Мир стал лучше.
Если бы только Миклош был здесь.
ИНТЕРЛЮДИЯ
Был некогда на свете бедняк. Он жил на Мрачном хребте и работал в шахте. У него было три сотни детей - понятно, почему он был такой бедный, да? Так вот, самого младшего звали Мозеш, и прекраснее его не было на всем белом свете.
Как-то бедняк услышал, что король подыскивает красивого парня, чтобы женить его на своей дочери, которая как раз входила в пору замужества. И он сказал:
- Мозеш, ты отправишься в город и станешь мужем королевской дочери, а иначе твой старый отец и все твои братья и сестры умрут от голода.
И как послушный сын, он отправился в путь.
Миновала неделя и еще один день, и он увидел на обочине дороги теленка, а в кустах - пару дзуров, готовых броситься на добычу. Мозешу стало жаль теленка и он подбежал к нему, прямо мимо дзуров, схватил в охапку и унес прочь. (Ну да, он был сильным.)
Так он шел с теленком в руках, и тут внезапно появилась корова.
- Эй, ты, - сказала она, - это мой теленок!
- Что ж, мать, - ответил он, - тогда получай свое дитя, ибо я только что спас его от двух дзуров.
И корова ответила:
- Коли так, я помогу тебе чем только смогу, но если ты соврал и несешь теленка, чтобы зарезать его, я забодаю тебя насмерть! - В те времена у коров были рога.
И она спросила у теленка, и теленок ответил, что Мозеш говорит правду.
- Хорошо же, юный Мозеш, - сказала корова, - чем же я могу помочь тебе?
- Ах, мать, - ответил Мозеш, - я должен попытаться жениться на королевской дочери, чтобы мой отец и братья и сестры не умерли от голода. Но как мне сделать это?
- Что ж, - проговорила корова, - собой ты хорош. Но в такой одежде к королю тебя не пропустят.
И в единое мгновение она сотворила ему прекрасные одеяния из серебра. Он поблагодарил корову и продолжил путь в город.
Он добрался до города и был послан к королю, который сказал:
- Что ж, ты достаточно хорош собой, - и представил его своей дочери, которую звали Ружа. А Ружа была самой прекрасной девушкой, которая когда-либо жила по эту или по ту сторону гор. Он посмотрел на нее, она посмотрела на него - зазвенели колокола и все такое, ну, сами знаете, они влюбились друг в друга сразу и наповал!
И все бы в порядке, но тут король спросил:
- Кто твой отец, Мозеш, нам ведь надо и его пригласить на свадьбу?
И когда Мозеш ответил: "Он бедняк, работает в шахте и пытается прокормить три сотни детей", - король взбесился, как фашботированный бык, и стал рвать на себе бороду. Потом он немного успокоился и проговорил:
- Ладно же, Мозеш, если ты хочешь взять в жены мою дочь, ты должен сослужить мне три службы. Во-первых, заставь Реку течь вспять. Сделаешь, возвращайся.
Мозеш тут же пошел к Руже и рассказал, что велел ее отец.
- Предоставь это мне, прекрасный Мозеш, - ответила она. Подошла к окну и начала напевать песенку, похожую на трель сойки. Вскоре в покои ее вошла высокая дама.
- Чего ты хочешь, красавица Ружа? - спросила она.
- О, Богиня Демонов, я хочу выйти замуж за Мозеша, но отец не соглашается, пока он не повернет Реку вспять.
И дама спросила:
- Что ж, Мозеш, насколько я высокая?
- О, вдвое выше меня, - ответил Мозеш.
- Умный парень! - сказала дама и велела своим демонам прыгнуть в Реку и поднять такие волны, чтобы показалось, что она потекла вспять.
Назавтра Мозеш предстал перед королем, и тот сказал:
- Вижу, ты сделал то, что я велел тебе сделать. А теперь посмотрим, сможешь ли ты заставить звезды сиять при свете дня.
Мозеш помчался к Руже и все рассказал ей.
- Предоставь это мне, прекрасный Мозеш, - ответила она. Подошла к окну и начала напевать песенку, похожую на трель воробья. Вскоре в покои ее вошла пожилая дама.
- Чего ты хочешь, красавица Ружа? - спросила она.
- О, Богиня Демонов, я хочу выйти замуж за Мозеша, но отец не соглашается, пока он не заставит звезды сиять при свете дня.
- Ну, Мозеш, - спросила дама, - насколько я старая?
- Нетрудно сказать, - ответил Мозеш, - вдвое старше меня.
