Ну да ладно, пока нет смысла думать о невозможном. Но так уже устал от безделья, и даже книги какой нетна тот свет книг не полагается. Хоть стихи начинай сочинять, самое время. Например, о цветочках Спасибо той летней истории с травками, хоть и не хотелось снова пить лишающий сознания отвар, это был во всяком случае уже проверенный способ. И кое-чего добавил еще, для красоты полотна. Хорошо что у Майя не было своего Энори, или иного какого знатока безобидных травок. Да и подобной хитрости он не ожидал.
На ночлег остановились в ложбинке у озера. Засветло успели поесть. Теперь смеркалось, все вместе сидели на бревнах у костерка. Закричал пересмешник, сухо, трескуче, подражая падающему дереву. Неприятно раздавался этот звук в сумерках.
Может, то и не птица вовсе, а лесной дух, подумал Кэраи, и сам себе подивился. Еще недавно такое в голову бы не пришло.
Господин, свет, произнес Юи. Кэраи приподнялся. И вправду совсем близко, на другой стороне озера, меж высохших камышей пробивалось теплое сияние. Вроде бы домик, и лампа в окне. Одиночество накатило, будто один замерзал в лесу или в поле. А там впереди, шагах в двухстах, светилась надежда. Повозка не пройдет по льду, а объехать труднокорни деревьев мешают. Но можно дойти, он уже в силах.
Там тепло, пробормотал он, не заметив, что говорит вслух.
Хотите добраться туда? Ариму тоже глаз не сводил с окошка. На лице тоскливое выражение было, и жадное. Это и заставило усомниться.
Нет, пожалуй. Может, бандиты какиехватит с нас приключений. И погасите-ка наш костер. Не замерзнем в повозке.
Господин, послышался голос еще одного слуги, Похоже, кто-то идет сюда.
Или стоит, вполголоса добавил Юи; он напрягся, положил руку на поясной нож. За стволами виднелась фигура. Вот вроде двинулась в сторону, к домику вот уже и не разглядеть ее.
Ночь прошла тихо.
С утра один из слуг вызвался проверить, что там за домик светил окошками; вернулся растерянный. Постройка оказалась полуразрушенным охотничьим шалашом, и не разжигали там огня по крайней мере с лета. Заодно и следы проверили там, где вчера бродила фигура, и вновь ничего. А ведь не шел ночью снег, не могло замести.
Чушь какая-то, сказал Кэраи. Огонь все видели.
Господин, лучше убраться отсюда. По свету. А то еще лесовик кружить станет недаром вчера кричал пересмешник.
Кэраи не успел отозваться.
О, еще один шагает, заметил Юи, глядя на голый склон соседнего холма.
А может, вчерашний?
С другой стороны, и ты сам виделне было вчера никого, следы-то где?
Светло было, и на сей раз Юи за нож не хватался. А вскоре и он, и остальные рассмотрели гостямонах это был.
Вблизи монах оказался вылитым крестьяниномлицо широкое, руки грубые, сам жизнерадостный и здоровый, как вол. Два ряда молитвенных бус на груди казались связками ягод. Путников приветствовал не благостно, а как-то даже по-родственному. Одет довольно легко, а запыхался, видно, жарко ему. Спросил, не видали ли странного.
Ариму, повинуясь кивку господина, настороженно рассказал. Больно уж кстати знает
Не знаю, духи ли местные вам благоволят, разум ли помог, или нечисть оказалась по зиме слабой, не хватило ее усилийно, сдается недостойному брату, что правильно никто из вас не пошел на огонь.
Спутники Кэраи оживились, были бы зверями, точно уши бы насторожили.
Думаете, не люди там были?
Чего уж тут думать конечно, не люди.
Воевать будете с нечистью, почтенный? спросил Юи.
Война слишком суровое слово. Разобраться сперва придется.
Вероятно, святой брат уверен был в своих силах, раз пришел сюда один, и наша помощь ему не понадобится? спросил Кэраи. Получив кивок, велел своим людям:
Запрягайте лошадей.
Только вздохнул, наблюдая, как вытянулись лица слуг. На прощанье Кэраи распорядился дать монаху немного еды и денег, мало ли, вдруг и вправду святой человек.
Только когда озерцо скрылось из глаз, пояснил:
Монах это прекрасно, только больно вовремя он появился, и слишком уж странно все остальное. Неважно уже, нечисть тут замешана или нет ничего загадочного. Если он тот, за кого себя выдает, придет в город и расскажет.
