Всего-навсего. Как только воздействие аллергена исчезло, симптомы начали спадать, хотя сколько они еще продлятсянеизвестно.
Прочь из зоосада, прочь от аллергенов, которые может принести ветром!
Я подхватил ее на руки (теперь она казалась невесомой) и понес, ударяясь коленями о ее дурацкие сабли, понес, все убыстряя шаги, к выходу из зоосада. Уже у самого выхода она раскрыла глаза и протяжно вздохнула.
Торнхелл, ар-р Ты заставил себя ждать!
Я проспал.
Она засмеялась, не удивляясь тому, что лежит у меня на руках, потом сказала, откашлявшись:
Х-хо! Впервые слышу, чтобы мужчина в таких обстоятельствах говорил правду. Волки воют Почему они воют? Я так люблю волков Они знают о преданности и не боятся быть сильными Ты похож на волка, я уже говорила
У тебя был приступ, сказал я.
Она прикрыла глаза, затем сделала усилие, и обвила руками мою шею; я перехватил ее тело, и теперь она удобно сидела на моих руках: маленькая, горячая.
Я знаю. Редко, но у меня бывает Не могу понять, почему Никто не может понять, почему Началось еще с детства, и с каждым разом все сильнее и страшнее, я почти умираю, я не могут дышать Я не слабая, Торнхелл И сегодня случилось И странно, что приступ миновал так быстро потому что раньше приступы длились по несколько часов Я вижу солнце, Торнхелл, и оно говорит мне: прошло совсем немного времени
Еще бы. Не появись я возле вольера, приступ атопической астмы спровадил бы тебя на тот свет, потому что никто не убрал бы тебя от источника аллергенов.
Ты лежала у клетки с волками. От них ты получила свой приступ. Я вынес тебя оттуда и сделал это вовремя. Твое тело не любит четвероногих волков, Атли.
Я уловил недоуменный взгляд, она вновь сотряслась в кашле. Как же пояснить, чтобы она поняла и приняла чтобы не обиделась, что задел ее любимых зверей.
Послушай Я знаю, почему у тебя случаются приступы. Ты любишь волков, и тебе случалось, возможно, играть с волчатами, или же носить волчий мех Но наши тела могут не любить шерсть некоторых животных Мы вдыхаем мелкие частицы шерсти, и тело начинает сопротивляться, и поройсопротивляется сильно, так, что спирает дыхание, а легкие наполняются жидкостью.
Ее глаза блестели.
Да, кажется, я понимаю Не знаю, откуда ты это взял, но ты, кажется, прав
Она признала! Я-то ожидал, что она начнет сопротивляться. Но порой женщины оказываются гораздо сметливей мужчин.
Ар-р, Торнхелл, ты прав насчет волчат, волков и волчьей шерсти! Ты прав, и я признаю это! И вот что я тебе скажу: двуногие волкинамного лучше. Ты лучше. И ты спас меня сегодня
Она поцеловала меня в губы. Не просто чмокнула, поцеловала.
Поцелуй был длинный и горячий.
Ох. Похоже, я все-таки получу отсрочку в выплате дани.
По крайней мере, надеюсь на это.
Глава 9-10
Глава девятая
В Варлойне достаточно удручающих вещей, но самая отвратительнаяэто придворные. Они напоминали мне крысжирных и тощих, но одинаково скользких, с маленькими бусинками глазок. Как только я ступил во дворец со своей ношей, крысы эти, обряженные в дорогую парчу и бархат (все верно, для обустройства страны и дворца нет средств, но для себя, милого, деньги всегда найдутся), с шорохом отхлынули к стенам, и я снова двинулся по живому коридору, как позавчера по улицам Норатора. Только там стены коридора составляли в большинстве своем горожане, обычные люди, нисколько не похожие на крыс.
Цок-цок-цок! стучали мои каблуки, подкованные сталью.
Шу-шу-шу этот вкрадчивый шорох голосов сопровождал меня, пока я двигался по коридорам Варлойна.
Мне бросилось в глаза, что придворных чересчур многоони стайкой следовали за мной, чтобы узнать, куда с утра направится архканцлер.
А сукин сын архканцлер таскает на руках дочь степного короля, которая обняла его, прижалась к нему, прикрыла глаза и тихонько сопит своим неплохим со всех точек зрения носиком. Непонятное, зловещее зрелище: архканцлер с главным (на теперешний момент!) врагом Санкструма в обнимку.
