Силы для чего? спросила как-то очарованно Шэрра. Согласиться на то, что она просит? Простить ей смерть своей дочери?
Простить прошептал Роларэн. Вернуть её, может быть, он повернул голову набок. Если ты вернёшься со мной, возможно, не выживешь. Если откажешьсяя не стану тебя ловить. Но тогда вряд ли меня пропустит Златой Лес.
Если ты вернёшьсячто будет? Кроме моей предполагаемой смерти? Шэрра приподнялась на локтях. Она устала от человеческого мёртвого мира. Она почти что не могла за него хвататься. Словно овца на заклание, она пришла в эту Академию в чужом обличии, чтобы прижитьсяи не смогла. И за Роларэном пойдёт на смерть, если найдёт достойную причину. Не желание покориться Каене и прислужиться ей в этой жизни.
Однажды я видел в ней двоих. Милое испуганное дитя из прошлого и тирана из этой жизни. Я не боялся и страшился её одновременно. Теперь та часть, которая её ненавидит, больше её не боится. А та, которая любила, хочет её спасти. Но ты ведь знаешь. Каену может спасти только одно от дальнейшего её падения, Рэн провёл второй, свободной рукой по снегу. Её собственная смерть. Я хочу закончить всё это. Замкнуть круг. Она заслуживает на что-то большее, чем просто трон. И срок её жизни давно уже закончился.
Каену? Убить? рассмеялась Шэрра. Разве это возможно?
А разве возможнодержать в руках чужую палицу? тихо спросил Роларэн.
Это её, верно?
Да, кивнул Роларэн. Часть Каениэля. То, что осталось от неё настоящего. Истинного. А всё остальноепросто фальшь и подделка.
Подлинник убивает фальшь, голос Шэрры прозвучал хрипло. Это её убьёт? Что же. Я согласна.
Она повернулась к немуволосы рассыпались вихрем по снегу. Роларэн смотрел куда-то в небеса, в пустоту, а она всё ещё чувствовала жар его дыхания, мёртвогои такого в тот же момент живого. Она тогда не знала, что он прячется за ликом Мастера. А онзнал о том, кто она такая. И ответа на вопрос, зачем вообще был нужен этот поцелуй, она тоже не ведалабоялась, что никогда и не услышит в своей жизни. Ответ ускользнул от неё в пустоту давным-давно, оставив по себе одну только боль.
Зачем всё то было? Этот глупый поцелуй? прошептала она. Это потому, что я напоминаю тебе твою жену?
Если бы ты была моей женой, прошептал он, и родила бы ребёнка слишком больного, чтобы спасти его можно было только вечной кровью, что бы ты сделала?
Нашла бы для ребёнка эту вечную кровь, прошептала она. Сделала бы всё, что могу. Что ещё мать может сделать ради своего ребёнка, кроме спасти его?
Убить. Презирать. Сломать, хмыкнул Роларэн. Ты можешь остаться. Быть счастливой. В конце концов, жить, пока живётся.
Могу, согласилась Шэрра. Но только с кем? Это не любовь, Рэн. Это долг. Но лучше долг перед Вечным, чем любовь со смертным, смех её звучал горько и перешёл в тихий плач. А после она притихлаи умолкла, засыпая на снегу.
Глава четырнадцатая
Год 120 правления Каены Первой
Холод отступил ещё во сне. Перед глазами было белым-белоа после внезапно вспыхнуло жаром, словно кто-то вспомнил о ней и об обещанной заботевпрочем, кто? Шэрра так и не заставила себя проснуться; может быть, она просто отдала земле уже последние капельки своего тепла и в награду получила-таки быструю смерть? Всяко лучше, чем Каена, к которой она по собственной глупости согласилась идти и не в силах теперь сменить решение и отказаться.
Сны были наполнены снегом и кровью. Девушка будто бы видела кровавые зёрна, рассыпанные щедрой рукой по белой пелене, укрывшей мир. Она чувствовала, как капельки воды стекали по щекам невидимых эльфов, как кровавые слёзы стекали по их скулам, по подбородкам. Становилось то теплее, то почти жарко, то и вовсе холодно, и пальцы скользили по тающей под нею воде. Было то влажно, то поразительно сухо, и мороз подкрадывался незаметно, вместе с мирной смертьюзамёрзнуть Разве не простое решение всех проблем?
