Но разве впервые? Разве прежде он уже не видел королеву Каену во всей её красе, с бесконечным перечнем боли? Разве она не приходила?
Мужчина тряхнул головой, отгоняя иллюзию. Каена только криво усмехнулась; пожалуй, ей отчаянно хотелось, чтобы что-то изменилось. Чтобы он наконец-то ответил взаимностью, может быть. Жаль только, у Роларэна не получалось этого сделать.
Скажи-ка, прошептала она, ступая ближе, почему ты не хочешь прекратить всё это?
Её лик раскололся на мелкие осколки. Каена стояла в каждом углу, словно в покоях Вечного оказалось слишком много зеркал. Она отражалась в каждом, прежде невидимом, такая реальная. Она улыбалась, одинаково соблазнительно.
Может быть, голос звучал хором, из каждого угла, и Рэн обернулся вокруг своей оси, будто бы пытаясь оценить, сколько раз она вообще повторила себя саму в идеальной эльфийской тени, может быть, тебя устроит одна из них?
Нет, сухо ответил Рэн. И я предлагаю прекратить всё это безумие, Ваше Величество, пока не стало слишком поздно.
К Величеству в тебе взывает другой голос, покачала головой женщинаэтот жест повторяло каждое из её отражений. Какое из них было настоящей Каеной? Какоепросто уловкой? Он смутно представлял себе, как их отличать. Возможно. А возможно, знал лучше всех в этом мире.
К Величеству голос всегда одинаковый, возразил Роларэн. Вам пора.
Мне? Пора? Неужели ты не хочешь поговорить? Как раньше?
Она ступила вперёдони все одновременно сделали один шаг к нему, смыкаясь невообразимым кольцом. Сжали рукипереплели невидимые, неосязаемые пальцы.
Как раньше уже никогда не будет, ответил мужчина. И ты прекрасно это знаешь.
Разве что-то изменилось?
Ты, покачал головой он. Ты изменилась.
Я такая же. Почему? она коснуласьпочти, его плеча. Но руку протянула каждая из теней, каждая из теней одёрнула, и Рэн вновь осмотрел всех их. Каждая сжимала в руке по одной свече, у каждой огонёк рвался вверх, в пустоту. Было трудно себе представить, сколько бы жара он ощущалсколько ощущает сейчас. Каждое пламя касалось её коже. Каждая капелька воска падала на алебастр. Каждый ожог заживал в один миг.
Ты убила мою дочь, покачал головой Роларэн. Этого достаточно. И всегда будет достаточно для того, чтобы отвечать тебе отказом.
Твоя дочь жива.
Моя дочь мертва, грустно вздохнул он. И ты прекрасно об этом знаешь. Ты уничтожила её. Ты превратила её в пепел. Так, как превращала в пепел каждое Златое Дерево. Так, как сожгла своё собственное.
Я её не убивала. Я принесла её в жертву, выдохнула Каена. И от того она стала только живее. Разве ты не видишь?
Кого ты спрашиваешь? Мужчину, который должен бояться твоей тени?
Мужчину, который меня любит, возразила она. Мужчину, который всегда видел во мне что-то большее, чем остальные.
Мужчину, который видел в тебе что-то большее, чем ты есть, выдохнул он. Уходи, Каена. Уходи, пока не поздно.
А она? В ней ты видишь? В этой подделке? она закусила губу. Видишь в её карих глазах свою супругу? Видишь отражение в имени? Теперь, когда она в моих руках, когда мне достаточно только приказать, и её прах развеют по ветру, равно как развеяли когда-то прах дерева И её, и моего, и твоей любимой супруги. И твоей дочери. Яркий, яркий пепел она содрогнулась. Рэн. Это было моё любимое дерево, Рэн. Её дерево. Такое красивое. Такое живое. Такое не мёртвое, она покачала головой. И такое каменное. Ты не позволил сгореть ему до конца. Не позволил ведь, правда, Рэн?
Убирайся, устало выдохнул он. Ты хотела, чтобы с тобою говорил тот, кто видит больше, чем чудовище. Я вижу, Роларэн сжал зубы. И без того худое лицо теперь превратилось в маску, бледную и уставшую, и его изумрудные глаза полыхали опасным пламенем. Убирайся отсюда, Каена, пока ещё не стало слишком поздно. Иначе я вышвырну тебя отсюда. Сам. Своими же руками. Или ты думаешь, что тот, кто не видит в тебе чудище, способен тебя бояться?
