Вы странный, заключила она. Вы хоть понимаете, от чего отказываетесь?
Я покосился на кулаки ее друга и сообщил:
Отдаю себе трезвый отчет, потому и отказываюсь.
Она растерялась и залепетала:
Впервые такого встречаю, другой был бы счастлив
Охотно верю, воскликнул я, но вынужден придерживаться иного мнения. Возможно, вы не в моем вкусе. К тому же, находясь в самом конце жизненного пути, практически у финиша, не хотел бы получить травму черепа и синяк под глаз. Хотелось бы уйти из жизни красивым, конечно, насколько это позволили мне матушка и природа.
Из всей моей речи девица поняла лишь одно: что она не в моем вкусе.
Что за бред? взбесилась она. Зачем же вы так на меня смотрели?
Как?
Она изобразила. Мне стало плохо. Катастрофа! Неужели я так на нее смотрел? Тогда я болван, права Светлана.
Что-то не припомню. Когда это было? холодно поинтересовался я.
Когда вы бродили по залу и позже, непосредственно перед тем, как я к вам подошла, торжествуя сообщила девица.
Теперь уже взбесился я:
Что? На вас? Смотрел? Да на кой вы нужны мне? Особенно сейчас. Поверьте, вы оч-чень невовремя.
Я глянул на стоящий на столе бокал, полный яда, и уже спокойно добавил:
Может безразлично в зал и глянул в последний раз, может взглядом на вас и наткнулся, но не советую это близко к сердцу принимать. Я смотрю так на всех женщин.
Остроносенькая отшатнулась:
Вы что, кобель?
Я безучастно пожал плечами:
Не знаю, вряд ли
Она разъярилась:
Тогда вы болван! Жаль, что об этом не знаете!
Знаю, сегодня мне это уже говорили. Да, я болван. Тем более, отправляйтесь к своему другу, пока он вас не опередил и не подвалил к нашему столику. Кажется для этого он уже достаточно размял кулаки.
Сказав такое, я сам ужаснулся:
Господи! Кулаки? Неужели ЭТО так невинно называется? Кувалдыда, а кулакивряд ли.
Остроносенькая удовлетворенно хмыкнула, я же ее просветил:
Мне совсем не хотелось бы с ним сражаться, как бы красивы вы ни были. Он такой громадный. И неловкий наверняка: еще прольет мой коньяк. Вот это будет трагедия.
Остроносенькая рассмеялась:
Ах, вот в чем дело! Ну что ж, это легко уладить.
Она вскочила и энергично направилась к своему другуя вздохнул с облегчением и поднял бокал. Пора! Давно пора! Пора на тот свет! Господь заждался!
Набрав побольше воздуха в легкие, я зажмурил глаза и
И бокал оказался в руках остроносенькой. Она вернулась, резво выхватила из моей руки бокал, лихо опрокинула его в себя и пояснила:
Для храбрости!
И убежала.
Я остолбенел.
Сначала остолбенел, а потом уронил голову на стол и заплакал.
Возможно, впервые в жизни.
Плакал я долго и горько. Напасти пошли косяком: одна за другой. Фортуна меня просто возненавидела. Позор, пережитый в Париже, жег хуже огня, предательство Светланы леденило душу, отсутствие сына разрывало сердце. За всем этим маячило унижение в образе косой пенсионерки-невесты! И вот оно, новое поражение: я не сумел уйти из жизни. Не справился с таким несложным делом. Казалось бы, чего проще, налей яду в бокал и выпей, раз так тебе повезло: собственная мать подарила самый легкий способ забвения бед и позора. Так нет же, и здесь я опарафинился. Какая-то дурочка, свиристелка опередила меня
Остроносенькая (легка на помине) вернулась и жизнерадостно сообщила:
Дело сделано, он ушел, так что можете быть спокойны: лицо вам никто не набьет.
Тут она заметила, наконец, мою печаль и удивилась:
Что с вами? Мужчина, неужели вы плачете?
От позора и обиды я замычал, а она рассмеялась:
Нет, правда, вы плачете что ли? Не может быть! Ха-ха! Вы плачете? Плачете?
Да! Да! взревел я. Плачу и буду плакать еще и еще, раз вас так это радует!
Вовсе не радует, смутилась она. А то, что хихикаю, так это нервное. Честное слово, никогда не видела плачущего мужчину.
Поживете с мое и не такое увидите, заверил я.
Она удивилась:
С ваше? А сколько вам?
Сорок пять.
