Седобородый швейцар в длинном зелёном пальто угодливо кланяется, даже не спросив приглашения. Понятно, что человек с такой внешностью не может попасть на чужой бал. Как минимум это один из хозяев этого бала.
В огромном круглом холле уже полно народа. Джентльмены в строгих костюмчиках и их дамы в вечерних платьях распределились по всему периметру. Кто-то прохаживается парочками, кто-то сбивается в кучки. Между господ бегают лакеи в бардовых пиджаках и квадратных шапочках. Лакеи разносят выпивку на круглых золотистых подносах. По всему периметру вдоль стен расставлены узкие столы на которых строгими шеренгами стоят тонкие бокалы с шампанским, между ними дислоцируются огромные тарелки с сыром и оливками, где то видны отряды рюмок с коньяком и водкой, батареи с бутылками виски, эскадры из серебристых ведёрок наполненных льдом.
Он берёт со стола бокал с шампанским и неторопливой походкой прогуливается по холлу, вглядываясь в лица многочисленных гостей. Пока он никого не узнал, да и знать ему особо некого. Он уже давно выпал из темы, и является лишь её номинальным пайщиком. Проплывающие мимо дамы, окидывают его оценивающим взглядом. Судя по вожделенным взглядам и похотливым улыбкам оценки высокие. Мужчины осторожно приглядываются, на всякий случай приветливо улыбаются и кивают головами. Уже потом каждый из них мучительно думает, кто же это такой? Вроде незнакомый. А если вдруг мимо прошёл кто-то очень «полезный», а ты, лопух, даже не соизволил представиться и подать ему руки.
Он видит Алексея, который стоит в компании мэра и двух дам. Он как всегда весел, как всегда шутит, как всегда отлично выглядит. Этому не нужно цеплять на себя золотые булавки, чтобы выделиться. Все и так его знают и понимают, кто здесь главный, кто хозяин бала. На нём серый смокинг, рубаха с высоким поднятым воротником и синяя в горошек бабочка.
«Клоун Клёпа, блядь!»
История, которую он рассказывает пожилому мэру в самой своей кульминации и он даже трясёт перед мясистым красным носом сомкнутыми в колечко пальцами, чтобы усилить эффект рассказа.
Добрый вечер! Глеб бесцеремонно вклинивается в разговор.
Поросячьи глазки мэра смотрят настороженно. «Что-то я не узнаю вас в гриме!».
О-о! Сколько лет сколько зим! Знакомьтесь, Иван Палыч! Мой партнёр и по совместительству лучший друг, Глеб!
Глеб Сергеевич! поправляет он, протягивая руку сначала Алексею, а потом уже мэру.
Очень приятно! кивает мэр, и как ни в чём не бывало, снова поворачивается к Алексею. Ну так и что там этот Сидоров вычудил на форуме?
«Ах ты старая сволочь. Ты что, не знаешь правил приличия? Вновь прибывшего нужно ввести в курс беседы, или хотя бы познакомить с дамами. Ничего, если будет возможность я вас сегодня вместе похороню!».
Чтобы отвлечься он переводит внимание на дам. Улыбается молодящейся старушонке, жене мэра, хочет поприветствовать Ленку, но замирает в немом ступоре. Это не Ленка!
« Бог мой, как я мог тебя не узнать! Какая же ты сегодня».
Здравствуй Ева!
Чёрное платье, играющее на свету блёсками, нежно облегает её миниатюрную фигурку. Косой срез полностью обнажает правое плечо и даже чуть приоткрывает верхнюю часть упругой груди. Тонкую шею обрамляет золотое ожерелье с вкраплёнными туда сапфирами. В каждом маленьком ушке сверкают камушки. На безымянном пальце правой руки элегантное колечко с переливающимся сапфиром. Сверкающие зайчики прыгают с ожерелья на платье, отражаясь бликуют в стёклах его очков.
Здравствуйте Глеб!
«Надо же! И это всё купил он? А где же»
А где Лена? он снова вклинивается в разговор мужчин. На этот раз во взгляде и улыбке господина мэра сквозит раздражение.
А Лена уехала в Канаду, навестить сына. Я сегодня в другой компании! Он улыбается и обнимает Еву за плечико.
«Я уже заметил! Значит ты уже её на рауты таскаешь как свою бабу, а про жену и думать забыл? Эх Алёша, разве ж таким я тебя узнал много лет назад? Ну да ладно! Улыбайся, пока есть возможность».
