А тут, право, за посредственных рудокопов, по пятьсот золотых, чего же стоит тогда горных дел мастер?!
Я вижу, капитан, что вы не только славный небоход, вы еще и отменный торговец. Что ж, рад вашей осведомленности. Но поймите и меня тоже, мой друг. Княжеский мастеровой смотритель требует все больше руды. Мастера у него все как один вольные, знающие свое дело. Плавят железо быстро и проворно, только подавай руду! Мне каждый рудокоп дороже золота. Я даже стражникам не велю бить кнутами, чтоб сберечь убогих. Не дам положенных мер руды, князь с меня живого кожу сдерет! Тут за каждого убого будешь драть втридорога. Давайте, вам из уважения я, пожалуй, скину пять десятков за каждого и порешим на этом. Уж и камня не прошло, как я при этой должности при делах гильдии, а уже такие потери. А тут еще вы, милейший, прилетели за своими бравыми ребятами. Эпидемия многих забрала. Хорошо, хоть казначей княжеский не урезал золото на содержание. Так бы совсем невмоготу было.
Ну что ж, ваша правда, дорогой друг. Да и моя вина очевидна. Пожалуй, так мы с вами договоримся: пойду на корабль и велю подготовить снасти, да и своими мерами отвешу вам золото, а вы пока купчую составьте. С клеймеными небоходами в любом городе да гостином дворе хлопот не оберешься.
О! Как мило капитан, что мы с вами так по-дружески договорились. Не беспокойтесь насчет купчей, я носитель третьей княжеской печати, так что все будет законно. За это я вам ручаюсь.
Стискивая зубы от ярости, я вышел из шатра, силясь удержать на лице маску спокойствия. Лучше всех это удавалось Орадану. Наемник словно бы и не беспокоился вовсе. Те несчастные рабы, что семенили, позвякивая кандалами, за приказчиком, когда он бежал к нам навстречу, сейчас стояли возле шатра на коленях. Один из них, заметив мое появление, опустился на четвереньки и пополз в мою сторону, волоча цепи по земле:
Я молил духов о вашем появлении, капитан, прошу вас милосердно, не бросайте нас, я прошу за всех, кто остался! Молю! Капитан! Не бросайте! В ответ на вашу милость вы получите самых верных людей, клянусь небом и собственной кровью.
Один из конвоиров было дернулся чтобы отогнать раба от меня, но, перехватив мой взгляд, остановился, отошел в сторону. Я присел на корточки возле закованного в цепи и, придержав его за плечо, спросил:
Вы знаете, что от прежней команды остались только вы?
Да, капитан, мы убоги и немощны, но мы не слепы. Как только заприметили на горизонте корабль, стали восхвалять великих духов за дарованную милость. Но весь конвой, вся дюжина на этой стороне рудника только посмеялись над нами, сказали, что ваш капитан привез свеженькое мясо! Новых работников
Я поднялся в полный рост и быстро зашагал к пристани, внимательно осматриваясь но сторонам. Хаджин мигом смекнула, что происходит, и поспешила вперед. Наемник не отступал от меня ни на шаг.
Неспроста у меня утром ладони чесались, сказал Орадан и сдержанно ухмыльнулся, особенно правая.
Из-за скалы, чуть не в припрыжку, бодро бежал Най.
Капитан! Капитан! выкрикнул он и еще больше прибавил шаг. Там такие глубокие шахты, капитан! Такое эхожуть! И подъемные колодцы, тоже очень большие!
Я было хотел высказать мальчишке, что он будет наказан за то, что покинул корабль без разрешения да еще и в таком опасном месте, и даже уже набрал воздуха в грудь, но в этот момент Орадан коснулся моего локтя. Най подскочил ближе и взобрался на мостик, встал вплотную, так чтобы его закрывали наши спины, затем зашептал:
Семь человек за скалой справа, четыре слева. Два охранника внизу под причалом на сторожевой башне. У пятерых кнуты, остальные вооружены саблями и дубинами. На вершине утеса четверо бомбардиров с пороховыми кувшинами, я видел маленькую жаровню на перилах.
Простите меня, капитан, вмешался в разговор наемник, это я позволил мальчишке погулять, посмотреть, что такое настоящие рудники. Для острастки, чтоб знал, что порой бывает за непослушание.
У подъемного колодца барабан с цепью, звенья которой в мою руку толщиной! восхищался Най громко, чтобы все слышали. Я первый раз в жизни вижу столько железа! Чуть ли не выкрикивал он, сияя от удовольствия, как начищенный медный гриф.
