Что со мной будет? наверное, зря я это спрашиваю, но уж больно мне знать хочется. Егерялюди простые даже бывшие.
Я тебя на свое место прочил, потускневшим голосом капитан ответил, умен, хитер, при том интересы регимента выше своих всегда ставишь но теперь тыне егерь и не человек, а бестия. А им в нашем мироздании, сам знаешь, какое место отведено.
Я медленно вдохнул. Знаю. Что делать-то? Вскакивать, бросаться в атаку? Бежать? А смысл? Трое егерей, лучшие бойцы региментая бы один на один с каждым из них поостерегся выходить, а тутих трое, а я еще и безоружен. Да и вообщедаже будь я вооружен и способен победить их всехстал бы я это делать? Не думаю. Потому что не за мной правда, и я это знаю. Вот, к примеру, лиса волку не противниксерый рыжую завсегда загрызёт. Кроме одного случаякогда лиса выводок свой защищает. Вот тогда по-всякому может обернуться. Потому что оба сражающихся знают, за кем правда. И очень это важно для бойцаверить в правоту своего дела, правоту того, за что ты поднимаешь меч и готов положить жизнь. Иначесчитай что и меч у тебя вполовину короче и доспех вполовину тоньше. Так и выходит, что сопротивляться мне сейчас бессмысленно. Интересно только, как капитан казнь-то мою обставит? Выведет на плац, зачитает обвинение и прилюдно удавит? Или проткнут меня прямо сейчас, да и прикопают где-нибудь во дворе? Зная капитана, я ко второму варианту склонен, да и не упомню я у нас расправ публичных. Оно и хорошо, мне и самому первый вариант совсем не симпатиченне хочется мне совсем в глаза товарищей своих бывших смотреть.
Но есть еще одно вполне подходящее место для бестий, капитану, похоже, надоело ждать от меня каких-либо действий, Пларк Антоний очень настаивает, чтобы я отдал тебяему.
Он знает? Откуда? не пойму почему, но мне эта новость сильно не понравилась. Хотя казалось бычего уж хуже?
Я сказал. Он прибежал ко мне домой час назад; после его рассказа, последние кусочки фрески легли на свое место, и картина стала мне ясна. Я не счёл возможным скрывать от него свои выводы, тем более, что он сам о многом догадался. Пришедший в себя стражник видел твое лицо и узнал человека, который приходил днем вместе с Пларком.
Сатр! Не думал я, что он такой глазастый окажется
Я думаю, Пларк уверен в глазах своего стражника намного больше, чем он сам. Чем-то ты Пларку сильно насолил. Окажись даже, что ты тут ни при чём, мне сложно было бы убедить его в этом. Короче, он потребовал твоей выдачи. Он довольно могущественный человек и мне бы не хотелось, чтобы он начал строить интриги против регимента. Но это не значит, что я готов делать всё, что он захочет, и мне не нравится, что мой, пусть даже бывший, егерь, окажется в его власти. Поэтому у тебя есть выбор. Сена и Трой могут отвести тебя до Арены, либо ты можешь погибнуть при попытке к бегству. Выбирай.
Я задумался. 'Не умирай раньше своей смерти'одно из основных правил егерей. Сколь бы ни казалось безвыходной ситуация, опускать руки не следует. Разве мой недавний опыт тому не подтверждение? Но это с одной стороны, а с другой нет, не хочу думать о том, что с другой стороны. Рано мне еще умирать. Не то, чтобы я смерти вдруг испугался, просто чувствую, что некстати она мне сейчас будет. Убили б меня тогда под Ольштадом, или когда раньше в любой из чистокэто была бы четкая и вполне уместная точка в повествовании о жизни некоего егеря. Но вот сейчасточку ставить еще рано. И пусть я завтра о своем решении пожалею (что очень даже веротяно: о богатой, но довольно-таки извращенной фанатзии Пларка давно недобрые слухи ходят), но сегодня я выберу жизнь.
Я пойду к Пларку, сказал я и медленно встал с кровати, одеться дадите?
Как бы тебе не пожалеть вскоре о своем выборе, капитан повернулся и неслышными шагами вышел из комнаты.
Я так полагаю, это 'да', - сказал я негромко оставшимся егерям и наклонился за лежащими у кровати штанами.
Вот так вот и вышло, что утро я встречал в той самой камере, в которой еще несколько часов назад ждала смерти верга. Думаю, однако, что ей было легче, чем мнеони ж были уверены, что погибают не напрасно, а щенков своих спасают. Может, зря я всё это затеял? Как ни крути, а все были бы довольны. Черньзрелищем, Пларкприбылью, егерясмертью вергов, и даже сами верги были бы вполне довольнычто не зря умирают. А тут пришёл я и всё испортил. Сам виноват, так что.
