На улице повсюду подтаивал снег, и их машина застряла в колее, не доехав метров тридцать до дома Андрея. Они вышли и попытались самостоятельно вытолкнуть ее, однако это им не удалось. Грязные и злые, они направились к дому Сорокина и стали громко стучать в дверь, но хозяин не спешил открывать.
Вадим, постучи в окно, может, так удастся поднять этого алкаша с постели, произнес раздраженно Прохоров. Небось, накушался водки с вечера, вот и дрыхнет.
Ребята пошли вдоль дома, стуча во все окна. Наконец за дверью послышались шаги, и она со скрипом отворилась. На пороге стоял Сорокин в рваных хлопчатобумажных тренировочных штанах и с удивлением смотрел на них, словно до этого никогда не видел.
Вам кого? произнес он осипшим голосом.
Лицо Сорокина было отекшим, а на щеке виднелся след высохшей слюны.
Привет! Ты что в таком неприглядном виде встречаешь гостей? спросил Прохоров. Наверное, у тебя сейчас голова трещит от вчерашнего застолья? Вот, приехали врачи, чтобы подлечить тебя, а ты дверь держишь на засове и не пускаешь их!
Каких врачей? переспросил он у Прохорова. Я никого не вызывал!
Судя по всему, Сорокин еще не пришел в себя и с трудом соображал, кто перед ним. Увидев Вадима, он заулыбался, обрадованный его приходом.
Проходи, Вадим, пригласил он, а то я совсем дуба дам, стоя на улице. А это кто с тобой? Я их никого не знаю.
Вадим не стал объяснять, кто эти ребята, и они все вместе вошли в дом. Цаплин, молча, достал из сумки бутылку водки и налил Сорокину полстакана.
Давай, лечись.
Сорокин схватил стакан и одним глотком осушил его содержимое.
Андрей! обратился к нему Вадим. Эти люди из епархии и хотят у тебя спросить, где находятся запасные ключи от храма.
Сорокин с удивлением уставился на Прохорова и Цаплина, стараясь вспомнить, где и когда он мог их видеть.
А почему они с тобой? спросил он. Ты что, их тоже знаешь?
Эти люди вовсе не со мной, мы встретились около твоего дома случайно. У меня застряла машина, и я хотел попросить у тебя лопату или лом.
Слова Вадима озадачили Сорокина.
А вы что, не знаете, где хранятся запасные ключи? спросил он, обращаясь к Прохорову. Я их не трогал. Они должны висеть справа на гвозде у входа в сторожку.
Ловчев налил ему еще с полстакана водки. Сорокин выпил и поморщился.
Андрей, где у тебя лежат лопаты и лом? поинтересовался Вадим.
Сорокин пошел с ним в сени и, открыв чулан, сказал:
Вот, бери все, что тебе надо.
Парни провозились в общей сложности около часа, чтобы вытащить машину из колеи. Вытолкав ее, они пошли к дому Сорокина, чтобы вернуть инструменты, однако входная дверь оказалась закрытой. Они побросали их во дворе и вернулись к машине.
Вадим, ты видишь, у Сорокина вообще с головой беда, произнес Прохоров. Как можно положиться на такого алкаша? Он нас сдаст за стакан водки.
Друзья в знак согласия дружно закивали головами.
Мы с ним встречаемся уже в который раз, а он даже не помнит никого. Смотрит своими осоловевшими от пьянки глазами, словно видит впервые, добавил Цаплин.
Отъехав от дома Сорокина, Прохоров улыбнулся, вспомнив его лицо, когда Вадим представил их как сотрудников епархии, и сказал:
Главное, мужики, теперь мы точно знаем, где висят запасные ключи, и нам не придется никого из них пытать, тратить время.
Ребята по улице Свердлова поехали в сторону площади Куйбышева.
Давайте еще раз заедем в собор и посмотрим на иконы. Вдруг там какие-то изменения произошли. А то ввалимся, а там полный «голяк», нет икон, предложил Цаплин.
Они остановились на улице Рахматуллина и направились в храм. Там все было по-прежнему: мерцали свечи, откуда-то сверху доносилось красивое пение.
Если Прохоров и Вадим уже бывали здесь, то Цаплин оказался впервые и с изумлением крутил головой, рассматривая внутреннее убранство. Его потрясло буквально все.
Прохор, может, не стоит этого делать? спросил он. А вдруг Бог есть, и он накажет нас?
Ты что, Цаплин, испугался? Если бы Бог был, он давно бы уничтожил всех коммунистов, которые рушили храмы. Однако, все они живы и имеют такие бабки, будто всю жизнь были подпольными миллионерами. Посмотри, кто из них наказан Богом? Ты хоть знаешь одного такого человека, я вот не знаю. Поэтому не распускай нюни.
