Я еще раз внимательно взглянул на камешек «Луна» напросвет и не заметил ни единого красного пятнышка. Почудилось. «Маг, Медуза, Луна, Горный король», после такого расклада только духа смерти не хватает, а так полный набор самоубийцы. Все самые мерзкие и опасные, читаемые двояко костяшки оказались в моей руке. Вынуть пятую? А вдруг и вправду окажется дух смерти? Что тогда? Это просто игральные кости, успокоил я сам себя. Даже если прежде ими и гадали на судьбу, то нынче это умение кануло в прошлом. Я смело нащупал на столе еще один камешек, и долго не раздумывая, перевернул, выкладывая на ладони.
«Огненный ветер»! прошептал я одними губами.
Корвель стоял у рулей. В кромешной тьме бывший слушатель астрологической академии ориентировался только на звезды, кое-где просвечивающие сквозь серую дымку облаков. Два рядовых небохода из команды сидели ближе к носовой части корабля и тихо перешептывались. Внизу под рулями деревянная решетка, прикрывающая проход в нижний трюм, где слышны кашель и сварливый голос калеки Ханха, жгущего фитили под железной чашей. На длинных и прочных канатах паруса выдвинулись далеко вперед, на много десятков колен перед носом корабля. Рулевые блоки натягивали углы косого полотна, отчего корабль довольно уверенно менял курс, почти не наклоняясь.
Мне и прежде редко приходилось путешествовать по рекам, даже на простых рыбацких лодках, что уж говорить о небесных кораблях. Здесь все было не так. Непривычно, по-другому. Но мне предстоит выучиться понимать эти тонкости, разбираться в деталях. Примерно так же, как я скрупулезно изучал устройство замков, особенности конструкций ключей, самохватных ловушек, сторожевых колокольчиков. Изучать карты земель, как когда-то кварталы и дворы города. Знать каждую щель, каждое укромное место. Это ведь целая жизнь.
Мальчишка Най услышал тихий звон колокольчика на песочных мерных колбах часов и быстро вскочил, сбрасывая шерстяное одеяло, чтобы перевернуть их. Сто мер песка, шесть таких меродни сутки. Время от рассвета до рассвета.
Маг Гурымей слишком жесток и мстителен, чтобы просто так, без боя, выпустить из своих цепких когтей вора, убийцу и военный корабль. Используя злую магию, он постарается настигнуть нас, найти. Станет преследовать до тех пор, пока не изведет мором, напастями и проклятиями.
Большим талантом надо обладать, чтобы в первые же дни своей капитанской стези нажить такого врага. Но как поется в восхваленияхсила твоя определяется тем, насколько сильны враги твои. Иметь такого противника многие сочли бы за честь.
Что реально он может противопоставить мне? Ни конная, ни пешая армия нас не сможет настигнуть. Только невольные духи или другой корабль, управляемый умелым капитаном. Слышал я, что в крепости Асур-Валада было несколько кораблей, способных, наверное, угнаться за «Огненным ветром». Но когда догонит, что будет? Станут атаковать? Тремя катапультами против двух дюжин?! Нет, маг рассчитывает на что-то, что мне пока не известно. Яд! Он сможет отравить нас, распыляя по ветру ядовитое масло, или отравит стрелы. Нет, не может быть. Эти же самые стрелы полетят и в него обратно. Да и что стоит отравленное масло, если фрегат почти пуст и может мгновенно набрать любую высоту, избегая опасного облака.
Плохое время, друг мой Брамир, сказал Корвель, не отвлекаясь от парусов и звезд. Еще дня три, а лучше два, и нам следовало бы найти убежище, стоянку. Припасов мало, снасти все мокрые. Да и время красной луны близится. А ну как духи начнут с нами забавляться!
Какой луны?! спросил я, а сам весь похолодел от нахлынувших на меня воспоминаний о недавнем раскладе из древних костяшек.
Красная луна. Затмение, ее еще называют луна магов. Плохое время. Пастухи в дни красной луны даже скот на пастбища не гонят, ответил Корвель спокойно, даже не представляя, какую бурю эмоций вызвали его слова в моей душе. Я не испугался, но теперь расклад древних знаков читался так ясно и просто, что надо быть слепцом, чтобы не увидеть очевидной опасности в таком открытом предупреждении.
А что на картах? спросил я, стараясь держаться так же спокойно.
Если поднимемся выше, то уже к утру будем в поселке Сунна, у обелиска. Семнадцать конных переходов вдоль хребта с северной стороны от Филадеи.
Говорят, храм обелискаизвестное место небоходов, вмешался в разговор лампадарь Ханх, который не мог не слышать нашу беседу, там всегда есть чем пополнить запасы, тихое место, приветливое. Красную луну переждать в самый раз будет.