Остроносенькая отшатнулась:
Надо же, никогда бы не подумала! Сорок пять, это полный завал! Считайодна нога в могиле!
И тут же начала меня успокаивать:
Но не расстраивайтесь, беда, конечно, но Кстати, давно хочу вам сказать: вы очень красивый мужчина. По таким просто плачет! Плачет Голивуд!
Я посмотрел на нее, как на врага народа, а она всплеснула руками и затараторила:
Когда вы прошли мимо нашего столика, я обмерла и глазам своим не поверила. У вас профильзашибись! Вам, наверное, надоели такие признания. Нас, красивых, и хвалят, и хвалят, и хвалят, и льстят, и льстят, и льстят. Представляю сколько вы наслушались за свои сорок пять, если я, в свои двадцать восемь уже насмотрелась
Послушайте, возмутился я. Что у вас за рот?
Рот? А что мой рот?
Она испугалась, извлекла из сумочки зеркальце и начала себя изучать, приговаривая:
Что у меня за рот? Рот как рот.
Это вам так кажется, просветил я ее, он же у вас не закрывается.
Ну да, согласилась она. Как у любой нормальной женщины.
И тут же меня упрекнула:
Уж в свои сорок пять могли бы знать. Повидали, наверное, на своем полувеку.
И она игриво подмигнула. Захотелось ее побить, но я сдержался. Остроносенькая же нахмурилась и спросила:
Почему вы так нелюбезны?
Меня прорвало:
Потому что у меня одни неприятности от вас. Зачем вам понадобилось пить коньяк? Он же был для меня предназначен. Что мне делать? Не знаю теперь! Где еще я найду себе яду? Так все удачно складывалось, так мне повезло, этот флакон появился в моей жизни фантастически вовремя, словно по заказу. Моя мать Все же она молодчина! Она меня породила, она же меня и
Остроносенькая слушала с большим интересом, но в этом месте перебила:
Я вас не понимаю. Совсем. Вы говорите загадками. Не могли бы выражаться ясней?
Ясней? вспылил я. Куда уж ясней. Бокал пустой видите?
Вижу, кивнула она.
Знаете что там было?
Коньяк.
А какой коньяк, знаете?
Знаю, неплохой. Там был очень неплохой коньяк, заверила она.
Ха! Вот она, ваша ветреность! Одним махом выдули! Где я теперь такой возьму?
О, боже, да здесь же и возьмете, воскликнула она, утомленно закатывая глаза. Не надо делать трагедию. Если хотите, сама вам куплю.
Я схватился за голову:
Вы, девушка, не догадываетесь, как бессовестно поступили со мной: отняли у меня то, что достать не так просто. А мне это нужно позарез!
Остроносенькая разволновалась:
Ничего не понимаю, что вы так разошлись, ведь там был всего лишь коньяк
Да-а, завопил я, там был коньяк! И не он один! Не хотел вас огорчать, но вынужден сообщить: вы без спросу выпили мой последний флакон, единственный
И тут до меня дошло: она же отравилась! Только что отравилась! Вместо меня!
Катастрофа!
Глава 4
Катастрофа! завопил я, вскакивая со своего места.
Да-да, озабочено согласилась остроносенькая, тоже поднимаясь из-за стола и глядя куда-то поверх моей головы глазами, наполненными ужасом. Именно так: катастрофа! Видите? Он вернулся и не один. Ничего, не бойтесь, он просто хочет, чтобы я отдала ключи, а дружки с ним для понта, для страха. Хочет ужаса на нас напустить. Ничего, я все улажу. Я сейчас. Я быстро.
И она унеслась с немыслимой скоростью.
Постойте, закричал я, постойте! Вам нужно срочно к врачу! Вас еще можно спасти! Наверное
Но она не слушала, быстро удаляясь. Естественно, я погнался за ней, но официант решительно преградил мне дорогу:
Прошу вас немедленно заплатить.
Я воскликнул: «Мне некогда!», собираясь его оттолкнуть и догнать девицу, но не успел: руки мои уже безжалостно крутили.
Заплачу! Заплачу! мгновенно согласился я и вынужден был вернуться к столу.
Там вступил в объяснения с администратором ресторана. Он настойчиво подозревал меня в воровстве и мошенничестве, требовал паспорт и убеждал, что за это надо платить втройне, я же настаивал на своей порядочности, осторожно намекая, что воры и мошенники как раз он и его хозяинцены меню тому подтверждение. В конце концов вмешалась охрана и предъявила неопровержимые доказательства моей вины: свои кулаки. Я вынужден был показать им и паспорт, и свои права. И платить согласился
Когда было уплачено по счету и сверх него, я вздохнул с облегчение и собрался отправиться в погоню за остроносенькой, но в этот момент зазвонил мой сотовый.