- Умный парень! - сказала дама и велела своим демонам взлететь в небеса и накинуть покров на солнце, чтобы звезды было видно и днем.
Назавтра Мозеш снова явился к королю, и тот сказал:
- Ты действительно умен, Мозеш. Но вот тебе третье задание: перенеси мой Дворец на тот берег Реки.
Что ж, как и раньше, он пошел к красавице Руже, а та подошла к окну и запела как стая диких гусей. Вскоре вошла толстая дама. Услышав всю историю, она спросила:
- Ну, Мозеш, сколько я вешу?
- Нетрудно сказать, - ответил Мозеш, - вдвое больше меня.
- Умный парень! - сказала дама и велела своим демонам передвинуть Реку, чтобы та омывала Дворец с другой стороны.
А что король? О, у него было доброе сердце и он знал, что проиграл, и он благословил молодых, и они поженились, и отец Мозеша, и его братья и сестры, все стали жить во Дворце, а когда старый король умер, Мозеш стал королем, и если они не умерли, то живут и по сей день.
ТРИ. ДРАКОН
Прозрачные волны облизывали носки сапог из коричневой кожи и мягко плескались о камешки на берегу озера. Сапоги служили опорой ногам, упакованным в коричневую шерсть, и торсу, облаченному в грязно-зеленую рубашку под потертым желтым жилетом. На груди в жилет был вплавлен черно-белый силуэт небольшого животного.
Миклош стоял на плоском сером валуне. За ним и по бокам возвышались горы, на некоторых белой тенью блестели снежные шапки. Впереди, насколько видел глаз, простиралось озеро, такое же серое, только с голубым оттенком. Озеро покрывало все плато, за вычетом неприступной скальной стены по правую руку. Слева, на севере, взгляду открывалась одна только вода. С озера дул ветерок, прохладный, но приятный.
Миклош присел на камень. Он бросил хворост, который подбирал по дороге, вымыл руки, зачерпнул горсть воды озера Фенарр и попробовал ее. Возможно, она оказалась не столь сладкой, какой ему запомнилась в тот первый раз, когда он забрался сюда, или столь роскошно ледяной, какой представлялась за долгие годы скитаний. Но она была хороша.
Выпрямившись, он взглянул себе под ноги; здесь была бы его тень, если бы Длань эльфов не закрывала солнце. Больше двух лет назад он прошел здесь, путешествуя на запад. Тогда он считал, что здесь исток Реки. Теперь он знал, что в озеро собираются воды с окружающих гор, а затем текут как на запад, так и на восток. Западный отпрыск озера Фенарр по ту сторону гор носил имя Восточной реки.
В прошлый раз, когда он прошел тут, было утро и вода играла в солнечных лучах голубым серебром. Сейчас она казалась серо-бурой. Тогда впереди Миклоша на пути к эльфам шла его тень. Сейчас, в конце первой части возвращения домой, тень эта была зыбкой, почти невидимой.
Домой
Рассудок твердил Миклошу, что воспоминания лгут, но в этих воспоминаниях дом его представал чистым, свежим, могучим, надежным, уютным кровом. Рассудок твердил, что Ласло наверняка превратил его покои в нечто для собственных потребностей, но воспоминания с наслаждением повторяли, как уютно принцу было в его старой кровати.
Рассудок мало чем помог ему за минувшие два года, а воспоминания о доме поддерживали в нем жизнь. Рассудок удерживал его там так долго, как только возможно; рассудок твердил, что он учится, что странное, новое чувство, которое к нему пришло, Тропа в его сознании, ничем ему не поможет, если он не поймет, как этим пользоваться.
Хватит.
Он собрал щепки и сухие листья в кучку у уреза воды. Он воззвал к Могуществу и потребовал огня. Миг спустя огонь явился, и щепки и листья задымились, а потом вспыхнули.
Миклош сбросил заплечный мешок, стащил сапоги и поставил их рядом с огнем. Потом снял жилет, рубашку и штаны. И нырнул в прозрачные воды озера Фенарр. В воде он двигался легко, как всякий, кто с младенчества рос у воды, и налитые двухлетними тяжелыми трудами мускулы отдыхали и расслаблялись.
Уже почти стемнело, когда он вылез на берег, мокрый и замерзший, и нагишом сел у умирающего костра. Он скормил пламени несколько веток, и когда оно разгорелось вновь - бросил в огонь желтый жилет, зеленую рубашку и коричневые штаны.
