- Хорошо, - сказал Ласло. - А сам ты как?
- Да нормально.
- Раны не тревожат?
- Нет, спасибо.
- Точно нет?
- Точно.
Лицо короля переменилось.
- Тогда почему, - проговорил он, - ты не смог помочь мне с Миклошем нынче утром?
- Помочь тебе? - переспросил Вильмош.
- Да, помочь мне. Тебе эта мысль кажется странной?
- Но, Лаци, ты же пытался убить его.
- Да брось, Вили, ты же знаешь, не убил бы я его. Ты за кого меня вообще принимаешь?
Вильмош покачал головой, чувствуя себя крайне озадаченным.
- Но вид у тебя был, в общем, очень злой.
- Если ты решил, что я собираюсь его убить, почему же ты тогда не помог ему?
- Потому что - Вильмош остановился. Попытался вспомнить все, что было утром, и решить наконец беспокоящую загадку. Он правда верил, что Ласло хочет убить брата? - Не знаю, - наконец он проговорил. - Я просто ничего не сделал.
- Я знаю, что ты ничего не сделал, Вили. Поэтому-то я и расстроен, потому что ты ничего не сделал. Если бы ты
- Мне жаль, что ты расстроен, Лаци.
Ласло вздохнул.
- Я просто хочу, чтобы ты понял, Вили. Я тоже люблю Миклоша, как и ты. Но он мне подозрителен. Его два года не было, а сейчас - Богиня послала мне предупреждение насчет него, и я сам слышал, как он взялся за старое, и - ты знаешь, где он был, пока его не было?
- Нет. Мы об этом не говорили.
- Неудивительно. Но Шандор
- Шандор!
- Вили, прошу тебя. Шандор говорил, что он был в Стране эльфов.
- Пфуй. Ему-то откуда знать?
- Вот отсюда, - он протянул правую руку ладонью вперед. Пальцы покраснели и опухли, а ладонь была вся в волдырях.
Вильмош охнул.
- Лаци! Что случилось?
- Это Миклош сотворил. Он заставил Виктора и Кароя бросить мечи, потому что те стали жутко горячими.
- Как Миклош сделал такое?
- Могущество эльфов. Такое же, как у Шандора.
- Но откуда оно у Миклоша?
- Вот и я о том же. От эльфов, и Шандор говорит, он должен был отправиться в Страну эльфов, чтобы обрести его и научиться им пользоваться. А теперь подумай, Вили, зачем Миклош восхотел такого могущества? Что он с ним сделает?
Вильмош задумался так глубоко, как только мог. И наконец ответил:
- Не знаю.
- Вот и я не знаю, - сказал Ласло. - Но меня это беспокоит, а значит, должно беспокоить и тебя. И когда я в следующий раз попрошу тебя помочь мне с ним, ты должен так и сделать. Ради твоего же блага, не только ради моего - и возможно, даже ради Миклоша. Ты меня понял?
- Думаю, да, Лаци. Мне жаль, что так вышло с твоей рукой.
- Да забудь о той руке. Ты обещаешь помочь мне, если такое случится еще раз?
Вильмош вновь задумался.
- Лаци, - медленно проговорил он, - ты пытался его убить?
Ласло встретил его взгляд, но смотрел, кажется, куда-то вдаль.
- Не знаю, - мягко ответил он. - Надеюсь, что нет.
Вильмош кивнул.
- Я подумаю о том, что ты мне сказал, брат.
- Хорошо, - отозвался Ласло и поднялся по ступеням обратно.
Вильмош снова влез в закуток под лестницей. Аня и Атя как раз доели свой корм.
- Не обращайте внимания, - сказал он им. - Просто разные глупости, о которых мы болтаем, вам беспокоиться не о чем. Уже доели? Хорошо. Я скоро вернусь. Отдам Виктору ваши какашки, чтобы он растил в них червей. Забавно, правда? То, чему повар не находит применения, я отдаю вам; то, чему не находите применения вы, идет червям; а на том, что оставляют черви, выращивают овощи, и мы отдаем их повару вместе с рыбой, которую Виктор ловит на червей. Нет, ну правда ведь забавно, ха!
И все еще посмеиваясь, Вильмош поднялся по ступеням, которые кряхтели и жаловались, однако успешно выдержали его тяжесть.
Позднее в тот же день посланец от Ласло нашел Вильмоша, когда тот отдыхал на берегу. Вильмош направился за посланцем вниз в винный погреб и уже думал было, что что-то случилось с норсками, однако тот повел его глубже в погреб до тех пор, пока они не оказались почти под главным входом. Там уже ждал король, и Шандор вместе с ним. Великан скривился, а потом заметил несколько отростков, похожих на тонкие древесные корни, которые, похоже, опускались с потолка и скрывались в полу.
