Мастер листьев забросила лямку сака на плечо.
Если кто хочет учиться у меня, буду рада.
Она уже повернулась, чтобы идти в конец двора, к мастерам-мужчинам, но замерла, посмотрела через плечо на дядю Вовтура:
А ты чего ждешь? Видел же, что я и твой портрет сделала.
Дядю Вовтура подбросило с чурбачка.
Ну, я это Он старательно прятал глаза от Униссысловно то в траве, то в обломке жерди натыкался на что-то важное. Я не против, конечно
Эльга выпучила глаза на дядю Вовтуранеобычно скованного и несмелого, а вдобавок еще и густо покрасневшего.
Ладно, улыбнулась Унисса и всему народу объявила: Вечером приходи.
Эльга от возмущения набрала в рот воздуха, да так и замерла, как жаба на болоте. Ясно почему вечером! У дяди Вовтура жены нет.
Это же вообще! шепнула она Рыцеку.
Взрослое дело, пожал плечами тот.
Но она мастер!
Эльга оглянулась, ища поддержки, но люди смеялись, переглядывались, а кто-то даже хлопал глупо хихикающего счастливчика по плечу. Эльге захотелось провалиться в самое пекло, так ей стало стыдно за дядю Вовтура.
А теперь, громко возвестил кафаликс, встречайте Тарзема Ликко, мастера животных и птиц!
Высокий худой мужчина поклонился народу и развел руки. На них тут же сели сойка и маленькая, гнездящаяся у коньков крыш пугливая кычка.
Эльга слушала вполуха, что мастер выводит мышей, кротов и лечит скотину.
Ей хотелось то ли разреветься, то ли залезть куда-нибудь в колючие чепчуйник или малинник, чтобы царапинами на руках и лодыжках уравновесить то, что наглость и простота мастера листьев сделали с ее душой.
«Ну как так можно?! думалось Эльге. Другие люди что, не люди для нее? Тот же дядя Сарыч Подумаешь, она что-то из листьев складывает! Другие и то более полезные мастера».
Она пролезла через ограду на улицу и побрела домой.
Завтра! нагнал ее голос кафаликса. Все дети до четырнадцати лет, желающие обучаться мастерству, смогут выбрать мастера! Тридцать монет родителям! Контракт с кранцвейлером Края Дидекангом Руе! Тридцать эринов!
Эльга прижала к ушам ладони.
Мать, ходившая к отцу на поля, встретила ее длинной, гибкой вицей и руганью.
Ты на кого двор бросила? А? Тебя кто отпустил? Свиньи забор подрыли, у несушек воды нет, посуда не вымыта!
Вица, со свистом взрезав воздух, нашла Эльгину спину.
Ай! вскрикнула Эльга. Я все сделаю, мамочка.
Она обежала врытую поилку. Мать погналась, придерживая подол длинного платья, потому что проступок был серьезный и одного шлепка прутом для учения непутевой дочери было недостаточно.
Стой! Стой, Эля! Я тебе!
Мамочка, я все поняла!
Эльга пронеслась сквозь хлев, кисло пахнущий животным теплом, перескочила через ягодные грядки и спряталась за высоким домашним крыльцом. Отставшая мать появилась из темноты пристройки и, выглядывая Эльгу, остановилась в воротах.
Эля!
Вица стегнула ни в чем не повинную створку.
Все равно получишь у меня!
Эльга прижалась к боковым чурбакам, стараясь сделаться как можно незаметнее.
Что, спросила мать, нашлось что-то более важное, чем работа по хозяйству? Ну же, поделись, доченька. А я послушаю.
Из-за угла дома вышла коричнево-рыжая курица и остановилась, глядя на девочку бессмысленными глазами.
Брысь! шепнула ей Эльга.
Не думай, что я забуду, приближаясь, сказала мать.
Дура-наседка пялилась, поворачивая глупую голову.
Пошла! Эльга, стянув с головы платок, замахнулась им на курицу.
Наседка кудахтнула.
Вот ты где!
Мать закрыла всякий свет, нависнув сверху. Курица, как исполнившая свой долг, удалилась, высматривая что-то в рыхлой земле.
Мастера! крикнула Эльга, зажмурившись. На постоялый двор прибыли мастера!
Ни удара вицей, ни чего другого не последовало.
Вот как.
Мать опустилась на ступеньки. Старое дерево скрипнуло под тяжестью ее тела. Она была не то удивлена, не то пришиблена новостью. Эльга покинула свою прятку и осторожно присела рядом. Материна рука неуверенно, вслепую огладила ее волосы.
