Джарлакс поднял стакан, предлагая выпить за эту мысль.
- Поэтому да, я хотел бы стать бессмертным и надеяться, что есть и другое существование за гранью этого, - продолжил Закнафейн. - Но я с удивлением заметил, что дети несколько облегчают этот страх. Они становятся своего рода бессмертием. Никогда так об этом не думал, пока не увидел Вирну.
- Это хорошо.
- Это страшно! - ответил Закнафейн. - Увидеть своего ребёнка, Джарлаксзначит познать уязвимость. Понять, что в мире есть то, что оставляет тебя поистине уязвимым, что есть существо, которое важнее для тебя, чем ты сам, и что если что-то страшное случится с ней, это будет в тысячу раз больнее, чем если бы то же самое случилось с тобой.
- Я боюсь смерти. Я не хочу умирать. Я знаю об этом. Но знаю и то, что бросился бы на копьё, нацеленное на моего ребёнка. Даже на дочь, которая станет жрицей Паучьей Королевы!
- Значит, ты доволен, что мать Мэлис снова беременна? - спросил Джарлакс. - Твоим ребёнком?
Казалось, прямой вопрос заставил Закнафейна растеряться. Он пожал плечами, затем прикончил выпивку и отодвинулся от стола.
- Мне нужно возвращаться в дом, - сказал он, поднимаясь. - Нам многое нужно сделать.
- Перед тем, как начать войну.
- Войны не будет, - запротестовал Закнафейн. - Что за глупая мысль. У дома До'Урден нет стремлений, противоречащих эдиктам правящего совета. Но мы должны быть готовы на тот случай, если с домом выше нашего по положению случится что-то ужасное.
- Разумеется, - согласился Джарлакс, улыбнувшись в ответ на напоминание Закнафейна о том, насколько извращёнными были законы Мензоберранзана. Конечно, в уничтожении враждебного дома не было ничего плохого. Главное, чтобы вас не поймали с поличным. То есть правящие матери считали плохим не сам поступок, а неумение сохранить его в тайне.
Он проследил, как Закнафейн выходит из бара, затем откинулся на спинку стула и обдумал необычайно искренний разговор с обычно сдержанным оружейником. Джарлакс знал, что дом До'Урден через несколько месяцев собирается атаковать дом Де'Вир, а значит, он не увидит друга ещё много месяцева может и лет.
Интересное чувствоучитывая, насколько оно огорчило командира наёмников.
Поэтому он так ценил эти мгновения общения с Закнафейном. Тот всегда обладал необычайной проницательностью и глубиной мысли.
Джарлакс дорожил этим, но сейчас ему было тяжело на душе. На сей раз Закнафейн станет отцом мальчика, и поскольку в доме До'Урден ребёнок окажется третьим сыном, верная Паучьей Королеве мать Мэлис наверняка принесёт его в жертву Ллосбыстро и беспощадно.
После этого разговора Джарлакс боялся, что такой поступок полностью уничтожит его старого друга.
Матери Мэлис не нравилось здесь. Совсем не нравилось. Слишком много мужчин ходило по петляющим коридорам и просторным лестницам, склонялось у широких полок, заполненных свитками и старыми книгами.
И не просто мужчин. Это были самые могущественные мужчины в Мензоберранзане, включая тех немногихнапример, архимага Громфа Бэнра, старшего сына самой верховной матери Бэнркто, скорее всего, в бою способен был уничтожить Мэлис. Хуже того, мать Мэлис не должна была здесь находиться, и о её присутствии знали лишь немногиеа эти потенциальные враги, великие волшебники-дроу из Сорцере, легко могли избавиться от тела!
Я совсем рядом, раздался успокаивающий голоснет, не голос, а телепатическое послание. Всё устроено. Ты здесь с разрешения архимага Громфа, и никто не осмелится на тебя напасть.
Мать Мэлис ненавидела пускать в свои мысли этого поганого Джарлакса и его ещё более мерзкого друга-псионика из дома Облодра, но не могла отрицать, что послание Джарлакса подействовало успокаивающе.
От подобного внутреннего признания она содрогнулась и ещё сильнее постаралась прогнать Джарлакса из головы. Если он проник внутрь, чтобы разговаривать с ней, он также мог почувствовать её эмоции, как свои собственные.
Она не хотела, чтобы Джарлакс знал о её страхах. В конце концов, она была верховной матерью дома До'Урден, восходящей и могущественной семьи дроу.
