Он не мёртв, указала она на Миро, словно тот не слышалхотя он всё ещё пребывал в сознании. У тебя не хватит милости убить его?
Не хватит, покачал головой Роларэн. Он заслужил не смерть, а мукуи я дарую ему её, по правде дарую. Разве что задержал? Он прислал сюда кучу молодых ребят, прямо мне навстречу, на верную смерть, чтобы нанести своим мечом последний удар и с довольством посмотреть на то, какого цвета эльфийская кровь. Красная! Только егогаже. И сворачивается иначе.
Шэрра содрогнулась. Верно, эльфийская кровь, алая, бежала, будто вода. Эльфы прошлого умели быстро заживлять ранения, и кожа у Вечных была прочна. Но нынешние Кровь останавливалась плохо, свёртываемость уж больнр плохая.
Девушка имела с этим дело, пока чужой алой жидкостью разрисовывала волшебный алтарь Каены Первой, даруя ей в жертву силу, молодость, могущество.
Она отвернулась от Миро. Тот, казалось, на какое-то время ослеп и оглох, только хватался за лицо и тихо постанывал. У него не стало сил кричать громче, иначе позабыл бы давным-давно обо всём, что могло только его остановить. О чести, о том, что настоящие мужчины не плачут.
Эльфыотвратительные существа. Но есть то единственное, чему им стоит поучиться у человечества. Это подлость, та самая дикая, бесконечная подлость, что толкает их на гадкие преступления и не позволяет отступать. Подлости в человеке столько, что хватило бы и на целый десяток остроухих. Да что они могут? Ударить ножом в спину, предать товарища! Эльфы если уж и злы, то откровенно. Они любят, страдают, они терзают ненавистных на мелкие кусочки. Но люди ушли дальше. Они просто выталкивают их из собственной жизни одним только предательским тычком и делают вид, что больше не желают ни видеть, ни слышать. Прощаются, просто молча помахав рукой тем. в кого мгновение назад стреляли.
Роларэн по-своему людей ненавидел. Они для него были слишком пошлысменялись в постелях мужчины и женщины, рождались десятками дети. Почему им, этим жалким грязным существам, не способным оценить радость отцовства или материнства, позволялось иметь и дочерей, и сыновей в неограниченном практически количестве? Почему они вышвыривали их, как расходный материал, почему заставляли трудиться, почему вынуждали горбатить спины, торговали их телами прозорливее, чем своими, а у него, мечтающего всю жизнь о детях, о заботе, о счастье, у него, способного подарить им вечное счастье, могла родиться всего лишь одна дочь? Почему Златой Лес выделил ему всего лишь один ростоки тот теперь мёртвый? Его дочьпокойница изнутри, с умершей, прогнившей душойстараниями Каены, а эти Эти такими и рождаются. Рождаютсяи рожают, рожают десятками!
Он вновь посмотрел на Шэрру. Та опустилась на колени у какого-то из пострадавших, того самого, в руках которого оплавилась сталь, ещё живого, и Роларэн узнал в нём с трудом Громадину Тони. Тому, казалось, не хотелось нападать, не хотелось стрелять в спину, но он всё равно это сделал. Зачем? Да потому что надо было. Потому что о каких границах и пределах может и вовсе идти речь, когда весь мир покорен одному жуткому желаниювоевать за материальное, за куски земли?
Эльфы были богаты другим. И Роларэн, в жизни не копивший ни золота, ни серебра, считался самым большим богачом среди своих, потому что доселе мог приходить к живому своему Златому Дереву и касаться бьющейся у него внутри души. Потому что был вечена этого не купить ни за какие деньги. Да что там! Каенаи та была лишена в своей отчаянной любви подлости. Она наносила удары открыто, они всепросто покорялись, от страха, от глупости, от собственного поразительного невежества, но покорялись, а причины волновали её меньше всего на свете. А тут что? Тупость, пустота в глазах
И дети.
Зачем ты его исцеляешь? прошептал Роларэн, видя, ка кнепривычные немного для эльфийской магии серебристые искры срываются с её пальцев. У Вечных прошлого магия была золотая, его собственнаятоже сверкала серебром, словно вдруг постарела. У Каеныпривычная, такая, как у тех, что были раньше, а у прочих У прочих её, считай, и не былокоролева выпила всё, что только могла, вытребовала столько волшебства, что ей отдавали всё до последней капли, лишь бы только больше не явилась на порог. Ужас? Нет. Они все к этому давным-давно привыкли.
