Орадан, при виде которого прочие небоходы шарахались в стороны, вышел на середину палубы и не спеша вынул свой изогнутый клинок, отводя за спину. Най только выгнул спину тугим луком, видя этот вызов, принимая боевую стойку.
Даю тебе право первого удара, сказал наемник и слегка поклонился. Все как в бою, сыграем на кошелек?
Я знал эту игру. Очень опасная, почти реальное сражение, битва в полную силу, вот только цель, которую нужно поразить, не сердце противника, а кошелек, висящий на поясе. Любой разумный человек видя это поединок, непременно сделает ставку на пустынного волка, но я не был так скор на выводы. Мне показалась странной та ловкость, с которой Най обращался, кинжалом. Тем более после дуэли с увальнем Газаром. Я сам не считал себя последним в этом искусстве, но, видя ловкие руки мальчишки, еще подумал бы о ссоре.
Не ожидая чудес, я все же решил, что в данной ситуации решающими станут опыт и практика, но вскоре понял, что поторопился. И Най и Орадан застыли словно мраморные изваяния, высматривая друг у друга малейшую ошибку. Они не тратили сил, изматывая себя опасными и дерзкими приемами, они просто буравили друг друга взглядами, как два кота весной, не поделившие территорию, застывшие в странных, неудобных позах.
Уже через меру времени это показалось не просто скучным, но даже не понятным. Хилый мальчишка и матерый убийца застыли в напряженных боевых стойках, не решаясь сделать первый выпад. Лично я бы уже не вынес противостояния и атаковал, но у них была какая-то особая техника, свой собственный подход. Прочие, немного опухшие от вчерашнего веселья небоходы и новобранцы почти беззвучно перешептывались, за спинами передавали медные монеты, ставя на того или иного дуэлянта. Но я почему-то не рисковал участвовать в споре даже с самим собой. Весь мой опыт, все мои прежние знания говорили только за то, что ставку следовало сделать на пустынного волка. Но наемник тем и отличается от прочих вояк, что бьет быстро, умело и проворно.
Орадан приподнял левую, пустую, руку и чуть присел, сгибая колени и расставив ноги. Най в ответ еще больше развернулся левой, незащищенной, стороной к противнику. Отвел руку с оружием, увеличивая потенциальный рычаг и силу удара. Все, кто хоть немного разбирался в кинжальном поединке, прекрасно понимали, что мастерство обоих выше среднего. Но если в случае с наемником можно было не сомневаться, то мальчишка удивлял хотя бы только тем, что уже так долго сумел удержать пронзительный, почти магический взгляд пустынного волка.
Наконец Орадан узрел слабое место в защите и ударил стремительно, сильно, так, словно и вправду, намеревался убить.
Не знаю как прочие, моя позиция была удобной Для наблюдения, но даже я не заметил тех стремительных выпадов, что оборвались на волосок от смертельного исхода.
Оба кошелька, и наемника и мальчишкисорвались с поясов и упали словно спелые яблоки. Кошелек Ная рухнул на дощатую палубу и рассыпался подрезанный острым лезвием, а вот мошна наемника не долетела до гладких досок и оказалась в руке мальчишки, успевшего отпрянуть от наемника на безопасное расстояние с увесистой добычей.
Ура ветролову! выкрикнул Сих, один из рудокопов, которого мы взяли из шахт.
Прочие небоходы-новобранцы только подхватили мальчишку на руки и стали раскачивать, выражая тем самым к нему свое почтение.
Первый раз я видел, как Орадан улыбается искренне и от души, не злобно, не надменно, а именно от души, с некоторой долей ликования. Я встал справа от наемника и спросил:
Есть что-то, что ты хотел бы мне рассказать, мой друг Орадан? Еще в тот момент, когда ты загадочно улыбался, глядя на то, как у бугая Газара трясутся коленки перед мальчишкой, я понял, что тебе что-то известно. Скажи мне, что?
Выждав некоторое время, как бы собираясь с мыслями. Орадан подобрал с палубы кошелек Ная и ответил:
Еще в тот первый день, когда я увидел мальчика в первый раз, там, в горах, я заметил у него на запястье шрам. Любой другой может принять этот шрам за что угодно, но только не тот, кто владеет мастерством кинжальной схватки. Этот шрам как метка мастера. Всегда во время обучения молодые ученики нарываются на один и тот же прием, хитрый и коварный. Редко, у кого из мастеров нет этой отметины. Первым делом я подумал, что наличие такого шрама у мальчишкислучайность. Но вскоре мои предположения подтвердились и другими фактами. Он из знатного рода, мой капитан. И не просто знатного, а состоятельного настолько, что у мальчика с ранних лет был весьма опытный и талантливый учитель, пожалуй, даже более матерый наемник, чем я. Мне нужно было просто удостовериться.
