Жертв было меньше, чем ей бы хотелось. Всего десять. Сколько из них не доехало до дворца, сколькопредпочло выбраться из своей клетки, вырваться из рук стражи и рухнуть прямо на пылающие камни Пути, лишь бы только не надо было сражаться за собственную жизнь после, не надо было выдирать её из чужих цепких пальцев. Ладно бы только Охотниковсамой королевы.
Никто не хотел участвовать в Златой Охоте, потому что в ней не побеждали. Потому что Королева Каена никогда не позволит уйти из эльфийского королевства, будь ты хоть сотню раз истинный победитель и лучший в своём деле. Она ведь на то и их повелительница, что научилась за столько лет крепко держать в узде. Шаг влево, шаг вправоодинаково, даже если по намешенному Каеной пути, рано или поздно их догонит смерть. Королева научила жить с этим. Не бороться. Не пытаться вспомнить о былых достижениях эльфийского королевства.
Каена выпрямилась. Она гордо стояла на своём помосте, чувствуя, как потрескивали в воздухе невидимые чары. О, эта забытая эльфами мощь, к которой она так привыкла! Она пила её большими глотками солёной крови, мгновение за мгновением поглощала, выпивала до дна каждый бокал, который ей предоставляли. Она выдавливала из них остатки жизни. Она повелевала имии что каждый из них мог с нею сделать?
Каене всегда нравилась Златая Охота. Поразительная беспомощность жертв, жажда Охотников убивать. Она наслаждалась зрелищем, пьянела от чужой боли, страха, бесконечного и безграничного азарта, этой пустой беспечности в жажде победить Но сегодня всё было иначе. Впервые она сама разыграла трагедию, написала для неё идеальный сценарий и ждала мгновения, когда всё встанет на круги своя. Один щелчок белых пальцев, один взмах тонкой руки
И всё.
Сегодня великий день, промолвила она. Вот уж сколько лет как умер наш король. Вот уж сколько лет Златая Охота приносит кровь на алтарь счастья всего государства. Только одинсамый быстрый из избранных эльфов, сумеет пересечь границу и воспеть нашу великолепную страну перед людьми, этим гадким отродьем. Сегодня каждый из вас попытает счастья и прорвётся сквозь пелену Златых Деревьев!
Толпа загудела. Сгущались сумерки, и каждому из них было страшноТвари Туманные не будут ждать, пока толпа разойдётся. Это единственная ночь, когда они покидают Златой Лес, но ведь где-то же надо собираться!
А Каена дарила им такой великолепный простор для действия. Столько сладкой крови, столько замечательных яств, словно на большом блюдепожалуйста, можете впитать столько их силы, сколько вам и вовсе будет угодно!
Но не каждый добежит до границы, продолжила Каена. Сегодня, она прищурилась, Охотники покажут, кто из вас и вправду достоин уйти из Златого Леса. Много лет подряд все вы проигрывалитолько потому, что королева не может выпустить подобных существ за границы своего правления. Пусть те, кого я сама не сумела должным образом воспитать, не порочат там светлое имя Златого Леса! Охотники, подойдите к своим жертвам. Поставьте им метки. Охотникивперёд!
Она застыла. С невообразимым удовольствием наблюдала за тем, как дёргались жертвы, когда полоски неразрываемой ткани ложились им на глаза, связывали за спиною запястья. Она упивалась этой картинкойтем, как в бесконечную беспомощность падали эти глупые и наивные эльфы. Ей бы хотелось увидеть каждый миг их смерти. Это, несомненно, жестоконо разве к ней самой не были жестокими? Когда называли чудовищем, когда выдавали замуж за эльфийского короля? Чем она так провинилась?
Они сами приняли решение. Они сами подписали себе эти приговоры, такие простые, такие быстрые, одним только лёгким росчерком пера. Она лишь сумела их обнародовать.
Но взгляд соскальзывал с других жертв. Каена быстро нашла в толпе Вечногои Шэрру. И сжала руками поручни, так сильно, что и без того белые руки стали и вовсе снежного, холодного оттенка. Она едва сдержала злое шипениераздражённое и холодное, словно от этого кому-то могло стать легче. Словно ей самой это принесло бы хоть маленькую капельку свободы. Нет! Пусть делает, что взбредёт ему в голову. Всё равно девчонка сегодня умрёт.
Она не задрожала. Она не вывернулась из рук Вечного и не зарыдала, когда он одёрнул бы её, заставляя вернуться на место. Она смело подставила руки под тяжёлые путы, дождалась, пока глаза её закроет повязка.
