Ты пень неотесанный, Балбаш! А подлости в тебе не меньше, чем в ехидне! Ну, вот скажи, какие калеченые да убогие духи надоумили тебя на такую пакость? А что ж Мехру?! Смартский наместник так и станет терпеть подле себя такой рассадник. Ведь именно его войско нынче бережет все дороги к крепости королевы.
Что нам дороги, хрен ты сучковатый, коль скоро у нас в знакомцах небесный капитан, которому одна масть куда лететь, только сыпь золото в мошну. А ну, как и науськаем королеву пригласить и его вместе с командой в гости! Фарас со своими прихвостнями да Гурымеем в придачу икотой изойдут от злости.
Во мне появилось какое-то удивительное спокойствие и умиротворенность. Я смотрел на происходящие вокруг события так, словно уже видел что-то подобное, может быть, во сне или в жизни, но давным-давно забыл. Улыбка сама собой осела на губах, и я перестал воспринимать всерьез весь этот сумбурный разговор со многими вариантами и предположениями. До меня только сейчас дошло, что фактически маг Гурымей ничего мне сделать не сможет. Все его обвинения не больше чем пустой звук. Что может он предъявить мне? Какую вину? Корабль я получил в честной игре, мало того, сила корабля полностью в моем распоряжении. Нападение на королевский дворец в Филадее? Но позвольте, причем здесь я, когда как раз в это момент сидел в гнойной яме. Побег из тюремного двора?! Что же прикажетеждать пока солдаты отмашутся от военного фрегата, а потом займутся мной? Да, в момент бегства мы подрезали да покалечили десяток солдат, ну так и я могу предъявить магу иск за подпорченную репутацию, убийство членов моей команды без судебного разбирательства и ложный навет. С моей стороны найдется много свидетелей. Никто не посмеет назвать меня вором и убийцей. Потому как за подобные слова придется отвечать. Меня не ловили, не судили, так что перед законом короля перед постулатами храмов я чист. Мы теперь не в землях Валадарии. Власть Гурымея здесь не больше чем мышиные права на мельнице, так что реальной угрозы он не представляет. Эти два склочных чародея, что напросились ко мне на борт со своими рыцарями, уважают Гурымея. Как великого жреца и собрата по ремеслу, но не более того. Случись им найти силу больше, они тут же перекинутся на сторону сильного. Коль скоро в этих землях намечается большая дележка, то, стало быть, мой корабль, при том что булгальцы вообще не хотят вмешиваться, станет хорошим аргументом для любой из сторон, а уж моей задачей будет продать подороже пусть и не самое отменное, но все же мастерство моих небоходов и свое собственное. Пора уже выкинуть из головы прежние воровские опасения, пора забыть прошлую жизнь. Я капитан Брамир! Не вор, не жулик, не азартный игрок! Я небесный капитан, который просто обязан следить за тем, кто и как выказывает свое почтение. Вот так-то, и плевать мне на угрозы какого-то королевского прихвостня, возомнившего себя верховным жрецом храма стихий. Северные земли алтари этих храмов признают, но не более того. Северяне больше полагаются на волю прежних учеников воплощенных богов, на нейфов, именем которых вершится здесь все. А верховный жрец в этих землях не больше чем еще один состоятельный дворянин.
Красная луна была на исходе. Время затмения уже прошло, и Гурымей был доволен тем, что сумел воспользоваться такой необузданной силой в своих интересах. Если бы не год полнолуния, то не было бы возможности так быстро преодолеть огромное расстояние от храма обелиска, что на самой границе Валадарии, до земель Полхии. Теперь «Свирель ветров» могла лишь заставлять ветры подчиняться воле мага. Не более того. Но, учитывая, что безродный выродок на своем корабле весьма зависим от ветров, то и сила теперь на стороне Гурымея.
Все эти фокусы для острастки норовистых князей да безмозглых животных сильно истощили мага. Он уже не утруждал себя даже тем, чтобы ехать верхом. Полулежа катился в повозке, запряженной тройкой добротных мулов. Его личная охрана, отборные гвардейцы, держалась чуть позади, не выпуская из виду колесницу господина. Смартский князь Мехру сам выразил желание отправиться в крепость Хатана, на встречу с самопровозглашенным королем Фарасом. Участвовать лично в переделе земель, тем более когда в игру вступил такой могущественный маг, Мехру считал для себя обязательным условием. Тем более что этот чумазый южанин не скрывал своих намерений и вел себя весьма дерзко. Надо полагать, что станешь дерзким, когда у тебя за спиной три тысячи отборных солдат, несколько сотен отвратительных тварей, способных своими челюстями прокусывать даже легкие доспехи, и арсенал магических заклинаний, что само по себе уже веский аргумент в любом споре.