Он подошел ближе и с любопытством изучил странное явление. Отростков было четыре или пять, все выходили почти из одного места наверху. Кажется, там была трещина в деревянной балке, а вот корни проделали ее, или наоборот, воспользовались удачной трещиной, он сказать не мог. Нижняя часть отростков надежно зарылась в грязный пол погреба.
Ласло и Шандор кивнули ему.
- И что думаешь?
Вильмош моргнул.
- Меня-то чего спрашиваешь? Его спроси.
- Уже. Он не знает, связано ли это с могуществом эльфов. А тебя я спрашиваю вот почему - ты знаешь, что там, наверху, над нами?
Вильмош подумал. Прикинул расстояние до лестницы, сейчас скрытой винными стеллажами.
- Не уверен, - отозвался он.
- Мы прямо под покоями Миклоша.
- А.
- И появилось это ровно на следующий день после его возвращения. Тебя это ни на какие мысли не наводит?
- Думаешь, это устроил Миклош? Не знаю, Лаци. По виду, так оно тут растет уже достаточно давно. В этот уголок заходят не так часто. Как ты все это нашел?
- Один из поваров нашел, когда выбирал вино для моего ужина с графиней на этот вечер.
- Ах вот как. И как у тебя с ней?
- Неважно. Я хотел показать это тебе. Чем бы оно ни было, Шандор его уничтожит, но помни, нам повезло, что мы вообще это нашли, и оно идет из комнаты Миклоша. Кто знает, что сталось бы через месяц? Или через год?
- Да, - проговорил Вильмош, - кто знает?
Тем вечером Вильмош совершил открытие. Он и не думал раньше, что может по звуку шагов отличить своих братьев и большую часть обитателей дворца. Он обнаружил это, когда услышал чьи-то шаги на ступенях, и вдруг понял, что не знает, кто это.
Поцокав языком Бате, он вернул его в клетку, выбрался из закутка и взглянул вверх. Сверху в сумрак погреба опускалось светлое платье, вроде бы бледно-голубое, сопровождаемое аккуратными неуверенными шажками.
Вскоре платье и шажки оказались принадлежащими графине Мордфаль. Внизу она развернулась и осмотрелась, быстро обнаружив Вильмоша. Он поклонился, она присела в реверансе.
- Я хотела посмотреть на норсок, - сказала она.
- О, - только и сказал он и, почему-то нехотя, указал ей на закуток. На крюке, вбитом в лестницу, висел фонарь. Она подошла и опустилась на колени. Он кое-как приткнулся рядом.
- Это вот, - указал он, - Атя. Это Аня. А вон там их дети: Батя старший, затем Хюга и Чечемё.
Он чувствовал, что этого мало, но не знал, что тут еще сказать. Как можно говорить о них с кем-то, кто не понимает норсок, не знает их?
- А я могу одного подержать? - спросила она.
- Ладно. - Он открыл клетку и, помешкав, взял Хюгу за основание ушей, быстро перехватив левой рукой под заднюю часть и переместил правую так, чтобы поддержать голову норски. - Вот так их держат, - пояснил он. - Попробуй, она самая ласковая, кусаться не будет.
Это было не совсем так: Чечемё была еще более ласковой, но и более хрупкой.
Он ждал, пока она не без колебаний откладывает свой веер, и вложил норску в ее ладони, аккуратно. Почувствовал, как Хюга наметилась было спрыгнуть, но графиня явно не почувствовала. Он придерживал Хюгу под заднюю часть, второй рукой поглаживая ее. При этом пальцы его зацепили верхнюю часть груди графини - платье было с глубоким вырезом, - и она бросила на него гневный взгляд, но он не заметил ни прикосновения, ни взгляда. Несколько мгновений, и Хюга расслабилась и успокоилась в ее руках, и тогда Вильмош убрал свои.
- Она такая мягонькая, - почти прошептала графиня.
Вильмош кивнул, не зная, что и сказать. Мягонькая? Ну естественно. Все норски мягкие. Что могла графиня из восточного предела Мрачных гор знать о том, как Хюга вылизывает шерстку Чечемё, и как прикрывает ее собой, когда рядом появляется чужак - то есть любой, кроме Вильмоша? Ничего. Она знала лишь, что она мягонькая.
Охваченный внезапным желанием сменить тему, Вильмош спросил:
- Графиня, вы собираетесь выйти замуж за моего брата?
Во взгляде ее блистал интерес.
- Зови меня Маришкой, - сказала она.
Он хмыкнул.
- То есть отвечать не хочешь.