А не придет?
Ничего не потеряем и в этом случае.
В некогда вырытой охотниками яме, прикрытой набросанными крест-накрест жердями, полной снега и льда, монах нашел пояс. Повертел в руках, погладил чеканку на пряжке.
Подивился:
Эк ты запрятался-то
Сунул пояс в тайный внутренний карман куртки. Неудобножесткий, да и неприятно такую дрянь на себе носить, но иначе никак. В поясной мешок положи, так развяжется веревочка, и поминай, как звали. Тут сразу видноне просто голодная тварь без рассудка, а кто-то поопытней. Тем интересней будет разобраться в монастыре. Еще бы добраться быстрей. В прошлый раз помогла молитваподъехал в небольшом обозе торговца.
Взвесил в руке кошелек с монетами. Теперь вместо молитвы деньги помогут, благослови Сущий и заступница встреченных нынешних путников. Впрочем, их, похоже, и так уже благословили, раз никто не пострадал после ночного соседства.
Насвистывая, монах побрел обратно по склону, стараясь ступать в собственные следы. Хоть половину снега сдувает отсюда ветер, все-таки глубоко. А по низине совсем не пролезешь.
**
Утром она проснулась, когда в комнате еще стоял полумрак. Спала не раздеваясь на всякий случай. Прислушаласьтишина в доме. Девочки спали рядом, сладко посапывая, не шевельнулись, когда мать их сперва села в кровати, потом поднялась, прошла по комнате взад и вперед. Половицы были пригнаны хорошо, не скрипели, и тут было теплохороший, добротный дом.
Истэ огляделась, обнаружила на столике подле окна гребень, умывальные принадлежности. Не ее, но все выглядело новым.
Она могла бы распаковать и свои вещи, но опасалась разбудить дочерей. Они спали так же мирно, как дома, как и в повозке, и в придорожных гостиницах Откуда такая беспечность, ведь судьба хранит детей не больше, чем взрослых
Выглянув в окно, впервые подле дома она заметила человека, охранявшего их. Поспешно вышла, опасаясь, что он уйдет, но тот был на месте, стоял, чуть покачиваясь, глазел по сторонам; Истэ даже усомниласьможет, случайный зевака? Но зевакам в такой час в такой глуши нечего делать, для вора же слишком открыт, не прячется.
Ты знаешь, кто я?
Охранник мотнул головой и отвернулся. Истэ обошла его, снова взглянула в глаза.
Послушай, если бы ты согласился помочь Я богаче, чем ты, может быть, думаешь. Я не пытаюсь бежать, ты же видишь, я не одна. Но кое-что рассказать мне предупредить, когда надо
На сей раз охранник не стал отворачиваться, но глаза его стали бессмысленней оловянных. Может, глухонемой? Истэ коснулась его рукине отбросит же! Не отбросил, стоял пень пнем, словно не женщина его касалась, а зябкий ветерок. Неприятно, но никуда не денешься.
Так и не удалось ничего добиться. Постарела, наверное женщины без денег и власти хороши только молодостью.
Хоть давно уже вернулась с улицы в теплую комнату, холод не желал уходить из-под одежды, проникал еще глубже. Согрела над углями воды, разбавила пополам вином. Размешала с порошком из пряностейто ли прежние хозяева оставили, то ли кто позаботился о новых гостях. Сидела, завернувшись в одеяло, тянула питье понемногу, разглядывала циновки и нехитрую утварь. Илин и Айлин играли в куклы за стенкой, высокие голоса были слышны отлично. Никогда не жила в доме, где стены как из бумаги
Как ни старалась, не могла толком вспомнить два года, проведенные с первым мужем. Отлично помнился дом, от расположения дверей до узора на столовых приборах, лица и голоса слуг, все те мелочи, которые вроде бы незаметны, а создают маленький мирок каждого человека. Но тот, из-за которого все началось и разрушилось, оставался скорее символом, туманной тенью, хотя могла бы перечислить его привычки до мелочей. Даже его прикосновения, объятия почти позабыла. Разве что помнила несколько шрамов на его теле, следы раннаверное, сейчас их стало больше. Но какая ей разница!
Ее настоящим мужем, ее родным и близким был другой, и всё, она так решила и это неизменно.
Задумавшись, не услышала скрипа двери, шаговили он появился бесшумно? Энори стоял на пороге комнаты, улыбался подбежавшим девочкамвраз побросали кукол, а Истэ словно не видел.