Но мне их страхи на пользу. Я окружен врагами. Нет сильных друзей и соратников, разве что капитан Бришер, но его лояльность зависит от того, успею ли найти деньги на выплаты Алым. Все фракции получили единого врага, и сейчас, полагаю, спешно ладят планы против архканцлера. Ну а архканцлерне будь дуракпоспешил заручиться приятельством дочери Акмарилла Сандера, друзей которой обижать чревато. Такая вот система сдержек и противовесов у меня нынче. С другой стороны, я не кривлю душой в том, что касается моей симпатии к Атли Хм, хм
Посланников Степи не видно, значит, решенонесу Атли в ротонду. Нагло? Разумеется. Но она простит мне это самоуправство.
В коридоре вдруг показался служка из зоосада, ведший за собой двух лиц в серой и голубой мантиях. Дворцовые врачи, видел я из возле покоев Растара. Однако смысла доверять Атли заботам местных эскулапов уже нет, и я ласково отослал их в дальние края.
С удовольствием отметил, что Алые крылья сегодня везде на постах. Их много, по-настоящему много, больше, чем обычной дворцовой стражи, и они, как полагается, при доспехах и оружиипалаши у пояса, в рукахалебарды, с помощью которых можно усмирить любого, самого опытного фехтовальщика на мечах и шпагах. Теперь, по крайней мере, меня побоятся устранять публично.
Впрочем, мои недруги что-то обязательно придумают.
Между тем я убыстрял шаг, чувствуя, как ноет спина после вчерашних побоев. Между лопатками, думается, целая россыпь синяков. Мне нужна мягкая постель, баня, хорошая еда. Но все этовечером. А может, завтра. Если оно, конечно, будет, это завтра
Атли вздрогнула, холодные пальцы коснулись ссадин на моем лбу.
Серый волк Этих следов вчера не было Что случилось?
Напился, упал, ползал впотьмах
Меня снова хотели убить.
Плохие люди, ар-р. Ты можешь меня отпустить: мне уже лучше.
Но сказано это было тоном не вполне решительным. Я вдруг понял, что ей нравится, когда ее носят на руках. Онався такая самостоятельная и сильная, впервые переживала приятный опыт мужского ухаживания, за который где-нибудь в США я бы уже загремел под суд как яростный половой домогатель. Поэтому я пропустил ее слова мимо ушей.
Горбоносый старик в эполетахМескаторзаступил мне путь, сказал резкое на гортанном, непонятном языке. Взгляд полоснул его сиятельство архканцлера огненным ножом. Позади старика высились четверо дюжих степняков в серебряных кольчугах, с надвинутыми блестящими личинами. Все было у них как полагаетсятяжелые сабли, островерхие шлемы, из-под которых выбиваются светлые кудри, вот только глаза в прорезях личин они пряталибоялись открыто смотреть на грозную дщерь Сандера, все больше обшаривали взглядом закругленные носы моих ботинок. Подозреваю, их мозги напоминали размером и видом вяленую дыньку.
Атли отозвалась с интонациями убийственного презрения, стиснув мою шею в стальном захвате, и вдруг приникла к моей грудивроде как резко поплохело ей, бедняжке. Горбоносый стушевался, зыркнул на меня, видимо, узнал, что случилось, попробовал было возражать, но Атли резким выкриком отправила его восвояси. Он ушел мгновенно и, если бы у него был хвост, он бы зажал его между ног: убедительное свидетельство того, что дочь Сандера имеет среди степняков реальную власть благодаря силе характера, а вовсе не потому, что за ней стоит папочка.
Х-хо! Атли шаловливо улыбнулась. На ее щеках снова играл румянец.
Я понимал, что держу на руках котенка, способного в любой момент выпустить когти. Я сказал:
Наша прогулка по зоосаду не удалась, Атли, но я хочу предложить тебе кое-что другое, не менее, а может даже более интересное.
Что же? Зеленые глаза смотрели на меня с прежним вызовом.
Мы посетим святая святых империи.
Она воздела рыжеватые тонкие брови:
Только не говори, что приглашаешь меня в храм Ашара помолиться своему богу! Мы привезли с собой походных идолов Коррина и Траашты!
Храм Ашара? Нет, я хочу показать тебе сердце империи Я сделал паузу, распаляя ее интерес. Место, где лежат деньги. Имперскую сокровищницу.
Ее лицо скривилось, она совсем не это хотела услышать.
Деньги? Ты собрал мне дань настолько быстро?