Значит, хочешь идти в мастера?
Эльга сначала мотнула головой, а затем кивнула.
Я не могу тебе запретить, с неживой улыбкой сказала мать. И отец не может. Это давнее правило. Но мастерство Мастераодинокие люди.
Я буду вас навещать, сказала Эльга.
Конечно. Мать вздохнула. Конечно, будешь. Пока это не станет тебе в тягость.
Вот еще! Может, меня и не возьмут вовсе.
Может быть Мать потеребила прядки у Эльги за ухом, странным, пустым взглядом уставившись на крышу дровяного сарая. Ты уже выбрала, каким мастером хочешь стать? Переучиться будет уже нельзя, знаешь?
Совсем-совсем?
Да.
Мать повернула к себе Эльгино лицо, вглядываясь в него с непонятной жадностью.
Я хочу стать мастером листьев, произнесла Эльга, вдруг осознав, что да, именно это и есть ее самое искренние, самое страстное желание.
Несмотря на то что Унисса Мару ей совсем не нравилась.
Утром Эльгу разбудил отец, серьезный, хмурый, в чистых штанах, рубахе и короткой куртке с вышивкой. Тронул за плечо, убрал прядку со лба.
Одевайся, сказал он. Скоро идти.
На краю кровати ее ждало платье, которое она до этого надевала всего раз, на свадьбу старшей сестры.
Эльга здорово удивилась, когда обнаружила, что и сестра, живущая на другом конце деревни, тоже здесь, причем не одна, а с мужем. Так что завтракали торжественно, впятером. Вместо каши был пирог и половина жареной курицы.
Ели тихо, сестра Тойма шмыгала носом, и у Эльги сложилось впечатление, что она присутствует чуть ли не на собственных поминках.
Ей стало тревожно, и она сказала:
Вы что? Я же не умерла!
Мать улыбнулась ей, подложив ладонь под морщинистую щеку. Отец хмыкнул. Тоймин муж почему-то замер с куриной костью в зубах, а сама Тойма выдавила дрожащим голосом:
Конечно, нет, милая, конечно, нет.
Я буду к вам приходить! сказала Эльга. Я обещаю!
У мастеров слишком много дел, вздохнула мать.
Но я же еще не мастер! возразила Эльга.
Ладно, стукнул по столу отец, нечего!
Все засобирались и вышли во двор. На ступеньках крыльца мать развернула Эльгу к себе, посмотрела и, нагнувшись, поцеловала в щеку.
Не серчай, если что было не так.
Глаза у Эльга набухли слезами.
Мам, ну что ты, мам! торопливо заговорила она, чувствуя, как катятся по щекам горячие капли. Я могу никуда не идти! Я буду с вами!
Нет-нет, сказала мать, ты все правильно делаешь.
Мам
Отец поймал Эльгу за руку и повел со двора. Ей осталось только оглядываться через плечо. Вот мама. Вот Тойма обняла ее.
Пока, сестрица!
Вот мама отворачивается.
И все, вседом повернулся облезлым боком, мелькнул бревенчатый торец, оставил памятку в сердце желтый ставень.
Почему ее губы прошептали: «Прощай»? Почему? Почему?
А впереди так же вели Рыцека. Они догнали их, и Эльгин отец пожал руку отцу Рыцека. Они обменялись какими-то непонятными фразами. Или это Эльга уже плохо слышала и ничего не понимала?
Рыцек вышагивал серьезный, как сто мастеров. В новых башмаках, в широких штанах, в перешитой отцовской куртке. Покосился на Эльгу, ничего не сказал. У самого глаза красные, тоже ревел, наверное.
Ну и ладно.
Эльга даже руку свободную за спину спрятала. Обойдется.
Впереди шли еще дети с одним или двумя родителями. Эльга увидела Тиндоль, Хайлига, Ом-Гума, почти всех, с кем ходила в воскресную школу, где их учили письму, счету и Уложениям Края и Пранкиля.
Все были донельзя торжественные, и торжественность эта выпирала хмуростью лиц, скупостью жестов и какой-то мертвечинкой в глазах.
Эльга подумала, что родители словно похоронили их всех, а они, осознавая это, теперь и шли по памяти, как деревенские неупокоенные, которых приезжий мастер-темень Игамар упокаивал обратно два года назад. Только тех было всего трое, а здесь, наверное, их уже за дюжину набралось. Чего скрывать, мастера редко от кого отказывались.
Эльга крепче сжала отцовские пальцы.