Потому что его ещё можно спасти, повела плечами Шэрра. Она прижала ладони к груди Громадины Тони, вливая в него осколки собственной эльфийской силы. Она ранила его изнутри разбитым стекломно снаружи затягивала раны, исцеляла руки. Миро хрипел где-то рядомего было спасти полегче, пожалуй, Роларэн клеймил его, а не убивал, но девушка даже не посмотрела в сторону псевдонаставника, что повёл несчастных, бедных учеников на верную смерть. Она только пыаталась раскрыть глаза очередному глупцу
К тому же, Тони заступился тогда за ненавистного и раздражающего его Рэ. Для него неприемлемым было просто так взять и позволить человеку умереть от бесчестных ударов, и варианта "десятеро на одного" он не желал ни знать, ни слышать. Вот только сейчас вошёл в этот отряд, и нападал даже, пусть вяло и неохотно.
Роларэн не стал возражать, когда Шэрра заживила парню раны. Даже подождал её, хотя и вправду мог уйти, прекрасно зная, что девушка бросится его догонять. И когда она отвернулась от Тони и посмотрела на мужчину, лишь коротко кивнулда, не уйдёт, пока она не справится, но помогать спасать человека он тоже не станет.
Девушка выпрямилась минут через десять. Он всё ещё не сдвинулся с местаВечный стоял, будто бы превратившись в камень, и смотрел вперёд, в пустоту.
Я закончила, мрачно сообщила она. Мы будем идти?
Там, южнее, закончатся снега. По лесу легче бежатьмы не будем проваливаться и меньше устанем, чем от ходьбы, покачал головой Рэн.
Хорошо, не стала противиться Шэрра. Веди.
Она бежала за ним, не отставая ни на шаг, на собственную казньлишь бы только заглушить тихими эльфийскими шагами крики Миро и тихое дыхание Тони, преследовавшие её на этом нелёгком пути. Вот только, увы, ничего не помогало.
Глава пятнадцатая
Год 120 правления Каены Первой
Эльфы не знают усталости. Вечныебудто бы те существа, настроенные на одно только убийство. Эльфы могут мчаться много часов кряду, могут наносить смертельные удары один за другим и никогда не задумываться над тем, что это даст. Эльфы всесильны.
Глупости. Шэрра знала, что у эльфов есть лимит. И много раз чувствовала егокак же близка была тонкая грань мыслей и сил. Ей периодами казалось, что ещё один шаг выпьет из неё всё то, что осталось в теле, выкрутит наизнанку.
Эльфов нельзя было так превозносить над обыкновенными людьми. Да, они одарены, да, они могущественныте некоторые из них, кто пережил бесконечность в исполнении королевы. Но сколько их таких осталось? Сколько всего на свете способных сражаться с Каеной Первой сейчас?
Она знала. Вот онополе боя. Один Вечный с бессменной грустью в глазах. Одна глупая девчонка в качестве жертвы Королеве, способная только осторожно ступать к собственной смерти. Ей надо было, наверное, радоваться. Что она на самом деле не желала выжить. Что ей не для чего было вырываться из невидимого плена. Что теперь, когда Роларэн прямо говорил, будто ведёт её умирать, она послушно вставала рядом.
Они бежали долго. Без перерывахотя бы на минуту, хотя бы на несколько секунд. Они мчались по снегу такими лёгкими, бессменными скачками, что тот даже не проваливался под ногами. Почти.
Снега со временем становилось всё меньше и меньше. Или Шэрре так казалось. Она не знала, сколько они бежали, она не оборачивалась на Роларэна, словно доселе не была уверена в том, что он посмеет остановиться. Они бежали в ногу и нельзя сказать, что без усталостино без холода и без сомнения. Навстречу тому, что человечество с готовностью назвало бы судьбой, но что так не желала признавать Шэрра.
Это не судьба. Это выбор. И девушке было приятно сознавать, что она сделала его сама, а не кто-то, да тот же Роларэн, вытребовал под страхом умереть немедленно. Он мог уточнить, добровольно ли она идёт за ним, и Шэрра с готовностью бы это подтвердила. Почему нет? Зачем отказываться от того, что предоставляет собственная жизнь?
