Прошёл вдоль стены назад, к главным воротам. Ворота Арены на ночь, конечно, закрываются. Кованый узор ворот густой, ветвистый: руку не везде просунешь, да и тоне дальше локтя. Колья решёток до верха проема доходятменьше пальца зазор от острия до камней аркиказалось бы, и пытаться нечего, если ты не кошка. Вот только если понизу колья узором кованым скреплены, то по верху торчат, ничем не поддерживаемые и некогда ровная их гряда уже просто от времени вкривь да вкось пошлапусть немного, но глазу заметно. А стало быть я вытер о бёдра вспотевшие вдруг ладони и полез наверх.
Колья гнулись легко, словно были сделаны не из железа, а из глины. Мне больше усилий пришлось приложить не для того, чтобы решетку отогнуть, а чтобы на ней удержаться, не выгнуть её своим весом донизу, а то и поломать, чего доброгодо того железо оказалось дурным. Ноздреватым, плохо прокованным и, как следствиепроржавевшим уже чуть не до середины. Спустился по-внутри вниз и вовремяуже плескались по влажным камням стены красноватые отблески факелов и слышались шаркающие шаги из ближайшего коридорастража. Я неслышно скользнул в тёмный проход, прижался к стене. Две, дергающиеся в свете факела, тени, лениво проползли по брусчатке пола и растворились во тьме. Судя по теням, стражники даже головами не крутилисмотрели только вперед и разве что носами на ходу не клевали. Ну да, арены охранятьэто для местной стражи навроде отдыха. Если с гладиаторскими казармами сравнивать. Тех-то гладиаторов за решетками не запираюта зря, зря. Потому что более тупого, злобного и бессмысленно агрессивного существа, чем пьяный гладиатор, просто в природе не существует. А трезвым гладиатор бывает только на арене и в могиле. И то не частони там, ни там. Так что стражей у них ходить дело неблагодарное, да.
Я подождал, пока стихнут шаги, вышел обратно в холл и завернул в тот же коридор, из которого только что вышел патруль. Нужные мне клетки были как раз в этом секторе, внизу, один пролет лестницы с этого уровня, но идти туда еще было рано. Надо было сначала кое в чём убедиться вот только темно тут, хоть ушами смотри. Так что я вытянул за шнурок маленький кожаный кисет, вытащил из него резко пахнущую полотняную подушечку, и, оттянув себе веки, выжал по капле жидкости в каждый глаз. Поморгал, избавляясь от рези в глазах и размазывая веками вытекший из подушечек сок. Прислонился к стене, жду, когда подействует. Белладонна. Ягоды её ядовиты, но на рынке их нарасхват берути медикусы, и жрецы, и колдуны. Прославилась, правда, она не как лекарство и не как средство для общения с духами. Bella donna'красивая женщина' на ромейском. Уж больно хорошо её сок зрачки расширяет, а это до сих пор красивым считается. Так что проститутки (особенно дешевые уличные) ей вовсю пользуются. Как-то по глупости (первый год, еще и жетона не было) я днём себе белладонны в глаза капнулзахотел посмотреть, красиво ли выгляжу. Но не увиделпросто разглядеть не смог свое отражение при свете дня. Так что не буду утверждать насчет красоты (это все ж дело вкуса) а вот на здоровье белладонна влияет определенно не лучшим образомпроверено на собственном опыте. Глаза тогда до вечера слезились и голова болела. И зубы, от кулака лейтенантского, ныли. Кстати, в борделях за стеной частенько в ценниках даже пункт отдельный есть для слепых проституток, так вот. Но тут уж ничего не поделаешьмы-то не для красоты зрачки расширяем, а для зрения ночного.