- Это и есть ответ.
Он снова хмыкнул, подумал.
- То есть да?
- Да.
- Когда?
- Еще не решили. Где-то через год.
- Что ж. Хорошо. Режё будет доволен.
- Старый советник? Да, пожалуй. - Затем: - Твой брат странный человек, Вильмош.
- Как так странный?
- Не знаю. Но он странный.
Ласло - странный? Ну, может быть. Он никогда об этом не думал. Женитьба вообще странная штука. Он вообще не мог ее осознать, даром что столько времени провел с Аней и Атей.
- Ты его любишь? - спросил он.
Она от неожиданности задохнулась и метнулась взглядом к вееру, что все еще лежал у ее ног. А потом сказала:
- Нет. Но охотно побуду его королевой.
- Как так?
- Сама не знаю. Но у нас схожие интересы. И он очень целеустремленный.
- О да, он такой.
- И есть что-то мы должны быть вместе, как-то так. Не могу объяснить. Бригитта, пожалуй, поняла бы.
Вильмош снова был озадачен.
- Ты про Бригитту знаешь?
- О, да. Мы уже познакомились. Король объяснил, зачем она здесь.
- О.
Маришка вздохнула.
- Сама не знаю, почему я тебе все это рассказываю. - И снова принялась гладить черно-белый мех. - Норска очень гордая, - проговорила она.
Вильмош почувствовал, как у него распахиваются глаза.
- Ты о чем?
- Не знаю. Но как ее зовут, Хюга? У Хюги есть достоинство. Даже надменность. Поэтому она и ласковая: она никого не боится. - И передала зверька обратно.
Вильмош кивнул, от удивления он даже говорить не мог. Откуда она это знает?
А Маришка проговорила:
- Спасибо, Вильмош. Я как только услышала про норсок, хотела посмотреть на них поближе.
- Всегда пожалуйста, - отозвался он, удивленный тем, что говорит вполне искренне.
Она кивнула. Подобрала свой веер, сложила и крепко сжала. Затем свободной рукой коснулась горки корма в корытце, поворошила его и снова кивнула.
- Они едят только такое, если держать их в клетке, - сказал Вильмош, почему-то считая нужным объяснить качество кормежки, если вдруг она подумает, что та слишком скромная для таких прекрасных существ.
Маришка кивнула.
- А на воле они чем питаются?
- В основном драконятиной, - ответил Вильмош.
Тем вечером в Главном чертоге Вильмош слушал менестреля, явившегося откуда-то с южного пограничья. То был довольно пухлый человек с длинными гладкими волосами, в которых перец слегка припорошило солью, и такой же бородой. Он пел о своих родных краях, и мягкий голос его был настолько тих, что Вильмошу пришлось прислушиваться, и аккомпанировал себе на ланте с длинным грифом. Где-то в середине третьей песни Андор подошел к Вильмошу:
- Нам надо поговорить, - сказал он.
- Чшшш, - ответил Вильмош, - я слушаю.
- Это может подождать.
- Почему:
- Я думаю о твоем вчерашнем промахе.
- Промахе?
- С Миклошем.
- А.
- Нам нужно об этом поговорить.
Вильмош повернулся на стуле, посмотрен на Андора. Затем развернулся обратно.
- Чшшш, - сказал он снова, - я слушаю.
Андор с минуту стоял рядом с ним, а потом покинул зал.
Вильмош еще некоторое время слушал менестреля, пока король и графиня Мордфаль не покинули помещение, пожелав всем спокойной ночи и бросив менестрелю пухлый кошель. Довольно скоро Вильмош обнаружил, что остался один, сидящий на массивном стуле, сколоченном специально по его габаритам, с надежными уютными подушками. Прикрыл глаза и задремал.
Через какое-то время он услышал позади мягкую поступь, но не повернулся, чтобы посмотреть, кто это. И лишь когда шаги остановились у его стула, открыл глаза.
- Привет, Бригитта.
- Добрый вечер, Вильмош. Можно посидеть с тобой?
- Да.
Она придвинула себе стул и села рядом. Он окинул ее взглядом, сравнивая с графиней. Бригитта была крепкая, а Маришка почти болезненно хрупкая. Однако пообщавшись с Маришкой, он понял, хотя не мог бы выразить это словами, что у графини внутри твердый стержень. И вот теперь, глядя на Бригитту, думал - а может, внутри она, наоборот, податлива?
- Тебе нравится это помещение, не так ли? - внезапно прервала она его размышления.
- Хм? А. Да, нравится.
- Так тихо и мирно, когда все разошлись.
Вильмош кивнул.