Он допивает шампанское и тут же подхватывает с проплывающего мимо подноса следующий бокал. Ева в свою очередь о чём-то шепчется со старухой мэра. Иногда она бросает на него взгляд, который преломляет свет и сверкает лучше всех драгоценных камней. Этот взгляд даёт ему надежду, лишний раз убеждает, что он всё делает правильно.
Пойду прогуляюсь! эту фразу он произносит больше себе, потому что кружок, образованный мэром его не видит и не слышит. Он словно привидение в этом кружке. Он приведение, витающее в стенах этого ресторана, привидение, которое никто не хочет замечать.
«Дамы и господа! Минуточку внимания! Повернитесь все сюда и посмотрите на этого достопочтенного джентльмена в синем костюме, с бокалом в руке. Это благодаря ему вы собрались на этом празднике. Если бы не он, не отмечать бы вам двадцатилетие этой фирмы, она бы загнулась ещё тогда пятнадцать лет назад. Если бы не меткий выстрел этого Робин Гуда, у вас было бы одним поводом меньше натянуть на себя пиджачки и потрясти буферами в вечерних платьях. Это он заложил фундамент процветающему долголетнему бизнесу коим сейчас является «Олимп». Это тот самый человек, мимо которого вы проходите, с зазнавшимися рылами, стараясь его не замечать. Это тот человек, который уже через считанные минуты даст новый виток истории развития «Олимпа».
Ничего, уже через пару дней он материализуется в их глазах, станет плотью и кровью, а вот кому-то другому придётся сменить его в роли привидения, на сей раз настоящего.
Один бокал шампанского сменяется другим. Ничего! Сегодня ему можно! Кнопочку он сумеет нажать в любом состоянии, так будет даже лучше. Сейчас не нужно будет наводить прицел, ловить момент между ударами сердца, преодолевать дрожь в руках. Нужно будет всего лишь нажатием пальца раздавить маленькую бабочку, чтобы грянул гром.
***
Вино уже начало оказывать своё релаксирующее воздействие и проплывающие мимо лица уже не кажутся ему такими противными и ненавистными. Вот этого он где-то видел. Точно, вспомнил! Он был в «Моцарте» на поминках Тимура. Этот усатый хлыщ сидел рядом с Евой, его, кажется, представляли, как начальника службы безопасности. Он тоже держится особнячком, в гордом одиночестве прохаживаясь по залу. Дешёвый пиджачок накинутый на водолазку говорит о простецком происхождении этого Пинкертона. Интересно, а с ним она тоже спала? А что? У него есть по крайней мере два преимущества: пушистые усики и молодость. Сомнительные, правда, преимущества, но тем не менее.
«Извини, дружок, но тебя я уволю в первую очередь. За что? Не нравишься ты мне и всё тут».
В обеденном зале грянули звуки живого оркестра. Это сигнал к тому, что пора рассаживаться по местам. Народ перетекает из огромного холла в не менее огромный банкетный зал. Здесь всё готово к грандиозной пьянке. Круглые столики, накрытые белыми скатертями, рассеяны по всему периметру на приличном расстоянии друг от друга так, чтобы между ними могли прохаживаться гости, или тамада. На столах всеми цветами радуги пестрят закуски: зелёным и красным нарезанные овощи, жёлтым и синим экзотические фрукты. Мясные нарезки и кровавая сырокопчёная колбаса издают слюноточивые ароматы, выделяя их в огромное пространство быстро заполняемого зала. Гремят стулья. Джентльмены усаживают дам, потом уже сами бросают свои задницы на стулья и тут же хищно высматривают, чего бы прихватить на первых порах. Огромные накрахмаленные салфетки падают на колени, звенят столовые приборы и бокалы. Десятки официантов суетятся вокруг столов, наполняя бокалы, или носясь в поисках срочно затребованного экзотического напитка, которого не оказалось на столе.
Глеб не торопится, он входит в зал последним, как и полагается истинному хозяину банкета. Пусть об этом никто не знает, главное сам хозяин в курсе. Задержавшись в холле, он успел приложиться к батарее коньячных бокалов, опрокинув в себя сразу три. Теперь огромный зал слегка покачивается в призме толстых линз его очков, словно он смотрит на прибрежную полосу моря, густо забитую купающимися телами. В волнах прибоя, словно надувные круги покачиваются круглые столики, живые огромные пальмы в кадушках, шикарные люстры, висящие на высоком в лепнине потолке, который сам покачивается в такт волнам. Волнами вздыбается глянцевый пол, и ему приходится чуть балансировать, чтобы не быть сбитым шальной волной и не упасть на проплывающий рядом круг с уцепившимися в него телами в смокингах и вечерних платьях.
