На пути изредка случались придворные и слуги. Завидев меня, те и другие тут же кидали поклоны, подметая грязный пол плащами и накидками, и нервно прижимались к стенам, словно по коридорам дворца шествовал не человек, а, как минимум, тигр. Все, все они знали, как выглядит новый архканцлер из газеты.
Я старался запоминать повороты. Назад пойду один. Ну, не одинс хмельным приятелем, и не пойду, а потащусь. В целом, покои Варлойна производили впечатление заброшенных давно и тщательно. Окна были узкие, витражные, запертые, и старый пыльный воздух усиливал впечатление старости и запустения. Кое-где витражные стеклышки были выбиты, и я, пересекая световые лучи, вспомнил о теории разбитых окон. Если выбитое окно вовремя не починить, онивыбитые окнаначнут размножаться, и так до тех пор, пока в здании не останется ни единого целого окна. Примерно то же самое происходило со всем Санкструмом. А заброшенность Варлойна говорила ровно об одномденьги, поступавшие в казну, расходились куда угодно, только не по назначению, да и денег-то этих с каждым годом становилось все меньше.
Мы приблизились к высокой арке, которую охраняли пара мраморных потрескавшихся львов и четверо солдат. Это были высокие ражие молодцы в надраенных кирасах и алых плащах, вооруженные алебардами. По крайней мере, тут ребята капитана Бришера все еще несли службу. Все они были рыжеватыми, кое ктос конопушками. Действительно, очень похожи на шотландцев.
Имперская часть! шепнул Блоджетт.
Тут живет император?
Д-да! Экверис Растар, да благословит его Свет Ашара!
Угу А потом догонит и еще раз благословит
Мы беспрепятственно пересекли арку и небольшой зал, и вошли в покои покрупнее; с купола потолка на нас изумленно взглянули лица местных святых. Помещение было заполнено великим множеством суетящихся людей. Сверкало серебро и золото, блестели ордена, тут, наверное, собралась половина придворных Варлойна. Кое-кого я уже знал. Познакомился с ними утром. Тусклый свет из окон, слабо тлеют светильники В тяжелом воздухе слоями плавают спиртовые запахи разнообразных лекарств.
Приступ приступ У императора приступ! гуляет от головы к голове.
Дела Скверно мне придется, если император помрет в первый же день моего архканцлерства.
Глава шестая
Впереди распахнулась массивная золоченая дверь, в зал выглянул богато одетый, обильно бородатый человек с золотым огромным ключом на груди. Карабас Барабас, сходство идеальное.
Следующий лекарь! выкрикнул зычно.
Главный камергер Накрау Диос, прошептал Блоджетт.
Камергерэто управитель, ведающий королевскими покоями. Накрау Диос не приходил сегодня ко мне засвидетельствовать почтение, и я справедливо отнес его к тем, кто желает моей смерти. Все прочие, кто явился ко мне на прием, были шушерой, которой я мог не опасаться. Шушера, собравшаяся в имперских покоях, и сейчас взирала на меня в превеликом страхе. Я был для них, все же, величиной неизвестной. С одной стороны, фракции распространили слухи, что я кровожадный маньяк, с другойсам я в газете расписал себя как чуткого гуманиста. Ну а с третьейвсе, кто побывал в моем кабинете сегодня, имели счастье лицезреть ужасного кота-убийцу, так что, полагаю, придворные склонялись к версии о кровавом маньяке.
Я начал движение к дверям имперских покоев, и люди принялись расступаться передо мной.
Из-под локтя камергера выскользнул тип в серой мышиной накидке. К груди он прижимал объемистую кожаную суму, откуда торчал медно сияющий раструб. Явный врач, клистирная трубка. Камергер поднял руку, и перед ним сразу же выстроилась шеренга людей в серых, белых и синих накидках. В руках они сжимали разнообразные врачебные инструменты. Пока Накрау Диос думал, какого врача выбрать, я нагло подступил к самым дверям и бросил взгляд в покои Эквериса Растара.