Начало действоватьокружающая меня тьма посерела, отступила немного, смутными контурами в ней вырисовались стены и проходы в них. Так от лестницы шага три, потом решетка вот! Черный прямоугольник провала в стене. Что там внутрине видно. Я осторожно пощупал темноту и тут же посадил занозу в палец. Деревянная жаль. Возможно, дверь и не заперта, но открывать её не стоитнаверняка заскрипит петлями, весь амфитеатр переполошу. Придется положиться на удачу. Я уже повернулся, чтобы идти обратно к лестнице, но тут заметил легкий отсверк, мелькнувший вроде бы там, где полагалось быть сплошным (и плохо оструганным, как я уже убедился) доскам. Ага, так и естьоконце зарешеченное. А за ним я прижал ладони к глазам, помассировал глазные яблоки, коротко нажал сильнее и тут же убрал руки. Кровь прильнула к глазам, на короткое время обеспечив (вместе с белладонной) самое лучшее ночное зрение, какое только может быть у человека. Вижу! Комнатушка за дверью скорее угадывается, чем видится, но проход в противоположной стене комнаты, и большое пространство за ним с толстыми железными прутьями вместо пола на мгновение проявились в глазах вполне отчетливо. Ну, как я и думал. Странно только, что стражника тут, за дверью нет. Не слышно мне никого, во всяком случае. Я закрыл глаза, задержал дыхание и прижался ухом к решеткетишина. Нет никого. Никакой стражник не станет всю ночь в темноте бодрствовать, а спящего человека всегда слышно. Даже егеря. Ну и хорошо, а то я опасался, что придется еще и эту проблему решать. Да и не странно вовсе, когда вдумаешься, что стражника сюда пожалели: если внизу какой узник и умудрится из своей клетки выбраться, то деться он за ночь никуда всё равно не денется. Ну и незачем его ночью тут караулить.
Я вернулся к лестнице, прислушался, хмыкнул, и, уже почти не таясь, пошел внизк клеткам. Даже топай я, как манипула легионеров на параде, всё равно б никто не услышалтакой густой и сочный храп несся с нижней площадки.
Спустился, вышел на площадку. Лампа, чадя и мерцая, дожигала последние капли масла и света давала чуть больше, чем ничего, но стражника я разглядел. Сидит в углу, весь скрючившись и изогнувшись самым замысловатым образом (у меня аж в позвоночнике стрельнуло при взгляде на его позу), щеку на колено положил и носом рулады старательно выводит. Да, распустилась тут стража, ничего не скажешь ничего, с завтрашнего дня забегаете. Спи, дружище, спи, авось смерть свою не проспишь. Кольцо с ключами висело у него на поясе, но проблем это обстоятельство никаких, разумеется, не вызвало. Право же, я больших сложностей ожидал. Не то, чтобы я этим сильно расстроен, но как-то неловко, что ли. Чувствую себя многомудрым философом, которого заставили простейшие задачки решать. 'Было четыре яблока, два ты съел, сколько осталось? Не торопись, подумай' Что-то в этом роде.
Петли у дверей тут не скрипят, это я помню. А вот замок шумный, поэтому открываю я его осторожноподгадывая движения ключа к наиболее громким всхрапываниям. Скорее всего, второй стражник тоже спит, а то его и вовсе нет но рассчитывать на это не стоит. Лампа во внутреннем помещении горит, перед дверью никого нет, но это ничего не значит. Поэтому левой рукой я ключ кручу, а правойпугию держу двумя пальцами за лезвие. Появится вдруг внутри на виду второй стражникметну. Рукояткой вперед в головуавось оглушу. А не оглушу, так бежать придется, конечно. Возможно, это будет наилучшим стечением обстоятельств.
Замок тихонько щелкнул в последний раз, косо висящая дверь толкнулась в руку, я, придерживая, дал ей открыться, проскользнул внутрь и замер.
А не спитвторой стражник-то. Дыхание мне его слышноне такое, как у спящего. Ну и прочеевот он пошевелилсяодежда зашуршала и ключи на поясе звякнули; вотшмыгнул, вотпочесался. Не спит. То ли бдит, то ли (что вернее) просто заснуть не может под аккомпанемент своего товарища. Ну и ладно, такой вариант мной тоже предусмотрен. В стену боковую я спиной вжался, пугию повернее в руке перехватил, а левой рукой вытащил из кармана горсточку камешков. Зажал их в кулаке и принялся выщелкивать большим пальцем по одному за дверь, в сторону лестницы. Теперь уже подгадывая моменты тишины, так, чтобы храп не заглушал негромкого, но звонкого 'цок-цок-цок' моих камушков. Нехитрая штука. Сколько лет существует на свете стража, столько же лет и этому способу, но он до сих пор работает. Завозился кто-то за решеткой, вздохнул недовольно. Всталтень зыбкая от лампы масляной пол перечеркнулашагнул к двери, лицо недовольное к решетке прижал. Успел удивиться при виде открытой второй двери, даже меня заметить успел, а испугатьсяуже нет. С глухим стуком бронзовая рукоять моей пугии впечаталась незадачливому стражнику в лоб, он закатил глаза, обмяк и рухнул бы, не поймай я его сквозь прутья за одежду. Перебирая руками сквозь решетку, я осторожно опустил тело на пол, притянул пояс и сдернул с него ключи. Выбрал нужный ключ готово! Шагнул внутрь, повернулся к первой клетке. Хмыкнул.
