Со всей ответственностью жены профессора биологии заявляю, что тот вид пауков, о котором идёт речь, не плетёт паутинуон ловит свои жертвы иным способом, возразила я и, усыпив его бдительность лучезарной улыбкой, с ласкающей слух интонацией прибавила: Есть святая святых, куда не смеет сунуться швабра даже самой образцовой уборщицы. Откройте верхний ящик своего письменного стола.
Слегка приподнявшись, Игорёша попытался что-то вякнуть, но, встретившись со мной взглядом, сразу обмяк и, ещё глубже вдавившись в кресло, только беззвучно пошевелил дрожащими губами.
Алле! Гоп! Профессор секунду помедлил, но тут же, уверенным хозяйским движением повернув ключ в замке, решительно потянул нужный ящик на себя. Стоп-кадр. В кабинете наступила зловещая пауза. Но в следующее мгновение наш вальяжный и невозмутимый оппонент, издав душераздирающий крик, отскочил от стола на расстояние, близкое к мировому рекорду по прыжкам в сторону. Шевелюра его встала дыбом, а лицо перекосила гримаса ужаса.
Это зрелище надо было запечатлеть если не на профессиональную камеру, то хотя бы на мобильный телефон! Но я была вполне довольна и тем, что оказалась живой свидетельницей всего увиденного и услышанного. Профессор сполна получил то, что хотел! Я только чуточку ему помогла.
Однако инцидент на этом не был исчерпан. Пробил звёздный час моего Игорёши! Вот когда пригодилась его профессиональная сноровка старого натуралиста! Вы бы видели, как ловко и уверенно, прямо-таки играючи он изловил мохнатого десятисантиметрового красавца, застенчиво прячущегося между бумагами профессора, и гордо выставил его на всеобщее обозрение!
Нежно погладив милашку по спинке, он с радостным возбуждением сообщил своей немногочисленной аудитории самую необходимую для неё на данный момент информацию, не забывая при этом восторженно размахивать свободной рукой:
Какой великолепный экземпляр! Принадлежит к подотряду мигаломорфных пауков, или пауков-птицеедов, из семейства авикуляридов. Их насчитывается до шестисот видов. Обитают в тропиках и питаются главным образом насекомыми, но могут охотиться на лягушек, змей, ящериц и даже на небольших птиц (преимущественно птенцов). Очень хорошо живут в неволе. Для человека абсолютно безопасны. У нас в лаборатории все будут от него в полном восторге, особенно Лёнчик!
Оказывается, мне удалось поразить одним выстрелом две мишени: и с профессора спесь сбила, и мужу подарочек преподнесла! Ай да Гутя! Ай да молодец!
А профессор между тем, едва оправившись от шока, забился в самый дальний угол и сдавленным голосом потребовал очистить его кабинет «от этих жутких тварей, которых мы сами же и напустили».
Ах так! разозлилась я. Значит, одного артефакта вам недостаточно?! Вам другие подавай? Ну что ж! Их есть у меня!
По тому, как мгновенно изменилось выражение его лица, было видно, что он уже пожалел о своих словах и согласен повиниться:
Не надо больше никаких артефактов! Вы меня убедили! Я был не в себе! Я погорячился! Признаю, что был неправ! Готов к научному сотрудничеству! Мы даже можем выпустить совместную монографию! Основную часть работы по написанию и техническому оформлению беру на себя! Только прошуверните эту замечательную особь туда, откуда она взялась! Может, этот ваш славный «пушистик» и совершенно безопасен для людей, но, поверьте, мне приятнее иметь дело с десятком буйнопомешанных пациентов, чем с одним таким милым малюткой.
Речь профессора показалась мне убедительной.
Вы действительно не нуждаетесь в новых доказательствах? на всякий случай, сощурившись, спросила я.
С меня и этого более чем достаточно, замахал руками Авросимов.
А то остался ещё первый пункт, о котором вы упомянуливесьма деликатно намекнула я, имея в виду нетрезвых дам.
Профессор дёрнулся в безрассудном порыве изречь что-то язвительное, но вовремя остановился, сжав зубы.
Гутя! укоризненно протянул Игорёша, неохотно оторвавшись от своей новой забавы, поглотившей всё его внимание. Зачем усугублять? Ведь консенсус, в конце концов, уже достигнут.