Когда же Шэрра заставила себя всё-таки вернуться в реальность, то поняланет, умереть ей не удалось. Вечность сковала её цепями вместе с Роларэном; теперь она почти осознавала, до какой же степени одиноко мужчине было с его бессмертием. Сколько лет и кого подпитывал он чарами, чтобы не дать умереть? Жена его была смертной, мужчина сам говорил об этом. И дочь Обеих убила королева Каена. От первой осталась хотя бы могила.
От матери Шэррыдевушка сейчас едва-едва помнила очертания её лица, но зато осознавала и ласку да нежность рук, и мягкость взгляда, и силу едва-едва бьющейся в сердце магии, ничего не осталось. Разве что дочка. В ней самой волшебства оказалось больше. Знать бы только, откуда, увидать, может быть, раз в жизни родного отца. Только она не была уверена в том, что сама этого хотела. Эльфов в этом мире слишком мало достойных.
Когда-то, когда она была совсем-совсем маленькой и вспоминала высокого, статного эльфа с глазами, будто бы зелень невиданных в Златом Лесу деревьев, она представляла себе, что его мать не могла выбрать мужчину хуже. А может, это был и он самведь они знакомы, разве нет? Он дал ей тот цветок, даровавший матери ещё годы и годы Не позволил умереть от руки Каены. Разве это не мог быть он?
Но когда ей исполнилось восемнадцать, от былой мечты не осталось и следа. А потом, повстречав того самого эльфа, она подумаланет. И хорошо, что нет. Она ни за что не хотела бы быть его дочерью.
Шэрра усмехнулась. Она носила имя его жены, она была похожа на неё, как говорил Роларэн, как две капли воды. И она почтипочтиего любила. Так, как и он её. В нейи в нём, была магия. Колотилась в сердце с той силой, на которую только могла быть спокойна. Их разделяли века, онасмертная эльфийка, онвечный. А ещё, Шэрра знала, что между ними не будет чувств больше долга. Ни с его, ни с её стороны. Он вряд ли сможет, онатоже. Поррой Шэрре думалось, что где-то за пределами её смертности таится какое-то знание, просто она не может до него добраться. Может быть, тогда, когда достигнет, и поймёт, что именно в Роларэне приковывало её, пробуждало сумасшедшую верность.
Он был безумен. И девушка прекрасно об этом знала. Ничего больше, чем подарить ему свободу в этом безумииисполнение его желания, дать она не могла. И он тоже не отдал бы ей и капли жизни, только погибель. Но разве не этого Шэрра ждала?
Девушка открыла глаза. Впереди простирался всё тот же белый снегона лежала на каком-то плаще, расстелённом прямо на белой пелене, и укрывалась вторым его концом. Наверное, обыкновенный человек бы умер, но не эльф, ступивший за границы Златого Леса. Здесь все ониот королевы Каены и до самого простого слугиВечные. Только вот бездарные, бессильные, опустошённые. Ни один эльф добровольно не откажется от Златого Леса. Там растёт его душа, тамего суть.
Шэрра протянула руку, сгребая снег и сжимая ладонь в кулак. Льдинки водой стекали по запястью, пока она не разжала пальцы и не попыталась привстать. Её не интересовало ничего. кроме того, не ушёл ли Роларэнне подумал ли, что, может быть, потребовал с неё слишком страшное обещение. Если уж она решилась умирать ради смерти королевы Каены, то пусть играет до концаШэрра не признавала полутонов. И Роларэн, как ей казалось, тоже не должен был бы на них соглашаться.
Но он не ушёл. Мужчина стоял на снегу чуть поодаль, набросил на плечи такой же плащ, как тот, на котором она спала. Шэрра не могла сказать, была ли это магия до последней нитки или, может быть, он просто отобрал их у кого-то. Люди для эльфатакой же мусор, как и всё живое для королевы Каены. Впрочем, девушка не бралась судить Вечного; они всегда были куда выше обыкновенных эльфов. С той поры, разумеется, как стали рождаться смертные
Она заставила себя подняться, хотя с радостью осталась бы замерзать в снегу. Потянулась за плащом, стряхнула с него снегблаго, не вода, не промок насквозь, и натянула на плечи. Не то чтобы эльфийке было так уж холодно да зябко, но всё равнонеприятно. Она с удовольствием сейчас зашла бы куда-то в тёплое здание, но только кто их туда пустит и кому они там нужны?
Роларэн обернулся. Он казался даже не грустным, а скорее задумчивым и умиротворённым. Тихим, может быть, даже слишком для того, чтобы она смогла вытащить из волнующего образа хотя бы несколько ниточек понимания.
Проснулась, уверенно кивнул он, констатируя и без того понятный факт. Идёшь?