Не совсем. Но ты можешь поверитьв сокровищнице тебе будет интересно Ты удивишься и удивишься сильно. Даю нерушимое слово архканцлера. А вечером, если ты пожелаешь мы могли бы устроить ужин при свечах.
Плечи ее недоуменно дрогнули:
При свечах?
Ошибка, господин архканцлер, за ногу твое сиятельство, ошибка! Они тут всегда ужинают при свечах, кострах, лучинах, горящих кизяках, это серая осточертевшая обыденность, и даже предложи я ей поесть при фонарях, в этом не было бы ни грана романтики, разве что эти фонари сияли бы под моими глазами.
Атли сказала мечтательно и певуче:
Я хотела бы поужинать на берегу Оргумина Я еще не видела столько бескрайней воды Я видела Аталарду, и это было чудесно, но Оргумин Я только слышала о нем Я думаю, это будет прекраснопоужинать вдвоем на его берегах
Великолепная мысль! вскричал я с энтузиазмом, которого не испытывал. Перспектива есть на холодном морском ветру, и связанные с ним пневмония, радикулит, люмбаго и прочие ревматизмы откровенно пугали. Впрочем, можно поставить что-то вроде навеса или шатра входом к морю, велеть принести жаровни, разжечь костры Может получится неплохо. По крайней мере, чарующее соседство Атли будет искупать все неудобства. Безусловно, великолепная! Увидеть, как солнце окрашивает пурпуром бескрайние морские просторы, что может быть лучше? Валяться с Атли в постели на втором этаже ротонды, вот что может быть лучше, но только если я скажу такоекотенок на моих руках тут же превратится в тигрицу.
Светлая, наивная улыбка озарила ее лицо.
Вот и славно, заключила она.
У входа в коридор, соединявший ротонду и дворец, я все же опустил Атли на пол. Гвардейцы отсалютовали мне алебардами и распахнули обе створки дверей.
Блоджетт восседал за своей потертой конторкой, похожий на ожившую мумию, а на скамьях расселись восемь-девять высокооплачиваемых придворных функционеров. Видимо, те, что не успели вчера донести мне свое почтение, выраженное в звонкой монете. Я выгнал их, применив непарламентские формулировки. Надо будет сообразить табличку с часами приема и повесить на дверях коридора. И вообще нужно составить расписание приема с часами работы, иначе будет бардак и хаос.
Ваше сиятельство, почта!
Почта? Я второй день на посту, и уже почта
Блоджетт поднес на серебряном подносе два письма.
Первоеисполненное на розовой тонкой бумаге, снабженное толстой печатью синего сургуча, свернутое в трубку. Оно гласило:
«Приветствия Арану Торнхеллу, архканцлеру империи Санкструм! Баккарал Бай, дюк дюков, стремится к встрече с вами завтра, в своем рабочем доме на улице генерала Фроула. Так же будет присутствовать Анира Най из Гильдии. Желательно прийти в десять утра».
Желательно, надо же! Нахален, хогг Нахален, ибо знает свою силу. А сила егов долгах, которыми он, банкир, в числе прочих, опутал Санкструм. Что ж, подчинимся силе. В любом случае, я собирался завтра в Норатор, поэтомузапихнем архканцлерскую гордость поглубже и нанесем визит дюку дюков. Сердце подсказываетон будет что-то требовать. Интересно, за какую из фракций он играет?
Второе письмо было начеркано на грубом обрывке серой бумаги, без обилия запятых и прочих излишеств:
«Крейн у нас твой человек. Нам он без надобности но с тобой хотим поболтать. Поболтаемполучишь человека. Придешь сегодня в морской порт часам к девяти. Старая таверна у мостков возле корабельного кладбища «Пескари». Бери с собой хогга вместе веселее. Ну а Алых прихватишьдругу твоему не жить а ежели они за тобой будут тайком стелитьсяувидим и встречи не будет и друга твоего утопим. Нужно нам от тебя немного а то что нужно ты сделаешь ну а не явишься уже понял чего будет. Бывай».