Я собиралась привести веский аргумент в свою пользу, но в этот судьбоносный момент дверь звучно распахнулась, и на пороге возникла яркая и весьма запоминающаяся женская фигура с заплывшим глазом, в надетом набекрень парике и полупрозрачном сиреневом платье с оборками, сильно смахивающем на слегка потрепанный пеньюар.
Смачно икнув, нахальная фигура открыла рот и после длинной нехудожественной тирады, не имеющей никакой смысловой нагрузки, но произнесённой, видимо, для большей убедительности, заплетающимся языком с пафосом заявила:
Если ты, паскуда эдакая, сегодня же не примешь моего мужика, я подам на тебя в суд за чёрствость и равнодушие к нуждам трудящихся! Я заставлю тебя выплатить мне денежную компенсацию за причинённый морально-нравственный ущерб! Я не позволю всяким-разным проявлять неуважение к моей персоне.
Из-за спины нашей разъяренной гостьи испуганно выглянула молоденькая секретарша, не решаясь вступить в разговор.
Архип Осипович, я её не пускала, наконец жалобно пропищала она, Эта особа без моего разрешения проникла в кабинет, применив грубую физическую силу.
Успокойтесь, Верочка, скорбно сжал губы Авросимов, вы ни в чём не виноваты. Мне доподлинно известно, кто автор этой репризы.
Мне вызвать охрану? тотчас приободрилась секретарша.
Не нужно. Мы сами справимся, ответил профессор, обратив свой выразительный взгляд в мою сторону. А вы можете вернуться на своё рабочее место.
Ну всё! Теперь профессор, свято уверовавший в мои феноменальные способности, будет приписывать госпоже Ведерниковой даже погодные аномалии и государственные перевороты! Мне предстояло сделать нелёгкий выбор: скромно признать своё авторство, ловко воспользовавшись удачно подвернувшейся ситуацией, или броситься доказывать, что имевший место водевильный казус не более чем случайное стечение обстоятельств, а моя заслуга состоит только в том, что я (исключительно в качестве невольного зрителя) оказалась в нужное время в нужном месте.
От острой необходимости сделать выбор меня спасло появление нового не менее красочного персонажа. Вслед за нетрезвой дамой в пеньюаре в кабинет ввалился пьяненький господин с прилизанными волосами и огромной искусственной розой в петлице, обутый в экзотические лиловые туфли с неестественно длинными и узкими носами. Да, было на что посмотреть!
Мы вчетвером (включая нашего мохнатого друга), затаив дыхание, с нетерпением ждали продолжения спектакля. И новый персонаж оправдал наши ожидания, начав своим пламенным монологом второй акт.
Вы не имеете права! плаксиво заявил он с порога, изо всех сил стараясь удержать равновесие и обращаясь почему-то к Игорёше. Я найду на вас управу! Я буду жаловаться в вышестоящие организации! Я обращусь, наконец, в органы правосудия! Вам придётся считаться с моим мнением!
А чего вы, собственно говоря, хотите? миролюбиво спросил Игорёша, решив взять инициативу в свои руки, поскольку Авросимов, с печоринской ухмылкой наблюдающий за происходящим, не пожелал вмешаться в действие разыгрываемого перед ним спектакля.
Господин удивлённо захлопал ресницами, стараясь придать своему лицу осмысленное выражение.
Я хотел бы получить справку, позволяющую мне считать себя полноправным и полноценным членом общества, после минутной заминки торжественно сообщил он.
А без этой справки вы никак не можете считаться э-э полноценным членом? осторожно поинтересовался Игорёша.
Без справки?.. опешил прилизанный господин, но тотчас, поправив розу в петлице и проведя рукой по волосам, решительно заявил: Никак не могу.
Игорёша доверчиво заглянул ему в глаза:
А с этой справкой значит сможете?
Со справкой? переспросил господин, видимо, пытаясь понять, к чему клонит собеседник, и нутром чувствуя какой-то подвох. Разумеется, смогу. Со справкой я всё смогу.
В таком случае было бы преступлением с моей стороны лишить вас этой уникальной возможности, открывающей перед вами столь радужные перспективы, глубокомысленно заметил Игорёша. Извольте, я тотчас предоставлю вам эту самую справку, столь необходимую для вашей полноценности.