Ведь я согласилась вчера.
Вчера много чего случилось из того, о чём, возможно, завтра захочется забыть, возразил он, криво улыбаясь. Девушка только коротко хмыкнуланаверное, ей хотелось ухватиться за его слова, но не до такой степени, чтобы саму себя предать. Она всё ещё не собиралась отказываться от произнесённого, отталкивать от себя прочь любые границы понимания и разумного принятия решений. А умиратьэто было и вправду разумно. По крайней мере, так и за ту цель, как он предлагал.
Я хочу вернуться в Златой Лес, покачала головой Шэрра. Хочу вдохнуть наконец-то эту вечную золотистую осень и почувствовать, как меня окутывают туманы. Ведь вечность здесь я проведу одна Верно?
Он долго смотрел на неё.
Каена давно уже завоевала себе право на смерть, наконец-то медленно произнёс мужчина. И вряд ли я действительно спокойно смогу быть здесь, пока она там. А Златой Лес не примет меня без тебя. Правила охоты священны. Даже моей магии не хватит, пожалуй, чтобы их победить.
Каена добралась до глубин леса?
До правил изгнания, скорее, возразил Роларэн. Я однажды нарушил завет. До этогопереходил путь как тот, кому эта местность Вечность не подарит. Для меня что Златой Лес, что человеческий мир были одинаковы с точки зрения бессмертия. Она не могла нарушить этот переход, отобрав то, что подарено мне свыше, но могла заклясть границу, как Королеваэльфы всегда покорны пред ликом своих правителей. Да и даже если моя магия позволит мне оказаться по ту сторону, будет ли этого достаточно? Каену убить не так просто, она-то сама своровала много жизней. И если я хочу, чтобы это было окончательнодолжен привести тебя туда.
Хорошо, кивнула Шэрра. Я ведь говорилая не против. Я пойду туда. Не хочу проводить вечность здесь. И дело не в том, что и для моей жизни целью стала смерть Каены, это ведь не так. Но есть и что-то ещёчто-то большее. Что-то страшнее, чем я привыкла.
Он согласно улыбнулся ей в ответ. Шэрру тянула к себе памятьтот тяжёлый груз воспоминаний, которые не могли накопить люди, не познавшие бессмертия, да и эльфы, у которых нет своего Дерева. У них и души нет, а именно она дарует вечность. Они пробовали воровать чужие
У Каены была душа. Заключённая в громадном дереве, а потомв этой жалкой палице, но была. Прогнившая, ядовитая, страшная Роларэн знал, что она была рождена для этого мнимого бессмертия, знал, что следовало помешать ещё раньше, но не мог. Слишком уж тот, кто не боялся Каены, её жалел. Слишком тот, кто ненавидел, страшился.
Но сейчас времени на пустые страхи больше не осталось. Он в последний раз посмотрел на Шэрру, а девушкавновь уверенно и гордо кивнула. Она не казалась отрешённой и той, что идёт на смерть, сккорее уж упрямой в собственном предназначении. Как будто бы львица, защищающая тени своих детей.
Роларэн вздохнул. А потом, хотя сам не желал того говорить, прошептал:
Но это не вердикт.
Значит, можно выжить?
Ведь однажды ты уже выживала, пожал плечами он, словно на что-то намекая, и Шэрра, поняв его, кивнула. Главноепопытаться, и она ещё доживёт до того дня, когда из-под земли пробьётся росток её собственного дерева. Может быть, оно не будет Златым, но будет точноа остальное не имело такого уж большого значения. Главное лишь то, что хотелось жить там, в лесу. Рядом с теми, кто её понимает. Не прятаться за вековой лепниной иллюзий.
Роларэн поправил её плащ почти что с нежностью, пальцы на мгновение зарылись в меховый воротник. Девушка не улыбнулась ему в ответ, хотя, по правде, хотелось, и не заплакалавсё так же сдержанная, как и должна быть настоящая эльфийка, тяжело вздохнула иотвела на несколько мгновений взгляд.
Нас скоро догонят, отметил наконец-то мужчина. Я думаю, их будет довольно много.
Охотно верю, согласно кивнула Шэрра. Но что мы сделаем, когда они придут? Неужто побежим без оглядки.
Мужчина рассмеялся, так весело, что у любой другой пробежал бы мороз по коже. Да, убегут, вне всяких сомненийим навстречу. Что могут люди против эльфа?