Надо сказать, что Гурымей был весьма осторожен и осмотрителен. Жизнь при королевском дворе сделала его недоверчивым, предусмотрительным. У него за спиной всегда стоял гвардеец, да такой верзила, что самого мага за его широкими плечами и не узреть даже.
Прежде чем магу подносили хоть питье, хоть еду, ее сначала пробовал слуга. Так что и отравить нежелательного претендента не получится. Подбросить в шатер змею?! Тоже глупость. Его верные псы, горные короли Ши-фу, считают деликатесом этих гадов ползучих, так что любой аспид и пяти колен не одолеет, прежде чем попадет в когтистые лапы. Что остается? Только полагаться на удачу да держать пару добрых лучников недалеко от княжеской повозки. Глядишь, и узрит стрелок удобный момент, чтоб пустить стрелу. Но не сейчас, позже, когда события начнут быть настолько непредсказуемы и стремительны, что в пылу да при большом скоплении других боевых отрядов, никто и не сможет подумать на Мехру, которому это южный жрец расстраивал все планы.
Иридин Гурымей догадывался, что северянин, вонючий как козел, не упустит момента, чтобы избавиться от такого нежелательного соперника, хотя он пока и напуган силой мага и его окружением, Мехру станет выжидать. Неспроста он отправился в путь вместе с ним. Привычка любого охотника, никогда не доверять загонщикам, самому делать все, чтобы быть уверенным наверняка. Пусть тешит себя глупыми идеями. Маг видел каждую мысль этого дикаря, чувствовал каждый вздох. Пусть только даст повод, и Иридии сотрет в порошок этого червя. Сейчас главное набраться сил. Еще пара дней пути и придется предстать перед Фарасом. Этот ублюдок хуже дворовой шавки, безродный скот, но пока на его стороне сила, придется считаться с его самодурством. С его помощью маг намеревался избавиться от семьи прежнего короля, отравленного посланниками Фараса. Затем уничтожить самого Фараса, стравив его с горсткой алчных князей, которые после падения крепости Касс потребуют свою долю в новом королевстве. Жрецы совета прислушаются к мнению Гурымея и не станут чинить препятствий, разумея свою собственную выгоду. Так что последним, пока еще даже не надкушенным фруктом, остается безродный капитан, который непременно явится сюда на своем корабле, если уже не явился, и тоже пожелает участвовать в дележке. Корабль мало чего стоит без команды. Как бы не настаивал Гурымей, как бы не клял вора и вероломного агрессора, Фа-рас не прислушается. Вольный корабльслишком большая сила, чтобы так вот беззаботно избавляться даже от одного члена команды, тем более от капитана. Придется идти на переговоры. В сущности от этого бараньего выкормыша требуется только отдать древние знаки. Вот и вседальше пусть катится на все четыре стороны. Вся его сила, вся его удача скрыта в них, в древней магии нейфов, оставивших после себя такое неделимое наследство.
Безродный не мог быть потомком хранителя. Камни могли попасть к нему только случайно. Либо украл, либо выменял, либо выиграл. По словам одного из капитанов стражи, некоего капитана Марифа, который был немного знаком с этим пройдохой, безродный считал себя хорошим игроком, но от проницательности мага мало что можно скрыть. Азартная игра в костиэто только прикрытие. Он вор, не из простых рыночных щипачей, а особый, взломщик, расхититель, матерый и опытный. Он не рискует попусту и, прежде чем взяться за дело, всегда тщательно готовится. Не известно еще, какие планы он строил и чего хотел добиться опрометчивым, на вид дерзким нападением на королевский дворец, но это не могло быть просто случайностью. Когда сам маг пришел в его дом и арестовал, складывалось впечатление, что самозванец только этого и ждал. Ведь как гладко все получается! Он заварил сумятицу, напутал все, передернул события, подтянул к делу некоторых королевских чиновников и сел в ожидании. Гурымей сам, пусть и под конвоем, но ввел-таки этого пройдоху в королевский двор! Значит ли это, что камни были в королевской сокровищнице?! И вор об этом знал! В пересчете на золото цена их, разумеется, не велика. Подземные кладовые дворца так многочисленны и запутаны, что никто не поручится в том, что вор не побывал в одной из них и прежде. Выходит, что он сам, верховный жрец, чуть ли не собственноручно отдал в руки вора то, что желал бы получить лично! Как, однако, жестоки духи в своих играх человеческими судьбами! Надо полагать, чем-то угоден он покровителям, коль скоро пользуется такой их защитой и наставлением.