Из мешка он достал потрепанные одежды, которые носил еще когда был принцем, и медленно оделся. Лишь сапоги остались теми же, что он носил по ту сторону гор. Огонь горел весело и ярко.
Принц Миклош уснул.
Весь завтрашний день Миклош пробирался вдоль северного берега озера Фенарр. Скальный склон местами касался воды, загоняя Миклоша в озеро, но обычно он протискивался между горой и водой. Многочисленные ручьи и водопады питали озеро, заставляя Миклоша пробираться под, над, или через них. Впрочем, это не стало серьезным препятствием. Он поужинал прихваченными с собой сухарями и лег спать без огня. Лишь к полудню следующего дня он услышал далекий рокот водопада. Через час, обогнув скалу, которая вынудила его войти в озеро по колено, он увидел поднимающееся над водопадом облако брызг.
А потом он встал на утесе над водопадом. Взглянул вниз, но увидел лишь брызги и туман. Впрочем, он помнил, как поднимался сюда. Высотой водопад был под тысячу футов, и все же тропа оказалась несложной. Он попытался снова отыскать ее, и не нашел.
Некоторые из тех, рядом с кем он обитал (назвать их "друзьями" ему и в голову не пришло бы), умели прыгать с громадной высоты, приземляясь мягко, как упавший лист. Но они жили долго и учились использовать могущество в течение многих человеческих жизней. Сам Миклош со своими скромными познаниями подобного не мог.
Около часа он бродил по утесу, пока не убедил себя, что той тропы больше нет. Значит, делать нечего - придется спускаться без нее.
Мешкать смысла не было. Он как следует посмотрел, что там за краем, нашел выступ, где мог поставить ногу, и ступил на него - нащупывая опору ступнями, цепляясь руками за камни, мускулы превратились в натянутые ремни. Чуть ниже он нащупал еще один выступ и перенес вторую ногу на него.
Потом осторожно развернулся, оцарапав правое плечо, и взглянул вниз, между ног. Усилием воли подавил головокружение.
Ниже был еще один выступ - достаточно широкий, но располагался несколько далековато. Он медленно согнул колени, прижимаясь спиной к скале, и из сидячего положения быстро развернулся, цепко хватаясь за выступ. Повис в воздухе, медленно выпрямился - и разжал руки. Пролететь ему оставалось лишь несколько дюймов, но он чуть не упал спиной вперед. С трудом восстановил равновесие, а потом наконец и дыхание.
Похоже, спускаться с гор - тоже своего рода искусство. Наверное, ему можно научиться. Многому можно научиться, очень многому - но он больше ничему в своей жизни не научится, если не сможет спуститься вниз в целости и относительной сохранности.
Край водопада был футах в пятидесяти справа. Миклош сморщился и взглянул вверх. До края утеса, где он так недавно стоял, было пятнадцать футов. Хорошо, осталось одолеть всего девятьсот восемьдесят пять.
Он принялся высматривать новую опору
Спал Миклош в пещерке на полпути до земли. Он все время пытался уйти подальше от водопада, хотя однажды ему пришлось пробираться практически под ним. Последние два часа он спускался очень, очень медленно, опасаясь, что утомление довершит то, что не удалось сделать беспечности.
А мы, пока он спит, поглубже проникнем в суть вещей, дабы понять, почему той тропы, по которой Миклош ушел в Страну эльфов, больше нет. На протяжении тысячелетий вода сочилась из трещин утеса, медленно расслаивая гранит и умножая трещины. Мало кто отваживался пересекать горы, и Миклош был последним, кто поднялся по тропе до того, как гранит осыпался под собственной тяжестью и смешался с каменным крошевом у водопада.
Впрочем, хотя на нынешней скальной стене и не было тропы, она оставалась неровной и покрытой многочисленными выбоинами. Для опытного скалолаза - не хуже ровной дороги. Миклош, проснувшись наутро освеженным и имея за плечами целый день опыта в скалолазании, завершил осторожный и мучительный спуск и к полудню обессиленно вытянулся на куче каменного щебня у подножья утеса. Там, у истоков Реки, он и пролежал весь остаток дня, изрядно промокнув в облаке взвеси. Вечером наконец нашел в себе силы отойти чуть подальше, где было сухо, запалил костер, сжевал несколько сухарей и лег у приятственно теплого кострища, где и заснул.
Он спал и видел сны.
Во сне ему явился дом - Дворец. Такой, каким Миклош его помнил, а не таким, как на самом деле. Он видел кружащих над ним джарегов, и понимал, что всякий раз, когда джарег пролетает мимо, он откусывает краешек Дворца, и сознавал, что вскоре от Дворца вообще ничего не останется.