Они так ничего и не ели. Шэрра знала, что однажды всё-таки должна будет прийти определённая слабость, но сейчас не смогла бы и кусочка еды в рот взять. Почему-то при каждой мысли об этом к горлу подкатывал комок тошноты. Она вспоминала о прошлом слишком явственно для того, чтобы заедать чем-то горе. И сейчас, вероятно, могла только хвататься за прошедшие дниминуты или года? чтобы удержаться на плаву. Сознание не хотело оставаться всё таким же незамутнёнными то и дело в мысли проникала жажда сбежать, скрыться Она подавляла её. Подавляла так же уверенно, как шагала следом за Роларэном по невидимым человеческому глазу тропам.
Ты давно знаешь Фирхана? спросила она где-то через полчаса надоевшего уже молчания. Мужчина только хмыкнул себе под нос.
Достаточно, кивнул он. Мы с Фирханом, по правде, не так уж и хорошо знакомы были до моего преподавательства здесь. Виделись Однажды. Он был жалким мальчишкойлет двенадцать Или ему было больше? Меньше? Прошло много лет, и я не помню подробностей. Случайно забрёл в Златой Лес, наслушался сказок о добрых и замечательных эльфах. Тогда как раз близилась Златая Охотаи королева Каена швырнула его в самую пучину. Обозвала первой жертвой. А в те времена Первая Жертва должна была подтвердить своё достоинство, пройдя по Пылающему Путипод ударами эльфийских жгущих плечи кнутов.
И он прошёл? Выжил? удивлённо прошептала Шэрра. Ведь никто, за исключением Вечных, не может ходить по Пылающему Пути!
Она могла. Пусть и не была Вечной на самом деле, но моглапомнила, как приятно теплились под ногами угли. Но это не считалось. По меньшей мере, Шэрра обладала магией, а это уже поднимало её на уровень выше, чем всех остальных эльфов, бездарныхпросто так, осколков былой эльфийской славы.
Роларэн отрицательно покачал головой.
Это было столько лет назад Уж точно больше сорока, сдаётся мне, промолвил он. И я как раз совсем недавно вернулся из человеческого мира. Тогда это называлось не изгнанием, а представительством при королевском дворе. Мне нравилось быть далеко от эльфов. Не суть Я вызвался вместо негожертвой Златой Охоты. Мальчишку Каена швырнула следом за мноютогда он перешёл границы.
Шэрра скосила взгляд на его шею. Там действительно была дивной формы руна, но в ней девушка не могла уже узнать ничьё имя. В конце концов, за столько лет клеймотогда накладывала его Граница, а не магия королевы Каены, практически слилось с кожей. Теперь оно было таким светлым, бежево-серым, и так удачно пряталось за одеждой, что она не могла его различитьтолько слабые очертания.
Это не оттуда, покачал головой Роларэн. Я был Вечным, Граница таких принимает легче, чем просто эльфов Обычно в Златой Охоте никто не побеждает. Но мы добежали первыми, и я заставил его перейти черту. По правде, он до сих пор полагал, будто бы я мёртвотдал жизнь, эльф за человека. Вернулся куда-то к себе, потом попал в Академию, старательно продвигал среди людей идею злобы и ненависти, поселившейся в эльфах. У него неплохо получилосьмежду прочим, сие место практически процветает. Но не о том речь. Конечно же, я выжил. Разумеется, они всеи даже эти глупые путы на руках, не могли меня остановить. Тогда я надолго ушёл; следующий раз вернулся уже на год, Каена рвала и метала. Когда уезжал, по пути попались ты и твоя мать.
А потом опятьприехал. И опять за кого-то якобы умер.
На этот раз я был Охотник. Это серьёзнее, чем жертва. Тут ты страдаешь за доброе дело больше. Убивают не быстро, а с мукой. Но разве можно убить Вечного? Что за глупость, Роларэн хмыкнул. Фирхан был уверен в том, что больше никогда меня не увидит. Так лучше и для него, и для меня, пожалуй, тоже. Но теперь его идея о честном эльфе, последнем в системе, отчасти пошатнулась. Он не пошлёт за нами людей. Миро бросится сам, потащит за собой всех, кого только сможет увлечь. Не думаю, что многие согласятся нарушить слово Фирхана, но мечники, те, кто особо верен этому глупку, обязательно сорвутся
Шэрра расхохоталась. Звучало крайне неуместно и звоном отбивалось от обледевших деревьев, но она не смогла себя сдержать. Они бросятся сражаться против Вечного! Академия сама по себе была просто глупым фарсом, бессмыслицей, в которую она прибыла только потому, что там рядом уж точно не может быть ни одного эльфа.