Онине она.
Королева Каена, наверное, подумала о другомс такого расстояния она не могла услышать слова Роларэна. Явно не знала, что он сказал, явно не знала, на какую уловку предложил только что пойти.
Подождать, пока они разбредутся. Побежать прямотак дорога будет самой короткой. И представить, как магия, даже её неразвитая, необученая и слабая магия прорывается на свободу. Выходит наружу, будто бы тот самый свет солнца терзает на мелкие кусочки ненавистные облака. Магия поможет ей бежать. Заставит забыть о временной слепоте, о том, как парализовало руки. Любое ненастье можно пережить, если магия будет рядом.
Шэрра в это не верила. Она знала только одноесли даже доберётся до Границы первой, он её успеет догнать. А потом А потом сам решит, что делать дальше. Даровать ей жизнь или навеки похоронить там, у самой черты к свободе.
Эльфы прошлого жили по долгу чести. Эльфы прошлого повернулись бы лицом к своим преследователям, сорвали бы магией повязки и приняли бы бой. Но онане из прошлого, а из настоящего. И сдаваться не хочется, и принимать удар от Роларэна в грудьтоже.
Нет, он говорил не только о её магии.
Он говорил ещё кое-что.
Она помнила, как шевелились её губы, как дыхание задевало волосы, как тонкие пальцы словно выводили на руне это сообщение. И она чувствовала в каждом его прикосновении один только определённый посыл.
"Не заставляй меня тебя убивать. Дай мне шанс".
Что в этом было такого? Что трудного для эльфа, швырнуть заклинанием в спину другому? Для эльфа нового поколенияпустое место. Но не был ли Роларэн из тех, былых, что замирали на мгновение, а потом поворачивались к опасности лицом, готовые скорее умереть, чем предать понятия долга и чести?
Она не зажмуриласьи так темно. Только тихо позвала магию, чувствуя, как она уже пылает где-то на кончиках пальцев. Ведь Твари Туманные не настолько глупы, чтобы не подходить к существу столь же обыкновенному, как и все остальные? Иначе её давно бы съели. И она не должна сдаваться.
Волшебство засияло, давая ногам силу. Но Шэрра хотела не этого. Она знала, не имело значения, как быстро бежать, если она ничего не будет видеть.
Искринки пронизали тонкую ткань. Времени ждать больше не былоне здесь. Она сорвалась, побежала, чувствуя себя совершенно слепой и беспомощной. Им не дали шанса попробовать, хотя бы пройти с завязанными глазами несколько шагов. Вперединеизвестность, за спинойкоролева Каена. Вперёд, прямода, короткий путь, но у короткого пути всегда есть свои недостатки. И вряд ли Роларэн мог о них ничего не знать.
Она втянула носом воздух, чувствуя запах чужой крови. Медью вспыхнуло перед глазамии она, пусть ничего не видя, почувствовала материю мёртвого дерева.
Девушка уже миновала его, когда в спину ударило волной чужеродной боли и горести. Гнилое сердце Златого Дерева молило о том, чтобы его наконец-то выжгли. Она застыла, чувствуя, как хватает за горло неведомое доселе чувство, как силой возвращает обратно, как сбивает с ног и нагло, издевательски толкает на колени. Хотелось задохнуться, разрыдаться, молить о пощаде, да только что она могла с собой поделать?
Пощады не будет.
Лучше уж гнить долго, чем сгореть от руки королевы Каены. Может быть, у этого Древа были другие принципы, но она их явно не придерживалась.
Шэрра заставила себя сделать несколько шагов вперёд. Глаза нестерпимо жгло от окружающей её темноты, и она побежала, стараясь игнорировать полыхающую со всех стоон жизнь. Яркими золотыми пятнами вспыхивало каждое дерево, которое приходилось миноватьона не врезалась в них, не впечатывалась лбом, но словно какой-то леской резало по сердцу. Толкало вперёд, и Шэрре казалось, словно невидимые верёвки хватали за горло. Чудилось, что задыхается, и проклятая повязка сбивалась, а не должна, ведь Рэн умел вязать узлы.
Мир поплыл. Он не должен был оставаться до такой степени нечётким, таким размытым Таким ярким. Она ведь слепая. И пропитанная магией королевы Каены тряпица, которую она не сможет сорвать с лица.
Нить магии ускользнула. Она бежала вслепую, чувствуя под землями не ровную землюсплошные кочки. Зачем она это делает? Почему не может просто умереть? Это так просторасслабиться, почувствовать, как руки выскальзывают из ненавистных пут, заставить собственное сердце остановиться.