Меня поджидало разочарование. Я увидел небольшую, богато отделанную комнату с закрытыми дверями в противоположном ее конце. В комнате под распахнутым витражным окном находилась пустая лавка, а с другой стороны на тумбе из розового мрамора, под прозрачным колпаком, схожим с тем, из-под которого я добыл мандат архканцлера, лежала боком ко мне круглая золотая штуковина с полированной деревянной рукояткой. Печать? По-моему, эта штука выглядела именно как печать. Она была не крупной, с кулак, но выглядела внушительно. Во всяком случае, этой печатью можно было без всякого труда проломить чью-то черепушку. Узор на печати изображал пятилучевую корону с камнем, венчающим центральный луч. От камня расходились лучи святого сияния.
А-а-а-а, донеслось из покоев короля. Больно-о-о Боль но-о-о-о-о
Кричал, несомненно, старик: голос был немощный, хриплый.
Мое волнение немного ослабло: по крайней мере, у императора не приступ стенокардииего переживают молча. Что-то другое его мучает. Может быть, почечная колика? Боль от колики дикая, поскольку идет камень. Снимается спазмолитиками. Или не снимается, если спазмолитиков под рукой не имеется Отпоят ли императора местными снадобьями?
Изверги-и-и-и надрывался августейший монарх. Свет Аш Ашара-а-а помощи!.. Усмирите уберите мои боли-и-и! Приказываю-ю-ю..!
Накрау Диос ткнул жирным пальцем сразу в двух докторишек, затем увидел меня, и взгляд его, доселе огненный и твердый, стушевался. Он пропустил врачей внутрь, пробормотал что-то невнятное и захлопнул дверь перед моим носом. Я поймал за грудки врачевателя в мышиной накидке и деловито подтащил в темный угол.
Что болит у императора?
Врач, похожий на вяленую грушку-дичку, до того он был тощ и морщинист, смерил мои регалии и лицо взглядом суслика и пискнул. Он узнал архканцлера, я уже привык, что все в Варлойне читали «Мою империю».
У господина императора изволят болеть большой палец на левой ноге.
Я непонимающе поднял брови и, видимо, лицо мое приняло суровое выражение, ибо лекарь поторопился объяснить, изрядно побледнев:
Господин император маются подагрическими болями
Вот как Это намного лучше почечной колики и не так опасно, как приступ стенокардии Думается, откачают. Подаграбич богатых мерзавцев Средневековья; неумеренное пристрастие к красному мясу и красному же вину приводит к этой болезни, даже я, медицинский неуч, знаю, ибо почитывал кое-что из истории. Именно дворяне и купцы маялись этой болячкой.
Давно приступ?
Ополоумевший взгляд врачевателя стал чуть более спокойным. Я не бросался на него с кинжалом, не кусал в шею, не пытался отгрызть ухо, а только несильно держал за грудки.
Да уже третьи сутки, аккурат к вечеру начинается и до утра так ломит, так терзает, ой, помилуй Ашар Врачеватель осмелел:А еще у господина императора, милостивца нашего, вседержителя, да осенит его Ашар, сильно теснит в груди, пучит в животе, стреляет в висках, ломит в затылке, и иногда он видит змеек на постели. Ноги его ослабли и не слушаются, пальцы рук почти не действуют последний месяц, ибо суставы страшно взбухли и болят.
Хм, а что ожидать от старика, который полжизни поклонялся Бахусу, сиречь пил как не в себя? Удивительно, что он вообще дотянул до столь преклонных лет.
Вовремя он подмахнул указ о моем назначении.
Фракции посылают лучших медиков, господин камергер выбирает и запускает по очереди Лекарям дан строгий наказ: ослабить все симптомы, что терзают нашего милостивца
Это как раз не удивительно. Фракциям нужно, чтобы Экверис Растар дотянул до бала в относительном здравии. Почему до бала? Потому, что если Растар помрет до баланачнется грызня за власть между его наследничками, а это, видимовидимо! не вписывается в планы фракций. Переворот случится на балу, где соберутся все члены имперской фамилии. Крыс лучше раздавить в одном подвале, чем вылавливать по всему дому поодиночке, а, черт, я уже это говорил. До того времени фракции сохраняют известный нейтралитет по отношению друг к другу в самом Варлойне и Нораторе, что не мешает им выяснять отношения за их границами. Ну а к перевороту каждая из фракций подойдет во всеоружии Каждая будет играть в свою игру, и в этих играх некий Аран Торнхелл, архканцлер, темная лошадка, будет мешать. Потому меня попытаются убрать до бала.