Проснувшись, он знал, что должен как можно быстрее оказаться дома. И все же позволил себе задержаться, наслаждаясь прикосновением солнечных лучей к лицу, хотя они едва его не ослепили.
Все то время, что он провел в сумеречном краю, именуемом Страной эльфов, ему жутко недоставало рассветного солнца, но лишь теперь Миклош это понял. В те дни он так и не мог поверить, что солнца просто не будет, всякий раз ему грезилось, что назавтра небо очистится.
Он отвернулся от солнца и, когда к нему снова вернулось зрение, смерил взглядом скальную стену, с которой вчера спустился.
Пожалуй, теперь он вне досягаемости хозяина. Тот не последует сюда за ним. Впрочем, пожалуй, хозяину и в голову такое не пришло бы.
Не то чтобы сбежать было так уж трудно, признал Миклош. Другие, те, рядом с кем он жил и работал, похоже, приняли свою участь. И ожидали того же от него. Ничто не препятствовало побегу. Ничто, кроме порядков, таких прочных и правильных, практически нерушимых - так ему казалось лишь несколько дней назад. Ну и всегдашнего вопроса вопросов - куда идти и что делать там, куда придешь.
Но с него довольно. Как-то утром он собрал в мешок свою старую одежду, немного еды - и зашагал прочь, от полей своего хозяина, направляясь к горам, откуда ранее пришел. Скучать по нему там никто не будет, это уж точно.
Миклош возвращался домой. А что делать - он решит, когда доберется туда.
А потом был лес.
Он как-то вдруг вырос вокруг. Несколько часов, удаляясь от водопада, Миклош шагал по тропе по твердой каменистой почве, а Река была лишь мерцающей зыбкой полосой где-то справа. Потом впереди появился зеленый туман, а под ногами начала расти трава. А потом туман обрел плоть и Миклош оказался в Блуждающем лесу, среди орехов, груш, осин и дубов, где все это росло и плодилось, а прохладный ветер дул ему в лицо.
Сам не зная, зачем, он сошел с тропы. Он шагал сквозь кусты, огибая деревья, перепрыгивая через упавшие стволы и распугивая текл и норсок. Шагая, он мурлыкал песни, которые помнил с детства, слушал щебетание птиц - и размышлял, что будет делать, когда вернется.
Само собой, повидает родителей. Если только они не умерли, пока он был в отлучке - тут его охватило внезапное чувство вины, а потом Миклош фыркнул. Уйти из Дворца было отнюдь не его решением. О да, если родители живы, он повидает их. И дорогого Андора. И большого веселого Вильмоша. И Ласло.
Ласло. Короля Ласло. Короля, мысленно повторил он. Владения его хозяина вдесятеро превышали размер земель, которыми правил Ласло, и его на тамошнем наречии называли "бароном". Миклош содрогнулся, вспоминая, каким могуществом обладал хозяин. Он перемещался на многие мили одним лишь усилием воли. А один щелчок пальцев - и хибара сгорала дотла и пепел рассеивался по ветру, как если бы ее тут никогда не было.
А бедняга Ласло именует себя королем.
Миклош понял, что больше он не боится Ласло. То, чему он научился в Стране эльфов, мало что значило для тех, кто работал на полях бок о бок с ним, и совершенно ничего не значило для его хозяина. Но в сравнении с Ласло он теперь все равно что бог.
Однако пока Миклош шагал, мурлыкая себе под нос и слушая чириканье птиц и вдыхая ароматы Блуждающего леса, настроение его переменилось. Ласло всегда был порывист и нередко творил то, о чем позднее сожалел. Весьма вероятно, что в течение двух минувших лет Ласло очень сожалел о том вечере. Он, быть может, думал, что Миклош мертв, и казнил себя за это.
Нет, он вернется не для того, чтобы покарать Ласло.
Вернется - для чего?
Миклош задумался. Откуда взялась эта мысль? Откуда чувство, что ему непременно нужно будет что-то сделать? Ведь можно просто жить, знакомиться с людьми, любить; возможно, научиться наконец лазить по скалам.
Потом он вспомнил вчерашний сон и остаток дня провел в раздумьях.
Следующим утром он проснулся от моросящего дождя, который угрожал превратиться в ливень. Миклош схватил вещи в охапку и рванул прочь, пока не нашел большой дуб, который даровал ему надежный приют. К середине утра дождь прекратился и сквозь густую крону начали пробиваться солнечные лучи.