько энергичных движений обеими руками, разгоняя клубы табачного дыма.
Нашим.
Это нескромный вопрос, молодой человек.
Он был бы нескромным, задай его вы мне.
А кстати, Стюарт хитро улыбнулся, зачем она тебе, Юджин?
Я не умею делать яичницу с беконом.
Хороший ответ, кивнул Стюарт.
Но я так и не услышал вашего, Крис.
Возможно, я отвечу тебе, дружище. Но позднее, когда выдастся пара свободных минут. Скажу лишь одно: будет сделано все, чтобы русские ее не получили. И хватит об этом. У нас с тобой куча всякой рутинной работы и, как говорили мои предки по цыганской линии, большие хлопоты перед дальней дорогой
26ЧССР. Прага
Ночь с 15 на 16 января 1978 года
После того как однажды, еще студенткой-первокурсницей, я, опаздывая на лекцию, села в такси рядом с водителем и уже через минуту ощутила на своем колене тяжелую узловатую ручищу сексуально озабоченного гегемона, я дала себе зарок: мое место в любой машинетолько на заднем сиденье. Впоследствии эта привычка стала автоматической. И той ночью в Праге, завороженная магическим сочетанием обещанных цифр «136» на номерном знаке, словно девочка, впервые столкнувшаяся с реальным волшебством, я, естественно, села сзадиоглушенная, напуганная, мысленно все еще продолжающая странный диалог со святым отцом и ни на что путное уже не рассчитывающая.
Как-то вяло отметив про себя, что, кроме темного расплывчатого силуэта человека за рулем, в машине больше никого не видно, я вздохнула и легонько захлопнула дверцу. И тут же автомобиль резко тронулся с места.
Вокруг было по-зимнему мрачно и неуютно, сильные фары выхватывали в ночи сумасшедшую пляску бесчисленных снежных точек, утесы и островки тускло освещенных уличными фонарями зданий, обтекавшие машину с двух сторон, ровным счетом ни о чем душе не говорилитак, очередной эпизод в каменных дебрях чужого незнакомого города, с которым меня связывало лишь взаимное безразличие. Так людям, внезапно сталкивающимся в уличной суете, даже в голову не приходит подумать, что это столкновениененавязчивый сигнал судьбы, мимо которого они стремительно пролетают, погруженные в собственные мысли. И только непривычно высокая Скорость, с которой мчалась машина, напоминала мне о материальности происходящего и бессвязно передавала в мозг ставшие уже привычными импульсы животного самоощущения: я все еще жива и по-прежнему падаю в колодец полной неизвестности.
Ужасно хотелось курить, но я не знала языковой принадлежности моего очередного избавителя, а экспериментировать и вступать в очередную беседу с незнакомым человеком не было ни сил, ни желания
Мысленно уговорив себя потерпеть, я смотрела в окно, потом закрыла глаза и представила себе, что все происходит в Москве, на улице Горького, по которой такси везет меня в редакцию. Я, как всегда, опаздываю, обещаю шоферу накинуть гривенник поверх счетчика, а тем временем мысленно воображаю привычную картину: возмущенный ответсекретарь редакции Юра Грачев встречает меня с порога истошным воплем непохмелившегося почитателя «Агдама»: «Мальцева, еб твою сволочную мать! Имей же ты совесть, сучара бесстыжая, половина одиннадцатого уже!», а я сую ему прямо в угреватый, в красных прожилках, нос свернутую трубку из исчерканных ночью желтых гранок и говорю: «Юрик, образинушка моя, во-первых, оставь в покое мою несчастную маму, она и слов-то таких не знает, а, во-вторых, посмотри, урод, какой материал я тебе принесла!..»
Видение было настолько реальным, что я открыла глаза почти с полной уверенностью, что вот сейчас увижу справа в грязном, с потеками, окне машины магазин «Подарки», а затем слева, за мраморным барьером подземного переходастеклянный выступ кафе «Лира» Увы, за окном по-прежнему мелькала чужая и холодная Прага. И вот тут-то желание закурить взыграло во мне с такой чудовищной силой, что я махнула рукой на все свои благие намерения и спросила водителя на самом интернациональном в мире английском:
Извините, у вас не будет закурить?
Силуэт за рулем ожил и зашевелился. Впрочем, это была его единственная реакция на мою просьбу.
Так как насчет закурить? повторила я свою просьбу по-французски.
Не оборачиваясь, водитель протянул мне пачку сигарет, и, не успев сообразить, что же именно напомнил мне этот жест и эта золоченая пачка, я услышала:
Закуривайте, гражданка!
Кажется, я взвизгнула. Или это был звук тормозов. А скорее всегои то, и другое, поскольку я стремительным броском кинулась к Юджину, обхватила его за шею и сдавила с такой силой, на какую только была способна, в результате чего машина встала как вкопанная. Лишь легкое эхо, ненавязчивый звон в ушахотголосок спонтанно-гармонического симбиоза моих голосовых связок и тормозных колодок автомобиля неизвестной маркиубедили меня в том, что услышанная фраза произнесена самым нереальным в эту ночь человеком на свете
Любимый мой!.. бормотала я, глотая слезы и осыпая совершенно бестолковыми, какими-то телячьими поцелуями его шею, уши, подбородок, краешки глаз. Хороший мой!.. Это мне в награду, я знаю!.. Единственный мой!.. Я чувствовала, откуда у меня берутся силы для всего этого кошмара!.. Красавец мой ненаглядный!.. Солнышко мое заокеанское!.. Я знала, что ты приедешь за мной, золотко мое, я знала, знала, знала!.. Как же мне тебя не хватало, если бы ты только мог себе представить, хороший мой!..