Костлявая и худая рука мага высунулась из повозки и поманила к себе гвардейца, едущего рядом верхом.
Позови мне мастера Юрха. Дайте ему коня и сто золотых. Пусть немедленно явится ко мне.
Всадник резко развернул лошадь и помчался в конец каравана выполнять поручение господина.
Уже через две меры времени мастер Юрх бежал возле повозки мага, хлюпая в грязи и выслушивая короткие указания.
Если мне не изменяет память, ты когда-то учился своему ремеслу в крепости Хатан? Так ли это?
Я родился в Полхии, мой господин, и только волею духов и во славу их стал вашим подданным со своими уменьями.
Надо полагать, что тебе известно расположение крепости и ее особенности?
Да, господин, разумеется, я помню все закоулки этой каменной твердыни.
Загони лошадь, но уже к утру завтрашнего дня ты должен быть там. Плети что угодно, суй взятки стражникам, но проникни за ворота крепости. Смотри, сколько войск, смотри, сколько лошадей и припасов, слушай, что говорят в трактирах да постоялых дворах. Посмотри, хорошее ли золото у короля-самозванца, набери себе верных людей, подмани простолюдинов. Ты ремесленник, тебе они доверятся. Прежде чем я войду в город, науськай чернь встретить меня, скажи, что при въезде в город я осыплю дорогу золотом и серебром. Подкупи стражников, чтобы открыли мне ворота по первому же требованию.
Я все сделаю мой господин, выпрыгну из кожи вон, но сделаю так, как вы велите.
Да уж лучше сделай, не то действительно с живого тебя кожу сдеру!
Серебряная вода да медная сольвот знатное снадобье от кишечных расстройств. Мы, кассарцы, знаем толк в серебре.
Голубоцвет палочника, заваренный на простом кипятке, вот и все лекарство. От медных солей твоих только горечь да вред!
Сын козла, овечий выкормыш! Я снадобья варил, когда ты себе на пятки мочился, деревенщина!
Вы и курдючным салом мажетесь, словно благовонием, да траву свою поганую курите, что дышать возле вас все одно что в коптильне!
Себя понюхай! Бородавчатый! Кто пять дней назад в луже у трактира валялся?! Ты с тех нор в баню так и не собрался, а еще мне указывает на то, как я благоухаю!
То вино плохое, гад трактирщик мерзкую настойку подал.
Ты пять кувшинов выпил, что плохое что хорошее, а все одно после стольких возлияний место твое в луже, как есть рядом со свиньями! Я-то с тех пор в бане уже два раза бывал! А ты, Балбаш, и вовсе не знаешь, что такое баня!
Вот вы, люди копченые, и подхватываете в банях своих всякую заразу да хвори! Вот и измышляете, чем бы еще лечиться! Вам что мойся, что не мойся, все одно кожу белей не сделать! Вы уж чумазыми рождаетесь.
Харбу-Махар проворно вскочил на широкие перила и, чуть присев, как раз оказался вровень с Балбашом, глядя ему в глаза.
Ты себя на четвереньках видел? Боров мордастый, да если бы не мое вмешательство, то так бы и загнали тебя в свинарник вместе с прочими, от свиньи только мантией в заплатках и отличаешься, а раздень тебятак секач секачом!
Зубоскаль сколько влезет, чумазый! А все едино не способны вы даже с простой хворью справиться. Овец гонять по лугам да гораммного ума не надо. Шерсть настричь да сыр сделать любая хозяйка может. Коль скоро своих соплеменников лечишь такими снадобьями, так уж лучше сразу кровь им пускай, как в старину, все больше толку будет.
Самозванец! заверещал старик Харбу-Махар. Меня князь пуляйский в придворные лекари звал, когда я его сынаот рождения хилогона ноги поставил. Неужто и теперь думаешь, что больше моего знаешь?!
Пока ты княжеских отпрысков травил своими зельями погаными, я в харидских крепостях гнойные раны чистил! И всяк мне благодарен был и не только золотом, но и добрым словом! Скольких солдат от лютой смерти спас! А медная соль твоячисто яд! Травы! Вот первое сырье для лекарств! В камнях да солях твоих только сила земли, однобокая да коварная! А травы питаются водой, множатся ветром, под огненными лучами солнца! В них истинная сила!