Мэлис подошла к странной и узкой деревянной двери, которая смотрелась бы более уместно в башне эльфийского волшебника в каком-нибудь древнем лесу на поверхности. Сучковатые доски достигали высоты плеч, затем закруглялись и выгибались, заканчиваясь острой вершиной. Верховная мать прочла заклинание защиты, потом заклинание поиска магии. Не успела она закончить второе, как дверь распахнулась внутрь, открыв небольшой лестничный пролёт и тёмные ступени вниз.
Успехов, мать Мэлис, сказал голос в её голове. Буду ждать вашего возвращения.
Мэлис подумала, что он не может спуститься туда вместе с нейпо крайней мере, магически, поскольку проход был защищён мощным заклинанием развеяния чар.
Женщина сделала успокаивающий вдох и шагнула вперёд. Она взялась за гладкие вьющиеся периланезнакомое прикосновение хорошо отполированного дерева, дерева с поверхности. Перила скрипнулии лестница тоже, когда она начала спускаться. Ступени вели по спирали вниз, глубоко под многобашенное здание Сорцере. Она оказалась в черноте, и даже острое зрение дроу не могло рассмотреть стену рядом или лестницу под ногами.
Она продолжала идти, даже не пытаясь наколдовать волшебный свет. Она в нём не нуждалась. Онаверховная мать восходящего и влиятельного дома, решительно повторяла себе Мэлис. Ни один мужчина не осмелится напасть на неё.
Она не считала шаги, но знала, что заметила далеко внизу свет, когда прошла больше сотни ступеней. Похоже, горела одинокая свеча.
Паутина коснулась её лица, но мать Мэлис не вздрогнула и не испугалась. Присутствие пауков даже успокоило её. Это были союзники Ллос, Паучьей Королевы, а Мэлис пользовалась расположением богини.
Она ускорила шаг, сумев улыбнуться, когда ощутила, как по паутине пробежал паук и перебрался к ней на щёку.
Ллос была рядом.
Ей пришло в голову, что самое присутствие этих благословенных созданий было свидетельством преданности мага, которому она нанесла визит.
Она сошла с последней ступеньки на широкий пол. Было по-прежнему темно, но на столе сбоку горела одинокая свеча в подсвечнике. Приблизившись, она заметила ожидающее её кресло с правой стороны стола и фигуру, сидящую с левойно не за столом, а прислонясь к естественной каменной стене в нескольких футах.
Мэлис всё поняла. Она села.
- Приветствую. Для меня это честь, - произнесла сгорбленная фигура. Дроу не поднимал головы, и его глубокий капюшон был натянут на лицо.
- Посмотри на меня, - приказала Мэлис, поскольку ей было любопытно. Прошло немало времени с тех пор, как она в последний раз видела этого мужчину, смотрела сверху вниз, оседлав его после жаркого свидания.
- Нет, верховная мать, будет лучше, если я не сделаю этого.
- Как я смогу приготовить мазь, если не узнаю, насколько сильна болезнь?
- Это не болезнь, - сказал мужчина напряжённым от гнева голосом.
Мэлис хотела повторить приказ более настойчивоона была верховной матерью, а он простым мужчинойно сдержалась. Этот волшебник, Гелрус Ган'етт, был влиятельным магистром Сорцере, могущественным волшебником, хотя, похоже, немного безрассудным. Его специальностью было создание новых заклинаний, комбинация волшебных эффектов таким образом, чтобы результат превосходил сумму индивидуальных двеомеров. В Сорцере обучали многим заклинаниям Гелруса, хотя по приказу архимага их создатель оставался анонимным.
Подобные эксперименты хорошо вознаграждались, но были очень рискованными, и много лет назад одна из волшебных комбинаций Гелруса буквально взорвалась, забрав плоть с его лица, которое по сведениям Мэлис превратилось в месиво из костей и зелёной слизи.
Теперь она хотела его увидетьи желание лишь становилось сильнее из-за того, что волшебник явно этого не желал. Это даст ей преимущество, вызвав дискомфорт Гелруса, а мать Мэлис была не из тех, кто упускает возможную выгоду.
- Посмотри на меня, - приказала она. Обычно она подкрепила бы такой приказ заклинанием, но на грозного волшебника подобные чары не действовали. И почти наверняка он почувствовал бы такую попытку.
- У меня есть то, что вы ищете, - ответил Гелрус вместо того, чтобы подчиниться, весьма эффективно переменив тему. - У меня есть знакомые в Арах-Тинилит, и то, что жрицы показали мнев сочетании с информацией из моей собственной библиотекиподтверждает небезосновательность старых слухов.