Ежик, Ракушка, рано проснулись!
Назвал их не по именампрозвищам; сами ли открыли, или подслушал? Но нет, в этом доме, да и по дороге, она была слишком неспокойна для милых домашних словечек. Значит, сами
Истэ ощутила почти ревность. Как быстро прониклись доверием! Со стуком поставила чашку.
Энори обернулся, глаза его смеялись.
Кажется, все планы сейчас пойдут коту под хвост, у тебя слишком хорошие девочки.
И после, когда уже осталась с ним вдвоем, что-то покалывало болезненно, будто в десне рыбная косточка: да, они малы и росли в любви, но зачем они так доверчивы
Она не предложила гостю ни выпить, ни даже присестьно он преспокойно устроился сам подле нее. И явно наслаждался их новой встречей, разве что не мурлыкал от удовольствия, как кошка, когда ей в блюдце льют молоко. И это ее слегка разозлило и помогло успокоиться. Любопытно, сколько человек знают его тайну, знают, что он живой? Вряд ли она одна посвященная чем меньше людей знают, тем хуже для Истэ.
Чего ты хочешь добиться?
Смуты, сказал он прямо. О твоем бывшем муже ходят разные слухи. Если народ начнет говорить, что он сам тебя убилпытался убитьв припадке гнева, а всем остальным потом преподнесли байку о трагической смерти, многие возмутятся, особенно твоя родня. И без того его Дом сейчас лишился поддержки многих верных семей. И Тагари не сумеет сдержаться, подогреет слухи еще сильнее. Знаешь, так сухая солома загорается от огня, и затем тот горит еще жарче, видимо, заметив в ее лице сомнение, добавил:Не волнуйся, твоя честь не пострадаетты была ни в чем не повинна, лишь стала жертвой его подозрений и злобы. А то, что было потом ну ты человек, в конце концов. Тебе захотелось тепла, нормальной семьи.
Если я чудом избежала смерти, зачем вернулась? Особенно столько лет спустя.
Увидеть сына, ответил он быстро. Люди часто совершают безрассудные поступки ради любви.
Какой любви, ты с ума сошел, я ведь сбежала и от мальчика тоже.
Не проговорись перед кем-нибудь еще. Не сбежала, а скрылась после того, как волей Небес спаслась.
Я в дороге вроде бы слышала о твоем театре, мне показалось странным подобное увлечениедля того, каким я тебя помнила, но теперь верюты, верно, и речи им сам сочинял Так что насчет материнской любви? сказала она как можно спокойнее, прогоняя картинкуТайрену, которому всего лишь полгода, машет погремушкой и улыбается, и глядит на нее, Истэ. Погремушка была серебряная и отделана красной яшмой, «красноглазая», назвала ее нянька.
Никто не удивится, узнав, что ты решила проведать сына, который остался один после моей смерти.
Я и об этом успела узнать в глухом углу, где жила?
Конечно, ты собирала все слухи о мальчике. По капле, как воду в засуху.
Сейчас расплачусь от умиления.
Согласись, это лучше, чем репутация матери, сбежавшей с любовником и бросившей больного младенца. И ни разу не вспомнившей.
«Мои воспоминанияне твое дело», хотела отрезать Истэ, но промолчала. Какой сейчас смысл с ним препираться? Он только удовольствие получает, аж светится, тварь. Надо думать о девочках, их бы спасти, и самой уцелеть.
Хорошо, но как ты намерен показать меня людям? Или мне сейчас отправиться к родителямуж они-то меня узнают?
Нет, нет, он вскинул ладонь, перебивая. Мне нужно несколько писем. Опасно было бы сразу отпускать тебя на встречу, мало ли что. А письма помогут пережить радость от твоего возвращения.
И слухам тоже помогут, такие вести расползаются быстро, даже из-за закрытых дверей, хмыкнула Истэ, опустила подбородок на костяшки пальцев. Как много лет назад ее начал наполнять азарт погони. Тогда они с Тагари уже не были союзниками, но игра была общая, смертельно опасная. Как и сейчас.
Истэ напомнила себеперед ней вовсе не тот мальчишка из пригорья. Она его не знает, а он помогал управлять делами Хинаи, одной Заступнице ведомо, сколько у него нитей в руках. Но сама Истэмать, ей есть за кого бороться, и, может, поэтому Небеса будут на ее стороне.
Письма она написала. Не знала, кому Энори отдал их, но вскоре он вернулся и заявил, что договорился о встрече.