Он так редко звонит, что я даже не сразу понялофициант мне подсказал:
Кажется, это из вашего кармана.
Это копейки пищат, ядовито заметил я, плачут по тем купюрам, которые вы из меня вытряхнули.
С этими словами я прижал трубку к уху и рот мой раскрылся сам собою. И было от чего: гнусный, с противной блатнецой голос снова изрек:
Ну ты попал, козлина! Ну ты попал!
Простите, не понял, начал было я, но в трубке раздались гудки.
Я растерянно уставился на официанта.
Похоже, это не ваш день, сказал он, сочувственно пожимая плечами.
Видимо, все мои неприятности отразились на моем лице. Думаю, выглядел я достаточно жалко, раз даже официант, этот бандит с большой дороги, меня пожалел. От таких, как я, камни стонут: еще со старыми неприятностями не успел разобраться, а уже новые назревают. Интересно, почему я козлина и куда я попал? Или на что?
Так, кажется, принято выражаться в наши дни.
Однако ломать голову над абстрактными проблемами было некогда, надо было остроносенькую спасать. Я вылетел из ресторанаона стояла на другой стороне улицы и, оживленно жестикулируя, беседовала со своим горилоподобным другом, за спиной которого маячили гиганты еще похлеще. Один из них столбенел и держал в руках мобильный, видимо собираясь отправить его во внутренний карман пиджака. Судя по всему, остроносенькая сообщала нечто ошеломительное, раз так застыл тот, с мобильным.
Одержимый желанием спасти несчастную, я, не раздумывая, бросился под колеса первого попавшегося автомобиля. Это был «Мерседес».
Куда прешь, козлина! раздалось, заглушая визг тормозов.
Простите, воскликнул я, очень спешу!
А-аа, вот оно что. Тогда помогу.
Мне в лоб нацелилось дуло пистолета.
Что вы делает? ужаснулся я.
Ты же спешишь, пояснил владелец «Мерседеса», так будет быстрей. И верней. Колесаштука ненадежная, а, как я понял, Господь уже ждет.
Он заржал и, довольный своей шуткой, сорвал с места автомобиль. Я глянул на другую сторону улицы и подумал: «Как-то подозрительно оттопыриваются карманы у этих головорезов, дружков остроносенькой. Нет ли у них оружия?»
Мне расхотелось туда идти, но все еще хотелось спасти остроносенькую. Я вернулся в ресторан и обратился к администратору:
Раз уж я вам трижды заплатил по одному и тому же счету, не могли бы и вы оказать мне любезность?
В чем дело? сухо поинтересовался тот.
Очень хотел бы поговорить с той девушкой, я кивнул на остроносенькую, которую через стекло ресторана было неплохо видно, но, боюсь, ее друзьям это не понравиться.
Администратор кивнул:
Нет ничего проще.
Он набрал какой-то номер и почти мгновенно на той стороне улицы остроносенькая извлекла из сумки телефон и прижала его к уху.
Говорите, администратор быстро протянул мне трубку.
Я услышал ее голос:
Але! Але! Кто это?
Остроносе Ой, простите, не знаю вашего имени, но мне срочно нужно с вами увидеться. Дело первостепенной важности. Безотлагательно жду вас там же.
Она изумилась:
Кто это? Кто?
Это тот сорокапятилетний мужчина, чей коньяк вы так беспардонно выдули каких-нибудь десять минут назад. Ну может чуть раньше или позже
Я задумался, подсчитывая.
А-ааа! обрадовалась остроносенькая. Люська! Люська! Что ты говоришь, моя прелесть? Боже, как я рада! Не слышала тебя сто лет!
Возможно, ответил я, если у вас секунда идет за год. Впрочем, так оно и естьвремя работает не на вас, время ваш враг. Умоляю! в этом месте я вскрикнул. Умоляю вас, срочно сверните разговор со своими друзьями и поспешите ко мне, я все еще здесь, в ресторане, иначе быть беде.