Отец поймал ее взгляд и подмигнул, только не весело, возможно, тоже по памяти, что была у него младшая дочка
Эльга шмыгнула носом. Больше всего ей захотелось вдруг вырвать руку и побежать обратно, возвращая себе друзей, сестру, маму. Беззаботные тринадцать лет. Она даже была согласна на некрасивого сестриного мужа, который увел Тойму в другой дом.
Впрочем, длилось это недолго. Желание схлынуло, и Эльга лишь в который раз пообещала себе, что обязательно будет навещать родных.
За оградой постоялого двора на песчаной полянке темнели столы. Их было пять: четыредля мастеров и одиндля кафаликса. У стола для кафаликса в стеганых красно-синих куртках стояли стражники и сторожили окованный железными полосами массивный сундук с эринами. Еще два стражника стояли у ворот и пропускали только родителей с детьми.
Отец и Эльга прошли внутрь.
Было как-то тревожно и тихо. Мало кто переговаривался. Схваченный взглядом Рыцек смотрел прямо перед собой. На площадке, где вчера выступали мастера, все никак не могла распрямиться трава.
Хлынул, пошевелил стебли ветерок, продолговатый лист, коричневый, с фиолетовыми жилками, вынесло к Эльгиным ногам. Она наклонилась, подобрала, спрятала в кармашке платья. На счастье.
Постоялый двор раскрыл скрипучие двери, и наружу по одному в темных походных плащах потянулись мастера. Ближний стол занял мастер боя, дальшемастер зверей и птиц, за нимлекарь. Унисса Мару с перекинутым за спину неизменным саком гордо проследовала за последний стол. Села, равнодушно оглядывая собравшуюся толпу.
Потянувшись, вышел кафаликс с темной шкатулкой, важно проплыл на свое место, приподняв колпак, причесал редкие кудри.
Итак, возвестил он, согласно Уложению Края и высокому изволению кранцвейлера Дидеканга Руе объявляю набор в мастера местечка Подонье Саморского надела!
Ну, сказал Эльге отец, пошли?
Сейчас, пап, я соберусь немножко.
Он присел перед ней.
Страшно?
Эльга кивнула.
Это просто начинается новая жизнь, сказал отец. Она будет другая, не как здесь. Ты увидишь новые земли, научишься мастерству. Мастера нужны людям, ты же видела вчера.
А вы?
Отец улыбнулся. Эльга вдруг обнаружила, что вокруг глаз у него морщинки, одна щека выбрита небрежно, над бровью косой шрамчик, а глаза серые и чуть-чуть зеленые.
Раньше она почему-то не замечала этого, и ей стало пронзительно больно от того, что такие бесконечно важные мелочи прошли мимо.
Мы останемся здесь, сказал отец. И будем ждать тебя, если тебе вдруг захочется нас навестить.
Мне захочется, сказала Эльга, на несколько мгновений ныряя лицом в складки отцовской куртки.
Тогда пошли?
Да.
Эльга вытерла глаза ладонью.
Дети уже выстроились перед столами. Мальчишки, конечно, почти все стояли перед Эльмуром Изори, мастером боя. В том числе и Рыцек. Четыре девчонки выбрали мастера-лекаря. Трио из долговязой дочери тети Гунабун, ее подружки и тихого мальчика, который, кажется, сидел в воскресной школе на заднем ряду, замерло рядом с мастером зверей и птиц. Перед Униссой Мару никого не было. Но мастера листьев это словно и не занимало. Она смотрела перед собой, в пустоту поверх голов, и только губы жили на ее лицесжимались в тонкую линию и текли уголками вниз.
Эльга встала напротив.
Ты, наверное, ошиблась, сказала мастер, продолжая смотреть мимо.
Ее худые щеки расцвели красными пятнами.
Эльга потискала в кармашке лист, прилетевший к ногам, оглянулась на застывшего у ограды отца и твердо произнесла:
Я хочу быть мастером, как вы.
Унисса Мару перевела на нее взгляд холодных глаз.
Я же тебе не нравлюсь.
Ну и что, сказала Эльга, я вам, наверное, тоже.
Это верно. Что ж, сказала мастер, криво улыбнувшись, это твой выбор, давай руку.
Девочка протянула ладонь.
Унисса Мару извлекла из просторного рукава гладкий деревянный цилиндрик, дохнула на него, заставляя на мгновение осветиться, и стукнула им по тыльной стороне Эльгиной ладони. На коже отпечатался зеленоватый листик с остренькими зубчатыми краями.
Будет жечься, сказала мастер. И добавила: Можешь идти с отцом к кафаликсу за наградой.
А потом?