Но ведь он просил. Она должна ему целую жизнь, а если повезёт, задолжает и вторую.
Ноги подкосились. Златые Деревья хватали её за плечи своими ветвями, корнями опутывали ноги, лишь бы вернуть обратно. Она даже не могла ничего видетьтолько чувствовала, как начинала жечь щекапорезалась, наверное. Листва, ковром расстелившаяся под нею, оставляла на коже едва заметные следы, но душуизрезала бесконечными воспоминаниями. И Шэрре захотелось закричать, завопить, молить невидимых богов о помиловании.
Её магия притягивала Златой Лес. Или, может быть, это королева Каена так сделала, пытаясь отомстить. И вливала в Шэрру всю смерть, которую только перенёс маленький мирок под когда-то ярким солнцем.
Она чувствовала чужое надсадное дыхание, но зналаэто не её Охотник. Она узнала бы Роларэна, узнала по волшебству, что пылало в его руках. ОнВечный, а Вечных ни с чем не перепутать, даже если их могущество кому-то кажется теперь сомнительным.
Шэрра вынудила себя перевернуться на спину. Вынудила сестьно чувствовала тихий издевательский смех. И впервые поняла эльфов прошлогоони не хотели принимать удары в спину не потому, что это было оскорблением их чести. Но умирать, отрекаясь от собственной сути, да ещё и умирать от руки жалкого существа
Она видела очертаниянезнакомый ей худощавый эльф, или, может быть, эльфийка? Чувствовала, поднимаясь, как её обходили по кругу, насмехаясь над беспомощностью. Как рассматривали внимательно руну, пытаясь расшифровать, кто именно станет её убийцей. Но ведь его можно и опередить. Каждый Охотник мечтает о лишних жертвах.
А ещё она чувствовала кровь. Запах всё больше и больше усиливался, он заполонил всё вокруг неё, он прорвался в лёгкие и пытался теперь задушить Шэрру изнутри. Она подавила кашельслишком много эмоций, слишком много Златого Леса в её мыслях.
Что говорил Рэн? Магия должна её спасти. Спасти, а не подарить боль целых поколений. Спасти, а не разорвать сердце на маленькие частицы.
Шэрра не побежала. И перед глазами всё померкло, прежде чем она вновь смогла ощутить вокруг деревья. Но зато этот эльф Не его ли Златое Дерево она почувствовала первым? Не оно ли молило о смерти? Почему все они, эти несчастные, измученные своей вечностью символы эльфийского леса, должны продолжать страдать, а те, кто своровал у них имена, не слышит? Почему прежде ритуальные действия стали нормой, как можно вырваться из ограждения из абсолютной боли и не провалиться в ров, полный страданий?
Ей так хотелось поделиться всем тем, что она чувствовала! Криками, слезами, предательствами, всей той гнилью, которую в неё вливал Лес. Онабез Дерева, она самане златая, словно не из этого мира. Чужестранка, которая хочет вернуться к себе на родину, несчастная, что пытается отторгнуть несметные потоки боли.
И она представляла, как вдыхает и выдыхает золотой пылок, пыль, в которую превратились истлевшие листья. Как золотится под её ногами бесконечный ковёр, состоящий из маленьких, тоненьких, хрупких листиков. Они поднимаются вверх, они кружатся вокруг неё вихрем, штормом, будто бы в море, о котором рассказывала мама, в море, которого она никогда в своей жизни не видела. Они её защитят.
И Златой Лес отпустил. Позволил ей и самой стать деревом среди Вечных, молодым и сильным. Надеждой. Ноги уже не так саднили, и перед глазами не мчались калейдоскопом картинки чужого прошлого.
Девушка сорвалась с места, не чувствуя, не слыша ни крика, ни оклика. Эльф остался за спиной, словно окаменевшийона чувствовала, как делилась с Лесом его же мыслями. словно смогла отпустить то, что хотело поселиться именно в её душе. Не позволила оккупировать последний кусочек чистого пространства, той веры, той надежды, что должна быть в каждом.
Она не знала, захлёбывался ли от этих чувств Охотник за её спиной, или, может быть, переключился на собственную жертву. Или, возможно, его настиг Роларэн. Шэрра уже поняла, что вряд ли его что-то остановит. Возможно, королева Каена и могла бы сразиться с самим Вечным, но остальныенет. Как хорошо, что они отлично это понимали.