«А где же моё место, мать вашу?» он останавливается в центре зала, пытаясь балансировать на волнах. Спасатель в белом жилете бережно подхватывает его под локоть. Он говорит, что его место там, возле самой сцены. Откуда он знает? Его друзья сказали, они его давно там ждут. Вон один из них радостно машет рукой.
Он видит сияющего Алексея, который поднял вверх аж две руки. Неужели и впрямь рад? Как же он не подумал? Ведь все последние минуты этого вечера они будут сидеть за одним столиком. Он отодвигает тяжёлый стул и садится на свободное место.
Надо же, вся честная компания в сборе. Алексей с Евой, мэр с женой, он с А он с сюрпризом для всех. Хорошо, что Ева будет рядом, взгляд её зелёных стробоскопов не даст ему сбиться с пути и забыть о своей миссии.
Алексей что-то весело орёт, пытаясь перекричать играющих под ухом музыкантов. Он выдавливает из себя улыбку и даже что-то отвечает, правда невпопад. В разговор включается мэр, который тут же предлагает поднять бокалы.
«Молодец старикан! Отличное предложение. Может быть, этим тостом ты сохранишь себе жизнь. Хотя я ещё подумаю и посмотрю на твоё дальнейшее поведение».
Он чокается со всеми, зачем то скабрезно подмигивает Еве, и, уже поднеся бокал с бурой жидкостью ко рту, внезапно останавливается.
А что здесь? спрашивает он, повернувшись к стоящему за спиной официанту.
Виски «Джек Дэниэлс». Ваш друг сказал, вы предпочитаете.
Мой друг так давно со мной не выпивал, что упустил момент, когда мои вкусы поменялись. Принеси мне коньячку. Он хлопает официанта по белому рукаву. Только прямо в бутылке, я люблю сам себе наливать.
Это что у вас тренд новый? улыбается мэр. Каждый пьёт из своей бутылки?
Глеб вопросительно смотрит на Алексея, который берёт со своего края стола бутылку Арманьяка и крутит её в руке.
Да, Иван Палыч! Встречаемся мы редко, но в каких-то общих тенденциях сходимся, отвечает он мэру.
Вы же вроде коньяк предпочитаете? улыбается мэр, обращаясь, на сей раз к Глебу. Почему бы вам не
Глеб бесцеремонно перебивает мэра, что за последние пять лет может себе позволить только его жена, и то в постели, или на кухне.
Видите ли, Иван Палыч. У старых друзей есть свои небольшие заскоки. Мы уже давно предпочитаем напиваться каждый из своей бутылки.
Мэр растерянно пожимает плечами.
Ну как говорится, чужая душа потёмки. То же самое, наверное, можно сказать и про чужую дружбу».
«Да уж это точно, старик. Наша дружба даже не потёмки это уже тьма тьмущая. Это не чужая дружба, а дружба чужих».
Официант ставит открытую бутылку с коньяком на стол перед Глебом. Он медленно наливает бокал, пока маслянистая жидкость не доходит до краёв.
Ну, за нашу дружбу? он осторожно поднимает бокал, пытаясь не расплескать коньяк.
К его удивлению, Алексей поддерживает инициативу и дополняет свой бокал, наливая его доверху.
Давай дружище, твоё здоровье.
Алексей начинает первый. Он медленно запрокидывает бокал, делая крупные глотки. Глеб пьёт коньяк мелкими глотками, осторожно, иногда останавливаясь и делая вдох носом, при этом не отрывая бокал ото рта. Он не хочет подавиться, или не дай бог блевануть, уж слишком важный сейчас момент.
Мэр тем временем бегает глазками с одного на другого. На его ответственном лице лежит печать обеспокоенности. Ему ведь с этими друзьями через пять минут стоять на одной сцене.
Первый к финишу приходит Алексей. Глеб отстал так, что к моменту, когда его бокал оказывается на столе, друг уже приканчивает розетку с мясным салатом.
Дружище! Мы сегодня просто обязаны напитьсяговорит он набитым ртом. Давай как раньше, кто кого перепьёт?
Забито! Глеб, не церемонясь, выуживает пальцами дольку лимона из тарелки с рыбной нарезкой и отправляет её в рот.
«С кем ты собрался тягаться, доходяга? Ещё пятнадцать лет назад ты и смотреть не мог на выпивку. Ты пропускал наши ежедневные с Ванькой тренировки на этом поприще, ты плохой спортсмен, поэтому тебе никогда меня не победить. Да и времени у тебя нет». Теперь его слегка покачивает даже в положении сидя, так что он вынужден уцепиться за край круглого плота накрытого белой скатертью. Ева улыбается, надолго пытаясь удержать его плавающий взгляд в своих зелёных щупальцах.