Люсенька, затараторила остроносенькая, так срочно я не могу, у меня неприятности: мой любимый на меня наезжает. Ну как обычно, он не прав, а я виновата. А почему бы и нет: он большой, он мужчина, у него кулакиа что у меня? Одна глупость. Значит можно меня угнетать
Послушайте, раздраженно прервал я эту дурочку, ведете себя глупо. Конечно понимаю, пользуясь случаем, вы решили устыдить вашего гориллу. Возможно вы правы, сам не стал бы внедряться в воспитательный процесс, но тогда выйдет так, что этот горилла вам уже не понадобиться
Почему? со смешком удивилась остроносенькая.
Потому что вас у него не будет. Сейчас же идите ко мне, подробней объясню при встрече, и вы сразу со мной согласитесь.
Люся-яя, ты меня интригуешь, игриво пропела она и серьезно добавила:Буду в кратчайшие сроки.
И не обманула: что-то очень быстро растолковав своему горилле, она чмокнула его в щеку, в другую и, перепорхнув через дорогу, влетела в холл ресторана.
Что вы ему сказали? на всякий случай поинтересовался я, с удовлетворением отмечая, что горилла и его друзья спокойненько направляются к навороченному джипу.
Сказала, что Люська мне предлагает отпадные джинсы.
И он вас отпустил по такой ничтожной причине? не поверил я. Вы же ругались. Он же проходу вам не давал, ревновал. И теперь вы хотите меня убедить, что он отпустил вас? Из-за такой ерунды?
Сразу отпустил, потому что знает: я не переживу, если джинсы достанутся Аське. И он не переживет, заверила остроносенькая, энергично увлекая меня в недра ресторана.
И в этот момент меня словно молнией поразило: я услышал голос матушки. «Яд жуткий! Яд смертельный! Против него нет никакого противоядия, сказала она. Тот, кто отравитсяобречен».
Так что же это выходит? в отчаянии воскликнул я. Вас совершенно нельзя спасти? Катастрофа! Как я забыл? Как я забыл?
Девица насторожилась:
О чем вы? От чего вы собрались меня спасать?
Так, ерунда, можете считать, что это шутка, с напускным равнодушием отмахнулся я, а у самого мысли как челноки засновали: тудасюда, тудасюда.
С секунды на минуту эта несчастная богу душу начнет отдавать: мне вдруг захотелось, чтобы произошло это в моем доме.
Я, наверное, очень плохой человек, но выбора у меня не было. Девицу, конечно же, жаль, но она сама эту участь выбраланикто ее не заставлял
Так что же мне теперь делать? Не за решетку же из-за нее отправляться. Там мне вряд ли удастся уйти из жизни с достоинством. Учитывая строгости содержания, вообще не удастся
И что тогда получится, если вспомнить о моих намерениях?
Приговорят меня из-за этой чокнутой к десяти или двадцати годам жизни?
Десять или двадцать лет жизнь эту мерзкую терпеть?!
Даже в мыслях это не-вы-но-си-мо!!!
Между прочим, могу и пожизненное схлопотать, кто знает, сколько дают за отравление дурочекздесь я совсем несведущ. И это в то время, когда так нетерпится богу душу отдать. Да и что это за девица? Урод да и только. Родит еще таких же страшных и глупых детейкакая от них государству польза?
Нет, я не изверг, девицу, конечно, жаль, но что поделаешь? Я не виноват. Ни в чем не виноват: ни в том, что она яд мой выдула, ни в том, что это толпа свидетелей виделаее горилла глаз с нас не спускал. А уж в том, что администратор тщательно изучил и мои права и даже паспорт вовсе нет моей вины. Если сейчас остроносенькая начнет помирать, я пропал. А вот если довезу ее до моего дома, да дам ей спокойно отойти в мир иной в моей постели, то шанс еще есть. Ночи дождусь и устрою ей, к примеру, утопление. Она же поругалась со своим гориллой, так почему не может утопиться с горя?
В общем, выбора у меня не было: надо было поскорей увозить ее с глаз людских долой.
Кстати, заволновался я, а почему это ваш горилла не удивился тому, что, направляясь к Люсе, вы вернулись в ресторан?
Я же забыла там сумочку, глядя на меня своими огромными наивными глазами, сообщила остроносенькая. Сумочку от Кардена.
А что же вы тогда держите в руках? поразился я.
Она лукаво усмехнулась:
Не все же так наблюдательны, как вы. Сразу чувствуется, что вы умны и даже мудры, не то, что мой Вован бестолковый.
Ах, он Вован, ваш горилла, прозрел я, машинально отмечая, что не такая уж она остроносенькая и глупая, как мне казалось. Вполне симпатичная и разумная девушка. Черт, как жаль, что ей придется умирать!