Каена широко улыбнулась. Почти по-детски, лишь бы только черты лица не искажали бесконечные убийства. Рука у неё задрожала, и пламя свечи взметнулось к прядям медных волос.
Чтобы меня выгнать, прошептала она, тебе придётся понять, кто из всех нихя, губы шевелились одновременно, и гул распространялся по всей комнате. Королеве хотелось сделать шаг вперёд, хотелось впиться в его губы последним поцелуем, но это было бы не то. Тогда он с лёгкостью разгадал бы её загадку и не позволил бы больше загадать что-нибудь в этом роде. А онанет, она была совсем не согласна с таким вариантом действий. Она хотела получить своё.
Она получит.
Роларэн рассмеялся. Дико, будто бы сумасшедший, и глаза его при свете свечи полыхали точно так же. Магия окружила ореолом, и он, казалось, разрушал скопившиеся вокруг туманы. Ещё мгновениеи прорвётся сквозь линию подделок королевы и выпадет в окно. Туда, где его тоже ждёт одна только женщина.
Ты думаешь, я не могу найти тебя среди дыма? прошептал Роларэн. Думаешь, я не могу определить, кто ты из всех этих теней?
Он шагнул вперёди сжал руку из плоти и крови. Не ошибся. Не промахнулся. Вырвал из её пальцев свечуи она воском стекла к его ногам. Словно вода. Словно ладони Рэна были такими горячими, что могли расплавить всё, что угодно.
Каена знала: они могли превратить в лаву её собственное каменное сердце. Но он не хотел. Он всегда отступал, когда она пыталась подойти ближе. Он всегда перерезал линию, когда она пыталась собрать её по кусочкам.
Вон, прошептал мужчина. Вон из моих покоев, Ваше Величество. И, надеюсь, вы не ждёте, что завтра я буду вытаскивать покойника из ваших палат.
У меня на это, прошипела она, есть моя новая придворная дама.
И, вырвав руку из его цепких пальцев, Каена гордо удалилась прочь.
Рэн дождался, пока за нею закроется дверьи только тогда рухнул на колени. С его губ самовольно сорвался смех. Он думалкак раз пришло время рыдать, но сил на это не было. У него впереди и позади две бесконечные полувечности, и первую из них он предпочитал не вспоминать.
Королева оставила по себе тонкий шлейф аромата, этот дикий, полубезумный запах крови. Роларэн вдыхал его, будто бы тот яд; он открыл окно, но не помогало. Он чувствовал, как окутывает его чужая смерть. Чувствовал, как впивается пальцами в сердце и отчаянно пытается его вырвать.
Можно было и вправду выпрыгнуть в окно. Но он знал, что против Вечности не помогут травмы. А против Каены не поможет смерть.
Если бы он мог решиться
Если бы он мог собрать лучшее из двух своих лик воединоможет быть, тогда но пока что это казалось недоступным. Пока что он мог только выдыхать ночной воздух с привкусом крови на губах и чувствовать, как всё медленнее и медленнее бьётся уставшее, измученное сердце.
* * *
Год 120 правления Каены Первой
Ученики смотрели на него с тем же смешением злобы и предельной преданности. Мастеру было смешно; ещё несколько недель Громадина Тони многое отдал бы за то, чтобы узнать, какого цвета у его учителя кровь. А сейчас, закаляя собственное сердце его короткими, но меткими уроками, вдруг стал понимать, что здесь ему желали только добра. Возможно, добра странного, очень своеобразного и дикого, нодобра.
Мастер не мог похвалиться такими чувствами в собственной душе. Ему, на деле, было абсолютно всё равно, насколько успешным окажется путь его учеников. Но он знал, что боль и ненависть выкует из них воинов скорее, чем улыбки и сладкие речи. Даже быстрее, чем сделает это меч Миро. Предательствота ещё наука, но сила, чужое влияние и мощь, сосредоточенная в одних руках, не могла заставить их остановиться. Она подталкивала, подстёгивала, заставляла действовать и двигаться вперёд. Именно потому Мастер был незаменим. Именно потому в тот миг, когда он переступил порог Академии, всё так изменилосьиз холодных стен этого места пропала жалость, а вместе с нею остатки доброты, на которую ученики ещё были способны.
Они разбились на пары. По наитию. По привычке. Мастер никогда не разбивал своих на двойки, тройки, даже на десятки. Это было скучно. Все скопом, одновременно, без капли благородства.
Почему вы стоите по двое? спросил он без оттенка раздражения или осуждения в голосе, просто констатируя немного недовольно этот факт.