Господин с розой довольно улыбнулся и, победно взглянув на даму в пеньюаре, снисходительно изрёк:
Я же тебе говорил, Фира, что я всё равно получу справку!
Та одобрительно тряхнула головой, едва не уронив парик, который чудом удержался на месте, и гордо объявила:
Я всегда в тебя верила, Люсик!
Игорёша же важной поступью командора направился к письменному столу. Усевшись на рахитичном стуле профессора, он аккуратно переложил паука в левую руку, правой взял с деревянной подставки шариковую ручку и, придвинув к себе чистый лист бумаги, лежащий с краю, начал что-то увлечённо писать. Закончив, он вручил исписанный листок прилизанному господину и молча отступил в сторону, внимательно наблюдая за его дальнейшими действиями.
Тот придирчиво изучил написанное и, смущённо хмыкнув, проворчал:
Что-то не разберу без очков.
Это латынь. В медицине так положено, с готовностью объяснил Игорёша.
Господин небрежно кивнул, боясь показать свою необразованность, деловито сложил листок вчетверо и сунул его во внутренний карман пиджака, затем развернулся и нетвёрдой походкой двинулся к выходу.
Уже в дверях он остановился и, обернувшись, презрительно бросил:
Ваша игрушка ни капельки не похоже на настоящее насекомое. Мы и не таких видывали. И, напоследок, энергично погрозив пальцем, пообещал тем немногим, кто его слышит: Я ещё вам всем покажу!
Дама в пеньюаре вприпрыжку последовала за ним, что-то бормоча себе под нос и здорово рискуя растянуться на скользком паркете. Но к всеобщему удовольствию этого не случилось.
Пауки, позвольте вам заметить, вовсе не являются насекомыми! вслед им обиженно выпалил задетый за живое Игорёша. Это совершенно непростительное заблуждениепечальный результат вашего дремучего невежества, господа!
Позвольте и вам заметить, Игорь Вениаминович, наконец подал голос профессор, очевидно, уязвлённый не меньше Игорёши, но совершенно другим обстоятельством, вы не имели права выдавать никакой справки этому подозрительному субъекту: в медицине вы такой же невежда, как он в биологии. К тому же этот тип вам ни одного документа не предъявил. Вы даже его фамилию не спросили!
Тем лучше для нас обоих. С меня вполне достаточно, что его зовут Люсик. Это многое объясняет. Впрочем, у вас нет ни малейшего повода для волнений, Архип Осипович. Я всего лишь нацарапал несколько строк из Горация и только, успокоил его Игорёша. Но согласитесь, как хитро я выпроводил эту эксцентричную парочку! Без всяких эксцессов, и никакая охрана не понадобилась!
Но вы же сами всё это и устроили! вместо того чтобы успокоиться, ещё больше вышел из себя возмущённый профессор.
А-а-а!! Значит, мы всё-таки смогли вас убедить! обрадовался Игорёша, словно действительно имел какое-то отношение к этому курьёзному происшествию.
Что и требовалось доказать, философски заключила я, довольная хотя бы тем отрадным фактом, что самым чудесным образом избежала неприятной необходимости либо лгать, либо оправдываться.
Авросимов устало махнул рукой:
Надеюсь, что в связи с этим вы не потребуете от меня справки, подтверждающей вашу вменяемость?
А что, разве у вас есть какие-то сомнения на этот счёт? притворно забеспокоился Игорёша.
Я бы предпочёл воздержаться от комментариев, насупился профессор.
А мы и не настаиваем. Правда, Гутя? весело подмигнул мне Игорёша.
Мне ничего другого не оставалось, как только выразить своё согласие ответным подмигиванием.
Так многообещающе завершился наш первый и, надеюсь, последний визит к психиатру, инициатором которого, признаюсь, была не я.
Остаток этого дня прошёл для меня весьма буднично, поэтому я его не слишком-то и запомнила, зато следующий день не поскупился на сюрпризы, которые начались с самого утра.
После того как все члены моего дружного (несмотря ни на что!) семейства рассредоточились, разбрелись, разъехались и разбежались по своим неотложным делам, я лёгкой походкой удачливой женщины отправилась на кухню, чтобы обрадовать их каким-нибудь кулинарным шедевром, который пришёлся бы по вкусу всем без исключения. Это была непростая задача, но я была решительно настроена справиться с ней во что бы то ни стало.