Они вышли из собора и сели в машину.
Прохор, ты не прав, говоря Цаплину, что никто из тех большевиков не пострадал, сказал Ловчев. Скорей наоборот. Практически ни один из них не дожил до старости: они были беспощадно уничтожены режимом Сталина или скончались от неизлечимых болезней. Я об этом читал в журнале «Наука и жизнь». Там в качестве примеров приводились фамилии известных людей. Божья кара, как говорится в статье, не настигает мгновенно, как хотели бы многие. Она приходит к человеку, когда он уже забыл про совершенный грех и живет в свое удовольствие. Вот ты сам только что говорил, что, мол, коммунисты наворовали и сейчас живут припеваючи, катаются как сыр в масле. Однако, Божье проклятие и кара за содеянное, могут сказаться на их детях и внуках. Все, что они украли, у них уйдет на лекарства и больницы.
Цаплин испуганно посмотрел на Ловчева. Рассказанная Вадимом история еще сильнее повлияла на него. Он вжал голову в плечи, словно ожидая удара, и тихо произнес:
Я не знаю, как вы, мужики, но мне расхотелось участвовать в этом налете. Что-то мне не по себе.
Прохоров возмутился.
Ты что, Цаплин, струсил, испугался какой-то доски?! Что она может сделать тебе, здоровому парню? Ты давно дрожишь, как осиновый лист на ветру. Для тебя намного важнее не страх перед Богом, которого ты никогда не знал и не видел, а то, что об этом скажет твоя набожная мамочка. Что же ты тогда подался в бригаду? Сидел бы дома, читал бы умные книги, по вечерам ходил бы разгружать вагоны. А ты пошел разбивать головы своим врагам, стрелять в людей, отбирать у них деньги! Ты вон как тряс этих барыг на Чеховском рынке, что тебя еле оторвали свои же ребята. Может, ты забыл про это? Если бы я тебя лично не знал, подумал бы, что ты паникер и трус.
Прохоров перевел дыхание и, повернувшись лицом к Цаплину.
Короче, Володька, ты или с нами, или против нас! Другого варианта у тебя нет!
Тот молчал. Все сказанное Прохоровым было правдой. Он действительно считался неплохим уличным бойцом и неоднократно это демонстрировал, орудуя арматурой. Да и последний случай в Москве также подтверждал слова Прохорова. Он посмотрел на Вадима, стараясь найти в нем союзника, однако, тот был абсолютно спокоен и молча, вел машину.
Ладно, не ори, я не глухой. Я же еще раньше дал вам согласие и не намерен менять своего решения.
Смотри, не испугайся в самый ответственный момент, произнес Прохор. Погубишь не только себя, но и нас с Вадимом.
Машина притормозила, пропуская на перекрестке пешехода, а затем свернула и поехала на улицу Баумана. Не доезжая до гостиницы «Казань», Вадим остановился и высадил Цаплина и Прохорова, которые решили пройтись по магазинам.
***
Игорь весь вечер провел с Жанной, которая накануне прилетела в Казань. Праздник был для нее лишь предлогом встретиться с ним.
Прохоров пригласил ее в «Грот-бар», в котором она никогда не была. Они сидели за столиком в дальнем конце зала и разговаривали.
Игорь, что-то случилось? поинтересовалась она. Ты сидишь в баре, разговариваешь со мной, но мыслями где-то далеко. Скажи, что тебя мучает, может, я сумею помочь?
Жанна, тебе просто кажется, что я не такой, как всегда. У меня все хорошо, и оснований для тревоги не должно быть.
Мимо столика прошла группа молодых людей, одетых в спортивные импортные костюмы. Все они поздоровались с Игорем и поинтересовались его делами.
Кто эти ребята? испуганно спросила Жанна. Это же настоящие «гопники»! Ты только посмотри, как они одеты! Нормальные люди в спортивных костюмах в подобные заведения не ходят.
От этих слов Прохоров поморщился, как от зубной боли. Он сделал вид, что не услышал вопроса, и стал с интересом рассматривать брошь на кофточке Жанны.
Игорь! Ты что, не слышал моего вопроса? Откуда ты знаешь этих парней? настаивала она. Смотри, как они вызывающе себя ведут, словно в этом зале, кроме них, никого больше нет.
