Тоже скажешь! Старый пьянчуга! При чем здесь святые алтари?
Голос нейфовзнак тайный, либо жизнь вечная, либо мгла млечная. Никак сам хозяин Арха с тобой заговорил.
Ты опять про свои кости! Они-то тут при чем?! возмутился я, собираясь уходить.
Верно говорю, кости голос подали! Или брось подальше, или слушай, что говорят! Вот тебе мой совет.
Вот еще с костями мне разговаривать не приходилось. Пил часто, пил много, но чтоб до такого допиться.
Это дар небесный, дубина ты сучковатая! Кости многие сотни календарей молчали! А тут заговорили, да с кем, пропади он пропадом, ворюга безродный!
Ты полегче языком-то, старый, я уж камня два ничего не крал.
На вот, возьми, старик достал из-за пазухи керамический флакончик и протянул его мне. Душная соль это. Когда нейфы говорят, голос их мутит сознание, бывает что и падучей свернет в коромысло, не встанешь. Вот ты соль тогда и понюхай, чтоб чувств не лишиться.
Успокоил! хмыкнул я. Тоже мне друг называется, вот и буду как дурачок ходить благоухать этой гадостью.
Верно тебе говорю, от их голоса скрутит так, что кости переломает. Еще попомнишь мои слова, Тром повысил голос и привстал.
Давай свой флакончик, вдруг и вправду пригодится, сдался я, протягивая руку.
Спрятав соль за пояс, я стал наливать себе вина, чтобы уснуть крепче, но Тром дождался, когда чаша наполнится наполовину, и придержал кувшин.
Ты на вино-то не налегай, полдень скоро. Я и служивых небоходов подыскал, и лампадаря смотреть приведу. Ты теперь капитан, не просто баламут трактирный.
Позже, Тром, давай завтра, я устал как собака. Мне и надо-то всего отогнать корыто подальше да продать побыстрей. Кого нашел и те сойдут! Духи помогут, стащим это корыто с верфей.
Старик почесал ухо и налил себе вина тоже.
Если из столицы пустой уйдешь, все неладное заподозрят, хоть видимость создай, что с полной командой, а уж калек я наберу.
Этим калекам платить надо золотом, а не речными камушками, куда их столько! Вон я за рабов да лошадей пять сотен отдал.
А ты что думал, от хорошей жизни Таус тебе такую сделку предлагал. Его, видать, за такие аферы и подрезали.
Ладно, веди своих убогих, все одно ведь поспать не дашь.
По уверениям Трома затея была не безнадежной. Я понимал, что рискую, что все может провалиться в любой момент. Золото, что я буду сулить в качестве платы, будет моим собственным. Казна бывшего капитана теперь пуста.
Но для начала я потратил некоторые запасы серебра на то, чтобы приодеть Азара и старика. Взваливая на себя обязанности капитана, я должен был иметь нового старшего помощника и советника. Тром стал моим советником, не знаю как к другим, но к мнению этого старца я готов был прислушаться всегда. Азар долго капризничал, но все-таки согласился, хоть и временно, быть моим старшим помощником. Он же привел откуда-то из шахтерского квартала угрюмого мужика, кривого на один глаз, и сказал, что этот человек был когда-то лампадарем на каком-то торговом корабле.
Мы вновь стояли на палубе фрегата, и я немного настороженно смотрел, как одноглазый разматывает хитроумные узлы на крышке трюма.
Кто такой лампадарь? Это чтокакой-то особый вид лодыря-фонарщика?
Нет, капитан, пойдемте в трюм, и Ханх все расскажет.
Ханх? Он что, тоже полхиец?
Да, капитан, все из его рода когда-то были знатными мастерами своего дела.
Великие духи! взмолился я. Что же это за дело такое, скажите мне, пожалуйста?!
Кривой Ханх скорчил ехидную гримасу и оголил обломки зубов в почерневшем от травы рту.
Не извольте беспокоиться, господин капитан, сказал калека, шмыгая носом. Я свое дело знаю, открывайте
Я достал ключ, который собственно и служил доказательством моего владения этим грозным судном. На нижней палубе, где-то между второй и первой мачтой, был небольшой трюм, в котором располагался огромный железный котел, на боковой стенке которого как раз и была замочная скважина. Ключ открывал небольшую дверцу, искусно украшенную тонкой резьбой, которая оказалась не просто орнаментом, как мне казалось прежде, а сложной системой знаков, дающей определение всему кораблю в целом. Умея читать подобные надписи, или скорее символы, можно легко отличать разные типы кораблей.