Это будет знатная битва, прошептал Орадан сквозь зубы, хоть покойный ныне инквизитор к не сможет в полной мере оценить такую значительную потерю.
Мы не стали заряжать катапульты и тяжелые арбалеты. Вся команда по очереди спускалась в арсенальную каюту и вооружалась полней и надежней. Даже купец Дамил не поскупился и отдал в дар несколько отменных клинков, сам взял в руки тяжелую секиру. Человек он был плотный, крепкий, даже мысли не возникало, что не сможет совладать со своим товаром. Бахрей выкатил из трюма целый бочонок пороха, но Орадан велел ему присматривать за кораблем, пока вся команда будет брать рудники штурмом.
Когда мы с Ораданом бежали с королевского ямного двора, я имел честь видеть, как владеет оружием высокородный наемник. Но то была лишь скромная, вялая атака израненного, уставшего человека. Сейчас, когда пустынный волк немного пришел в прежнюю форму, он с удовольствием продемонстрировал команде все свои боевые качества. Если искусное мастерство любого опытного воина можно считать эталоном, то наемник демонстрировал просто само совершенство близкого боя.
Взметнувшись черным вороном над палубой, словно не имея веса, опираясь на ветер, Орадан выпрыгнул на узкий уступ скалы, где скучали трое конвоиров. Со стороны могло показаться, что он просто прошел мимо, даже не задержался. Не издав ни звука, солдаты повалились на камни. Хаджин, Най и Тром заблокировали узкую тропинку, выставив на изготовку маленькие арбалеты, в то самое время, когда я и подоспевший наемник ввалились в шатер смотрителя гильдии. Жирный ублюдок почуял неладное и успел вооружиться. Стал кричать, шуметь, привлекая к себе внимание еще сонной охраны. Я почти от порога шатра метнул дротик, целясь здоровяку в лоб, но, увидев мое движение рукой, смотритель рефлекторно отвернул голову, и стальная спица вонзилась ему точно в висок. Так, не меняя позы, этот боров и завалился на бок. Ловким движением, подрезав связку с ключами, Орадан не стал задерживаться в шатре, стремясь побыстрей закончить дело.
Четверо солдат выбежали из расщелины возле тропы и тут же бросились в атаку, но первого подоспевший купец Дамил просто сложил пополам, ударив секирой в живот, а оставшихся троих накрыли арбалетные стрелы, пущенные сразу с трех сторон. Най и Корвель стреляли удивительно метко. И откуда только такое проворство. Правую сторону утеса мы очистили очень быстро. Просто смели всех, кто только пытался оказать сопротивление. На левой стороне, собственно в том месте где был рудник, мы увидели странную картину. К моменту нашего появления стражи там уже не было. Некоторых из солдат каторжане и рабы просто задушили цепями, прочих забили кирками и кувалдами. Небольшая горстка невольников добивала сторожевых псов, спущенных с цепей стражниками. Рудокопы, понеся некоторые потери, сами разделались со своими мучителями.
На нас уже не обращали внимания. Все занимались только тем, что пытались разбить цепи, избавиться от клиньев, вбитых в щели камней. Те, кто Успел это сделать, уже бежали прочь, проворно спускаясь вниз с утеса на пологий склон, поросший чахлой травой. Никто из них даже не пытался приблизиться к хоть и вооруженному, но все же малочисленному отряду. Если бы не помощь самих невольников, то со стражей на этом утесе нам бы пришлось повозиться.
Орадан появился рядом, в своей обычной манере вырос как из-под земли. В пылу короткой стычки я отвлекся и потому не уследил за тем, что делал наемник. Вытирая короткий изогнутый кинжал обрывком чьей-то одежды, он посмотрел на меня и тихо сказал:
Пора улетать, капитан. С нижних рудников солдаты будут подниматься еще мер пять, так что времени у нас достаточно, но особо задерживаться не стоит.
Тром бегал по руднику и собирал в большую корзину обрывки железных цепей, кирки и оружие солдат. Калека Ханх помогал ему, приговаривая:
Такой груз ни одно судно не отяготит! Корабль сдюжит! Я еще фитилей запалю, полынной настойки подолью! Не жалей, брат Тром, бери сколько влезет.
Тем временем к пристани стали подтягиваться те невольники, что уже успели отделаться от цепей и молчаливо ждали решения своей участи. Те, кто бросился бежать вниз по склону, обречены. Стража нижних лагерей не даст им возможности уйти далеко. Эти же оказались умней и, по всему видно, опытней, коль сперва решили испросить моего мнения. Я окинул взглядом толпу изможденных непосильной работой каторжан и постарался встретиться взглядом с Ханхом. Сейчас только он мог решить, вытянет ли фрегат такое большое пополнение.
