Я хотел предупредить нашего сына о вашем приезде.
К ним бежит Анна, теряя расстегнувшийся сандаль. Она возвращается за ним.
Я хочу на площадку, говорит она, держась за его плечи, пока Раф заново шнурует крошечную обувку, пожалуйста, Рафаэль!
У нас безопасно!
Алекс станет ворчать и на него, и на Анну. Он все ждет, когда она вновь станет невыносимой и злобной стервой, но вторая беременность проходит не так тяжело, как первая.
Она же тебя предупреждала и просила быть аккуратной.
Юбка светлого платья уже испачкана пылью и грунтом. Анна надувает щеки. У нее такой несчастный вид. Он понимает ее. Это невыносимо сидеть на месте и смотреть, как разговаривают о скучных вещах взрослые. Анна думала, что на этот раз все получится и поездка будет недолгой, но в итоге она засиделась и теперь ей хочется общаться, а не быть мисс Снежинкой.
Хорошо, но будь аккуратной.
Анна срывается с места, бежит, а потом возвращается, говоря ему:
Спасибо.
Прошло не меньше года, прежде чем он добился таких успехов в общении с родной дочерью. Упрямым и недоверчивым характером она пошла в маму. Анна бежит к машине, чтобы взять кое-что из игрушек.
Так что с сыном и почему его нужно предупредить?
Раф уже не удивляется ничему. Это и в самом деле фигура, а не судьба. Восьмерка, что нарисовала один круг, а потом перешла во второй. Паоло сидит поверх бревен, взмахивая киянкой. Он изменился, стал еще более смуглым, вытянулся, поправился и потихоньку начинает превращаться в мужчину.
Мой сын!
Вы не похожи.
Ник свистит и машет мальчишке рукой, призывая его спуститься.
Паш! Давай к нам!
Он не смотрит на Рафа, а провожает взглядом каждое движение сына. Он все такой же ловкий и сильный. Раф улыбается, уже предвкушая реакцию Алекс.
Не похожи. Мы видели Алекс по телеку и, честно говоря, не верили, что ее отпустят. У нас бы не отпустили, обставили бы все так словно она исчезла и, откровенно говоря, думали, что британцы так и сделали. Мы рванули в Англию, чтобы увидеться с ней, но она пропала. Светка распереживалась. Дети ее слабость.
Он молчит какое-то время.
Мы решили забрать его. Не без препонов, но у нас получилось сделать это. Кажется, они и сами были рады избавиться от него. С***!
Раф знает, что мальчишка пытался сбежать. Алекс рассказывала ему об этом и просила найти мальчика, но усыновители исчезли в неизвестном, а выходит, что в таком близком направлении. Ей не смог помочь и Клейтон с его-то обширными и реально могущественными возможностями. Африка приняла всех близнецов, не сделав различий, не придав значения их прошлому.
Беги домой. Света звала. Ей понадобилась достать с чердака.
Паоло смотрит на него, сперва недоверчиво, а потом улыбаясь, протягивая ему руку для рукопожатия. Прошло всего ничего. Этот ребенок тоже повзрослел, но теперь отличается от себя прежнего не только внешним видом.
Рафаэль.
Паоло.
Он едва не вырывает свою руку из его, бросаясь к дому.
Я сейчас.
Чего это он?
Ник провожает сына взглядом, вертясь на месте, а потом жмет плечами.
Может почувствовал что-то?
Наверное. Он оставил попытки вернуться только когда узнал, что мы были друзьями с Алекс, увидел наши фотографии и уверовал, что она когда-нибудь вернется.
Чего нельзя сказать о Лизе. Она так и осталась трудным ребенком. Ее навещала Алекс, переборов чувство неприязни. Александра вернулась, но не стала рассказывать ему ничего. Надо думать, что девчонка так и не простила ей ничего, вновь обозвав или не пожелав общаться с ней. Жаль. Раф надеется, что время вылечит ее.
* * *
Мама!
Доброе утро, радость моя.
Я сижу в кровати, еще мгновение чувствуя себя очень сонной, но через секунду просто забываю об этом. В большой спальне самого красивого гостевого домика прохладно, солнце золотит легкие занавески своими первыми лучами, впуская начинающуюся свежесть дня.
Думаешь, что это удачная идея?
Анна шлепает в крякающих тапках через всю комнату, путаясь в волосах, в попытке завязать тесемки легкого комбинезона у себя на шее.
В юбке неудобно.
