И сейчас увидев плещущийся на сквозняке краешек красной ткани, Марии Ивановне сразу всплыл перед глазами этот фрагмент фильма. Она закричала, что есть мочи:
Света, нет, закрой двери!!! Закрой! Умоляю тебя! Быстро!!
С тобой все хорошо? Мам? Света прикрыла дверь. Мам? Очнись!!
Все хорошо, не открывай двери, прошу тебя! она набрала по телефону номер телефона своей подруги Тамарочки, уже пенсионерки, жившей по удачному стечению обстоятельств в соседнем доме. Тома? Не спишь? Просто замечательно! Извини, что так рано, но мне нужна помощь. Светочку на работу нужно бежать, а мы не можем отворить двери. Да-да, наши входные. Ты не могла бы подняться к нам на этаж и посмотреть снаружи, что там? Хорошо, мы ждем. Спасибо тебе, дорогая!
Через десять минут снаружи послушались знакомые шаги, а еще через пять минут раздался звонок на домашний: Маш, я не знаю, что у вас происходит, но вам действительно лучше пока не выходить. К вашей двери привязана бутылка из-под шампанского с чем-то и провода.
Спасибо, Томочка, иди домой, я сейчас вызову полицию.
Лешка замолчал. Я заерзала на диване:
И что дальше? Не молчи!
Что? Приехали взрывотехники с территории, нас тоже подтянули людей эвакуировать, потому что собака дала знак, что там взрывчатка. Вывезли эту бутылку за город, взрыв на сто двадцать метров, я забыл, сколько там было тротила. Но самое важное, что оказалось, когда хозяйка отошла немного, она- директор того самого лицея, на завучей которых покушались!
Да ладно!
И что там за лицей такой? Кого выпускают?
Самый обычный: строители, водители, повара и еще кто-то, тоже вылетело из головы!
Как вычислили?
И вот эта самая директор неожиданно припомнила, когда ассоциация с пионером-героем отошла на второй план, что эту ткань недели с две назад она видела, как их завхоз, вернее, ее зам по АХЧ отрезами выдавала всем преподавателям лицея. Они готовились ко Дню открытых дверей лицея, и ткань и шарики были приготовлены для украшения. Отрезы выданы на каждую группу, мол, проявите смекалку и старание. У кого получится, всей группе зачтется недельная практика. И только после этого вспомнила, что накануне первого нападения у нее в лицее случился конфликт между преподавателем начальной военной подготовки завучами. Мол, мало ему часов поставили, а от этого у него зависела зарплата. И только одна группа, в которой он является классным куратором, не представила никаких украшений. Девчонки лазили под потолок, развешивали шары на пожарную сигнализацию, но ткани не было нигде. Мы выехали с территориалами к нему домой, следователь сразуобыск. И что ты думаешь. Это преподаватель даже не думал прятаться! Автомат собрал сам их учебных. Мастеровой парень. Бывший вояка, стали выяснять за что ушел из армии, выяснилось, что подрался в командиром, но за годы службы дали уйти на пенсию, без позора. Не знаю, как будет дальше, но вину свою не признает, лежит на шконках в СИЗО и ни с кем не разговаривает. Молчит, как сыч. Прокурор сразу сказал, что будут добиваться пожизненного, если экспертиза признает вменяемым. Но ты сама знаешь, экспертизы по таким вопросамдело долгое, будем ждать. Главное, сразу арестовали.
Я в полном замешательстве, размешивала остывший чай ложечкой. Мне нечего на это было ответить.
***
Несмотря на прочно установившуюся жару и духоту, в городской порке пели птички. Их было мало и пели они поочередно, то одна, то потом более тонким голоском, другая. Эта напевность придавала прогулке необыкновенную очаровательность. После тоски и рутины казенных кабинетов хотелось вдыхать полной грудью. Воронин выбросил сигарету в рядом стоящую около лавочки в резные подлокотники урну и решил не курить. Вообще. Бросить. В очередной раз.
Лешка задерживался. Это было совершенно неудивительно, если учитывать вечернюю загруженность города. Ему и самому с трудом удалось припарковаться, да и то, покружив пару раз вокруг платной стоянки. Но Воронин рассудил, что за час они успеют со Звонаревым переговорить без лишних ушей обо всем.
На аллее показалась знакомая белобрысая голова Звонарева. В руках он нес мороженое, и, подойдя поближе, радостно, как мальчишка, протянул одно Воронину.
Лешка, ты как ребенок! улыбнулся Валера.
Перестань, мало того, что будем гулять парочкой, привлекать к себе лишнее внимание! А мороженое действительно вкусное, я его с детства люблю. Жалко, не всегда теперь такой клубничный пломбир и встретишь. Ешь, начинает таять. Что там у тебя?
Давай отойдем подальше, что-то мне не нравиться, как на нас глазеют, кажется, что все тайные мысли насквозь читают.
А чем пенсионерам еще заниматься летним вечером: поплясали на танцах и ну глазеть на прохожих. Думаю, что они нас приняли за семейную пару, Лешка подтрунивал над Ворониным, знал, что тот с трепетом относится в своей репутации. Ладно-ладно, я пошутил.