Поднимай выше, дружище, поспешим! прикачал я и хлопнул Корвеля по плечу, давая тем самым понять, чтобы тот делал все так, как и сказал. До меня лишь доходили слухи об этом месте, сам там никогда не бывал. Храм обелискаеще одно древнее строение на краю великой пустыни.
Услышав мой приказ, команда засуетилась, забегала. Стали подтягивать какие-то паруса, готовить большой арбалет, выстреливающий ввысь малый поворотный парус. Най схватил одного из шелковых змеев, покоящихся в сундуке возле рулевого, и, наматывая на деревянную катушку нить с узелками, стал взбираться по веревочной лестнице в корзину на главной мачте.
Хаджин и Орадан появились из каюты, неся в охапке всем, кто был на палубе, теплые войлочные накидки.
Когда поднимемся, будет очень холодно, пояснила Хаджин и вручила мне плащ с капюшоном и прорезями для рук. Придется лететь над облаками.
Солнечный диск забрезжил на восходе алым пламенем, когда Най проворней обезьяны спрыгнул на палубу, держа в руках натянутую нить воздушного змея, вьющегося в странном танце высоко над парусами.
Капитан! Капитан! Ветры крутит! Надо снижаться!
Резким движением Хаджин остановила мальчишку и тихо прошептала ему на ухо:
Капитан сам решит, что надо делать. Твоя работа только доложить о ветрах.
Но ветер! выкрикнул Най и тут же затих, видя непримиримый взгляд северной львицы.
Корабль! Слева над нами! крикнул Корвель, спешно собирая с сундука свои астролябии и карты.
Это Гурымей. В словах Трома, оказавшегося у меня за спиной, я не различил ни паники, ни удивления; складывалось впечатление, что он точно зналподобное должно было произойти.
Готовьте катапульты! Малые пороховые заряды и камни, сенные клубки! Подпалим этих жадных дворян! выкрикнул Тром, обращаясь к притихшей команде. А потом добавил уже тихо, так, чтобы слышал только я:Не зевай, капитан! Мне за тебя, что ли, командовать?!
Туслан то и дело вынимал кинжал из ножен до половины и тут же со звоном задвигал обратно. Не скрывая нервозности и беспокойства, он вышагивал вдоль палубы взад и вперед, разворачиваясь на каблуках. Гурымей стоял на носу корабля, гортанно выкрикивая гимны заклинаний. В руках маг держал бронзовый амулет, которым тряс время от времени, заканчивая строку заклинаний. Ветер бушевал. Еле различимые вихри закручивались прямо перед носом и выдвинутой вперед балкой, и уносились ввысь, все больше набирая силу. Зыбкая пелена облаков заворачивалась в причудливые буруны, устремляясь к гиганту, плывущему внизу перед ними.
Они готовят катапульты, господин Туслан, сообщил полководцу один из помощников капитана.
Вы слышали! Друг мой Иридии! Скорей нашлите на них огонь или лед! Против катапульт такой громадины нам не устоять!
Не смейте мне мешать, барон! Я делаю все, что возможно! Луна еще не набрала полной силы! Готовьте бомбардиров!
Семеро человек с кожаными пращами в руках, не дожидаясь приказа барона, выстроились вдоль борта, раздувая в маленьких жаровнях угли, раскачивая курильницы на тонких цепочках.
Цельтесь в паруса и снасти! приказал капитан Касаль сам подтаскивая ближе к бомбардирам корзину с пороховыми кувшинами! Бейте наверняка! Помните, что за каждый промах я лично буду сечь плетьми!
На какой-то сложной, гортанной фразе гимна заклинания маг запнулся, и упругий поток ветра, который уже как ретивый конь гарцевал перед кораблем, с силой ударил в обратную сторону, сваливая на палубу почти всех, кто стоял на ногах, сминая паруса, путая снасти. Падая навзничь, Гурымей распростер руки, и если бы не грузное тело барона, тот так бы и шваркнулся затылком о доски. Вскочившие на ноги бомбардиры стали поджигать фитили пороховых кувшинов и метать их в сторону фрегата. Ветер закручивал крошечные снаряды и относил вбок. Кувшины взрывались далеко от цели и никак не желали лететь в заданном направлении. Некоторые солдаты смекнули, что просто попусту тратят порох, и прекратили атаку до той поры, пока ветер немного не утихомирится.