Каена не могла услышать, что прошептал Роларэн ей на ухо, но готова была поклясться, что его дыхание, холодное, как и у каждого Вечного, что устал жить, обожгло девичью кожу. А ещёон так бережно поправил её волосы, заплёл быстрыми движениями косу, чтобы пряди не попадали в узлы повязки на глазах. Тихо усмехнулся и что-то вновь пообещал.
Королева знала, что это было представлениелично для неё. Что он издевался, пользуясь столь доступным материалом, как эта молоденькая эльфийка. Но, тем не менее, сдержать раздражение, унять сердце, что колотилось, как безумное, в груди у Каены не получалось. Ей хотелось казнить девушку уже с первого шагано она сама обезопасила её, швыряя в пучину Охоты. Обезопасила от себяно вряд ли она переживёт этот вечер.
Она присмотрелась. По ткани пробежались волною искры. Магия? Неужели и вправду магия? Но нет. Роларэн не солгалдевушка была совершенно пуста. У неё нет Златого Дерева. А Златое Деревоэто единственное, что может содержать волшебство. Каена перенесла своё в собственное тело, не давая ему стареть, для того и сожгла Каениэль. Но эта Она не вечная. Онане дитя Вечных. Она никто. Безымянная. Откуда у неё могло взяться волшебство?
Королева покачала головой. Это не имело значения. Охотник всё равно не позволит себе умереть. А если этого не сделает Роларэн, то другие всегда хотели немного отличиться в глазах своей повелительницы. Они с огромным удовольствием закончат то, что только что она начала.
Каена широко улыбнулась народу. Последние туманы потеряли остатки тёплых оттенков в своих осколках. и только холодные, дымчатые хвосты громадных туч ещё светились солнцем, которое столько лет прятали от Златого Леса.
Королева вскинула руки к небесам, бормоча древнее заклинание. Молитву, что должна была для одного эльфа раскрыть границыи выпустить его сегодня до полуночи. Оставалось всего несколько часов, прежде чем вновь сомкнутся невидимые врата, открыть которое сможет только разрешение самой Каены.
Всего несколько часов, прежде чем Рэн сможет самовольно, как Вечный, уйти. Но к тому времени, чтобы это сделать, он должен совершить хотя бы одно убийство.
На шеях жертв вспыхнули яркие знаки. Заполыхалии угасли тонкими чёрными линиями. Скоро сойдётно разве они дождутся того мгновения, когда магические чернила начнут таять? Нет. Для этого понадобится времянесколько дней, и на живой коже яркие узоры вдруг тускнеют, бледнеют, а за несколько лет выгорают в серый. Глупости, и то верно, но
Она показывалавсё по-настоящему.
Раньше первая жертва проходила по Пылающему Пути. Ловила на свою спину все удары. Но сейчас они отказались от этой традициискучно забрасывать мертвеца камнями. Может быть, Каена вытолкнула бы на горящие камни Шэрру, но она слишком боялась разочароваться.
Златая Охота, провозгласила она, и Граница задрожала, впитывая в себя могущественную королевскую магию, оглашается открытой!
Её повстречал громкий испуганный, не торжественный совершенно крик. Люди были готовы повстречать смерть каждого в этом лесу.
Даже если и не увидят это собственными глазами.
Плотнее сомкнулись повязки на руках и на глазах. Ярче вспыхнули метки, обозначающие имена охотников на древнеэльфийском, на шеях. "Роларэн" на коже у Шэрры пылало особенно ярко. Словно там и место этой руне.
Каена усмехнулась.
Смерть оглашалась открытой.
* * *
Год 120 правления Каены Первой
На следующее занятие к Мастеру не пришёл никто.
Хотя, впрочем, почему? Когда он переступил порог зала, то увидел своего ученикаРэ и вправду пришёл. Остальные то ли побоялись, то ли подумали, что их ждало какое-то наказание. И Мастер уже знал, что наказывать действительно было за что. Парень походил на окровавленную сломленную куклулицо его было теперь украшено яркими, даже слишком, синяками. Губа рассечена, и глаза вот подпухли. Тем не менее, со стороны всё казалось каким-то искусственным. Мужчина усмехнулсяон давно уже догадывался, а Рэ предоставил дополнительные доказательства. Но это всё равно не имело никакого значенияникто на свете не в праве подобным образом обращаться с человеком.