По-моему тебе было очень удобно, замечаю я, сдувая легкие волоски с ее шеи, Чего не скажешь о наряде.
То платье теперь можно выбросить. Раньше мы избавлялись от одежды, а теперь не можем напастись новойвсе рвется и пачкается.
Ты принесла расческу?
Она убегает за чемоданчиком с аксессуарами для волос, а я тем временем провожу под одеялом, пробегаясь пальцами по горячей спине Рафа. Он расслаблен, дыхание такое спокойное и размеренное. Он никак не реагирует на мои прикосновения, даже тогда, когда я целую его плечо.
Я не завидую ему. Я любуюсь им день ото дня с какой-то все более усиливающейся жадностью. Не могу подобрать другого слова, чтобы описать собственные ощущения.
Утренние часы принадлежат нам с Анной, совсем как в старые добрые времена. Мы готовим завтрак, играем, собственно, подкрепляемся, читаем, потом уже кормим игрушки и наших питомцев, встречаем проснувшегося Рафаэля.
Надо было взять Фрискеса.
А кто будет охранять дом от ящериц и мышей? Нет, милая, у Фрискеса служба. Ты ведь знаешь, что Раф взял его к себе не просто так. К тому же ты можешь посмотреть, как он валяется на твоей кровати.
Я иной раз не верю, что происходит именно со мной. Одно время жизнь пугала меня тем, что подбрасывала одно событие куда хуже прежнего. Теперь маятник качнулся в другую сторону. Все началось с воскрешения Рафаэля, потом в мою жизнь вернулся кот. Тот самый который защищал меня от Рафа, шипел на него и добрел на морских деликатесах. Я долго не могла поверить в то, что это он. Рафаэль говорит, что этот зверь, бегающая муфта и есть тот самый Фрискес. Он отзывается на данную Лизой кличку, ластится, а когда увидел меня впервые несся так, словно превратился в котенка. Но вскоре Фрискес одумался, собрал котовьи сантименты в лапу и стал вести так, как каждый кот на свете, то есть глядя на всех свысока.
Потом Я встретила старых друзей. Ник и Света, те самые, что лечили меня и вечно препирались друг с другом. Они теперь женаты и воспитывают Паоло.
Вряд ли я могла предположить, что все сложится таким образом. Я часто представляла, как встречаю его, искала Паоло в каждом смуглом мальчишке и не могла вынести, что он возненавидел меня за то, что я бросила его, оставила в этом новом мире одного. Он ведь мой. Он семья и должен быть с нами.
«Вот он мой, Пашка! Лана прижимает к себе Паоло, оставляя на нем, как и на мне следы муки. Правда похож?»
«Очень! Один в один!»
Он загорел, вытянулся, стал мало-помалу превращаться в юношу, его глаза не перестали быть взрослыми, но стали совершенно другимиспокойными и такими счастливыми, совсем, как у обнимающей его Ланы. Не помню, когда плакала так как вчера в последний раз.
Мам?
Ммм?..
Я ставлю перед Анной тарелку с овсяной кашей и еще две поменьше, игрушечные для двух драгоценных бегемотов. Кусочки банана и ананаса завершают вид утренних блюд.
Ты сказала, что Клейтон друг
Меня словно холодным душем окатило. Я рано или поздно ждала этого разговора. Знала, что дочь осмыслит все как следует, а потом пойдут вопросы. Хорошо, что энциклопедию с устройством и физиологией человека я пока припрятала в самый дальний угол библиотеки Вэста.
Все верно.
Раф тоже твой друг?
Именно.
Рыбка бросает взгляд в сторону спальни, и я примерно представляю, чего конкретно будет касаться следующий вопрос. Меня одолевает чувство досады, стыда и веселья. Я слышу, как заворочался Раф и не тешу себя иллюзией, что он просто спит и не в курсе этого разговора.
Маркиз никогда не спал в твоей кровати.
Потому что маркиз просто друг, а вот Раф тот, которого я люблю.
Но маркиза ты тоже любишь.
Не так как его. Ты же слышала, как я назвала вчера Рафаэля?
Она утвердительно трясет хвостиками.
Рафа я хочу обнимать и целовать, чтобы он просыпался со мной по утрам, а вечером подтыкал одеяло и желал спокойной ночи, а вот с маркизом такого нет.
Анна кивает, продолжая заниматься кашей. У нее задумчивый вид, не такой, как вчера или позавчера. Раф засыпает в моей постели уже не в первый раз, и спальня стала общей не неделю и даже не месяц тому назад, но Эй-Джей созрела именно сейчас.