Калека легко сообразил что от него требуется, и лишь одобрительно качнул головой.
Кто из вас прежде летал на больших кораблях, имеет небоходную выучку и знаком с военным делом? спросил я у притихших рабов.
В ответ я ждал, что все эти несчастные как один бросятся к кораблю и будут просить взять с собой, придумывая про себя, что имеют достаточно знаний в небесном деле. Но вперед вышел только один. На вид не молодой, но судя по всему, бывалый военный, в изодранной войлочной хламиде с рабским клеймом на щеке.
Небоходов среди нас немного, капитан. Большей частью крестьяне да ремесленники. В каменоломнях небоходы со своим гонором долго не протягивали. Кто бунтовал, кто издыхал, бежать большие мастера были. Есть солдаты, ткачи, плотники, даже лекарь есть. Мое имя Сих, капитан, я охотник, пуляец. Был славен острым глазом и твердой рукой, владею большим костяным луком, копьем. Кланялся всем алтарям на вершинах большого снежного хребта. Оставишь нас здесь, капитан, твое право. Возьмешь с собойполучишь верных людей. Каждый из тех, кого ты спас от верной погибели, поклянется кровью в верности тебе.
Тогда не сыпьте драгоценных мер! Поднимайтесь на корабль! Нет надобности ждать, подкрепление из нижнего лагеря вот-вот подоспеет.
В словах Гурымея грохотал вой сотен ураганов, протяжным стоном завывали вьюги, клокотали ветры, шелестели каменным крошевом песчаные бури. Извлеченная из свинцового саркофага «Свирель ветров», уже только одним своим появлением из тьмы хранилища вызывала трепет и негодование, стихии ветра, подчиняя ее себе. Вырезанный из темного камня и кости, состоящий из нескольких трубок в серебряной оправе, чем-то похожий на жреческий жезл, украшенный тончайшей резьбой, инструмент привлекал к себе внимание всех стихийных духов. Маг шептал заклинание, призывающее непокорный древний инструмент к повиновению, и ни капли сомнений не должно было прозвучать в его словах. Еще полмеры назад возбужденные и беспокойные горные короли сновали вокруг, скаля клыки, а теперь они прижимались к земле, прятались под камни, скулили, видя, как их новый повелитель неволит ветер.
Догнать фрегат, способный за один день перекрыть десятки конных переходов, было невозможно. Наслать вдогонку ураган или смерчтрата сил, которая, вполне возможно, и не принесет ожидаемых результатов. Оставалось только опередить беглеца, использовав древние силы. Если он действительно тот, в чьи грязные руки попали древние камни, то мирвсе, к чему привыкли люди, стоит на грани пропасти. Готов ввергнуться в клокочущие огнем земные недра. Знаки богов, которыми те в свое время стирали горы, воздвигали вулканы, испепеляли равнины, оказались в руках дикаря. Быть может, потому, они еще и не натворили столько бед. Можно не знать ни одного заклинания, можно быть примитивным и недалеким, но, имея в руках такую чудовищную силу, можно встать во главе верховных тронов, как рабами понукать вольными стихиями, вызывать души древних нейфов одним только мановением руки и приказывать как рабам.
Следовало опередить безумца. Уничтожить, растоптать. Перед ним как открытая книга прошлое и будущее, сила и всевластие, могущество, равняющее его с богами, за веру в которых сам маг и инквизитор обрекал на пытки не один десяток вероотступников, еретиков.
Свирель выполнила приказ. Гурымей знал, что она подчинится гимну и станет послушней цепного пса. Он вспомнил флюгер на башне его родового замка. Изящный и тонкий ветролов, держась одной рукой за тонкий шпиль, уверенно смотрел вдаль, туда, откуда дует ветер. Флюгер был водружен на спицу сторожевой башни задолго до рождения самого мага. В то самое время, когда небесные корабли бороздили небо и были так же обыденны, как запряженная мулом повозка. Большие и малые, военные и торговые, корабли строились умелыми мастерами, управлялись смелыми капитанами, из славного поколения которых и вышел сам Иридии Гурымей. Маг и верховный жрец, потомок древнего рода.