Мы на практических занятиях всегда парами, Мастер, отметил Громадина Тони.
Почему Рэ один?
Потому что господин Миро не подобрал ему пару. Нас нечётное количество, Мастер.
Мужчина хмыкнул. Сегодня он был без своей вечной мантии, в простой одеждебрюки, сапоги, рубаха И шрамы. Слишком много, чтобы реально было отвести взгляд. Они тянулись ручейками невидимых вод по шее, пересекали прежде красивое лицо Портили всё, что моглино существовал ли бы Мастер без своей покрытой рубцами страшной маски? Был ли бы он тогда вообще? Вряд ли обыкновенные ученики могли дать ответ на этот вопрос.
Что ж, сегодня вам не понадобятся ваши пары. Вам не придётся сражаться друг с другом и рубиться, будто последние дураки, на мечах. Запомнитекакими б вы ни были сильными, на фоне эльфа все выпросто дети. Дети, которых легко разбить, уничтожить, обмануть. Дети, которых не жаль, он прищурился.
Так почему же нас учат сражаться друг с другом? Заведомо обманывают? с вызовом спросил Громадина Тони.
Остальные согласно загудели. Им нравилось побеждать друг друга и считаться подготовленными. В конце концов, Миро потому и ходил в настоящих любимчиках. Он их выбрал, он вручил им мечи в руки и позволил сражаться дальше. А Мастер Мастер остановил свой выбор только на одном, и то, это до сих пор считалось нечестным ходом.
Сегодня вы попытаетесь меня поймать, сухо промолвил он. Все вместе. Одновременно.
Здесь? уточнил один из учеников.
В лесу вокруг Академии, Мастер взмахнул рукой. Пахнуло серой, и в воздухе застыл громадный порталширокий круг, светившийся зеленоватым. Магия казалась чужеродной, и многие попятились назад.
На эльфийскую похоже, отметил парень из толпы.
А я для вас сегодня разве не эльф? Мастер первым шагнул в портал. Ученики замялисьно зелёная воронка расширялась, сама затягивала в себя нерадивых. Кто-то дёрнулся к двери, собираясь убежатьно перед глазами уже маячили оттенки леса.
Мастер стоял совсем близко. Протяни рукуи коснёшься. Было уже совсем холодно, и его, наверное, ветром насквозь пронизывало, но мужчина не подавал виду. Будто бы и не чувствовал ни раздражения, ни холода, ровным счётом ничего. Он застыл, походя больше на птицу на картинев полёте, а до ужаса статичная, и улыбался, так ярко и солнечно, что даже его шрамы казались не такими заметными.
Он был эльфоми вправду, соблазнительным, манящим и в тот же миг пугающим. Почти что полупрозрачнымони смотрели на своего преподавателя, а видели только осколки его собственной тени, разрывающейся на мелкие иголочки и листики, растворяющейся среди уже почти потерявших листву деревьев и вечнозелёных сосен да елей.
Поймайте меня, предложил он, склонив голову набок. В этом лесу. Прикосновениепобеда.
Все вместе?! возмутился Айрин, долговязый, но сильный ученик, на прошлых занятияхотменная пара Громадине Тони. Да ведь вы-то один.
Скажете это эльфу, когда он уничтожит всех вас в лесу. Ему не надо будет долго стараться.
Мастер словно стал выше. Стройнееон и до того был худощав, но теперь фигура словно заострилась. Может быть, всё от того, что он избавился от своего вечного балахона? Ученики не знали, но в его фигуре теперь почти что чувствовалась хрупкость. Прежде такой сильный, могучий мужчина сейчас был строен и тонок, будто полупрозрачен И стоило ли его жалеть?
Старт, выдохнул коротко они сорвался с места, скрываясь за первым же рядом нескончаемых деревьев.
Ученики на мгновение замерли. Они, казалось, пытались дать преподавателю фору, на мгновение остановиться и позволить ускользнуть. Может быть, наивно полагали, что двадцать один против одногоэто серьёзный перевес.
Но всего миги он затерялся где-то в лесу. И все рванулись вперёд, скопом, не задумываясь о том, что, может быть, не следовало действовать вот так нагло и рвано.
Громадина Тони свернул куда-то направо. Рэпо наитию скорее, чем для того, чтобы бежать за чьей-то спиной. Его сокурсник только обернулся и издал недовольный рык, но ничего больше не сказал. Может быть, полагал, что сам поймает Мастера, сожмёт в стальных объятиях, смертельных для кого-то с тонкими костями. Он ещё смеялся, что эльфов сможет раздавить и превратить в мелкую крошку.