Я представляю, Вэл несколько секунд он откашливался, словно ему что-то попало не в то горло, после чего потянулся к «бардачку».
Ты куда?
За диктофоном.
Зачем он тебе?
Хочу попросить тебя повторить все это еще раз Ну, про золотко и это солнышко заокеанское
Не трать время, глупый! Эти слова я буду повторять тебе всю жизнь. Не надо будет даже нажимать на клавишутолько появись! Видишь, как все удобно?
Я тебя люблю, Вэл, он закинул руки назад и обхватил мою голову. Я тебя так люблю!
Нет, милый, это я тебя люблю. А ты лишь присутствуешь при этом. Наблюдаешь из партера в бинокль и, довольный, аплодируешь Если бы ты только знал, как я
Я представляю себе.
Ты тупой, Юджин, бормотала я, заливаясь слезами и еще крепче сдавливая его шею. Ты очень тупой мальчик, Юджин. Как и все мужики. Что вы можете себе представлять?! Что ты вообще знаешь о любви женщины, прагматик мой ненаглядный?
А как на этот вопрос должны отвечать очень тупые мальчики?
Господи, да какое мне до них дело?!.
Я молча плакала, стискивая его шею железной хваткой вконец одичавшей и затравленной бабы. Если бы в этот момент какая-нибудь сволочь вздумала оторвать меня от него, то для этого пришлось бы ампутировать мне обе руки.
Ты только не плачь, Вэл он гладил мои пальцы с такой нежностью, словно за минуту до этого их раздробили на наковальне. Не надо плакать, дорогая, все уже хорошо, все позади Dont cry, my smart girl Мы снова вместе, все замечательно, слышишь меня?
Нет. Не слышу. Повтори.
Все хорошо, Вэл.
Ты в этом уверен?
Да.
Значит, пока я тебя душила, мы незаметно въехали в Америку?
Нет, до Америки нам еще нужно добраться.
Думашь, мы доберемся?
Еще как!
Тогда поехали, Юджин, чего ты ждешь?! я почти кричала. Поехали отсюда скорее, миленький! Если ты опять куда-нибудь пропадешь или исчезнешь, еще раз без тебя я уж точно не выдержу. Ты знаешь, на мне, по-моему, ставят какой-то ужасный эксперимент. Они все словно сговорились сжить меня со свету, но перед этим посмотреть, на сколько меня хватит Но мой предел наступил уже давно Это правда, золотко мое, очень давно И если я как-то держалась, то только потому, что знала: ты обязательно придешь за мной. Не бросай меня больше, Юджин!
Я никогда тебя больше не брошу, Вэл.
Ну, поезжай скорее, что мы тут торчим?!
Сейчас, он улыбнулся. Только отпусти, пожалуйста, мою шею
Зачем?
Без нее мне будет трудно вертеть головой, высматривая красивых женщин
Не трать время на ерунду: в Праге есть только одна красивая женщина. И та проездом.
Не в Праге, а в мире.
Пока есть, пробормотала я.
И всегда будет.
Кого ты успокаиваешь? Меня? Себя?
Так что насчет свободы шеи?
Я молча кивнула, отпустила его мокрую от моих слез шею, после чего, с колоссальным трудом протиснувшись в своем дерюжном пальто в узенькое пространство между двумя передними креслами, уселась на пассажирское место и вцепилась в его правую руку.
Ты что, Вэл?
Скажи, ты можешь вести машину одной рукой?
Только в Америке.
Ты сноб, милый.
Я не сноб, милая.
Тогда почему не здесь?
Потому что у этой машины нет автоматической коробки передач. В Чехословакии такие не выпускают.
Ладно, давай сделаем вид, что я поняла твое объяснение.
Давай.
А если я тебя очень попрошу?
Если очень попросишь, то смогу.
Тогда не выдергивай свою руку, пожалуйста, и быстренько поезжай вперед.
Давай сделаем так: я положу свою руку на эту железякуона называется ручкой переключения скоростей, а ты положишь на мою руку свою. Окей?
Окей. Только ответь вначале на один вопрос
Ты прекрасно выглядишь, родная.
Я тебя люблю, даже когда ты насквозь лжив.
А я люблю тебя за то, что ты меня любишь, когда я насквозь лжив. Хотя и говорю чистую правду.
Я не об этом хотела спросить, Юджин.
Все остальноепотом.
Скажи мне только, куда мы едем? В аэропорт? На вокзал? В гостиницу? Или на квартиру твоей пражской любовницы, которую она благородно пожертвовала тебе на две ночи?
Почему только на две? тыльной стороной ладони он вытер мой левый глаз, черный от слез и домо-настырских остатков туши «Луи-Филипп».
А на сколько?
Потом, Юджин повернул ключ зажигания и врубил мотор. Все потом, дорогая.
Когда потом?
Когда приедем.
Когда куда приедем, милый? В Америку? В очередной монастырь? На Лубянку? Право, я даже не знаю, где нас с тобой ждут с большим нетерпением!..
Вэл, ты можешь потерпеть десять минут? Ну максимум пятнадцать?
Да Господи! взревела я. И это ты спрашиваешь меня?! Меня, которая
Понял, коротко кивнул Юджин и рывком тронул машину с места. Уже поехали.
Я только хочу сказать тебе одну вещь.
Какую?
Знаешь, что говорят женщины в русской глубинке, когда в полном одиночестве пьют четвертый стакан чая без сахара, лимона и варенья?
Что ненавидят Политбюро ЦК КПСС и все советское правительство, оставившее их без сладкого, не отрываясь от дороги, ответил Юджин.
Дурак!
Тогда не знаю.
Они говорят: «Господи, хорошо-то как! Не умереть бы от счастья!..»
И что? он недоуменно пожал плечами.
Кажется, теперь я их понимаю