Деревенщина! Металлы да соличисты! Истинно творение духов! А не всякая поросль! Скотская радость! Ты еще сеном своих людей поправляй! Вот они тебе спасибо скажут
От этих бесконечных споров и упреков я даже не мог уснуть! Оба чародея так рьяно орали друг на друга, что, похоже, все небеса сотрясались от их отборной брани. Вся команда и слушать их перестала. И уже даже не бросались разнимать. Золото уплачено вперед, а уж чем гости себя забавлять станут, так то их личное дело. Ни шикнуть на них, ни присмирить законы гостеприимства не позволяли, вот и приходилось терпеть эти бесконечные споры и упреки, плавно перетекающие одни в другие с того самого момента, как гости глаза продирали. Были, конечно, некоторые короткие затишья, когда оба спорщика расходились в стороны к своим столам хлебнуть вина или съесть чего-нибудь. Но потом опять встречались на палубе и заводили новый спор, теперь уже на другую тему.
Кислое вино, прошипел Харбу-Махар, скривив лицо.
Кислое, согласился с ним здоровяк Балбаш, разглядывая пушистый и яркий от пылающих звезд небосвод.
Скотина трактирщик! Говорил, что на меду настаивал.
Мед, наверное, осиный, горький, предположил Балбаш, выплескивая остатки из кружки за борт.
Много ты понимаешь в осином меде! возмутился было старик Харбу-Махар да приутих.
Да уж больше вашего, уважаемый! гаркнул Балбаш и оскалился.
Сволочь трактирщик, напомнил старик.
Сволочь, согласился северянин, но дочка у него грудастая
Ага! Бегемотиха на выданье!
Много ты понимаешь в женщинах! Копченый!
Да уж больше вашего уважаемый! У меня четыре жены, шесть дочерей и три сына!
Вельгор появился из трюма и подошел к Корвелю, который сосредоточенно стоял у рулей, совершенно не обращая внимания на события и споры, творящиеся на палубе. Ветер был спокойный, попутный, поэтому дежурные небоходы задремали под увязанными снастями и только я «наслаждался» отборной бранью хриплых магов, допивая второй кувшин полынной настойки, в надежде, что все-таки склонит в сон.
Простите, капитан, обратился ко мне Вельгор, мне не хотелось вас беспокоить, но без вашего согласия я не смогу продолжить то, что задумал по совету вашего друга, господина Трома.
Говори проще, приятель, придержал я книгочея, а то я порой теряю суть вопроса, когда ты плетешь свои словесные кружева!
Мне удалось купить отменную книгу, хозяин, на хорошем пергаменте и в окованном бронзой переплете.
Ну, так это твое дело, приятель, что ж тут такого, до книг ты большой охотник.
Дело в том, капитан, что эта книга с пустыми страницами. Один лавочник купил ее у вдовы переписчика, а яу лавочника. Так вот переписчик книгу подготовил к заполнению, да так и не смог даже начать. Почти все страницы пусты.
Что же ты не углядел, обманул тебя пройдоха лавочник!
Да что вы, капитан, этот лавочник хороший человек. Я и сам знал, что в книге все страницы пусты, для того и брал. Вот я подумал, что не плохо будет по примеру прежнего капитана, ныне покойного, мир и благоденствие ему в царстве духов, записывать все события, что происходят на корабле. Вести доходный и расходный учет, вкладывать пометки о землях. Я читал книга Тауса, там много полезного сказано.
Разумеется, что все записывать было отличной идеей. Я и сам был бы рад это делать, но проблема в том, что делать этого я не умею. Во всяком случае быстро и проворно, как рыночные каллиграфы и писари.
Знал когда-то харидский алфавит, ноувытак в жизни и не воспользовался этими знаниями ни разу. Когда практики нет, то и что зналзабудешь. Начну сам писать своими уродливыми каракулями, так позору не оберешься, попади кому в руки эти записи, да и сколько времени займет это не простое занятие. Одно дело, когда слово с языка слетает, ловко да вовремя, другое, когда его надобно буквами изобразить, да и не абы как, а по правилам. Не всякому под силу. Но тихоня Вельгор подсказал мне хорошую мысль.
Вот оно как! Ну что ж, я рад, мой друг, что ты так смело возлагаешь на себя это почетное дело! Назначаю тебя ответственным за записи, мне самому такими мелочами заниматься времени нет, так что одобряю и жалую тебе десять грифов золотом на нужды, связанные с такой непростой и ответственной задачей.