Железный котел стоял в самом центре, над килем, так называлась толстая центральная балка. Во все стороны от этой громадины тянулись короткие железные стропила, к которым крепились массивные деревянные брусья, служащие основой, каркасом для всего корабля.
Это, мой капитан, сердце корабля, прохрипел одноглазый, доставая огниво, только благодаря этой магической печи корабль взмывает в небо так легко, словно пушинка на ветру. Железная чаша, или купол, наполнена мелкими камешками. Эти камешки особые, если их нагреть, то они сами взлетают в небо, но стоит им только остыть, как они тут же падают вниз.
Что же это за чудо такое.
Не могу знать, капитан, предки мои еще поговаривали, что камни эти делали когда-то великие маги, не чета тем, что нынче.
Ну, рассказывай дальше.
Медная чаша внизу наполняется травяным маслом. Хотя некоторые и овечий жир используют, и что уж молчать, бывает, что и человечьим не брезгуют. Так вот, в масло опускаются фитили. По числу фаз луны их всегда четыре. Бывает, что и больше, но не нужно это.
Ты говори по делу, лишнего не болтай. Если я правильно понимаю, то фитили зажигают и ими греют котел с камнями, которые от нагревания взлетают. Но так как железный купол им не дает разлететься, они тянут за собой и весь корабль.
Именно так, мой капитан.
Что же дальше?
Чем сильней греть камни, тем выше поднимется корабль. Остудитьбудем медленно спускаться.
Зачем же такие сложности? Поставь фитиль, пусть себе греет, взлетит над землей и хватит.
Не так все просто, капитан, вмешался в разговор мой старший помощник Азар. «Сердце корабля» может поднять только ввысь или опустить. Но нужно еще и наполнить паруса ветром, чтобы лететь в нужную сторону.
Но ведь по морю как-то лодки плавают?
То по морю, а здесь все не так. Вот есть, к примеру, у вас желание полететь на юг, а ветер дует на север. Что же, дожидаться, пока ветер сменится?
А и то верно, что же тогда делать?
На разной высоте ветра в разные стороны летят. У земли вотчина одного ветра, у птичьей выси другой ветер верховодит, заметил одноглазый Ханх.
Все его лицо было испещрено мелкими шрамами и кавернами. В каждую пору кожи впитались копоть и грязь, неприятное было зрелище. Это особенно стало заметно, когда он разжег первый фитиль.
Нам надо на юг, а ветер дует на север. Мы поднимаемся на ту высоту, где ветер дует в нужную нам сторону, и ставим паруса? Так? предположил я.
Ну в общих чертах так, заметил Азар и только криво ухмыльнулся.
Из всего сказанного становилось ясно, что ламнадарь был важным человеком на любом корабле. Его не интересовало, какие дуют ветра, его больше заботило то, как ярко горят фитили в котле. Все команды он получал от рулевого или от самого капитана. От того, как сильно разогреются магические камешки в котле, зависело, как высоко можно взлететь. Что ж, принцип движения судна мне был понятен, оставалось задать, наверное, самый волнующий, но в то же время дурацкий и наивный вопрос, которого, похоже, от меня ждали все.
А как высоко можно взлететь?
Чем выше, мой капитан, тем больше мы попадаем в обитель великих духов. Там в вышине воля создателей наших и творцов лишает человека жизни, ибо не годны мы еще для небесной обители, выдал Ханх заученные строки из главы книги о небесном восхвалении.
Чем выше капитан, тем суровей лед и тем ясней становится взгляд духа смерти, что рыщет повсюду и воистину велик!
Хоть ты, Азар, не дури мне разум. Я и без жреческих увещеваний понял, что чем выше, тем хуже
Весь остаток дня мы занимались смотром рядовых небоходов, которые умели бы ставить паруса и знали бы прочие премудрости небесных скитаний. Удалось найти не много, только пятерых. Да и то, трое были уже в преклонном возрасте, хоть и опытные, а пара и вовсе не бродяги небесные, а только их сыновья. Но выбирать не приходилось.
Поздно вечером ко мне в дом пожаловал Корвель, вот уж кого я не ждал. Пришел попросить у меня взаймы, но только узнал о том, что я набираю команду, тут же напросился. Получив согласие, помчался к себе спешно собирать пожитки, книги и продавать мастерскую, которая давно приглянулась держателям гильдии. Так у нас появился хоть и недоученный, но все же астролог, способный отличить одну звезду от другой. Я удивлялся такой поспешности своего приятеля, но на уговоры подумать и взвесить все как следует тот не реагировал. Азар говорил, что астрологэто очень важно, иначе придется совсем туго, тем самым подзадоривая Корвеля.