Он чувствовал запахи, словно бы уже дышал воздухом, чистым и влажным, чуть сыроватым от тумана, поднимающегося с зыбкой ряби небольшого озера. Ему чудились ароматы сосновой рощи, той самой, где он подолгу бродил вдали от крепостных стен дома, подальше от дворовой суеты, пребывая в раздумьях о бесконечности.
Мундштук свирели прикоснулся к губам холодной каменной каплей. Собирая все прежние воспоминания в один-единственный выдох, затаенный, словно перед поцелуем, он легонько вытолкнул воздух из груди, мысленно скользя сквозь пространство.
Ветер заворачивался горизонтальной воронкой, поднимая ввысь все больше пыли и остатки сухой травы. Чуть желтоватое небо пустыни на мгновение просияло безоблачной бирюзой, и словно проталина во льду начала расползаться в стороны, открывая небольшой проход. С той стороныизумрудная зелень травы встревожилась, пригнулась к земле, затрепетала, под порывами суховея, ворвавшегося из каменистой пустоши. Маг чуть ослабил руки, и тяжелая свирель немного опустилась, спуская выдутый ею проход как раз на уровень земли. Резким движением, указав в сторону прохода, маг дал понять Ши-фу, чтобы те бежали в него. Ему не требовалось отдавать приказ громко, заставлять, пугать. Одичавшие и злые, горные короли уже понимали мага, даже когда он не произносил слов. Они знали, что новый повелитель не оставит их без добычи, и потому выполняли приказ мгновенно. Плотно прижимаясь друг к другу, горные короли выстроились шеренгой и черным ручейком потекли в новые земли, в новые охотничьи угодья, которые даровал им воплощенный бог, повелевающий огнем как рабом. Последним шел сам Гурымей. Проход сужался стремительно, но маг успел прихватить с окровавленного алтаря свинцовый ларец и шагнуть вперед, в то уютное место, воспоминания о котором позволили ему с первого раза, без долгих попыток, открыть в него двери.
Камней было двадцать три. Я не поверил собственным глазам, когда уже в третий раз пересчитал их, раскладывая кучками по четыре. Одной костяшки все равно не хватало. Только в тот момент, когда я разложил все знаки по значениям, я понял, что действительно не хватает именно одной. Помня наизусть все значения, я с легкостью определилнедоставало знака «Солнца». Хоть эти знаки и чуточку отличались по начертанию, я мог легко их узнавать. Знака «Солнца» в этом Архе не было. В первую очередь я подумал о том, что мог случайно выронить этот камешек и он закатился в щель на полу. Но как такое могло случиться? Любой, кто играет в кости, тем более так часто, как это делал я, с легкостью определит, что произошла потеря. Игроки были приучены относиться к игральным костям с осторожностью и вниманием. И со мной подобного произойти не могло. Да, я давно не играл, тем более этими камешками, даже не пытался, по настоятельному совету старика Трома. Но как же могло произойти так, что недостает одного знака?! Пусть не самого важного в раскладе, без которого можно так же сладить неплохую игру, но все же!
Пересчитывать больше не было смысла. Шарить за поясом и в пустом мешочке также казалось пустым занятием. Я просто чувствовал, что одного знака не хватает, словно бы кости сами мне сказали об этом.
Эй, Тром, старый пропойца! позвал я, громко выкрикивая имя старика.
Заскрипел натянутый между балок гамак, и Тром свалился на дощатый пол, потирая ушибленное колено.
Чего ты орешь? Босяк безродный. Сам не спишь и другим не даешь.
В тех костях, что ты мне дал, не хватает знака «Солнца».
Вот тоже новость, удивился старик. Я и сам знаю, что не хватает. Чего орать-то на все небо.
Что ж ты, курдюк бараний, подсунул мне неполный Арх! До сих пор удивляюсь, как поддался уговорам и взял у тебя эти кости! Да еще столько золота за них отвалил!
Соплив еще, меня поучать! возмутился старик, скривив суровую гримасу. Было время! Я таких, как ты, одной левой валил!
Тром вдруг мгновенно успокоился и сел напротив, прикуривая трубку от чахлой лампы, которой уже давно пора было подтянуть фитилек. Неожиданно расплываясь в довольной улыбке, старик почесал затылок и посмотрел мне в глаза.
Ладно, Брамир, расскажу тебе всю историю целиком. Вот только ты слушай прежде, а вопросы уж потом задавать будешь.
Ой, не люблю я сюрпризы, дед, возмутился я.
Это все оттого, что молод еще, в мои годы любой сюрприз был большой редкостью. Слушай. Да не перебивай, а то забуду, с чего начал.