Прохоров мельком взглянул на ребят и, повернувшись к Жанне, тихо сказал:
Ведут они себя так, как умеют. И носят они спортивные костюмы, потому что других костюмов у них нет. Лишь в этом баре они чувствуют себя людьми, здесь к их требованиям и претензиям прислушиваются бармены и официанты. Пусть это мираж превосходства над остальными, но это так, поэтому их не стоит судить строго; их, наверное, нужно жалеть. Твой отец, Жанна, умный человек, и он сразу понял, кто я, поэтому не стал читать мне мораль. Представь себе, я такой же, как и они, парень, воспитанный улицей. Мне не хотелось сегодня говорить об этом, но ты сама начала этот разговор.
Она с удивлением посмотрела на него, явно не ожидая такой реакции на ее слова.
Да, Жанна, я один из этих, как ты назвала, «гопников». Ты думаешь, я не мечтал о лучшей жизни? Мечтал и не раз. Ты думаешь, мы не видим, как власти воруют, тянут на себя все, что можно. Раньше все было народное, а теперьчье-то личное. Почему так произошло, я не знаю. Знаю только, что все эти ребята спят и видят себя с достойной и хорошей работой. Я тоже мечтаю выбиться в люди. Поверь, я сделаю все, чтобы мои дети не знали, что такое быть, как ты говоришь, «гопниками».
Прохоров сделал паузу. Он смотрел на Жанну, ища в ее взгляде поддержку и понимание, но не нашел их. Чтобы как-то разрядить обстановку, она предложила Игорю немного погулять.
Они медленно шли по заснеженным улицам к дому Жанны. Только сейчас она вдруг поняла, что очень сильно обидела Игоря. Чтобы как-то сгладить свою вину, она безостановочно рассказывала Игорю о Москве, о своих знакомых, друзьях, о музыке, но прекрасно видела, что Игорю это неинтересно, и лишь чувство такта не позволяет ему оборвать разговор.
Игорь! обратилась она к нему, А завтра мы куда с тобой пойдем? Я давно не была в казанских театрах. Ты случайно не знаешь, что завтра играют в Качаловском?
Нет, не знаю, сухо ответил он. Представь себе, после шестого класса я ни разу не ходил в театр. Стыдно, но это так.
Это очень плохо, Игорь, поучительным тоном произнесла Жанна. Нужно интересоваться культурной жизнью города, посещать театры, концерты.
Наверное, ты права, обвиняя меня в невежестве, но я рос в такой семье, где мало говорили о театрах, гастролях, концертах. Намного чаще мои родители обсуждали вопрос, как прожить месяц. Мой отецтокарь-револьверщик шестого разряда, попал под сокращение, и оказалось, что он, кроме того, что точить сверхсложные и точные детали на своем станке, ничего не умеет делать. Вот так мы и жили всей семьей на одну зарплату матери. Где уж нам было до театров и музыки.
Прости, Игорь, я не хотела тебя обижать. Я ведь ничего не знаю о твоих родителях, ты мне никогда о них не рассказывал, примирительно сказала Жанна.
Она хотела поцеловать Игоря в губы, но он не ответил ей. Возникшая между ними около часа назад пропасть расширялась с каждой минутой. Понимая это, Жанна заплакала и вновь стала просить у него прощения. Проводив Жанну до двери подъезда, Игорь поцеловал ее в щеку. Резко развернулся и ушел. Она стояла у подъезда, не в силах произнести ни слова. Она надеялась, что Игорь оглянется и вернется, но с каждой секундой эта уверенность таяла, как весенний снег под ярким и теплым солнцем.
Жанна подняла голову и увидела, что родители наблюдают за ними из окна, по всей вероятности, надеясь, что это была их последняя встреча.
***
По мере того как приближалась намеченная дата налета, Прохоров все сильнее волновался за его исход. Ему казалось, что хорошо продуманная операция может провалиться из-за какого-нибудь неучтенного пустяка.
Игорь проснулся явно не в духе. Накануне вечером ему звонила Жанна и умоляла о встрече. И угасшее было чувство, вновь заявило о себе. Разговаривая с девушкой и слыша в телефонной трубке ее рыдания, он вдруг захотел нагрубить ей, чтобы она раз и навсегда поняла, что они не созданы друг для друга. Но у него не получилось. Она смогла достучаться до его сердца, и он согласился встретиться следующим вечером.
Положив трубку, Прохоров стал проклинать себя за нерешительность и малодушие. Он отлично понимал, что, увидев заплаканную Жанну, не сможет поговорить с ней так, как ему хотелось. От этого у него окончательно испортилось настроение.
Одевшись и позавтракав, он направился к Цаплину. Тот был дома и занимался с небольшой штангой. После того как он грубо поговорил с руководством клуба Маяковского, его перестали пускать в спортзал, и он был вынужден тренироваться дома.