Наконец-то мне выпала возможность нормально отоспаться. Вечер выдался тихий, спокойный. Мои друзья куда-то разошлись по своим делам, слуги притихли в комнатах, а я поспешил в спальню.
Даже не помню, как уснул. Еще подумал о том, что надо бы встать и накрыть фитилек лампы колпачком, но так и не всталпросто провалился в забытье.
Мне снился горный перевал. Высокий, заснеженный, с крутыми и обрывистыми склонами, не такой, как в здешних горах. Я словно бы летел над этими вмерзшими в лед камнями, парил как птица. Подо мной завывала метель, поднимая буруны искрящегося на солнце снега. Метель пела. Чудесная музыка звенела в ушах, эхом отражалась в ущельях. Песня лилась как масло, тепло и чисто, на самой грани слышимости, откуда-то издалека.
Так поют нейфы? спросил я, ни к кому не обращаясь.
Кому-то и гром как музыка, ответил мне таинственный, тихий шепот.
О чем эта песня? спросил я, очарованный дивными звуками.
Эта песня о смерти и рождении, о будущем и прошлом, эта песня о судьбе.
Можно ли знать свою судьбу заранее?
Судьбу можно выбрать, ответил мне тихий голос. Знаки подскажут
Я проснулся как от змеиного укуса. Дыхание перехватило, и защемило в груди.
Светильник погас сам собой. В кромешной ночной мгле было тихо, но я чувствовал какое-то напряжение. Мало того я видел то, чего, оказывается, не видели все остальные. Кому-то, может, и недостаточно света звезд, но мне хватает, чтобы уверенно различать очертания предметов. Каким бы я был вором, если не умел жить в темноте.
Мне не показалось, я точно слышал, как скрипнула половица на веранде. Неужто и в мой дом влез вор! Сомневаюсь. Если и так, то я наверняка его знаю, всех достойных в городской гильдии можно было счесть по пальцам одной руки. А вдруг Мариф отловил не всех наемников, и я следующий после капитана Тауса и всей его команды. Не хотелось бы попадать в чужую резню.
Бесшумно скользнув из-под одеяла, я свернул халат и камзол, прикрыл их шелком жреческих кружев. Пусть думают, что я лежу в постели. Зажав в руке холодную рукоять кинжала, я встал за тяжелым навесом полога и затаил дыхание.
Признаться, даже вздохнул облегченно и удивился, когда в комнату, в очередной раз скрипнув половицами, пробралась купленная мною вчера рабыня. Видимо, старуха решила избавить несчастную от цепей и, как теперь оказалось, вовсе оставила без присмотра.
В руках у этой рыжей львицы была кухонная секира для овощей. Не знаю, что я сделал ей плохого, но сомнений не было, секира предназначалась для меня. На ней было то длинное шелковое платье, что дал вместе с ней в приданое работорговец. Для ночных прогулок подобный наряд не очень-то подходил, но выбирать ей не приходилось.
Немного осмотревшись, она без труда определила, где находится хозяйское ложе, и, сделав широкий шаг, прыгнула, занеся тесак над головой.
Естественно, удар пришелся в пустое место.
Я только чиркнул огнивом, лежащим на столе возле лампы, бросив несколько искр на фитиль, который тут же вспыхнул неярким оранжевым пламенем.
Можешь считать, что голову ты мне отрубила. До утра буду считать себя мертвым, обещаю. Посмотрев в перепуганные глаза девушки, я улыбнулся и добавил:Там у тебя в комнате, на столе, лежит вольная грамота и полсотни золотых монет, на первое время. Извини, больше дать не могу. К утру ты уже будешь на большом караванном пути.
Больше не обращая внимания на девчонку, я погасил лампу и, как бы не замечая присутствия перепутанной, застигнутой врасплох девушки, вышел на веранду, где на столике были вино и фрукты. Удобно устроившись в плетеном кресле, я открыл кувшин и стал пить прямо из него. Правду сказать, я совсем забыл об этих несчастных, что выкупил в крепости. Стоило, конечно, уделить им хоть немного времени. Но все равно было обидно. А если бы не проснулся. Не почуял чужое присутствие, так бы и остался в постели жреца с раскроенным черепом. И главное без вины, ни за что, можно сказать, или все же за то, что сделал доброе дело и вызволил несчастных из рабства. Урок мне дурню
Я хотела сбежать, пропищала девчонка с легким северным акцентом.