А Паоло?
Я давлюсь кофе, не ожидав, что нелегкий для меня разговор повернет в такую сторону. Кто-то давится смехом, заглушая свой хохот подушкой в соседней комнате. Мне и смешно, и досадно одновременно.
Мы много раз говорили с тобой о том, что люди делятся на плохих и хороших, чужих и близких, знакомых и друзей. С друзьями происходит тоже самое. Одни нам очень близки, потому что дороги нам, им нравятся те же вещи, книги, музыка, фильмы, потому что они разделяют с нами наши интересы, помогают в горе и в радости
А другие?
Бобу вымазан кашей от уха до уха, а Шоко радуется объемам великоватой для него тарелки.
С другими все точно также, только их мы не хотим отпускать и делиться с кем бы то ни было. Мы беспокоимся за них чуточку больше, потому что они заняли самое важное место в нашей душе и сердце. Вот так у меня с Рафом.
А я?
О, Боже!
А ты одна. Единственная, самая главная и неповторимая.
Дочь светлеет лицом. Кажется, ее совсем не Раф беспокоил, а то, что я стану любить ее меньше.
Прекрати кормить Бобу и ешь уже сама. Овсянка остыла.
Анна спрыгивает со стула и подходит ко мне, обнимая, тихо говоря мне, но и не мне вовсе.
Ты слышишь? Я главная.
Я глажу ее по голове, по спине и затылку. Она самая главная. Она моя победа. Моя новая жизнь.
* * *
Хочешь обнимать и целовать?
Раф усаживается на кровати и забрасывает себе за спину подушку. Его синие глаза блестят, так красиво и ярко переливаясь на утреннем свету, притягивают подойти поближе и убедиться в том, что они и в самом деле такие.
Я начинаю задумываться, а правильно ли я выразилась, говорит она деланно сердито, но улыбается пусть и про себя, вспоминая разговор с дочерью. Ты тоже заметил, как она уточнила насчет Клейтона и Паоло? Почему не вспомнила про Нирана?
Смышленая Рыбка начала издалека, выведала все и расставила все точки над i уже на этом этапе.
Я значит не в счет?
Тебя она уже потеряла, смеется Алекс. С тобой уже ничего не поделать, и ты мой.
Алекс, чуть помедлив, садится к нему на колени.
Мне очень понравилось твое обращение, Раф придвигает ее к себе, берясь за тонкий пояс халата. Что вчера, что сегодня.
Светлая ткань легко поддается его рукам, медленно расходится в стороны, обнажая сначала грудь, а потом и живот.
Ты, кстати говоря, первый раз назвала меня так.
Алекс наклоняется и просто целует его в губы, осознав, что соскучилась по такому простому прикосновению, шепчет в них:
Это ты так думаешь.
Даже так?
Халат соскальзывает с ее округлых плеч, оставив вместо себя каскад блестящих темных волос. Алекс еще пахнет ночной охотой, джунглями, непередаваемым ароматом остывающей африканской земли и пролитой кровью.
Именно. Я не теряю надежды на то, что однажды ты согласишься на мое предложение.
Она привстает на месте, усаживаясь поудобнее. Его захватывает то, что он видит и чувствует. Держать себя в руках совсем не так просто, как кажется. Он держит ее за бедра, пока еще только поглаживая, дразня ее тем, что практически никак не реагирует на ее прикосновения. Почти никак.
Это на какое же?
Руки и сердца.
Неожиданно. Раф хмыкает, привлекает ее к себе, когда она тянется к нему, улыбаясь, за новым поцелуем.
Все смеешься надо мной, Дарресон?
Он обнимает ее, прикасаясь губами к коже плеч. Раф проводит по груди, за которой все еще быстро и громко бьется ее сердце, обрисовывая ее контур, спускается на живот проводя по нему, прислушиваясь к тому, что творится под небольшой выпуклостью. Пока ничего. Но он не теряет надежды поймать этот момент.
Нет. Больше над собой.
Объяснишь мне?
Когда я задумала ответить «да», в моей жизни вновь появились эти красные полоски. У тебя телефон звонит.
Раф смотрит на экран, хмурится и отвечает на звонок, включая громкую связь.
Раф!
Стейси, я ведь просил тебя пока не звонить мне.
Подожди! Пожалуйста!..