Лежит, свернувшись клубком и морду хвостом накрыв, но уши торчкомне спит. И чего притворяется, спрашивается? Готов поклясться, она полчаса как уже мой запах учуяла и всё себе поняла. В соседних клетках возня какая-то чувствуется, но я туда даже не смотрюсидите себе дальше, нет мне до вас никакого дела. Только вот до неё.
Слышь, лохматая, говорю я, подходящий ключ в замочную скважину втыкая, должок тут у меня перед тобой был. Вот, пришел вернуть.
Замок щелкнул и я решетку на себя дернул. В тех двух дверях петли смазаны на совесть были, вот я и расслабился. И зрядверь скрипнула так, что у меня аж зубы заболели. Проклятье! Вздрогнув, я застыл в напряжении, готовый бежать и действовать, если стражник начнет просыпаться, но храп его звучал всё так же сочно и ровно. Я подождал пару секунд, потом медленно выдохнул.
Выходи.
Верга не шелохнулась. Даже хвоста с морды не сняла. Сказала глухо:
Нет у тебя передо мной никаких долгов. Уходи.
Из соседних клеток послышалось несколько негромких восклицаний на вержьем. Не разобрал о чёмно судя по тону, удивляются.
Как хочешь, пожал я плечами и повернулся к выходудверь открыта кстати, щенков ваших никто в живых оставлять и не собиралсяв том лесу, куда их выпустили, сотня арбалетчиков в засаде сидела.
Х-ращ?!
Вот тут её проняло. В мгновение ока вскочила. Глаза горят, зубы оскалены, шерсть дыбом.
Ш-ш! сказал я. Прислушался, но уже без особого напряжения. Так и естьхрапит. Но всё равно
Незачем так орать. Весь город разбудишь.
Но верга меня словно и не услышала.
Ты шарх шен-а-рральха, ты сейчас ты заплатишь за эту подлость!
Ого. За такое оскорбление у них полагается не успокаиваться до тех пор, пока произнесшие эти звуки горло не захрустит на твоих зубах. Интересно, следует ли мне поступать так же? Наверное, не стоитя ж всё-таки не верг. Да и неохота просто. В горло зубамидикость какая.
Если это имеет значение, говорю я, быстро отступая, то я тут ни при чем. Стал бы я
Ныряю влево, уходя от удара.
Стой дура! Таш ррльгхш!
Бесполезно. Вот же дерьмо! И поделом, кстатисам дурак. Ну да ладнодоспеха на ней нетвидимо, наши сняли, так что испуганное восклицание сверху заставляет меня остановиться и поднять голову. Верга тоже замирает, задрав вверх морду. Я различаютам, наверху, за железными прутьямиуже отстраняющееся от пола испуганное лицо человека; вижу, как он открывает рот и понимаю, что вот уже прямо сейчас этот некстати объявившийся стражник заорет во весь голос и побежит звать подмогу.
Рука метнула пугию просто рефлекторно. В следующее мгновение, когда я осозналчто сделалчуть было не прыгнул следом в бессмысленной попытке догнать летящий клинок. Не прыгнул. Просто проводил его взглядомвдруг не попал Нет, попал. Конечно, попаля же всё-таки лейтенант егерей был еще совсем недавно.
Мешком обвалилось на прутья тело. Закапала кровь. Верга втянула носом воздух, фыркнула.
Я одна не пойду, заявила, со мной моя стая.
Чтоб тебе, сказал я с чувством, ни на этом, ни на том свете а махнул рукой, делай что хочешь. Ключивон лежат. Держите луну по левую сторону, выйдете к кузницампо запаху узнаешь. Там дома к стене вплотную подходятможно перепрыгнуть. В городе не задерживайтесь. Это Бурдигал, тут у нас у егерей лагерь.
Повернулся и пошел к выходу. Шел не таясь, не скрываясь, но, если кто меня и видел, то окликнуть не посмел. Из амфитеатра выбрался без препятствий и побрел потихоньку к себе домой. Вот теперьточно конец. Раньше еще можно было обманывать себя рассуждениями о долге, честности и прочей ерундой, но теперьвсё. Мало того, что я помог стае бестий бежать, я еще и человека при этом убил. Егерем мне больше не быть, это очевидно. И поеду я завтра не на Сицилию, а куда подальшевыеду за город, там решу, куда. Вряд ли кто меня искать будет, когда я не объявлюсь с докладом ни через месяц, ни через два. Не думаю, что у кого-нибудь хоть тень сомнений относительно моей судьбы появится.