Белую и остроухую.
Мастер и вправду застыл между деревьями. Рэ остановилсяскользнул в сторону, а Тони помчался вперёд. Куда б он ни рванулся, всё равно окажется в его лапищах. И, казалось, стальные объятия уже почти сомкнулисьно Мастер ухватился руками за тонкую ветвь дерева и будто бы взлетел наверх.
Он не проронил ни слова, но Рэ слышал немой укор. Эльфы всегда близки к деревьям. Эльфа в лесу не поймать.
Мастер не был эльфом. Человек с горой шрамов. Но откуда тогда эта дикая гибкость, эта быстрота? Неужели просто иллюзия, которой так уверенно управляет откуда-то изнутри сам преподаватель?
Рэ не верил в это. Он слышал возмущённый рев Громадины, чувствовал кожей странную боль Мастеракаждый его шрам отпечатывался, отмечался на его собственных руках. Парню было не по себено он заставил себя не бежать. Ни вперёд, чтобы поймать преподавателя, ни назад, в Академию. Побегом было что первое, что второе.
Чего встал? недовольно спросил Громадина.
Я ищу.
На месте не ищут.
Но ведь мы не просто воины. Мы ещё и маги, возразил Рэ. Ему хотелось отойти в сторону и сосредоточиться на собственных мыслях, на том, как шумели отголоски магии в крови, а что получалось? Только странный громкий гул где-то за границами сознания. Словно лес пытался показатьон не знает Мастера, человека с горой шрамов. Он знает гибкого эльфа, способного перепрыгивать с ветки на ветку и мчаться со скоростью ветра. Вот только эльф для леса свой, а своих деревья не выдадут.
Рэ тоже помчался. Петляя, повторяя чужую траекторию. За спиной раздражённо зарычал Громадина Тони, но он не слушал. Разумеется, его бывший соперник не станет следовать по пятам только потому, что Рэ выбрал странный путь. Нет, он станет придумывать стратегии.
Невозможно поймать эльфа в лесу. Разве только Мастер не эльфи не должен, собственно, носиться по этому участку, не должен ускользать от любой магии.
Рэ остановился. Он не мог найти человека. Он его не видел. Только тень с бесконечными неощутимыми шрамами, тень страшную, дышащую чужим ужасом и болью, которой не должно быть.
Тенью боли.
Он не получал все эти раны. Не его кожу изрезало осколками, не на его спине оставила свои яркие, страшные следы ненавистная плеть. Не он страдал, не он проклинал нанёсшего неисцелимые увечья. Но в какое-то мгновение Рэ был готов поклясться: и не Мастер тоже.
Боль наслаивалась. Он петлял между деревьями, миновал самые громадные, те, которые никогда не выбрал бы его преподаватель. Он скользил по промозгшей земле, чувствуя странный зов. И срывал маски, слой за слоем, одну за другой. Унижение, ужас, шрамы. Одни сменялись другими, и картины, карты, которыми были разрисованы руки, плечи, щёки
Рэ застыл. Он должен найти не Мастерову душутолько его самого. Схватить за руку и вернуть обратно, а не попытаться добраться до спрятанного далеко-далеко чувства. До эмоций, которые уже вряд ли вообще реально вернуть.
Он обернулся вокруг своей осии протянул руку, хватая замерцавшую впереди пустоту. Ледяной осенний воздух сначала казался ему неосязаемым, а после постепенно, капля за каплей, нагревался, обращаясь теплом кожи.
Рэ замер. Он должен был убрать собственную ладонь, но так хотелось подтвердить эту слабую, сомнительную победу.
Поймать эльфа в лесу, не отступив, промолвил Мастер, может только эльф.
Вы ведь не эльф, хрипловато отметил Рэ. По крайней мере, не должны им быть.
Именно, кивнул он, стряхнув ученические пальцы со своей покрытой шрамами руки. Что ж, он усмехнулся. Победа, он прищурился, и, когда Рэ не проронил ни слова, добавил:Ты больше не будешь без пары.
Простите, что?
Завтра, после ужина, Мастер пожал плечами. Нам пора.
Что-то было не так.
Рэ хотелось спросить, зачем Мастеру всё это сдалось, зачем ему такой нерадивый ученик, зачемученик вообще. Но он не осмелился. Что-то определённо смущало; он смотрел в глаза преподавателю и задавался вопросом, что именно. Мастер не отвечалпотому что, в первую очередь, не мог знать, не мог предполагать его глупого, бездумного беспокойства. Но Что же?