Качаешься? увидев его мокрое от пота лицо, спросил Игорь. Не надоело еще?
Это, Игорь, лучше, чем пить каждый день. Спорт, он дисциплинирует, ответил тот.
Слушай, Цаплин. Где нам взять машину? Я почему-то об этом раньше не подумал. Она будет нам нужна максимум на два часа. Подумай, у кого мы могли бы ее одолжить?
Не накручивай себя, Игорь. Есть у меня один знакомый, я с ним давно перетер на эту тему. Завтра он дежурит, и машина ему будет не нужна. Для него главное, чтобы утром она была на месте. У него старенькая «единичка», в глаза не бросается.
Ну, ты и молодец, похвалил его Игорь. А я-то подумал, что мы сильно прокололись. Скажи, трусишь немного?
Есть такое. Ведь не каждый день мы совершаем подобные дела. А если честно, то я больше боюсь матери, чем милиции. Если она узнает, наверняка, никогда мне этого не простит.
Если мы сами не проколемся, то откуда она узнает? Нужно дело «обтяпать» так аккуратно, чтобы комар носа не подточил.
Игорь еще поговорил с Цаплиным о разных пустяках и направился к себе домой. Пообедав, Прохоров поймал на улице такси и поехал в кассы предварительной продажи, чтобы купить билет до Москвы. На выходе он неожиданно столкнулся с отцом Жанны, который, по всей вероятности, также приехал за билетом.
Здравствуйте, Гумар Исламович, поздоровался он, стараясь обойти его слева по тротуару.
Увидев Игоря, тот, будто клещ, вцепился обеими руками в рукав его куртки.
Что вы делаете? удивленно спросил его Прохоров. Отпустите мою руку.
Словно не слыша его, потянул Игоря за угол здания. Он не стал сопротивляться и последовал за ним.
Вот и хорошо, что Бог свел меня с тобой сегодня, произнес он, злобно уставившись на парня. Неужели ты не понимаешь русского языка?! Я тебе говорил и скажу еще раз, исчезни с горизонта моей дочери! Вы разные люди, и пока я жив, никогда не соглашусь отдать ее тебе.
Игорь, молча, смотрел на него, стараясь сдержать эмоции. Это молчание еще больше распалило отца Жанны. Повысив голос, он продолжил:
Кто ты? Посмотри на себя в зеркало! Что ты можешь дать моей дочери? У таких людей, как ты, нет будущего!
Он говорил все громче и громче. Вокруг них стали собираться люди. Игорь вырвался из его цепких рук.
Вы правы в чем-то! Кто я? Ямусор, парень с улицы, а вывысокопоставленный государственный вор, крадущий у нас будущее. Вы твердите о справедливости, а сами в этот момент тихонько отмываете свои грязные руки. Почему вы решили, что я хочу оказаться в вашей семье? Кто вам об этом сказал? Мне противно даже стоять рядом с вами.
Прохоров развернулся и быстрым шагом пошел в сторону Колхозного рынка.
Ну, что стоите, открыв рты! прокричал Гумар Исламович уличным зевакам. Что, интересно?
Он чуть ли не бегом направился к ожидавшей его машине и, сев в нее, коротко произнес:
Давай, жми в контору! Я ему еще покажу, кто из нас вор, он или я!
Машина резко тронулась и помчалась в сторону центра.
***
Вечером Игорь встретился с Жанной. Она пришла на свидание с красными от слез глазами. Увидев Игоря, она бросилась ему на шею и заплакала. Ему было жаль девушку, которая влюбилась в него и потеряла голову. Он понимал причину ее слез и, тем не менее, был несколько удивлен ее отношением к нему. Сам он, как и ее отец, не видел будущего в их взаимоотношениях, и ему было непонятно, почему этого не видела Жанна.
«Да, недаром люди говорят: любовь зла и слепа», подумал он, поглаживая рукой ее густые красивые волосы.
Я люблю тебя, Игорь, тихо произнесла девушка. Понимаешь? Я не могу жить без тебя, как не может жить человек без воздуха или солнца. Ты для меня и то, и другое. Мне сейчас не лезет в голову ни музыка, ни учеба. Я засыпаю и просыпаюсь с твоим именем.
Он молчал, не зная, что сказать. Произнести запланированные еще днем после стычки с ее отцом грубости у него не поворачивался язык, оттолкнуть от себя не хватало сил и мужества. На самом деле ему было хорошо с этой девушкой, он чувствовал ее тепло и любовь. Они медленно шли по улице Ульянова. Спустившись вниз по дороге, вскоре оказались на улице Волкова.