И вообще, я сейчас себя тем глупым мужиком из сказки ощущаю. Который, от волков убегая, на дерево залез, а потом принялся самого себя выспрашивать. 'Ноги мои ноги, чем вы мне помогали, как от смерти лютой спасали?''Мы бежали, не спотыкались, пни и стволы лежащие перепрыгивали''Спасибо вам, ноги'. 'Руки мои, руки, чем вы мне помогали?''Мы на дерево лезли, за сучья держались, хватки не ослабляли''Спасибо вам, руки'. 'А ты, голова, что делала, чем мне помогала?''А я об ветки билась, страхом своим ноги подкашивала, руки ослабляла''Ах, так! Ну, получай же!' Свесил мужик голову вниз, прыгнул волк, да голову дурную мужику и откусил. Тут, что характерно, ему и конец пришел. Мораль? Пожалуйста. В нашем случае, если человекдурак, то это не навсегда, как утверждает пословица. Отнюдь. Всего лишьдо смерти, каковая тут обычно себя ждать не заставляет. Вот только не считал я себя раньше дураком.
'Голова, голова, что же ты делала?'
Нет ответа.
Еще часа четыре мне надо просидеть, а там всё закончится, я думаю. Так или иначе. Солнца здесь, в каземате, разумеется, не видать. Влажные отблески на стенах от пламени масляной лампы, в коридоре висящейвот и весь здешний свет, яркость которого (как нетрудно догадаться) со временем суток мало связана. Но от раскалённого песка арены меня отделяет одна только массивная дощатая дверь, полосами железа изнутри обшитая. Сейчас эта дверь до половины нагрелась, и, стало быть, солнце как раз к полудню подходит. А бои начинаются часу в девятом, когда полуденная жара спадает. Вот и выходит, что часа четыре мне осталось. Авось дотерплю, благо что и терпеть-тоничего особенного. Стражник, что меня караулит, за решеткой и не показывается почтивыглянет только порой, цепанёт взглядом, настороженным до испуга, и обратно нырнёт. То ли боится, что я его опять чем-нибудь в лоб приголублю, то ли шишки своей, на пол-головы расплывшейся, стесняется. Заговорить и не пытается. Зато вот те, что сверху попервоначалу они меня руганью да подначками раззадорить пытались, я и ухом не вёл, разумеется. Зряне подумал, что лучше было бы им подыграть и их жажду низменных развлечений слегка удовлетворить. Потому что словами они не ограничились. Тухлых яиц (с детства этот запах не выношу) у них, слава Единому, не было, но зато были какие-то помои, капающая смола с факелов, плевки и прочие естественные жидкостив достатке. Один даже испражниться на меня собрался, но я сделал вид, что поднимаю что-то с пола, сверху прозвучали крики 'Камень! Камень подобрал!' и белеющая над толстыми прутьями задница отскочила в сторону, как кнутом ужаленная. Ругань, смех, снова ругань. Разнообразные угрозы в мой адрес. Кстати говоря, один небольшой камешек у меня и в самом деле имелся, так что даже жаль, что больше смельчаков не нашлось. Но всё равнорадоваться нечему. Ладно еще, Пларку я именно на сегодняшний бой нужен, так что он за меня, можно сказать вообще не принимался. Будь у него побольше времени, уж он бы меня заставил пожалеть, что я не погиб при попытке к бегству, как мне капитан предлагал.
Сам Пларк перед решеткой объявился, когда не успели еще стихнуть шаги, так и не проронивших за весь вечер ни одного слова, Сены с Троем. Выплыл, колыхая телесами, смерил меня взглядом с выражением крайнего омерзения на лице. Прошипел:
За сегодняшним боем наместник наблюдать собирался
Я хмыкнул:
Передай ему мои сожаления.
Туша Пларка мелко задрожала.
Смеёшься? Посмотрю я, как ты вечером смеяться будешь, подстилка звериная! Ты вот вроде совсем недавно в боях участвовать рвался? Радуйся, боги услышали твои молитвысегодня твой день! Верги должны были стать звездой этих боёв, но, раз их нет, звездой станешь ты.
Я недоверчиво хмыкнул.
Станешь, станешь, даже не сомневайся. За десятерых отработаешь, будь я проклят, и, бормоча ругательства, толстяк развернулся и поковылял прочь. И хотя я и представить себе не мог обстоятельств, которые могли бы заставить меня сражаться на потеху черни, слова его мое, и без того больше показное, спокойствие порядком поколебали. Ни ума, ни подлости Пларку не занимать, и, что гораздо печальнее, не занимать ему и знания человеческой натуры. Не знаю, что он там придумал, но уже заранее уверен, что мне эта придумка сильно не понравится.