Вытянутый далеко вперед парус маленького судна, на котором Гурымей с горсткой солдат пытался догнать «Огненный ветер», вдруг дернулся, смялся, сорвал канат и потянул судно в сторону и вниз, разворачивая левым бортом к катапультам фрегата. Трое бомбардиров не удержались на ногах, и их выкинуло за борт. От такой быстрой потери веса, нос шхуны задрало, и небоходы поторопились сместить балласт на веревках, чтобы выровнять курс, но именно в этот момент катапульты фрегата выстрелили первый заряд масляных кувшинов. Три или четыре кадушки пролетели мимо и, описав длинную дугу, понеслись к земле, но вот одна бочка все же зацепилась за рулевой парус и, отскочив, свалилась прямо на палубу, разметывая горючее масло, наполовину разбавленное дешевым просяным вином. Следующего залпа не понадобилось. Бомбардир, что стоял возле рулевого, чуть оступился и выронил из рук свою курильню с углями. Маленькое суденышко вспыхнуло мгновенно, занялось жирным, коптящим пламенем. Взволнованные, взбудораженные ветры, мечущиеся в разные стороны, как свежий факел раздули огонь на судне. Весь перепачканный горящим маслом барон Туслан и капитан тщетно пытались сбить пламя, опрокидывая бочку с песком и вытягивая мешки с балластом из-за борта, в качестве которого тоже использовался песок. Пламя уже охватило паруса и снасти. Объятые огнем небо-ходы в бессилии и панике выбрасывались за борт, и только Гурымей смог откинуть люк трюма посохом и спрыгнуть вниз, туда, где находилось сердце корабля, котел с камнями.
Дымным чадящим огарком легкое суденышко, посланное в погоню за «Огненным ветром», стало стремительно спускаться. Оно почти падало. Дымный след заворачивался размашистой спиралью, растворяясь в молочно-белом шелке облаков.
Залили водой котел с камнями, прокомментировал события поднявшийся на палубу Ханх. Если быстро охладить камни в котле, пояснил он, то они, конечно, испортятся, но будет шанс, что во время пожара котел не взорвется и не разнесет все в клочья, духам смерти на потеху. Они падают на ледяные склоны. Там скалы и снег, больше ничего, даже если уцелеют при падении, уже к вечеру замерзнут.
Может, спуститься и подобрать оставшихся? спросил я, не очень-то надеясь, что кто-то поддержит эту идею.
В небесной войне это не принято, капитан, ответила мне Хаджин. Уж если они первыми вступили в бой, то стало быть, знали, на что шли. Они даже не предлагали выбора, не вели переговоров. С чего же нам быть такими милосердными?!
Больше ничего предлагать я не стал. В этом слишком легком бою я даже не успел в полной мере оценить всю силу и мощь грозного судна. Всего-то угодили бочкой с зажигательным маслом в корабль, а тот и вспыхнул, словно фитиль лампы, занялся как жертвенный костер на алтаре!
Для меня все было ново. Непривычно. Помню время, когда я находил приют в гарнизонах и крепостях, ухаживал за лошадьми военных, еще мальчишкой забавлял солдат фокусами и танцами. Мне приходилось видеть войны, сам был свидетелем того, как солдаты деревянными колами сминают толпу восставших горняков. Кровь, грязь, раненые, пленные, повешенные, казненные. Вороны, собаки, крысы. Промокшая северная земля потом долго оставалась бурой от пролитой крови.
Я видел разные побоища и сражения. Но то, что произошло сейчас в небе, нельзя было назвать битвой, сражением. Я даже не видел лиц тех, кто смело шел против нас, явно не питая иллюзий в отношении исхода безумной схватки. Один залп катапульт, всего шесть небольших кадушек с масломи вот пет больше в составе королевского флота одного корабля, нет команды, нет инквизитора, верховного жреца четырех храмов. Имея такую мощь, можно диктовать свои условия целым княжествам, крепостям, наместникам. Кто поспорит с военным фрегатом, который, просто паря над городом, сам недосягаемый, сеет смерть и пожары, разрушения и беды?
Что такое храм обелиска? спросил я Орадана, когда уже виднелся разбросанный по предгорью поселок, чуть в стороне от огромного шпиля башни возвышающейся как раз до той высоты, на которой мы летели, а это колен пятьсот-восемьсот, не меньше.
Сам я в этих краях не бывал, ответил наемник спокойно и тихо, но поговаривают, что обелиск очень древний. Некогда его считали осью мира. Башня, как ты можешь видеть, капитан, стоит на горе. Внизу поселок Сунна, торговые склады, рынок и гостиный двор. Это место, излюбленное караванщиками и небесными скитальцами. Власти здесь нет, всем заправляет торговая гильдия.
В этом месте полным-полно разбойников, подтвердил Тром, всматриваясь в темнеющую долину под покатыми бортами. Вон там, у реки, стоят две торговые ладьи. Видно, что только сегодня причалили, еще даже паруса снять не успели. Шатры растянули.