Я достала с полки кулинарную книгу, доставшуюся мне в наследство от мамы, и полезла было в оглавление, как вдруг в дверь вежливо позвонили. Не подумайте, что я оговорилась: по звонку (в том числе и телефонному) с лёгкостью можно определить характер и намерения позвонившего. Нужно только вслушаться в звонок не ушами, а солнечным сплетением. Попробуйте при случае. На этот раз я отчётливо услышала, что за дверью стоял воспитанный, деликатный, очень искренний и очень симпатичный гражданин с самыми лучшими и самыми добрыми намерениями. Правду сказать, давно мне такие не попадались! Но лучше редко, чем никогда! Разве нет?
Я просто вприпрыжку понеслась к двери, чтобы увидеть воочию этого приятного во всех отношениях господина.
Он оказался точь-в-точь таким, как я его себе успела представить, пока добиралась до двери. В элегантном серебристом костюме, который будто полчаса назад сняли с манекена из роскошной витрины бутика, с дорогим тёмно-коричневым портфелем в руках и обворожительной белозубой улыбкой на лице (каковую можно увидеть разве только в рекламе зубной пасты).
Здесь проживает Игорь Ве-Ведерникович Вениаминов? не переставая улыбаться, спросил он с приятным иностранным акцентом.
Вы хотели сказать «Игорь Вениаминович Ведерников», исправила его я, прилагая немалые усилия, чтобы моя улыбка не переросла в хохот, который он мог бы неверно истолковать.
О, прошу прощения за мою привольную ошибку! извиняющимся тоном воскликнул он, залившись детским румянцем.
Невольную ошибку, вновь исправила его я, жестом приглашая войти в квартиру. Это ничего, что я вас исправляю?
Я даже попросил бы вас об этом для моей же выгоды.
Пользы, машинально исправила я, но тут же решила не слишком злоупотреблять просьбой вежливого иностранца, иначе весь разговор превратится в тренинг по русскому языку.
Благодарно кивая и подкрепляя свои кивки восторженными междометиями, иностранец проследовал за мной в гостиную.
Прежде чем опуститься в кресло, он расстегнул пиджак и, слегка поклонившись, представился:
Миллард Крюше. Секретарь и полномочный представитель господина Фрэнка Горохофф, исполнительного директора издательского дома «Горохофф и мать». Можете обзывать меня просто Мил.
Называть, не могла не исправить я. А моё имя Августа Яковлевна Ведерникова. Но меня вполне устроит «Августа». Мужа, к сожалению, нет дома. Если что-то чрезвычайно срочное, я ему немедленно позвоню.
Ничего срочного. Просто господин Горохофф, интересы которого я в данный момент представляю, уполномочил меня сообщить вашему мужу, что свои обязательства перед ним издательский дом «Горохофф и мать» полностью выполнил, и просил передать ему сигнальный экземпляр его научной монографии. Основной тираж поступит в продажу в самые ближайшие дни.
Мне не пришлось разыгрывать удивление:
Какую монографию? Я ничего об этом не знаю.
Наверное, ваш муж хотел сделать вам сюрприз, извиняющимся тоном предположил Крюше.
Я не стала объяснять вежливому иностранцу, какие сюрпризы предпочитает делать мой муж, чтобы не травмировать его хрупкую психику. К тому же я нисколько не сомневалась, что бедный Игорёша здесь совершенно ни при чём, а за этой почти фантастической историей маячит всё та же тень вездесущего Бориса Михайловича.
Крюше вытащил из портфеля книгу невыразительной расцветки и с торжественной миной на лице вручил её мне.
Так она ещё к тому же и на английском, разочарованно протянула я, повертев в руках невзрачный серый томик.
Видно, Крюше был так преисполнен гордости за издательский дом, который он представлял, и настолько захвачен порученной ему миссией, что, не заметив моего разочарования, неверно истолковал невольно вырвавшееся у меня замечание.
О да! Поэтому с научной работой вашего мужа смогут ознакомиться тысячи специалистов в области биологии, раскиданных по всему миру, с жаром подтвердил он. Это большая удача!