- Когда я была совсем маленькой, а отец слишком напивался, чтобы гнать бормотуху, я ходила по грибы. Я шла и шла, аж до самого, как вы его называете, Блуждающего леса. Мы те места просто называли "рощей", словно это была наша собственная, личная часть леса. Мы ходили и собирали там грибы, а иногда просто сидели до заката. Роща была как этот зал - большая, тихая и пустая. Тебе бы понравилось.
Вильмош снова кивнул.
- Деревья в той части леса в основном старые. Особенно часто попадались ясени, и некоторые изрядно подгнили и растрескались. Самые большие и самые лучшие грибы как раз и растут вокруг таких деревьев, как будто древесная гниль помогает им расти.
А время от времени большое старое дерево просто падало. Мы обычно знали это загодя, за год-два, потому что первыми с него опадали ветви, и конечно же, на них давно не было листвы. Я заметила, что иногда дерево падает на грибы и давит их. А иногда оно хотя и практически полностью сгнило, но не падает, и там грибы вырастали с отцову ладонь, а то и больше. Вот тогда я и придумала, что они кормятся от дерева. Конечно, я была еще маленькой.
Вильмош просто смотрел на нее, не совсем понимая, но молчал. Через минуту она вздохнула.
- Мне нравится эта комната. - И также кивнула. - Интересно, где сейчас Миклош?
Вильмош не ответил, а Бригитта не продолжала разговор. Через некоторое время она удалилась, зато почти сразу появился Ласло. Вильмош внезапно ощутил себя центром мира: все остальные, даже король, пусть в силу каких-то своих причин, приходят к нему, чтобы в чем-то убедить или о чем-то попросить. Разумеется, он знал, что это не так, просто Главный чертог - сердце Дворца: подожди здесь, и появятся все.
Однако иллюзия восхищала.
Ласло коротко кивнул, уселся рядом с Вильмошем и проговорил:
- Ты слышал, что я женюсь?
- Да. Мои поздравления.
- Спасибо.
Король вытянул ноги, опустив взгляд.
- Конечно, грядут перемены в том, как будет вестись дворцовое хозяйство.
Вильмош выпрямился.
- Какие такие перемены?
- Не знаю. Но здесь будет королева, а значит, что-то изменится наверняка.
- И мы будем приводить все в порядок для нее?
Ласло гневно прищурился.
- Ты что имеешь в виду?
Вильмош широким жестом обвел помещение.
- Сам знаешь. Стенные панели, паркет, штукатурка
- А что с ними не так?
- Да они же трещат и осыпаются
- Замолчи! - вскочил Ласло.
Вильмош, озадаченный, смотрел на него.
- Что не так, Лаци? Я же просто сказал
- Ты следуешь стопами своего брата Миклоша. Именно этого я и боялся.
- Но как я
- Похоже, я слова не могу сказать тебе или Андору, чтобы не всплыл Миклош и его абсурдное мнение о Дворце, так или иначе. - Сведя брови, он гневно смотрел на Вильмоша.
Великан попытался понять, почему брат так рассержен, но не сумел.
- Прости, Лаци, что я тебя расстроил, - сказал он. - Я не хотел.
Король вздохнул и снова сел.
- Знаю, Вили. Просто для меня Дворец - это член семьи, словно он живой. Понимаешь?
Вильмош честно попытался, однако в итоге покачал головой.
Ласло проговорил:
- Дворец не дает дождям пролиться нам на головы. Он дарует нам место для трапезы и позволяет сидеть вместе, по-семейному. Он центр нашего королевства вот уже сотни лет. Он противостоял войнам, ветрам, потопам. Для тебя это ничего не значит?
Рот великана открылся сам собою, словно он пытался уместить все сказанное в голове. И наконец сказал:
- Не хочу, чтобы ты снова сердился, Лаци, но я не понимаю.
Вильмош видел, как брат с трудом сдерживается.
- Чего ты не понимаешь?
Вильмош медленно заговорил:
- Дворец не дает дождям пролиться нам на головы, потому что я починил кровлю. Так ведь?
Ласло отмахнулся, но промолчал.
Вильмош продолжил:
- Он дарует нам место для трапезы, но никакой трапезы не было бы, если бы я не укрепил подпоркой стену кухни, когда та чуть не рухнула той весной. Правда?
- Но
- И, - сказал Вильмош, перехватывая инициативу, - на войну идут люди, а не Дворец. Верно? А вместе, по-семейному, мы можем сидеть где угодно. Ветер же иногда задувает в трещины так, что чувствуется даже в подвале у моих норсок. Да, он центр нашего королевства - но, Лаци, вот честно, мне-то что? Думаешь, я был бы меньше семьей, не будь я принцем? Или ты, если бы не был королем?