А потом начались всякие шевеления наверху за решёткой. Понятное дело, не сами по себе началисьопределённо толстяк заглянул в караулку к стражникам и предложил им немного поразвлечься с одним из узников. Чем они и занимались со всё возрастающим усердием часов шесть кряду. Ровно в полдень еду мне принесликорявую глиняную миску с остро пахнущим варевом неприятного цвета. Стражники наверху тут же устроили соревнования на меткостькто первым попадет струей мочи мне в миску, но я и так эту еду пробовать не собиралсямышиный запах болиголова пробивался даже сквозь жгучие ароматы восточных приправ, которые, я уверен, специально добавили, чтобы запах отбить. Ну, я и вылил все содержимое миски в помойный уголчто я им, Сократ, что ли? Разумеется, насмерть травить меня никто не собиралсяв небольших дозах настой листьев болиголова на винных парах человека воли лишает и превращает его в эдакую живую куклу. Рефлексы все при этом сохраняются, поэтому мечом отмахнуться, связку ударов провестиеще как-то выходит, а вот инициативу какую проявитьэто уже нет. Вергов, случись им на арене драться, завсегда болиголовом опаивают, чтобы они чего лишнего не учудили. Ну и меня, стало быть, к вергам приравняли. Стражники наверху разорались, когда я от еды отказалсядескать, они еще и первый круг не разыграли, а потом как-то вдруг резко притихли. Я поначалу напрягсяне иначе пакость какую удумали, а потом расслышал нотки подобострастия в притихших говорках стражников, различил знакомое пыхтящее дыхание и напрягся вдвое прежнегоПларк!
Недолго мне пришлось гадать, что он мне приготовил. Минут через пять щелкнул замок, послышалась возня в коридоре за решеткой, короткий разговор стражника с десятником (стражник к нему обращался всё время 'господин десятник', вот я и догадался), но был там еще один человек. Который в ответ на фразу 'пять минут, не больше', ответил 'да'и я этот голос сразу узнал. Гез.
Проклятье! Я вскочил, шагнул к решетке, потом отпрянул, развернулся, сел на корточки, снова вскочил. Затрещал за спиной разгорающийся факел, сполохи красного света, пройдя через решетку, нарисовали на досках двери передо мной колышущийся, как будто корчащийся от боли, силуэт человека, пронзённого множеством кольев. Я медленно обернулся.
Гез с легким недовериемсловно до последнего момента не верил, что обнаружит в камере именно менязаглянул мне в лицо, криво усмехнулся.
Салют, Шелест поперхнулся и закашлялся. Снял с пояса глухо булькнувшую флягу, протянул мне, я вот тут принёс вино это.
Я молча взял.
Гез отвел взгляд в сторону, вздохнул, потом спросил глухо.
Шелест, скажи даже можешь не говорить, просто кивни я же всё понимаю, это же обстоятельства так сложились, что тебе вину на себя пришлось взять? Я не собираюсь искать правды и никому ничего доказывать, мне просто знать надо. А, Шелест?
И снова заглянул мне в лицо, взглядом упрашивая: 'Соври! Соври!'
Нет, качнул я головой, нет, Гез. Вергов выпустил я. И стражника убилтоже я.
Но тогда почему?!
Я вздохнул.
Ты не поймешь. Десять лет назад я бы тоже не понял.
Ты всё-таки скажи. А я попробую понять, холодом и спокойствием вдруг повеяло от его взгляда, словно глянул его глазами опытный и мудрый боец, и я вдруг ясно увиделвот онтот человек, что однажды подхватит штандарт регимента. Если доживет.
Ладно. Я не сразу решился на это. Я прекрасно понимал: освободив ту вергу, что спасла меня в верховьях Фатума, я предам егерей. Но, если бы я поступил иначе, я бы предал себя самого.
Вергивраги. Все бестиивраги и против них все средства хороши! Ты сам это нам говорил!
Это я говорил, как егерь. Вчера я им быть перестал. Если хочешь быть хорошим егерем, тебе следует плюнуть мне в лицо и забыть обо мне, как о предателе.
Гез опустил голову, задумался. Хмыкнул недобро.
Но почему? Что случилось? Ты сам говоришь, что десять лет назад ты бы это не сделал. Так что изменилось за это время?