Там можно будет нанять еще небоходов? спросил я старика.
Я бы не советовал, ответил Тром и скривил кислую гримасу. Все рвань да бездельники. Куда более верным решением станет пополнить запасы. Порох совсем на исходе, масла еще нужно, запасной парусины, канатов, смолы. За постой здесь берут много, а вот товар дешевый. Дальше на юг пятнадцать конных переходов, за перевалом как раз крепость Кахар. Там таможенный побор, земли Филадеи. А обелиск стоит на самом краю пустоши. Так что охотников до податей здесь не много.
А что внутри самого обелиска?
Небесные скитальцы считают его своим храмом, вмешалась в разговор Хаджин, спускаясь с рулевого мостика, ходят слухи, что когда-то в верхней башне жил мистик, знатный мастер, астролог и маг. «Говорящий с небом»называли его люди. Вот только верить ли этой истории, не знаю?!
Старик Тром шмыгнул носом, отпрянул от перил и сел на большом бочонке забивать трубку.
После короткой стычки с магом Гурымеем, который так опрометчиво бросился в бой и погиб, старик Тром словно бы опять состарился. Весь ссутулился, ослаб, стал таким, каким я его всегда помнил. Мне показалось, что старик что-то скрывает, но я не рискнул спросить. Ведь знаю же, что старый пройдоха только и будет выпучивать удивленные глаза, жевать усы и, ничего не понимая, хихикать, отрицая любые подозрения и сводя на нет все догадки. Ведь неспроста же он подсунул мне эти древние гадальные камни, не просто так! Был у него какой-то план, не могло не быть. А если так, то кто же он тогда на самом деле?
Я смотрел с огромной высоты на каменистую предгорную пустыню, разглядывал полоску зеленого кустарника вдоль реки, а сам теребил мешочек с камнями, висящий на поясе.
Так много событий за короткое время. То несколько лет тишь да гладь, то вдруг бахи все встает с ног на голову. Безумный выигрыш, смерть капитана Тауса, внезапное богатство, чиновники, королевская свита, тюрьма, верховный жрец, поспешное бегство, короткая перепалка в небе Да, этот год полнолуния какой-то особый
Я прежде никогда не держал возле себя друзей. Не верил никому, ни за кого не отвечал. А теперь столько людей и каждый ждет приказа, ждет распоряжения. И мальчишка Най, и Хаджин, и Орадан. Мне приходится пересматривать свои прежние принципы, меняться. Тешу себя все ускользающей надеждой, мечтаю о том, чтобы перебраться на юг, устроить там тихое и спокойное будущее, а теперь ломаю голову над тем, как позаботиться о корабле. Как сберечь снасти, накормить команду, добыть еще золота. Нет больше того Брамира, рыночного вора, лихого проныры, шулера и игрока. Появился кто-то другой, его тоже зовут Брамир из Хариди, но я с ним пока мало знаком.
Окровавленными, сбитыми, окоченевшими от холода пальцами Иридии Гурымей хватался за острые выступы скалы, вытягивая обессиленное тело. На рыхлом, зернистом снегу оставался длинный кровавый след из ран на плече и бедре. Обожженное лицо он уже не прятал от палящих лучей солнца, не пытался прикрыть помутневшие глаза. Из его горла вырывался только отвратительный хрип вместо слов проклятий. Некогда дорогая одежда превратилась в обожженные лохмотья, наспех наложенная повязка промокла насквозь, пропиталась кровью, но великий жрец не сдавался.
Распластавшись на покатом, заснеженном склоне, он сползал вниз, уверенно вытягивая искалеченное тело. Он привык бороться до конца, никогда не уступал, не пасовал перед трудностями. Потомок древних князей, почетный рыцарь королевского совета, верховный жрец четырех храмов, маг и инквизитор, он не мог себе позволить умереть так бесславно. Замерзнуть на безымянной горе, в вечных снегах, не завершив своей священной миссии. Ему стоило только немного собраться с силами, найти хоть какое-нибудь укрытие, убежище, и тогда он напомнит духам стихий, кто он такой, пленит и выразит свою волю! Потребует повиновения! Только бы найти укрытие, только бы успеть до того момента, как солнце скроется за горизонтом и смертельный холод закует ледяную вершину крепкими оковами Пещеру или грот, щель под камнем, и тогда он переживет ночь, сумеет набраться сил и продолжит путь. Сжимая зубами цепочку с бронзовым амулетом, Гурымей уверенно скользил, барахтаясь в снегу, ощупывая каждый выступ, каждое углубление.