Мановением руки я отпустил лекаря и велел Блоджетту указывать мне путь к винным подвалам. Сопутствуемые десятками взглядов, мы двинулись по арочному коридору, примыкавшему к приемному залу императора. Окна здесь были пошире и почище, стены увешаны бархатными малиновыми занавесями. Я спросил, что за штуковина лежит в имперской комнате на мраморном постаменте.
Большая имперская печать. Символ имперской в-власти. Древняя, как с-сам Санкструм!
Главная печать Санкструма?
Наиглавнейшая! Имперская печатьэто абсолютная воля императора. Она может утвердить любой указ.
Хм. Белек не упомянул о ней. Я вспомнил слова чародея:
«Твое слово станет законом. Коронный совет обязан утверждать твои указы. Ты не смеешь распускать Коронный совет или пытаться злоумышлять против власти императора или поступать так, чтобы твои действия разрушили империю. Белек говорил быстро, он будто боялся не успеть, стремился донести до меня основную информацию. Однако ты вправе казнить членов Коронного совета за доказанное предательство или же работу против империи, или любого другого подданного империичеловека либо нелюдя. Такова твоя власть. Коронный совет не может тебя сместить. Тебя назначил сам император.»
Но Белек не упомянул о Большой имперской печати!!!
Печатьвыше воли архканцлера?
Равна ей, ваше с-сиятельство. Указ с такой печатью об-бязан к исполнению под страхом смертной кары! Печать под страхом смерти запрещено трогать всем, к-кроме императора.
Обязан, хм Посмотрим, кто из нас обязан, кто не обязан, а кто простомакака на дереве. Какая интересная штукаэто Большая имперская печать. Как бы наложить на нее свои руки? Дело таково, что все мои указы должен утверждать Коронный совет, который я не могу распустить, и самый простейший выход для фракций Коронного совета, если они хотят меня затормозить, рассматривать мои указы как можно медленнее. Придираться к мелочам. Тянуть с утверждением. Бесконечно возвращать на доработку. Это древний и почтенный способ саботажа. И пока у меня нет сил, чтобы как-то давить на фракции. А вот получив в свое распоряжение Большую имперскую печать, я смогу плевать на саботаж Коронного совета. Нокак ее заполучить, если трогать печать можно лишь императору? Хм, кажется, брезжит идея
Большая печать визирует любой указ Императора?
Да, ваше сиятельство.
И подпись императора в таком случае не требуется?
Нет, в-ваше сиятельство.
Прекрати называть меня сиятельством через каждое слово. Отвечайда, нет, или подробно отвечай, но не титулуй меня через каждое слово.
Хорошо, ваше сият Хорошо.
Значит, никто не смеет касаться печати кроме императора. Это закон?
Да, древнее уложение.
Хм, на ваше древнее уложение у меня алмазный резец абсолютной власти, который пока упирается в бетонную стену Коронного совета. Большая императорская печать, надо же Это как в Японии времен Реставрации Мэйдзи Никто, понимаешь, не смеет касаться А у меня алмазный резец и немощный полудурок император Ладно, разберемся по ходу дела.
А куда деваются подписанные императором или архканцлером указы?
Их подшивают тщательно в Законный свод, ваше кхм!
Большая, наверное, книжица?
Огромная!
А где она находится?
В имперских Архивах. Там все бумаги хранятся! Это здесь, недалеко, хотите туда пройти?
Не сегодня.
Мы свернули за угол, в коридор пошире, с застекленными нечистыми окнами от самого пола, и сразу же навстречу мне вывернулся тонконогий юнец с цыплячьей выпуклой грудкой, прикрытой травянисто-зеленым мундиром. От правого плеча к левому бедру по мундиру шла отороченная золотом голубая лента, усыпанная орденами.
Юнец куда-то торопился, он был похож на неугомонного студента, нарядившегося для карнавала. С разбега ткнулся носом в мою грудь, отскочил, бросил на меня яростный взгляд и осыпал цветастой павлиньей руганью, общий смысл которой сводился к простому выражению: «Куда прешь, баран?»
Щеки и лоб юнца усыпали синюшные прыщи.
Блоджетт сдавленно ахнул.
Я пожал плечами и поспешил обойти шкодливого дурачка. Не люблю тратить энергию на бесполезные препирательства. Однако за спиной грянули шаги, меня грубо схватили за рукав и попытались развернуть.