Мысли бежать немедленно у меня даже и не возникло. С чего бы? Видеть меня никто не видел. Пугия, у стражника из глаза торчащаясамая обычная. А как-то иначе заподозритьну, это вряд ли. Такое и самому настырному из квесторов в пьяном бреду не привидится. Лейтенант егерей убивает стражу и выпускает ожидающих смерти бестий? Самому смешно.
Не стану утверждать, что никакие мысли и сожаления меня не мучали на пути домой и пока я спать укладывался. Но заснул я быстро и крепкокак и положено егерю. Что бы ты ни делалделай это хорошо. Ко сну это правило тоже относится: хороший отдых сил прибавляет, а силы мне завтра понадобятся. Впрочем, как всегда.
Про сон егерский среди простого народа тоже много легенд ходит. Брехня большей частью, на нашем умении дремать на ходу и на досужих вымыслах основанная. Что мы спим с открытыми глазами, каждый звук подмечаем, и что к спящему егерю подкрасться никто не в силах. Кто не слышал историю про спящего егеря, который некстати подлетевшую к нему сову брошенным камнем прибил, да так и не проснулся? Ерунда. Спим мы, конечно, чутко. Но, во-первых, многое от обстановки зависитесли ночуя на лесной опушке, я готов от первого шороха проснуться, то дома у меня настороженности, ясное дело, поменьше. А во-вторыхесли от каждого звука просыпаться, так поспать и вообще не выйдет. Потому тревогу мой внутренний стражник поднимает не при каждом звуке, долетевшем до моих ушей, пока я сплюа только при звуке необычном. Или при необычном изменении обычного звука. И, зная всё это, да сноровку некоторую имея, подкрасться к спящему егерюдело нехитрое. Особенно, для другого егеря.
Так что проснулся я только тогда, когда гости мои захотели, чтобы я проснулся. Не поклянусь, но, похоже, пальцами кто-то щелкнул. Дернулся я, руку левую в щель между кроватью и стеной сунул, меч нашариваяа нет его. Плохо дело. Открыл глаза, голову повернул в ту сторону, откуда щелчок, меня разбудивший, мне помнился. До утра еще далеко, да и луна давно скрылась, так что я едва-едва силуэты моих гостей различаю. Трое. Один, развалясь, в кресле моем сидит, двое других по бокам от него стоят. Я-то в первое мгновение пробуждения своего на Ночных Охотников думал и впору бы мне радоваться начинать, ан нет. Узнал я их. Не отвечукак, не до того мне было, чтобы интуицию свою допрашивать. Уж лучше бы Ночные Охотники. Я вздохнул и сел на кровати.
Я тебя еще раз спрошу, сидящий в кресле голос подал. Если до того еще гран надежды у меня оставался (вдруг обознался), то теперь никаких сомнений быть не можетчто я, голос капитана не узнаю?
Кто нибудь, кроме вас двоих, знал, что Клюв у тебя ночует?
Я сглотнул.
Вряд ли.
Силуэт в кресле не шелохнулся, но я почувствовал, что капитан легонько кивнул пару раз, соглашаясь с собственными предположениями.
И от столба наказаний ты ведь не сам отвязался, тебя верга отпустила.
Я промолчал. Да не очень-то меня капитан и спрашивал.
Зря ты мне всё, как есть, не рассказал. Могло бы иначе повернуться, Дерек вздохнул, да и я хорошвсему поверил. А ведь возникли у меня подозрения тогда, но отмахнулся я от них. Жаль. Хорошего егеря потеряли.
Я вздрогнул и стоящие по бокам от капитана егеряСена с Троем, если я правильно их опозналподобрались немного. Дерек встал.
Ты думаешь, ты первый егерь, который в такой ситуации оказался? капитан хмыкнул, однажды, рано или поздно, каждый из нас перестает себя с родом людским отождествлять.
Я не шелохнулся и звука никакого не издал, может только брови поднял удивлённоно капитан мою реакцию как-то разглядел. Засмеялся коротконегромко и невесело.
Заметил уже, да? Первооткрывателем себя мнил? А зря. Оно же неизбежноуж слишком сильно мы отличаемся от остальных людей. Во многом отличаемся. Я даже больше скажудо того момента, как егерь осознаёт, что онне человек болееон и не егерь еще. Однажды это осознание к каждому приходитобычно году на пятом-шестом службы. Иногда раньше, иногда позже, но ты на моей памяти первый, который так долго за свою человечность цеплялся. Знаешь, Бернт, хороший ты человек был. И егерь неплохой. Почти идеальный, с одним только недостаткомумней других себя считал.