Работорговец, продавший мне мальчишку, предупреждал, что с ним не так все просто. Не зря же он опаивал его сонными отварами. Вот только я не предал тогда значения его словам, посчитал излишним обращать внимание на такую деталь.
Все дело в том, капитан, что этим искусством владеют не многие. Ему нельзя научиться, просто подглядывая за упражнениями мастера. Должна быть школа, специальные упражнения, отменный присмотр и очень много усердия.
Как же мальчишка с такими боевыми талантами оказался в рабстве у торговца?
Думаю, что этот самый торговецне первый, кому пришла в голову идея опаивать мальчишку. Он и сейчас еще страдает от этого зелья. Но молодое тело быстро восстановится, избавится от яда. Кому-то он стал неугоден. И на твоем месте, Брамир, я бы не стал пока искать ответ на этот вопрос. Если мальчишка пожелает, он сам расскажет о себе. Если нет, не стоит его спрашивать. На корабле, среди нас, он в безопасности. Я не знаю, как мальчик стал рабом, ясное дело, что не по своей воле. А значит, за этим кто-то стоит. Пусть этот кто-то думает, что все свершилось.
Знаешь, Орадан, порой мне кажется, что я сел играть в игру, правил которой не знаю. Мало того, я играю не на медный червонец, а на собственную жизньвот ставка в этой опасной игре.
В землях Хариди так и не нашлось купцов, или товаров, которые требовалось бы перевезти дальше по речным землям. Но лететь надо непременно. Еще не опытную команду приходилось обучать на ходу, в небе. Я сам, Хаджин, Орадан и Тром старались как могли. Мы выучивались делать быстрые развороты, управляться с парусами, ловить ветер. Правду сказать, без накладок никогда не выходило, но теперь, по крайней мере, корабль хоть немного слушался команды. Небесные скитания были делом не простым, но очень интересным. Все казалось вновь. Вплоть до ощущений и чувств, которые испытываешь. Если прежде меня угнетали какие-то угрызения совести, чувство тревоги за содеянное, вечная настороженность, то теперь на душе становилось как-то легко, спокойно. Я чувствовал, что все, что я делаю, это хорошо, это правильно. Это не воровство, не обман. Не жульничество и не афера. Я не испытывал терзаний совести, не страдал от постоянной тревоги за свою безопасность, не опасался быть узнанным в толпе обманутым мной когда-то зевакой. Все, что я делал, было благородным, достойным ремеслом, и простят меня великие духистановилось скучно!
Четыре дня мы кружили над землями Хариди. Я даже нарочно несколько десятков мер сам вел корабль над теми местами где когда-то родился, но так и не решился приземлиться и осмотреться. Прошлой жизни словно и не существовало. Словно никогда и не было. Я все больше погружался в новое дело, увлекаясь и убеждая себя самого, что все идет как надо. Случались моменты, когда я даже с каким-то удивлением и недоумением думал о том, что собирался избавиться от этого корабля, за сущие гроши. Отдать неизвестно кому за бесценок, так и не испытав всей прелести вольной жизни небесного скитальца. Я только теперь стал понимать, что такое свобода. Независимость от законов и правил, ответственность за свои слова, мысли, решения. Во мне родилась уверенность в том, что сложные сплетения кружев судеб, что вьются в обители духов, в конечном счете, приведут меня к той цели, что мне уготована. Я просто летел по велению сердца, интуитивно выбирая направление. Не смотрел на карты, не обращал внимания на звезды, просто восторгался потоками ветра и силами стихий, что возносят нас над землей и позволяют плыть свободно и беззаботно.
Чтобы не тратить попусту корабельные припасы, мы остановились в довольно приличном месте в землях Смартии, у пристани постоялого двора, явно не раз встречавшего команды похожих кораблей. Здесь на пересечении караванных путей, в зеленой холмистой местности, был отменный постоялый двор. Дорогой, знатный, но несколько сыроватый. В этих северных землях зима только отпускала, робко уступая место весенним оттепелям.