Да что за день сегодня?
Я развернулся.
Юнец принялся наступать на меня, выкрикивая проклятия. Газет он, видимо, не читал и не знал, кто я. Он налился истерической злобой, губы дрожали, пальцы с обгрызенными ногтями нервно теребили полированную рукоять шпаги на боку.
Дурак, что ли? мирно спросил я. Эти слова заставили юнца буквально подпрыгнуть. Он взвизгнул и потащил из прекрасно отделанных ножен шпагу. Блеснул синеватый металл.
Поскольку фехтовальщик я нулевой, да и колющего оружия у меня с собой не было, я не стал ждать развития событий и без затей сбил юнца на мраморный пол легким ударом. Он упал к стене, и завозился там, вереща, как безумец. Рука слепо пыталась нашарить эфес шпаги. Какой неугомонный Я наступил коленом на его грудь и извлек железку за него. Затем, дабы избавить юнца от дурных мыслей, распахнул ближайшее окно за позолоченную ручку и швырнул шпагу с высоты третьего этажа на мощеный камнем двор. От удара о выпуклые булыжники каленая сталь раскололась надвое, и обломки шпаги с дребезжанием запрыгали по двору.
Пойдемте, Блоджетт.
Глаза старшего секретаря стали квадратные:
О Ашар. О Ашар О Ашар!
Пойдемте, я сказал!
Мы ушли. В спину нам летели проклятия. Затем юнец разрыдался с мокрыми всхлипами, и, обернувшись, прежде чем свернуть за поворот, я увидел, что вокруг него квохчет несколько придворных наседок.
О Ашар, продолжал скулить Блоджетт, старческая физиономия его пошла красными пятнами. Что же вы натворили!
Я почувствовал усталую злость.
А что я натворил? Бросьте причитать, говорите прямо.
Вы избили и унизили принца М-ма м-ме
Что? Маме? Он пожалуется маме?
Ма От волнения старший секретарь заикался сильнее. Ма Ме Мармедиона!
Дети нынче непослушные Скверные дети. Принц, что, поздний ребенок? Во сколько же Растар его зачал? Ему всяко было за шестьдесят, потому что этому вот шкету по видулет восемнадцать.
П-поздний, самый м-младший, любимый сын
О господи Если этот любимый, каковы же прочие отпрыски? Это я прошептал едва слышно. Блоджетт сбился с шага, остановился и со свистом набрал воздуха в грудь:
И это не все, что в-вы натворили, в-ваше с-сиятельство!
А что еще я изволил натворить?
В-вы выбросили в окно одну из церемониальных древних шпаг Р-растаров! И не только выбросили, вы ее раскололи! Вы ее уничтожили, можно сказать!
Я пожал плечами. Одной ошибкой больше, одной меньше
Нечего давать ценное оружие разным дуракам.
Какой скандал! Теперь весь Варлойн начнет судачить Арканцлер уничтожил церемониальное оружие Растаров Избил наследного принца до полусмерти Неслыханная дерзость! Ужасный знак для всей имперской фамилии!
И тут я подумал вот что: а если окажется так, что все наследники Растаравот такие недалекие, буйные, малосимпатичные и самовлюбленные? И жизни этих трутней и ничтожеств мне через два месяца придется спасать на балу?
Я расспросил о принцах подробнее и выяснил кое-что интересное. Не считая принцесс, которые не участвовали в гонке за корону, у Растара было пятеро сыновей. Двое умерли совсем рано, одинВарвестеще в юном возрасте уехал учится куда-то в Адору и, по слухам, ударился в религию, стал фанатиком, после чего сгинул, растворился, пропал из поля зрения. Сейчас на корону претендовали двое: принц Мармедион и старший сын Растара Хэфилфрай. Мармедион держался Умеренных, ХэвилфрайПростых. Каждая из этих фракций могла выкинуть на балу коленце Корона даровалась тому отпрыску, на кого укажет в своем завещании Экверис Растар. В случае же, если император не составит завещанияа такие прецеденты бывалинового императора из числа принцев выбирали дворяне Коронного совета. Система, как в древней Валахии, откуда родом Дракула, где господарей выбирали путем голосования знатных людей, что частенько заканчивалось кровавой усобицей