«А ты сегодня просто огонь» говорит её взгляд.
«Я пожар деткамысленно отвечает он ей, глотая целый кусок сёмги. Я лучший, ты же помнишь».
Мэр настороженно озирается. Он уже сомневается, стоило ли ему принимать это приглашение. Знакомство то шапошное. Ну и что, что известная в городе контора, мало что ли таких? По крайней мере не нефтянка. Детский сад, честное слово. И не стыдно им нажираться в слюни на глазах у уважаемого человека. Вон и телевидение городское снимает.
Глеб тоже заметил широкий объектив камеры, нацеленный аккурат на их столик.
«Да, дружок, ты и не представляешь, что снимаешь начало блокбастера. Жаль только самое интересное не сможешь заснять, в штаны навалишь, или в дыме и мусоре захлебнёшься. Через пять минут здесь будет жарко».
***
На сцене музыканты в белых костюмах и широкополых шляпах исполняют мелодию Морриконе из фильма «Однажды в Америке». Как же они любили этот фильм, засматривали его до дыр, мечтали стать такими же гангстерами, как Роберт Де Ниро, чтобы смокинг, белый шарфик, волосы в бриолине, сигара в зубах и весь ресторан в твоём распоряжении. Ну вот, всё и сбылось, он в смокинге и при деньгах, только вот родинки на щеке нет и ещё чего-то. Нет удовольствия, удовлетворённости от жизни, вообще нет еёего личной жизни. Ничего, для этого он здесь, на этом своём празднике, который для многих превратится в трагедию. А вот и вывеска. Как странно, что он только сейчас обратил на неё внимание. Тысячи раз в уме он представлял себе в деталях, как это будет, воссоздавал эту вывеску в своём воображении, видел эти мигающие огоньки, как наяву. Да, он словно уже был здесь, и всё было точно так же. Эта же сцена, те же музыканты в уголке, и она вся переливающаяся неоновыми огоньками. Надпись «С днём рождения Олимп», каждую секунду меняет свой цвет, переливаясь всеми цветами радуги. Пёрышко подсвечено фосфорицирующим зелёным цветом. Одно это метровое пёрышко тянет килограмм на пятнадцать. Он проводит рукой по правому бедру, убеждается, что главный сюрприз лежит в кармане, чуть выпирая из под облегающей ногу, тонкой шерсти брюк. Ему показалась, что Ева уловила это его движение и в её зелёных глазах появилась не то тревога, не то озабоченность. Нет, наверное, показалось, потому что она тут же перевела взгляд на старушонку мэра, и, улыбнувшись, предложила ей выпить.
Они с Лёхой загрузили в себя ещё по полбокала, а мэр, делая вид, что поддерживает их, сделал лишь маленький глоток вина.
На сцену выбегает конферансье и начинает энергично орать в микрофон, пытаясь привлечь к себе внимание. Глеб в четверть уха слушает слащавые дифирамбы в честь преуспевающей компании, находящейся на пике своего развития и отмечающей не много ни мало двадцатилетний юбилей. Его не интересуют показатели и суммарный оборот фирмы за последние несколько лет, не интересуют этапы её развития от маленькой конторы до компании федерального масштаба. Он лучше этого сопляка в пятнистом, похожем на пижаму костюме знает, через какие этапы развития пришлось пройти «Олимпу». На самом деле, «Олимп» это приёмыш, которого отняли, украли у законных родителей. Сейчас приёмыш вырос, стал двадцатилетним перспективным пареньком и ему насрать, кто его настоящие родители. Главное, что ему не позволили загнуться в младенчестве, вложили в него труд и деньги и сделали его тем, кем он является сейчас.
Зал взрывается аплодисментами, все дружно за что-то выпивают и на сцене появляется фокусник в синем звездастом балахоне.
«Следующий выход наш».
Во время очередного дзиньканья тонкого стекла бокалов, он пристально смотрит на Алексея. Тот, как будто ничего и не чувствует (а ведь наверное должен), как обычно веселится, балагурит, приобнимает Еву за талию. Пускай, ему сегодня можно. Сегодня ему можно всё. Куда же всё-таки делся тот неуверенный очкарик; на каком этапе он стал набираться сил и расти; в какой момент он вдруг перерос его,Глеба; как он прохлопал этот момент? В нём не осталось ничего от того прежнего Лёхи, ни капельки. Он даже очки теперь не носит, заменил их на дорогущие американские линзы.