- Значит, это возможно, - сказала Мэлис, подавшись вперёд. Она напомнила себе о желании увидеть это изуродованное создание, но сейчас такое стремление казалось слишком незначительным.
- Это возможно и не особенно трудно, - ответил маг. - Думаю, этим бы занимались намного чаще, если бы лучше понимали процесси, конечно же, если бы не возможные последствия для ребёнка.
- Например?
Гелрус пожал плечамистранное и неравномерное движение в его тяжёлой мантии с его худыми плечамии наконец поднял взгляд. Мать Мэлис отдёрнулась от изумления и ужаса.
Всё слышанное ею о его уродстве не могло подготовить верховную мать к облику Гелруса Ган'етта, Безликого. Однако рассказы оказались правдивы, поскольку его лицо было сборищем острых костей, растянутой и усеянной шрамами кожи, рта без губ и дёсен, и сочащейся треугольной дыры на месте носа. Казалось, век у него тоже нет, и он выглядел, как давно разлагающийся труп, не считая пятен зелёной слизи, похожих на пятна воска от растаявшей свечи или на пенистую жидкость.
Мэлис вспомнила, каким видела мужчину в последний раз. По стандартам дроу он был симпатичным, хотя и не ослепительно красивым. Теперь же...
- Это благоприятное начало жизни, - ответил Гелрус.
Мэлис взяла себя в руки. Она сделала глубокий вдохв ноздри просто ударил аромат гниения с лица волшебникаи попыталась ответить, хотя полностью потеряла нить разговора.
- Вы спрашивали про последствия для ребёнка, - напомнил маг. - Это будет благоприятным началом.
- Да. Да, конечно, - пробормотала она. - И это всё? Никакого проклятия? Длительных последствий?
Безликий снова пожал плечами.
- Ничто на это не указывает, но большинство детей, рождённых в ходе ритуала, были мальчиками, так что...
Он позволил фразе повиснуть в воздухе. Мэлис не нуждалась в пояснениях. Третьего сына в благородной семье дроу по традициям приносили в жертву Ллос.
- Может быть, таково проклятие родовой магии, - добавил тогда Галрус. - Дом проклят рождением сына, а не более предпочтительной дочериа сам ребёнок проклят очень скорой смертью.
- Расскажи мне всё, - потребовала Мэлис. - Сейчас же.
- Есть волшебники, которые регулярно причиняют себе боль в момент колдовства, используя это жало для обострения своего фокуса, и таким образом создают самое сильное заклинание, на какое только способны.
- Дело только в родовых болях? - изумлённо спросила Мэлис. Конечно, рожать было больно, но нельзя же объяснить потенциальную силу ритуала родовой магии только этим!
- Роды связаны не только с болью, - ответил Гелрус. - Это уникальный опыт, включающий сразу и телооба тела, матери и ребёнкаи разум, сердце, душу. Телесное и эфирное. Это момент огромной уязвимости, но в то же времявеличайшей восприимчивости, и в таком открытом состоянии мать как будто втягивает в себя всю волшебную энергию вокруг, словно сплетает её в собственный двеомер.
- Как такое возможно?
Гелрус покачал головой.
- Я простой мужчина, мать Мэлис. Мне не дано познать опыт деторождения.
Он поднял костлявую руку с футляром для свитков и протянул его женщине.
- Ты прочёл ритуал? - спросила Мэлис, принимая предмет.
- Мне незачем, - со свистящим смешком сказал Гелрус. - Это заклинание мне недоступно. Кроме того, мои знакомые жрицы запретили смотреть даже одним глазком и заставили передать вамхотя ваша личность им неизвестначто необходимо строго соблюдать тайну. Нельзя копировать даже частицу двеомера. После использования забудьте о нём и больше не упоминайте. Пускай ходят слухизагадочность не представляет угрозы.
Мэлис покатала футляр в ладонях, ощущая тяжесть слов Безликого. Она уже использовала родовую магию прежде, но лишь слабуюничего сравнимого с этим. И даже тогда, с простым заклинанием яда, которое должно было помочь в её борьбе за власть, она ощутила более серьёзные возможности. Использовать участие других жриц? Ей казалось, что она задыхается, что она держит в руках силу богини.