Златые Деревья теперь не хотели являть себя её взгляду столь явно, как прежде. Магии почти не осталосьШэрра чувствовала себя обессиленной.
Земля словно куда-то пропала на мгновениеона почувствовала, как катится в какой-то овраг, но тут же вскочила. Зналагде-то он должен закончиться. Никто специально не вырывал здесь яму. Она может из неё выбраться.
Сил практически не оставалось. Шэрра уже слышала гул границыно магии в ней не было ни на каплю.
Путы на руках ослабели достаточно, чтобы сорвать ихбыло не до чистой игры. Она стянула ненавистную повязку с глаз, определила с трудом, откуда пришлабыло так темно, словно она так и осталась слепой. Девушка ухватилась за ближайший корень, попыталась поднятьсяи почувствовала, как вновь куда-то пропадает дыхание, а вокруг остаётся только сплошная безысходность. Она цеплялась за корни, рвалась вперёд, пыталась выбраться, она чувствовала, как там, совсем рядом, полыхает граница.
Свечение притягивало к себе. Она ползла по земле, она цеплялась за Златые Листья, не жалея исколотых, изрезанных ладоней. Кровь, казалось, стекала по всему телу, но Шэрра ничего не могла видеть. Ей хотелось прорваться вперёд, туда, к тонкой полосе Осталось всего несколько метров.
Магия выпила всё, что только было в ней. Магия испила её до последнего глотка. Не следовало колдовать, если не умеешь. Лучше б она повернулась к опасности лицом и умерла с честью. Однозначно лучше, чем быть убитой в спину, ползущей
Оставалось совсем чуть-чуть, но силы, словно тонкая перетёртая нитка, внезапно оборвались. И всё. Только тень покойной матери, которой теперь у неё нет. Только холодный душок Тварей Туманных. Перегрызли бы ей тогда горло
За спиной послышались шагино она больше не могла. Границу надо переступить полностьюона смогла лишь перевернуться на спину и привстать на локтях.
Образ Роларэна расплывался перед глазами. Она лишь смотрела на чёрную метку на его шее, давно уже выгоревшую на солнце. Солнце человеческого мира.
Шэрре хотелось рассмеяться, а она могла лишь хрипеть. Златой Лес выпил всё, что только мог.
Осталось всего десять минут до полуночи, промолвил он. И всего несколько метров, моя дорогая.
Она беспомощно смотрела на него. Пыталась понять, почему он не убьёт первым же взблеском магии. Но мужчина только опустился рядом на золотые листья и тихо рассмеялся.
Я сначала думал, что ты похожа на мою жену. Но, может быть, на ту, в честь дерева которой её однажды и назвали?
Шэрра мотнула головой. Перед глазами всё плыло. Она не могла сдвинуться с места. Не могла ответить. Не могла бороться. А он ждал.
Не дать повод убить. Бороться до конца. Открытая граница.
Сколько ещё ему придётся сделать, чтобы она выжила?
Она отползла ещё на несколько сантиметров. Рэн поднялся, расправил плечи, и теперь невидимый знак в её глазах пылал особенно ярко. Шэрра чувствоваладаже если выберется, продержится ли она? Златой Лес вновь тянул к ней свои лапы, и ВечныйВечный зажёг пламенный шар на раскрытой ладони и смотрел на неё так пристально и любопытно, спрашивая, будет ли она бороться достаточно, чтобы он отпустил. Проявит ли характер, или, может быть, его нет.
Хотела ли она выжить? Боялась ли разочаровать своего благодетеля? Шэрра не хотела отползать. Она с трудом поднялась на ноги. Пошатываясь, сделала шаг в его направлении. Криво улыбнуласьот пламенного шара её ограждала лишь какая-то тонкая воздушная стена.
Две минуты, напомнил Роларэн.
Лучше так, чем в спину, прошептала Шэрра. Я долго думала о Вечных прошлого. За то они столько и жили, что не подставляли никогда других под удар. За то, что они хотя бы иногда сражались сами. Я тоже Тоже так хочу.
Полторы.
Она долго смотрела на негоцелую секундную вечность. И из последних сил, вместо броситься к затухающей границе, прикоснулась к его губам. Если уж будет что вспоминать о зря прожитой жизнипусть лучше Вечный, чем страх перед Каенойтакой же бессмертный, как и Златой Лес.