Я опустил руку с письмом и резко выдохнул. Левый мой глаз дернулся. Вот как Случилось то, чего я в глубине души опасался: товарищи мои захвачены одной из фракций. Кого же выпустил Лес Костей: Амару, Бернхотта или Литона? Кого я больше всего хочу увидеть? И кого не увижу, если проигнорирую послание? Яснее ясного, что это ловушка. Писавшие знают, что я крейн, и они подготовили мне прекрасную дилемму: если я не явлюсьумрет друг, явлюсьумру я, ну и друг, разумеется. Логика и чувство самосохранения разом орутпожертвовать другом, ибо другу-то помирать в любом случае. Совесть шепчета хрен там, иди и сдохни, иначе какой ты человек, если струсишь? И если струсишьи об этом узнают в Варлойне, со мной перестанут считаться. А в Варлойне узнают, конечно же, узнают, враги мои этим озаботятся.
Письмо выскользнуло из пальцев, я тяжело опустился на лавку.
Нарочитая грубость текста насторожила. Как будто не знаю, что дворяне из фракций умеют выражаться культурно и витиевато и так же составляют письма. А может, они сделали на меня заказ каким-то подрядчикам, которые не обременены этой самой культурой? В самом деле, почему бы и нет? Пошел господин архканцлер шляться по злачным местамну вот такой он, любит побродить по колено в навозеа там его на перо подсадила местная шпана, и поди сыщи ее, шпану этупорт-то большущий И все довольны.
Господин архканцлер, ваше сиятельство, все в порядке? услышал над собой голос Блоджетта и через силу кивнул.
Спешу напомнить, ваше сиятельство, вскоре вы, как и полагается по закону после получения мандата, выступаете в Коронном совете, представляя свой план спасения Санкструма и первые свои указы.
Я вяло угукнул. Вряд ли увижу завтрашний день. Но если увижус указами проблем не возникнет. Я устрою Коронному совету отменное представление, которое они запомнят навсегда.
Хогг твой наглый, сказала Атли; она держала второе письмо и скалилась во все зубы. Он остается дома. Я с него ростом. Х-хо! Я пойду с тобой!
Что?
Дурень ты, серый волк. Меня никто ты слышишь это?.. никто не посмеет убить дочь Сандера в Нораторе! Но сначала ты покажешь мне сокровищницу Санкструма. Я хочу видеть, какие богатства она скрывает.
Сначала не хотела, теперь хочетподи пойми этих женщин, они как морская стихиято штиль, то шторм.
Я усмехнулся самым углом рта:
Портэто море Тавернаэто ужин. Ты ведь хотела поужинать возле моря, Атли
Глава десятая
Дела, конечно, налаживались, да только не совсем так, как мне хотелось
Когда я уже подходил с Атли к ротонде, меня перехватили двое ребят Бришера и сообщили новость: винные подвалы опечатаны большой архканцлерской печатью, что означает смерть за взлом без указки самого Торнхелла. Однако беда-огорчение, трупы, которые я велел прибрать и отнести на ледник, пропали. Пятна крови естьтрупов нет. Мои недруги сработали раньше, вчера еще сработали. Поди теперь докажи, что кто-то из членов Коронного совета пытался меня зарезать.
Быстро работают, черти
Дерьмо и жлобы!
В эти два слова укладывалось мое впечатление от Варлойна и политического Санкструма.
Политический Санкструммир негодяев всех мастей, и не дай бог попасть сюда человеку с рудиментами чести и прочими излишествами, которые на вершине власти только мешают
А ведь сегодня вечером в порту мне предстоит проявить эти самые рудименты.
Чувства долга, ответственности и вины часто приводят в тупик единственно возможного выбора. Да, так нас воспитывали, и, считаю, воспитывали верно, есть глубокий смысл именно в таком воспитаниикогда ты способен отдать жизнь за други своя, даже если тебе до чертиков страшно. Только вот беда в том, что мрази, которые как гнилая пена возносятся на самый верх власти, не обременены подобной моралью. Изначально, чтобы пробиться наверх, на самый верх, на вершину пирамиды, они давят в себе любые проблески света, и, таким образом, наверху в конце концов оказываются существа, сходные с человеком только физическим обликом, а внутри Пожалуй, я бы назвал их демонами. Ренквист, Таренкс Аджи, Анира Най, маг Ревинзер и многие иные в Санкструмебыли демонами, давным давно убившими в себе все ростки человечности. Эти существа способны на ситуационное партнерство, и не более. Любить ближнего? Хо-хо! Предать ради выгоды? Разумеется! Убить ради выгоды? Всегда пожалуйста. И именно с демонами мне придется сражаться, и сейчас я осознал это явно и остро. Чтобы играть против демонов успешно, нужно либо стать такой же мразью и по сволочному оскотиниться, либо постараться забыть о благородном поединке, и использовать хитрость, а так жекое-какие навыки мира Земли