Снег усилился к вечеру. Белые хлопья, способные прикрыть даже человеческую грязь, сыпались белой дымкой. Перед глазами всё сверкалоони видели в темноте лучше обыкновенных людей и эльфов, но Шэрра списывала это на временную вечность. В конце концов, остановиться в лесуне так уж и трудно. Трудно будет побежать потом, не разбирая дороги.
Стоило только замереть, как снег тут же начал осыпаться под ногами. Казалось, они стояли на какой-то хрупкой вершине скалы, и медленно вниз ссыпались камешки. Только эти камешки ещё и таяли по дороге, а над ними возвышалось ещё что-то, откуда летели новые. Там тоже кто-то стоял и сбивал снег ногой.
Мы заночуем здесь? тихо, но не потому, что боялась, а потому, что осипло горло, промолвила Шэрра. На снегу?
Ты считаешь, я наколдовал эти плащи? спросил вдруг Роларэн. Или ты решила, что я украл их у кого-то из простолюдинов?
Я считаю, ответила девушка, что это не имеет никакого значения.
Он усмехнулся. Да, это и вправду было неважноважен был один только её ответ. То, чего он ждал с таким нетерпением и жутким, неугасимым интересом. Теперь мужчина смотрел на неё с некоторым интересом, словно заметил что-то новое.
Я теперь думаю, что, может быть, следовало подождать, наконец-то промолвил он. И не жениться на ней тогда. Тогда и всего этого не было бы. Может, я уже погиб бы в Туманах. А может, Златой Лес всё ещё дышал бы жизнью.
Твоя женитьбане причина дикости и зверств Каены Первой. Неужто ты думаешь, что, будь мысленно свободен, её бы что-то остановило?
Роларэн запрокинул головудаже слишком, Шэрре показалось, что он может случайно свернуть себе шею, и посмотрел куда-то вверх. Там простирались безграничные небеса. Вдыхать ледяной воздух было приятноснег оседал хлопьями на его щёки, застывал на тонких шрамах иллюзии. Снег не таял у него на лице, он так и оставался ледяными кусочками, маленькими снежинками, словно в Рэне не осталось столько тепла, чтобы можно было заставить его растаять.
Здесь рядом, прошептал он совсем тихо, есть деревня. Там постоялый двор, она на проездной дороге. Пойдём туда.
Он поднял на неё взгляд, и Шэрра даже рассмеялась от неожиданностии почти упала на снег, хотя, впрочем, нет, заставила себя удержаться на ногах. Снег всё ещё оставался белоснежной маской вокруг его глаз, хотя по щекам уже стекли капельки воды.
Два остроухих среди северных человеческих деревушек, хмыкнула она. Я не уверена, что нам будут до такой степени рады
Попытаюсь вернуть тебе уверенность, покачал головой мужчина. Почему нет? Людиславные игрушки, им нравится прислуживать тем, кто сильнее.
Мы сильнее? Разве?
Да.
Роларэн ответил безапелляционно. В его голосе больше не было боли, и он смотрел на Шэрру с некоторыми оттенком того самого немного забытого уже ею Мастера.
Я хорошо играл человека, промолвил он наконец-то. Так хорошо, что меня не отгадали не только те, кто ненавидит эльфов, а даже те, кто их любит. Однако, не стоит полагаться на удачу. Иллюзиито лишнее. Нас догонят, не будем утруждать Академии дорогу.
Ты хочешь умереть, не дойдя до Каены?
Возможно, так мне было бы легче. Но ты мне не позволишь. Ты не позволишь погибнуть прежде, чем умрёт она, верно?
Шэрра ничего не ответила. Она обернулась, пытаясь определить, в какой именно стороне находилась упомянутая им гостиница.
Рэн указал рукой куда-то в сторону громадных сосен. Они и вправду росли чуть реже, чем прочие деревья. Мужчина двинулся туда, по колено утопая в выпавшем мягком снегу, теперь не срывался на бег. Он выровнял спину, на руках его сверкали перчатки то ли из кожи, то ли напрочь сотканные из волшебствато ли снег на них искрился, то ли какая-то дивная нить? С плеч теперь спадал тонкий плащиз эльфийского сукна. Шэрра и тут не могла ответить, не был ли он иллюзией. Наверное, что нетона сама, поправляя меховое творение человеческих рук, зашагала за Рэном следом.