Я сам изменился. Тогда я был моложе и злее. Тогда я верил, что мы сможем очистить наш мир от бестий. Теперьне верю.
Почему?! Очищенных территорий с каждым днём всё больше! Империя постоянно растетсравни карты столетней давности с сегодняшними!
Так и есть. И на этом основании многие приходят к выводу, что мы уже победили. А это не так. Если поднимутся одновременно все замиренные кланы Империи, они вырежут регимент за неделю, а армия серьезным противником против вергов никогда и не являлась. То, что верги никогда так не делали, не значит, что они не могут этого сделатьбестии умнеют с каждым поколением. Они меняются. А мыегерянет! Мы до сих пор придерживаемся устава, которому скоро двести лет! Весь наш успех стоит на том, что верги до сих пор не видят в нас смертельных врагов, которых нужно уничтожать любой ценой. Мы-то деремся с ними всерьез, а онипонарошку. Отчего недобитый клан вдвое опасней становится? Оттого, что они людей всерьез воспринимать и ненавидеть начинают.
Раньше ты так не говорил, медленно сказал Гез.
Говорил, я махнул рукой, только не тебе. Но у нас преобладает мнение, что проблемы надо решать по мере их поступления.
И ты решил ладно! он мотнул головой, я узнал, что хотел. Мне действительно не всё понятно, но я запомню, что ты говорил.
Он поднял на меня взгляд, полный злой горечи, пошевелил губами, явно собираясь что-то сказать, но в последний момент передумал и отвел глаза в сторону.
Жаль сказал он внезапно охрипшим голосом, прощай.
Повернулся и ушёл быстрым шагом. Я перевёл дух, сел на влажный каменный и прислонился к стене. Встряхнул в руке фляжку. Очень кстати. Потянулся рукой к пробке и замер. Что-то не так. Тихо больно. Потрескивает факел, шипят на влажных камнях срывающиеся с него капли горящей смолыи всё. Не шевелится стражник за решеткойа пора бы ему уже факел потушить. Притихли стражники наверхухотя никуда они не делись, я слышу их, нарочито сдерживаемое, дыхание и даже астматическое шипение Пларка из их хора выделяю.
Что бы это значило? Я еще раз встряхнул бутылку, осторожно открыл пробку, понюхал. И сразу всё понял.
Надеюсь, со стороны моей короткой заминки видно не было. Я быстро поднес горлышко к губам и принялся, запрокинув голову, обливаясь и пуская пузыри, большими глотками пить вино, даже не чувствуя его вкуса. Не до вкуса мне былоодна только надежда, что Пларк не станет долго наблюдать за мной после того, как поймёт, что его план сработал. Так оно, к моему счастью, и вышлоя еще допить до дна не успел, как он уже фыркнул и завозился. А когда я фляжку опустошил, его грузные шаги уже затихали вдали. Завозились и загомонили стражники наверху, а через пару минут за решёткой появился и мой меченыйстрельнул в меня осторожным взглядом, снял со стены факел и шмыгнул с ним в сторону. Послышалось шипение, потянуло влажным дымом и в камере враз стало намного темней. Этого момента я и ждалбросился в угол, согнулся и сунул два пальца в горло до упора.
Стал бы Пларк ко мне Геза допускать, если бы своих целей не преследовал. Еду его, болиголовом приправленную, я есть не стал и он другой способ удумалпонадеялся, что взбудораженный разговором с Гезом, я про осторожность забуду и вино, не пробуя и не принюхиваясь, выпью. Можно было бы, конечно, и от вина отказаться, так ведь Пларк на этом не остановитсяполный сил и в своем уме я ему на арене не нужен. Скорее всего он тогда поступит со мной так же, как с вергами обычно поступаютоглушают деревянной пулей из арбалета, связывают и в рот настой вливают. Тогда-то у меня уже не выйдет желудок прочистить. Обо всём этом я подумал за то мгновение, после того, как запах мышиный опять учуял. И выпилстараясь побольше пролить при этом. А потомпока глаза стражников к темноте привыкали, постарался все из себя извергнуть, да потише. Болиголов не сразу действовать начинаетминут через десять после приёма. Тогда и ясно станетудалась мне моя выходка или я сам себя перехитрил.
Удалась. Голова только слегка кружиться начала, да сердцебиение участилось. Но я, конечно, и виду не подавалнаоборот, забился в угол и сидел там, скрючившись, мелко трясясь и часто дыша. Как выглядит человек, болиголова попробовавший, я пару раз видел. Вскоре и Пларк появилсявполз, пыхтя на площадку, факел горящий аж ко мне в камеру засунул, меня разглядывая. Хмыкнул удовлетворённо.