Потом он уйдет, а ты останешься, сказала Унисса Мару. А завтра утром мы отправимся в Дивий Камень. Мне нужен был всего один подмастерье.
Но я могу попрощаться
Нет, сказала мастер и встала из-за стола, попрощаться ты не можешь. Я жду тебя в третьей справа комнате наверху.
У кафаликса выстроилась небольшая очередь.
Скрипела крышка сундука, звенели эрины, в листы бумаги, извлеченные из шкатулки, вписывались имена и выбор мастерства. Рыцек, стоящий впереди, на мгновение обернувшись, показал Эльге тыльную сторону ладони с краснеющим знакомдвумя скрещенными мечами. Улыбкадо ушей, а зуба справа и сверхунет. Мастер боя, ага, хоть сейчас на портрет.
Имя, сказал кафаликс, когда очередь дошла до Эльги.
Эльга Галкава, сказал за Эльгу отец.
Руку.
Кафаликс посмотрел на знак, хмыкнул. Затеребил стилом по бумаге, выводя крючки букв. «сенних» успела подглядеть Эльга.
Тридцать эринов.
Стукнула крышка сундука, мешочек с монетами упал в ладонь отцу. Кафаликс махнул рукой, отгоняя Эльгу, будто муху.
Все, девочка. Следующий!
Отец отвел ее к ограде.
Ну что, он присел перед дочкой, мне, наверное, пора.
Эрины звякнули в кармане его куртки, и Эльга передумала плакать. Отец посмотрел на нее замершими глазами, чуть ли не вслепую огладил лицо и волосы, выбившиеся из-под платка. Пальцы его в конце дрогнули.
Ну, все.
Он выпрямился.
Несколько мгновенийи отец, сутулясь, выбрался с постоялого двора за ограду. В толпе собравшихся Эльга заметила бледное лицо сестры и помахала ей рукой.
Не больно, расставаться не больно.
Эльга закусила губу и отвернулась. А потом медленно побрела в гостиницу, обходя мастеров и подмастерий.
Внутри было пусто. Дядя Велькаст кивнул ей и продолжил натирать стойку, ожидая, наверное, что та вот-вот заблестит зеркалом, отражая его лицо. Пахло подгоревшим мясом и свежевыпеченным хлебом. Эльга заметила листик, прибившийся к ножкам лавки, и безотчетно его подняла. Рука с отметиной мастера вдруг нестерпимо зачесалась, хоть вцепляйся в нее зубами. Девочка спрятала ее под мышку. Стало чуть-чуть легче.
Широкая расшатанная лестница привела Эльгу на второй этаж, в темный коридор с маленьким окном под сходящимися стропилами. Беленые стены. Первая, вторая, третья дверь. За дверью было тихо.
Входи уже, услышала Эльга глухой голос мастера. Топчешься, топчешься
Я не топчусь.
Девочка толкнула дверь.
Унисса Мару в одежде лежала на кровати, подсунув руки под голову. Светлые волосы рассыпались по соломенной подушке. Сак с листьями серой гусеницей расположился в ногах.
Не стой на пороге.
Унисса глазами показала подойти к кровати. Эльга заметила несколько сложенных в углу кусков холста, растянутых между реек. Приблизившись, она убрала руки за спину. Мастер разглядывала ее и молчала.
Помнишь, что был за лист, который ты поймала вчера? наконец спросила она.
Сливовый, произнесла Эльга.
Унисса кивнула.
Молодец. Первый урок: сливовые листья плохо дружат с дубовыми и тамариском, портят букеты. Но хорошо сочетаются и с вереском, и с верещанкой, и с орешником, и с вишней. Букетам слива придает мягкость, но излишнее количество ее отдает приторностью и ложью. Поняла?
Эльга кивнула.
Ничего ты не поняла, дурочка, вздохнула мастер. Ладно, с этим позже. Твое первое задание Она перегнулась и стянула с лавки отрез грубого полотна. Возьми.
Но когда Эльга, набычившись, не сделала движения навстречу, глаза женщины превратились в серые ледышки.
Я сказала: возьми! процедила Унисса сквозь зубы.
Злюка!
Я не дурочка вам! выдавила Эльга и даже топнула ногой в подтверждение своих слов.
Что? фыркнула мастер. Может, ты сразу набьешь букет? Из молочая или пустынника? Или, может, из моховой бороды?
Приподнявшись, она швырнула холстину девочке в лицо.
Тыдурочка и таковой останешься, пока я не признаю твою работу стоящей! Твое первое заданиесшить себе сак. Нитки и иглана окне. Лямка и жила для горловинытам же.