Одна, выдохнул он ей в губы, а после оттолкнул от себяк границе, но горечь полыни всё ещё не покидала её. Шэрра отступила ещё на шаг, ошеломлённая, и почувствовала, как невидимые нити оплетают её руки.
Она только сейчас понялато был приговор не для неё, а для его воспоминаний. Убить свою жену своими же руками, убить всё, что было ему в ней ценно. Или умереть самому.
Но Роларэн не позволил Каене сыграть с ним в эту шутку. Лучше тело, чем душа. Лучше душа, чем воспоминания. Лучше воспоминания, чем она.
Граница закрывалась. И Шэрра не могла его предать.
У него убить её будет целая вечность.
У неё выжитьодин миг.
Три, прошептал Роларэн. Два
Она не услышала его "один". Переступила границуи мир взорвался перед глазами. Она почувствовала, как исчезает Златой Лес, а вместо него вспыхивают невероятные пейзажи. Рухнула на землю, чувствуя, что кровь течёт изо всех ран. Без магии, без сил, без средств на существование.
У неё осталась только память. Резкое начертанное "Роларэн" на плече, руна, взбирающаяся по коже ближе к скуле. Руна, что погаснет когда-то, но когда?
И шанс. Он отдал ей свою вечность. Он отпустил её, согласился умереть в пыточных королевы Каенызачем? Зачем ему это? Зачем сдаваться, когда можно продолжать вечное сражение?
Шэрра слепо улыбнулась границе. Она зналаему недолго осталось. Не прорваться через Границу с меткой, даже вечному, даже с его правами. Каена не отпуститни за что.
Она умирала. Жизнь вытекала из неё. Жизнь, которую он ей подарил.
Уже вторую.
Она осела на землю и закрыла глаза, чувствуя, как капельки крови превращаются в цветы вокруг неё.
* * *
Год 120 правления Каены Первой
Иллюзия разваливалась быстро. Казалось, что она осыпалась песком, стеклянным, полупрозрачным, мелкими кусочками и пылью. Обратились ветром светлые волосы, серость глаз растворилась в очередном порыве дымчатой магии. И из ран осталась разве что рассечённая бровьи серый, давно уже замеченный след на плече. Мастер невольно коснулся собственной руки, на которой красовалось похожее клеймо, и отступил на шаг, позволяя Рэтому, что от него осталось, вздохнуть вольнее.
Одежда теперь, без иллюзии, висела настоящим мешком. Тонкий девичий стан, большие карие глаза и острые-острые уши. Волосы, всё ещё длинные, волной рассыпались по худым плечамкуда темнее, чем то, что было у Рэ. Истинная эльфийкакуда уж реальнее.
Здравствуй, усмехнулся Мастер. Пальцы его скользнули по древней эльфийской руне на её плече, руне, обозначающей чужое имя, потомпо щеке, вплоть до свежей раны, рассекающей бровь. Шэрра.
Она содрогнулась и подняла на него взгляд. Она собиралась сражаться до последнего, даже если заведомо знала, что победного конца не будет. Теперь, когда стало понятно, что перед Мастером стояла юная эльфийка, остальнымтем самым, что сегодня не пришли, оставалось только поражаться, сколько же силы собралось в руках этого мужчины, что он мог убежать и от человека, и от наделённого даром эльфа.
Откуда вы знаете моё имя? ошеломлённо переспросила она. И зачем вам это? Ведь вы не удивлены. Вы знали, что увидите?
Знание и надежда часто идут рука об руку, усмехнулся мужчина. И как бы ни старалась Шэрраона не могла увидеть ничего за грубыми шрамами, рассекающими его лицо. Только чувствовала биение чужого сердца и знала, что её собственному совсем-совсем скоро суждено будет остановиться. И мне хотелось бы увидеть подтверждение собственным предположениям. Удостовериться в том, что ты всё-таки не человек.
Девушка ничего не ответила. Она выпрямиласьтеперь уж не было никакого смысла в том, чтобы прятаться за маской слабости. Острые ушиприговор в Академии.
Теперь я не смогу даже выйти отсюда, выдохнула она. Не смогу спастись. Женщинауже прогрешение, на территории этого замка им делать нечего. А что уж говорить об эльфах? Используете меня как пример эльфийского коварства? Толкнёте в сторону лесаи пустите эту свору по пятам? Я не буду ждать. И поддаваться тоже не буду.
Разве я прошу? хмыкнул Мастер. Эльфийское коварство не описать одним побегом или глупым проникновением сюда.