Все вместе? равнодушно спросил он, без капли жалости в голосе. Мастеру жалость была чуждой, он давно уже привык к злу и холоду в голосе. От этого жить становилось как-то легче; мужчина же избавлялся от всего, что могло усложнить его и без того не самое лучшее существование.
Половина, пожал плечами Рэ так равнодушно, словно с ним ничего на самом деле и не случилось. Преподаватель только хмыкнул, но спорить не стал.
И где же они? Что первая половина, что вторая? Почему не явились?
Рэ мог ответить "не знаю" или "протестуют". Тем не менее, предпочёл правдивое "испугались". Оправданий для них у него не было; обвинений отчего-то тоже. Ни простить, ни задержать на несколько минут в собственном сердце. Мастер даже невольно вскинул голову, словно проверяя, вправду ли юноша так легко и так просто отпустил их преступление. Подобное в Академии случалось, но заканчивалось обычно летальным исходоми наказанием, вплоть до изгнания или даже казни, для тех, кто провинился. Но Рэ не просто не мог назвать имена, не из-за страха молчал, а потому, что ему не хотелось всматриваться в прошлое.
Ты обращался к лекарям? спросил Мастер, прищурившись. Казалось, шрамы его побледнели на какой-то миг, почти пропали, но после вновь проявились.
Я спешил на занятие, Рэ отрицательно покачал головой, явно демонстрируя, что о лекаре он даже и не задумался. Мастер скривился.
Только эльф может поймать в лесу эльфа.
Только эльф может посмотреть сквозь эльфийскую иллюзию.
Только эльф старого времени, стоит уточнить. Мастер знал разницу между всемогущими Вечными и тем, что осталось от эльфийского государства нынче. И это его совершенно не радовалоте осколки, огрызки. Их мог бы победить даже ученик Академииа вот встречи с бессмертными воинами, увы, уже покойными, не пережить никому, и Фирхану в том числе, что уж говорить о стае юнцов, готовых на всё ради прозрачной, бессмысленной цели. Они вряд ли даже до конца понимали, что такое эльфы, если с такой лёгкостью и в таком количестве приходили на порог Академии, способной в один миг подвести всех своих выпускников к самоубийствусражению с истинными, как они презрительно выражаются, остроухими.
И ничего не болит? наконец-то холодно спросил Мастер, подойдя к едва-едва заметному узору на стене. Вместо него прежде здесь было окно, но в большинстве тренировочных залов избавились даже от намёка на стекло. На всё, что может слишком легко поддаться магии и не удержать мощи сдерживающих заклинаний. Прежде, наверное, были прецедентытеперь больше не допускают подобной глупости.
Уже прошло, пожал плечами Рэ.
Половинаэто десять человек? Плюс-минус? переспросил, криво усмехаясь, мужчина. Знаешь, он внезапно показался поразительно задумчивым тоном, и тёмные глаза словно смотрели в пустоту, а видели сцены из прошлого, эльфийские иллюзии очень трудно отличить, просто посмотрев сквозь них. Они так плотно сживаются со своими тенями, словно это второе тело, они меняют всё до малейшей детали. Но эльфы не слишком внимательны к людямони то позабудут круглые уши, то глаза Или, к примеру, мужик размером с Громадину Тони, что прыгает с эльфийской лёгкостью по деревьям, а они гнутся под его мнимым весом Мастер рассмеялся. Ты когда-нибудь думал о том, как расположены на человеческом теле гематомы? Или как он чувствует себя после того, как на него напали? Но они били туда, где тебя нет. Эльфы редко бывают толсты, однако.
О чём вы говорите? Рэ поднялся со своего места. Эльфы редко бывают толсты. Эльфы редко бывают глупы.
А ещё эльфа заставить показать себя человекомэто надо уметь. Презрение ко всему людскому, начиная от подлости и заканчивая их любовьювот что важно. Спрятать острые уши, спрятать свой ум и скорость Эльфы, к слову, обычно достаточно тощие, чтобы кто угодно мог спрятать их за второй личностью. Чтобы враг, ударяя в лицо, попадал лишь в пустоту. Какой любопытный случай Сквозь эльфийскую иллюзию может посмотреть только эльф, не так ли? Эльф одарённый, а не один из тех, кто нынче терпит королеву Каену
Мастер
Ты когда-нибудь думал о том, как на самом деле меня зовут? мужчина расправил плечи и улыбнулся, широко и ясно, а ещёнемного безумно, словно из него кто-то выпил весь здравый смысл. Рэ подумалось, что, может быть, хорошо, что кроме него здесь никого больше не было.