Алекс поднимается, перед этим чмокнув его в щеку. Она подбирает халат, накидывая его на плечи, собираясь покинуть спальню и вновь оставить его одного. Он прекрасно понимает ее почему она не хочет оставаться в комнатеон бы поступил точно также.
У меня есть новости. Может, услышав их, ты смягчишься и наконец-таки простишь нас?
Раф не простил их, потому что не понял. Он себе таких вольностей не позволяет и не позволял.
Я слушаю.
Хочу подарить тебе дочь.
Алекс поворачивается на пятках, продолжая завязывать халат. Ее взгляд можно описать, как изумленный.
МакКена, ты хорошо себя чувствуешь? Или соседство с реагентами оказалось не таким уж и безвредным?
Анна Джонатан. Она твоя дочь. Я сделала тест на отцовство.
Алекс молчит, но ее поза меняется, она фыркает, скрещивает руки на груди и смотрит на него так укорительно, приподнимая при этом бровь. Раф хмыкает. Да уж! Сенсации не произошло.
Это не новость. Что-то еще?
Ты знаешь?
Да.
Он не станет говорить ей, что Алекс беременна. Однажды, он сделал это и все сложилось не самым лучшим образом.
* * *
Отличная выставка? говорит Сара, потягивая шампанское из высокого и крайне неудобного бокала, в котором плавает половинка клубники. Откуда они достали эти фотографии?
Алекс жмет плечами, уже в который раз рассматривая огромный снимок на стене. На ней изображен Джейк. Это один из лучших ее кадров. Его лица не видно полностью, другая его часть скрыта во мраке ночи, в котором нельзя разглядеть очертания мертвого города и дымок от зажатой в правой руке сигареты. Она знает, что они были там.
Не знаю. Мне самой интересно это.
Ей нравится этот снимок, потому что он показывает скрытый мир и мужчину в нем, его человечность и спрятанный ото всех на свете звериный нрав. Его голова наклонена, словно он размышляет над чем-то, уходя в ночь. Он сексуален, опасен, закрыт и предпочитает совершенно другой мир.
Думаешь, эта девушка жива?
Как знать?
Есть другие снимки. На них изображен их дом. Дети, что читают и пишут письма. Елка, осветившая гостиную огоньками на тонкой проволоке. Ее ноги с ярким педикюром, но с покрасневшей от холода кожей. Крыша дома с солнечными батареями и только зародившимся на небосклоне солнцем. Другие фотографии не так безобидны. От них пробирает до самых костей. На них существа. Они выглядывают из своих нор. Они кричат в окна и бродят по неглубокому снегу, выпавшему через неделю после Рождества. Они горят, не ожидав такого яркого солнца, что отразилось в окнах, «напав» на них так подло и коварно тогда, когда они вышли из своих жилищ.
Жутко.
Алекс полностью согласна с ней. Кто-то привез эту флешку с континента, устроил выставку, но пожелал остаться неизвестным. Все фотографии на месте, но урна для пожертвований полна купюр самого разнообразного номинала. Люди хотят помочь тем, кто выжил, но никто из них не имеет ни малейшего понятия, как будет выглядеть эта самая помощь. Полеты над материком запрещены, а кто-то просто торгует ее файлами.
Я знал, что вы появитесь здесь, Александра.
Она знает этот голос. Он в свое время достал ее вопросами.
Понятия не имею, о чем вы мистер Хогарт.
Она поворачивается к человеку, приближение которого почувствовала всей поверхностью спины, завопившими рецепторами органов чувств.
Вы беременны.
Он заметил? Алекс улыбается. Осталось совсем немного. Она думает, что ребенок родится так же, как и Анна, раньше срока. У нее не получилось наладить отношения со Стейси, хоть она и попыталась «подарить» Рафу дочь, обрадовав их телефонным звонком, испортив сладкое утро. Раф сомневается. Он говорит, что теперь все иначе. В чем-то он прав. Теперь ей некуда торопиться и нечего опасаться.
Вы постарели.
Хогарт дергает плечом. Он в костюме, но не в том, в котором он успел намозолить ее глаз.
Вам идет. Выглядите просто замечательно.
Алекс жмет плечами, выпивая остатки минеральной воды с клубникой.
Спасибо, она кивает на стену с висящий на ней фотографией Джейка. Ваших рук дело?
Хогарт выглядит очень плохо. Словно не два года прошло, а двадцать. Но что-то в его облике очень не нравится Алекс. Она не может понять, что так напрягает ее.