Поначалу все будет просто, все зависит лишь от тебя. И помнишаг в сторону и тебя обнаружат. Хорошо, что Кэраи пока еще нет, но это счастье не будет вечным. И не забудь по своей воле, или если тебя задержат, если хочешь, чтобы с девочками все было хорошо, не упоминай обо мне, сказал без угрозы, как-то даже рассеянно. Мне все равно особых проблем не доставишь.
Можно подумать, сейчас они не в твоей власти, а я могу тебе верить.
Мне нравятся дети. Про Тайрену ты не могла не узнать, но я и с другими умею.
Истэ вспомнила его обращение с близняшками они никогда не дичились посторонних, но тут слишком уж быстро приняли его.
В доме у генерала не было малышей, из-за Тайрену решили так, слуги держали своих отдельно; но я много ездил, видел разных людей, больших и маленьких, и детское сердце мне легко понять без особого дара.
Вряд ли ты отказывал себе в женщинах, у тебя, вероятно, и свои где-нибудь есть, не сдержалась Истэ.
Ответил с неожиданно кроткой улыбкой:
Нет.
Все обсудилигде ее будут ждать и когда, о чем говорить, как себя вести. Немного краски изменит лицокраску всегда можно стереть, если потребуется. Но еще вернее при встречепамять о мелочах, неведомых посторонним.
Если меня решат задержать, тебя рядом не будет, напомнила женщина.
Он поморщился.
Да не бойся ты. Делай, что говорю, и вместе с дочерьми вернешься домой навсегда.
После того, как покажешь меня половине провинции, мне никуда отсюда не деться.
Если все получится, как я хочу, никому ты не будешь нужна. ПослушайРади того, чтобы встретить тебя и не перехватил никто другой я примчался сюда с севера, оставив очень важного человека, сама посуди, отдам ли я тебя просто так?
Была готова отправиться до рассвета, здесь, в предместьях встретиться с человеком из ее прошлой жизни. Сейчас бы ложиться спать, но не было сна ни в одном глазу. Но и беспокойства не было отчего-то. Почудилось, что снаружи поет соловей, призывно и нежно. Немного странно звучала песня, звуки дробились и переливались, словно не исходили из одного места, а рассыпаны были вокруг всего дома. В первые мгновенья прислушалась, после опомниласькакие соловьиные песни зимой? Но даже сейчас, в плену, без особой надежды на благополучный исход ей было почти уютно. Огонь в очаге потрескивал, снег за окном казался серым и посверкивал, и ни одного следа на нем. Вдалеке, шагах в пятиста, огонькидругое жилье.
Здесь мой дом, подумала Истэ. Любовь была там, в Окаэре, а дом здесь. Я отсюда сбежала, сюда вернулась.
**
Все-таки очень хотел Тори Аэмара отдать замуж старшую дочь. Той было почти семнадцать, к свадьбе уже исполнитсясамое время, хоть вроде и незачем так спешить. Девушка понимала, что отец опасается чего-то, потому и торопится.
Раз не вышло с Домом Иэра, нашелся другой жених, из соседней провинции, Окаэры. Про эту семью она знала только однона хорошем счету в Столице. Богаты, конечно, хотя ничего особенного. А жениху сорок лет. Отец говорит, мужчина в самом расцвете. Может, и правда, но думать про это не хочется, и не хочется покидать родню. В гости не наездишьсяраз в несколько лет, если дети родятся
Мать долго беседовала с ювелиром, выбирала, какие заказать свадебные украшения. Остановились на драгоценных кораллах и розовом жемчуге, на севере ни у одной невесты таких не будет в уборе. Майэрин все это время сидела рядом; спрашивалиотвечала, образцы показываликивала. Какая разница, жемчуг ли, галька
Наконец отпустили.
Довольная мать поцеловала ее на пороге спальни, отметила чуть озадаченнолица на дочери нет, такой усталой выглядит, будто не украшения перебирали, а булыжники заставляли таскать. Радость же для девушки, свадьба.
Голова что-то болит, я лучше посплю, сказала Майэрин.
Две масляных лампы горели, как раз для отхода ко сну. Подоспевших служанок отослаласама и разденется, и заплетет на ночь косы. Не сразу поняла, что изменилось в ее спальне. Потом осозналана подушке лежал белый цветок, похожий на лилию. Осторожно коснувшись лепестков, девушка понялацветок сделан из тонкой бумаги, достаточно искусно, чтобы в сумерках обмануться.