А тебя никто не держал, все двери в этом доме открыты.
Зачем тогда покупал? Чтобы просто отпустить?
Чтобы освободить. Помочь. Хотя надеялся, что и ты мне поможешь.
В чем же?
Вина хочешь?
Хочу, только и сказала она, зябко прижимая руки к груди.
Я наполнил кубок и поставил на стол возле себя. Девчонка подкралась сзади и, схватив кубок, отпрянула.
Моя история слишком длинна для такой короткой встречи, но так получилось, что мне нужны спутники, которые бы хоть немного разбирались в корабельном деле.
Ты наемник, служишь какому-то князю?
Я владелец огромного фрегата, но не более того.
Что это за земли?
Я обернулся, не без доли удивления, еще раз взглянул в ее напряженное лицо, укрытое сумраком ночи, но ответил:
Филадея, южное королевство. Я купил тебя на самой границе, в крепости Кахар. Как еще заманить людей на проклятый корабль.
Последовала долгая пауза. Девчонка либо пыталась что-то вспомнить, либо не знала, что еще спросить. В любом случае ей теперь ничто не угрожает. Мстить за покушение на себя я не стану. Коль решил, что освобожу, так и сделаю, но все равно на душе было как-то не по себе. Это как же надо было унижать человека, что при первой же возможности он хватается за оружие и убивает, не спросив даже имени.
Прости, что хотела убить. Я действительно много камней мечтала только о побеге.
Грамота и золото в комнате, ты свободна.
Аккуратно приблизившись, она положила на столешницу тесак и поставила кубок с недопитым вином. Попятилась и скрылась за шторой. Внизу скрипнула дверь.
Я так и остался сидеть, успокаивая себя тем, что, совершая сделку на рабовладельческом рынке, я думал только о том, как решить свои проблемы, а вовсе не о том, как использовать купленных мною рабов. Пусть идет, булгальцысвоенравный и дерзкий народ. Таких не сломить, не запутать. Коль скоро не лгал мне кочевник и ее действительно взяли в плен на военном корабле, то надо полагать, что она знает о небесной жизни не понаслышке. У северян женщины равны в правах с мужчинами, а иногда и имеют больше власти и полномочий. Мне известны истории, в которых рассказывали о целых боевых отрядах северян, собранных исключительно из женщин.
Наверное, я заснул сидя в кресле, все еще держа в руках кинжал. Проснулся в тот момент, когда рассвет уже озарил безоблачное небо и холодная ночь просветлела.
Я был укрыт одеялом, тем самым, свернув которое, пытался выдать за себя лежащего на кровати. Она сидела рядом и чистила моим кинжалом большое горное яблоко.
Увидев пробуждение, она только сдержанно улыбнулась и спросила:
У тебя правда большой корабль?
Военный фрегат, ответил я хрипло. Очень большой. Триста мер камней.
Ого! Откуда у южан взялся такой гигант?
Его пригнал из Полхии капитан Таус со своей командой, но так получилось, что проиграл его мне в кости. Договаривались, что он отыграется, да вот незадачаподрезали бедного капитана злые наемники.
Веселая история.
Я смотрю, ты все еще здесь и грамоту нашла.
Да, и золото.
Не спешишь домой?
До того как попасть в грязные лапы кочевников, я была в абордажной команде на военном корабле. Мой брат был капитаном, но он погиб в бою.
В том, что ты разбираешься в кораблях, я знал, но увы, на север я лететь не собираюсь. Мой план прост: перетащить корабль через горы, продать и сбежать на юг, к морю.
За горами мертвая пустыня, кому продавать там корабль, кочевникам?
На западной границе есть небольшое, но зажиточное княжество, вот им и отдам, не сильно-то торгуясь, а там по реке прямо к морю. Как тебе такой расклад.
Дурной, конечно, сказала она без церемоний. Но чего еще ждать от южанина.
У тебя имя есть?
Хаджин.
Так вот, Хаджин, если бы я хотел власти и богатства, рвался бы к военным подвигам и славе, то небесный корабль последнее средство, к которому я прибегну. Не бросить же его на верфях, пустив по снастям духов огня.
Пожилая женщина, там, на кухне, сказала, что ты, Брамир, очень благородный человек, хоть и вор.