- Очевидно, - продолжал Гелрус, - что такая сила может рассматриваться как угроза матерям из правящего совета. Это не простой двеомер, мать Мэлис. Не стоит недооценивать разрушительную силу магии, которую вы получите в пиковые мгновения родов. И как доброжелатель, предупреждаю васне пытайтесь злоупотребить этой силой за границами нашего соглашения. Правящий совет и жрицы из Арах-Тинилит будут внимательно следить за событиями, и на дом До'Урден обрушится их общий гнев в том случае, если... ну...
Он просто пожал плечами и не стал развивать мысль.
- Мне может понадобиться ваша защита, - объяснял Джарлаксу юноша, почти мальчик, когда однажды поздней ночью они оба сидели в «Сочащемся микониде».
- Ты благородный сын правящего дома. Зачем тебе мои услуги?
ПареньМазойвздохнул и покачал головой в ответ на этот наивный вопрос. Даже он, редко покидавший пределы дома, пока его не отправили в Сорцере прислуживать старшему родичу, знал достаточно, чтобы понимать, какую силу набрал Бреган Д'эрт. Отряд пользовался полным одобрением и защитой дома Бэнр!
И даже без этого Джарлакс заключил достаточно тайных союзов и собрал достаточно боевой мощи, чтобы отряд наёмников сам по себе представлял грозную силу. Джарлакс знал об этом, и знал, что Мазой знает, так что его ложная скромность просто вызвала у юноши стон.
- Почему ты считаешь, что нуждаешься в защите Бреган Д'эрт? - наконец спросил Джарлакс.
- Из-за вашей просьбы меня могут принести в жертву или превратить в драука.
- Просьбы? Я ничего у тебя не просил, - напомнил Джарлакс. - Это ты пришёл ко мне с вопросом и мешком золотых монет.
- А вы мне отказали!
- Я сказал, что такие вещи лучше решать внутри семьи. В противном случае возникает риск развязать войну, а войныдело грязное и дорогое. Но я ничего у тебя не просил.
- Вы намекнули, что я могу найти союзников, если добьюсь успеха.
- Каким же это образом? - спросил Джарлакс.
Мазой начал отвечать, но прикусил губу и попытался честно вспомнить свою прошлую встречу с этим загадочным дроу. Когда он пришел к Джарлаксу, надеясь заказать убийство, хитрый бродяга просто объяснил, что подобные вещи лучше не выносить за пределы семьипо той причине, которую Джарлакс назвал только что, а также потому, что совершивший удачное покушение доказывал, что достоин сопутствующего повышения.
Мазой хотел, чтобы это сделал Джарлакс. Мазой боялсяи вполне обосновано, поскольку его старший брат был очень силён по части магии. Достаточно силён, чтобы считаться когда-то будущим конкурентом Громфа Бэнра за звание архимага Мензоберранзана. Все эти перспективы в один миг испарились во вспышке неудавшегося, необратимого заклинания.
- Кое-что я могу тебе сказать, - заявил Джарлакс, подавшись вперёд, положив руку на стол ладонью вверх и требовательно согнув пальцы.
- Сколько? - спросил Мазой.
- Всё.
- Нет.
- Тогда я уйдуи советую быть осторожным в своих дальнейших действиях, и особенно осторожнымесли пальцем или словом укажешь на меня или на это место.
- Лучше бы оно того стоило, - буркнул Мазой, достав небольшой мешок золота и опустив его в ожидающую руку Джарлакса.
- Вскоре произойдут события, которые обеспечат тебе шанссделать то, чего ты хочешь, и избежать наказания, - ответил Джарлакс. - Пристально следи за студентом, который трудится в качестве главного помощника твоего брата.
Едва закончив предложение, Джарлакс встал и ушёл, не оглядываясь.
Мазой с любопытством наклонил голову, глядя, как уходит наёмник.
- Альтон? - прошептал он беззвучно.
Сначала он почувствовал себя обманутым, но сразу же отбросил эту идею. Репутация Джарлакса была безупречной. Случалось, что загадочные слова бродяги начинали войну между домами. Молодой подмастерье, который считал себя рабом, осушил свою кружку и вскоре покинул «Сочащийся миконид», полный решимости наблюдать за помощником брата очень внимательно.
- Зачем тебе в это вмешиваться? - когда юноша покинул таверну, спросила Джарлакса Даб'ней, единственная жрицаи одна из немногих женщин в Бреган Д'эрт.
Джарлакс опустил мешок с золотом на барную стойку.
- Никакого риска и немного монет, - сказал он.
- Ты можешь заработать сколько угодно золота, не влезая в семейные свары правящего дома, - напомнила Даб'ней.