Только эльф может поймать эльфа в лесу.
Мастерне ваше имя, пожал плечами парень. Но остальное С чего мне знать?
Ты знаешь. Знаешь, просто не хочешь в это поверить.
Убегать было некуда. Эльф или человек, Мастер был в разы сильнее. Сильнее каждого из них. И Рэ, бросая быстрые взгляды на дверь, на тонкий узор на стене, скрывающий магическое эльфийское оружие, сознавал, что заперт здесь на века. Но разве это имело такое уж большое значение? Разве можно было охватить словами всю ту силу правды, спрятавшейся за сотнями личин?
Я вот знаю. Догадался, признаться, не сразу, но твои успехи несоразмерны с твоим внешним видом, Мастер застыл напротив. Сними иллюзию. Покажись хотя бы мне.
Я не понимаю, о чём идёт речь.
Рэ. Часть твоего имени, верно? Да. Верно, Мастер кивнул сам себе. Эльфы довольно стройныза этим для любого мужчины хрупким телом прячется что-то ещё тоньше, ещё ниже и миниатюрнее. Играть перед ними роль всегда трудноголос меняется магией, всё меняется, но только не повадки и не опыт. Глупость, правдапрятаться от человечества в Академии? Или от своих родичей?
Парень попятился. Слова Мастера пугали. Каков был смысла если догадывался, то почему сказал именно сейчас?
Я могу смотреть сквозь эльфийские иллюзии, промолвил он. Но не люблю этого делать. Я могу их снятьно всё же. Лучше самому.
Рэ отрицательно покачал головой, вжимаясь в холодные камни. Они острыми углами впивались в спину, в плечино разве то было его реальное тело, способное ощущать боль? Разве за столько времени не пришло забвениекакова она, реальность? И удары разрезали тело иллюзии, наносили вред этой картинке перед глазами.
Только эльф может видеть через эльфийские иллюзии, прошептал он, глядя ошеломлённо на Мастера.
Покажи себя.
Рэ дёрнул головой в попытке отказаться. Руки дрожали, перед глазами всё плыло, а на наставника смотреть казалось практически ирреально. Шрамы его расплывались, превращались в дикое месиво красок и цветовых прыжков. Дыхание стало кошмарно тяжёлым, оно едва-едва вырывалось тихими хрипами из груди. Парень зажмурился, отчаянно стараясь не дёргаться и не пытаться отпрянутьпотому что больше не было куда.
Я и так знаю, кто ты, выдохнул Мастер. Но всё жея жду. Почему бы не явить правду?
Рэ закусил губу. Магия клокотала вокруг, почти истощившаяся, уставшая, измученная. Магия тоже мечтала об своеобразном отдыхе, который он не даровал ей уже много-много дней. Ни днём, ни ночью Существо запретное для Академиино ведь здесь не встречалось гостей из Златого Леса. Здесь никто не мог его схватить и вернуть обратно в тот самый кошмар наяву, из которого едва-едва удалось вырваться несколько лет назад.
Я не могу, прошептал он. Я не буду снимать иллюзию. Я не смогу потом её восстановить. Прошу вас
Мастер сделал последний шаграсстояния между ними не осталось даже на дыхание. Рэ заставил себя смотреть прямо, не отводить взгляд и не содрогаться от каждого выдоха.
Почему вы тогда не выдали меня прежде? Если знали давно? почти с отчаяньем спросил Рэ, тряхнув головойсветлые волосы рассыпались по плечам волной. Зачем вам мой истинный облик?
Мастер усмехнулсясловно в него внезапно вселился злой дух, едва ли не сама королева Каена, а после протянул руку. Покрытые шрамами пальцы провели по невидимой, скованной иллюзией щеке.
По магии пробежалась первая трещина, вторая, третья. Миг, другой И она рассыпалась стеклянной крошкой под ногами у мага.
Глава одиннадцатая
Год 117 правления Каены Первой
Шэрра слышала, как сорвались с мест те, кто стоял совсем рядом с нею. Ветром мазнуло по знакужгло неимоверно, и хотя девушка не могла увидеть, что там, она словно чувствовала, как проявляется чёрная руна. Трудно было понять, что там изображено, но перед её глазами пламенными нитями постепенно проявлялись очертания её собственного клейма. Его не спрятать ни за какой иллюзией Да и кто из эльфов на неё способен? Они давно потеряли умение колдовать.