Под таким углом, ещё и ступая у него за спиной, было хорошо видно шрамы на острых ушах. Самое высшее наказаниесделать эльфа круглоухим, лишить его, как полагают люди, главной отличительной черты. Но люди, впрочем, ещё и считают эльфов самыми красивыми на свете существами, до того мига, как видят в живую.
В эльфах на деле оказалось слишком много острого, не только уши. Взгляды, слова, ножи. И эти бессменные палицы, к которым они и сами-то не могли прикоснуться.
Ты не можешь явиться к ним вот так, покачала головой Шэрра. Со снегом на глазах, словно с маской. Люди не всегда боятся эльфов, но, возможно, это их уж точно напугает.
Роларэн рассеянно провёл рукой по глазам, ошеломлённо посмотрел на оставшиеся на пальцах следы воды. Кожа тут же будто бы стала теплеетеперь по его щекам чужими слезами стекали растаявшие снежинки. Девушка вновь подошла к нему ближе, убирая мелкие каплии вода показалась ей красной, словно на его коже было ещё что-то, невидимое даже для эльфийского глаза. Но на вопросительный взгляд он ответил только быстрым кивком, и Шэрра не могла принимать его за согласный.
- Могу, пожал плечами Роларэн. Нет ничего невозможного.
Так может сказать только Вечный.
Тот, кто говорил это, был не Вечным, а смертным человеком, Рэн хмыкнул. Но, может быть, от остальных я хочу слишком многого. Зачем ты идёшь со мной, Шэрра? Ради эльфийской благодати? Я уже много лет как потерял остатки наивности.
Нет, возразила она. Не много лет, а совсем недавно. Ведь до этого ты всё ещё верил в то, что в Каене есть что-то хорошее, верно?
Тут сложнее.
Или слишком просто для тебя.
Он не стал спорить. И ладони его, сжавшие её пальцы, казались такими жаркими, будто бы никогда и не касались снега. Шэрре показалось, словно и зимы вокруг них вообще больше не существовало. Да, она шла туда не для того, чтобы эльфам было хорошо. Она искала что-то забытое и потерянное там, в далёкой пустоте человеческих королевств, потерянное в собственном побеге.
Я не хотела тогда оставаться. А теперь понимаю, что не должна была уходить, выдохнула она наконец-то. Но я не хочу умирать. Никто не хочет. Даже в геройстве должна быть доля самозащитыво мне же геройства нет.
Пойдём.
Шэрра чувствовала себя ребёнком, которого тащат вопреки его воле родители куда-то. Или, может быть, он сам покорно идёт следом за ними, потому что оставаться в чернеющей неизвестности больше не может.
Я просто хочу туда, где мой дом. Даже ценой встречи с Каеной, она так и не сдвинулась с места. Даже если для того, чтобы посмотреть на Златые деревья, мне придётся умереть. Но если можно попытаться выжить
Пойдём, повторил Роларэн.
Шэрра знала, что он не будет ничего обещать. Она не судила его за это, как не судила себя саму за слабость и трусость. Или за бездумную смелость, что вела разве что к смерти. Она смирно шагнула вслед за ним, будто бы в этом видела единственный правильный выход.
Дорога оказалась верной. Они вышли к селению уже минут через десять, правда, пришлось ещё обходить его, чтобы пройти сквозь главные ворота, а не перелезать через частокол. То ли деревня защищалась от леса, то ли от каких-то других враговвряд ли проникновение для эльфа было делом таким уж трудным, да и для ушлого человекатоже, но они сегодня пришли не грабить и не нападать, потомукаков смысл перебираться через высокие ограждения?
Внутри она оказалась даже довольно богатойкрасивые ухоженные дома, огороды. Поля, наверное, были снаружирассмотреть под снегом, как далеко тянулась деревня и где что располагалось, было невозможно. Это могло быть одно из тех селений разнообразных человеческих гильдий, что и не зависит от взращивания растений. Шэрра, добираясь до Академии, заходила в несколько таких. Все друг другу там были не конкуренты в обычной жизнина местные рынки часто привозили товары и заказы, приходили мастера, разбирали ихи расходились по домам. Держали разве что небольшие клочки земли для собственного пропитания, всё остальноепокупали. Ремесел было два, три, может, чуть больше, но выбор всё равно оставался ограниченным. Сами себя они прокормить не могли, но попробуй только отрезать эту деревушку от всего света! В соседних городах умельцев подобного рода не было.