Удачно поставленный в хорошо просматриваемом месте постоялый двор был заметен издали. В первую очередь выделялась огромная деревянная башня, служившая причалом для разного рода небесных посудин. В северных землях традиции небесных странствий были еще сильны. Мы бросили канаты у башни этого гостиного двора вдали от крепостей и княжеских угодий, на перекрестке многих дорог. Я не собирался задерживаться здесь дольше обычного, но именно в этом месте нам удалось найти нескольких попутчиков, которые готовы были заплатить хорошую сумму за наши услуги.
Два пожилых человека, представившихся нам магами, в сопровождении тридцати хорошо вооруженных воинов напросились к нам в попутчики. Им необходимо было как можно скорей попасть в крепость Хатана, что на самой границе Смартии и Полхии, если судить по карте. Да, пешими или верхом, в такой распутице по жирному чернозему, раскисшему от весенних дождей, они добирались бы до крепости не меньше десяти дней, и далеко не каждый корабль мог себе позволить взять на борт столько желающих. Нам предложили две тысячи золотом за короткий перелет, отказаться от такого предложения было верхом неразумности. Я даже не стал торговаться, чего один из пассажиров от меня явно ожидал.
Первого звали Харбу-Махар, он был южанином и по всему видно, что прилетел или приехал на север совсем недавно. Второго мага, судя по всему младшего по возрасту, но от этого не менее опытного, звали Балбаш. Это был типичный северянин, красномордый, рыжий, буйный, пьющий, к тому же большой специалист по женской части. Магам, в отличие от жрецов, такие вольности дозволялись. Харбу-Махар был невысокого роста, очень худой, с колкими мышиными глазами, суетливыми и подвижными. Крючковатый нос выделялся на лице и тоже был весьма выразителен; реденькая бородка на подбородке, тонкие ухоженные длинные усы, ввалившиеся щеки, губы и выразительный, раздвоенный подбородок слегка потемнели от непрерывного курения. Маг трубки изо рта вообще не выпускал. Он курил касарскую трубку, которую в шутку называли «три вздоха». И действительно, душистых трав в чубук помещалось так мало, что буквально хватало сделать три затяжки, потом пепел вытряхивали, и трубку набивали снова. Харбу-Махар курил все время, отчего его действия казались суетными, монотонными и слегка раздражали. Балбаш имел дурную привычку непрерывно ковыряться щепочкой в зубах и густо краснел, когда кто-то посторонний обращал на это внимание. Не могу себе даже представить, что сближало этих разных людей, но даже в их бесконечных спорах и непрерывных пари был какой-то элемент взаимовыгодного сосуществования.
Вон пойди, крыса старая, воняет твоя трава как паленое сено.
Жирный боров! Рыбацкий крючок тебе в глотку! Где хочу, там и курю. Не нравится, иди на дворкоровьего навозу нюхни, тебе все благовония!
Голову проломлю этой вот бражной кружкой, сын козлопаса. А в твой пустой череп еще и помочусь!
Сын свиньи, отец баранов! Когда ты научишься вести себя в приличном обществе?! Вот спросят уважаемого капитана Брамира, кого он вез в славные земли Смартии, и что ему ответить? Вез, мол, старую крысу да секача мордастого.
Полно вам, господа, вмешался я в разговор, не надо ссориться по пустякам. Корабль у меня большой, гостей бывает много, да и потом, кому какое дело кого я вез. Докладывать ни кому не обязан, а если и спросят, то плохого говорить не буду. Корабльмой дом, и все, кто бывает здесьмои гости. Кто же будет говорить дурное о гостях, которых сам привечал да потчевал.
Золотые ваши слова, господин капитан, сколько в них разумности и благородства. Я держатель Родового тотема, потомственный маг и чародей Харбу-Махар, вверяю себя и свое войско в ваши заботливые руки. Непомерно рад, что в такой дали от дома нашел достойного человека. В этих варварских землях, средь дикарей охотников да рыболовов! Вот спросите Балбаша, кто были его предки, чем славен их род. А даже если он вам и не ответит, а с него станется, что и грубым словом отзовется, то я непременно вам расскажу, так как все скрытое и тайное видно мне словно муть в воде.
Поведаю вам, что родом Балбаш из семьи дровосека и что календарей семь от рождения бегал по лесам в волчьей шкуре, что магия в нем как есть от деревенской повитухи, мельника да кузнеца. О магии дурного не скажу, порой выпускник академии может меньше, чем один деревенский кузнец, бронзовых дел мастер или мельник, у которого в болотах да гнили у ручьев да озер ни крупинки зерна не заплесневеет, не запортится. Скажу проще, такая магия у простого люда да знатных особ многим больше спрос имеет, чем мое великое искусство астрологии и алхимии.
Простите мне мое любопытство, уважаемые маги, но за каким таким делом понадобилось вам лететь не в самую большую крепость, да еще и в сопровождении отряда отменных воинов?
Видно сразу, дорогой мой капитан, затараторил Харбу-Махар, щурясь и улыбаясь, что давным-давно вы не были в Смартии, не знаете, что крепость Хатананынче крупнейшая в этих землях. С тех пор как не стало полхийского короля, все земли его и Смартия и Касское княжество теперь принадлежат Фарасу, могущественному королю, достойному наследнику своего рода.
Слышал я что-то о короле Фарасе, но, признаться, не придавал значения, ответил я и покосился на Орадана, совершенно не принимающего участия в разговоре. Стало быть, надо полагать, что вы летите туда выразить свое почтение достойному королю?
Плевать он хотел на наше почтение, возразил Балбаш и шумно сплюнул размочаленную щепку на дощатый пол. Возможно, что о нашем прилете король и не узнает даже.
Очень уж большие земле нынче пущены на передел, пояснил Харбу-Махар. Прежние королевские придворные все как один отправились на колья да плахи, не многим удалось расположить к себе нового правителя. Остался последний оплот прежней силы! Королева Аттала, мать наследника. Держит крепость Касс, непреступную, сильную. Жреческий совет и духовная знать не желает признавать Фараса законным королем, пока жив наследник. Но Кассне простая крепость, снаскока ее не взять. Булгальцы со своим флотом небесных кораблей не вмешиваются, их суда все как один Смартию да Полхию стороной обходят, дабы не дразнить Фараса.
Кто больше прыти проявит в штурме крепости, тому видать и больше добычи перепадет, гаркнул Балбаш, поясняя всю витиеватую присказку Харбу-Махара. Королеву с щенком никто терпеть не станет. Казнят обоих и дело с концом. Земли бывших князей да баронов поделят между собой новые сторонники Фараса. Он сильный правитель, жестковатый, но сильный. Такому служить большой резон, пока сам не угнездишься, а там будь что будет.
Уверен, капитан Брамир, что вы как раз тот человек, на которого король Фарас обратит внимание, прежде чем на нас. С вашей-то мощью, каков соблазн? А? Что скажете?
Золото лишним никогда не бывает. Коль скоро эта крепость встала поперек горла жреческому совету и самому королю, то стало быть, скупиться никто не станет. Но дошли до меня слухи, может и вранье, конечно, да только кому верить, не знаю. Будто сам великий инквизитор, князь Гурымей, намеревается посетить земли Смартии.
Полкалендаря прежде, даже меньше, восемь камней тому назад, я проходил земли Валадарии, навестил столицу храмов и сам лично видел князя Гурымея на восхвалении грядущего года полнолуния. Он сам провел всю мессу, и мне не показалось, что он куда-то спешил или собирался. А если и так, то как, позвольте, он может опередить нас?! Не шел же он напрямик через великую пустыню?!
На то он и великий маг, что может позволить себе не суетиться, тем не менее, я знаю, что некоторое время назад, один мой знакомый, которому я всецело доверяю, видел великого жреца в своем родовом поместье.
Плохи наши дела, Балбаш, старый алкоголик, заявил Харбу-Махар почесывая кончик носа, как бы даже не сомневаясь в правдивости моих слов, если прав капитан и князь Гурымей действительно решил участвовать в этом дележе, то наша с тобой доля будет медный червонец да подзатыльник.
Князьчародей знатный, пробубнил Балбаш, приминая взъерошенную бороду, но каким петухом запоет Фарас в паре с ним, если я науськаю всех смартских баронов на откровенный бунт да ты, козел плешивый, своих чумазых соплеменников решишь оттащить за стены крепости Касс. Неужто прежняя королева откажет в гостеприимстве? Мол, до ссоры нам никакого дела нет, а так, просто проходили мимо, зашли в гости к знакомой выказать свое почтение. Неужто королева станет нос воротить от наших скромных услуг да доброго войска. Мы еще припасов в дорогу возьмем.