Новости не очень хорошие. Раз уголовное дело нашлось, я обязан по нему работать. Сейчас все очевидцы в один голос твердят, что у вашей Будянской был накануне серьезный конфликт с потерпевшей Банщиковой. Сам понимаешь, что начальство давит, признавать ее подозреваемой. Будянская объявлена в розыск, сам знаешь. Вчера направил вам отдельное поручение найти орудие убийства. Эксперты прислали заключение, что Банщикова была убита ударом по голове. Но, и это важно! До момента наступления смерти ее душили, но не сильно. То есть следы на шее есть, но не они стали причиной смерти. И восемь ножевых. По их заключению, смерть наступила с двадцати трех до двух ночи. То, что ваша Будянская была дома, ничем не подтверждается. Ее машина проходила под камерами видеонаблюдения недалеко от места происшествия, время почти совпадает. Сам понимаешь, начальник давит, ничего не могу поделать.
Валера, ты же следователь, процессуальнонезависимое лицо!
Перестань, ты же сам все знаешь!
Ты Мариночку на работе видишь? Я тебя просил узнать, с кем она дружбу водит, кому дает машину. По моим наблюдениям ездит сама. Но я знаю точно, что ездил на ней мужчина лет сорока и не один раз. Мне надо точно знать, на того ли я думаю. Кто мог спереть твое дело? Физиономию его на видеозаписи не видно, только комплекция: слегка полноватый, с небольшим пивным пузиком.
Я вспомнил, но не могу со стопроцентной точностью ручаться, но какое-то время назад к ней подкатывал наш один следователь. Сейчас я не могу сказать, встречаются они или нет, я не видел их вместе ни разу, но девчонки их секретариата несколько раз трепались в курилке, что после корпоративных вечеринок он ее забирал на такси. Сам из машины не выходил, подъезжал, звонил ей на мобильник и увозил. Но бабы глазастые и любопытные, разглядят, кого захочешь.
И кто это?
Игорь Авсейкин, следователь наш молодой. Недавно пришел, перевелся откуда-то из России. Не знаю даже, что из себя представляет, и не понимаю, если он причастен, то какой может быть у него мотив. Мы с ним ни по работе, ни в личном плане никак не связаны. Пройдем мимо, поздороваемся и все. Ничего общего.
Авсейкин? Что-то фамилия больно распространенная в последнее время. Мы недавно закрыли одного Авсейкина по тяжкой статье.
Да может просто однофамилец, мало ли этих Авсейкиных гуляет!
Ладно, проверим. Узнай его номер мобильника, так, между прочим, придумай какой-нибудь повод. Мне нужно проверить, его ли звонки Марине были накануне или я ошибаюсь.
Ты думаешь, что дело умыкнул кто-то из своих, из следователей? Ты сошел с ума! К нам не приходят с улицы или по объявлению. Только проверенные кандидаты, за каждого ходатайствовали серьезные люди.
Я тебе скажу больше, не только умыкнул дело, но и организовал незаконную эксгумацию. Вопрос: зачем?
Это точно, вопрос зачем здесь ключевой.
Не расслабляйся, сам тоже покумекай на досуге, зачем было ему нужно тебя в первую очередь подставить, а потом и Алену.
Извини за непростой вопрос, но ты на сто процентов уверен, что это не она Банщикову грохнула?
Скажу больше, на двести и триста процентов. Она на такое не способна. Да и не такой уж острый конфликт у них был, так, поскублись бабы по мелочи, такое на рынке каждый день бывает, не всех же сразу мочат?
Я всех допросил на протокол, все, как один, твердят, что даже угрожала убийством.
Да перестань ты повторять глупости! Значит, кому-то очень надо Алену засадить. Понимаешь, это такое задание! Кинули каждому по шоколадке вот и стараются, и плевали они на твою триста седьмую!
Не горячись! Я сам не заинтересован, мне нужно грамотно отработать ее непричастность, но пока я вынес постановление о ее розыске. Пойми, с меня тоже спрашивают.
Я же тебе говорил, что найду, кто это сделал, но мне нужна твоя помощь.
А где она, знаешь?
Нет, откуда!
С чего тогда такая уверенность, а чего она прячется, пришла бы к нам, опросили на протокол.
Да-да, знаю я вас, допросили и закрыли на замок! Мы ее тоже ищем, но она на море вроде собиралась. Человек в отпуске, нам не отчет. Ладно, не буду тебя больше задерживать. Завтра прошу тебя, узнай телефон этого Игоря. Я буду ждать, он хлопнул Воронина по ладони и быстрым шагом двинулся к выходу. Валера несколько минут смотрел ему вслед, ему показалось, что Звонарев все-таки знает, где прячется Будянская.
Лешка вел машину нервно, то и дело подрезая неторопливые развалюхи и вполне бойкие малолитражки. Музыка играла в салоне на полную громкость, вырываясь их распахнутых окон на проходящих по тротуару пешеходов. Лешка размышлять мог только так, когда звук из динамиков бил по слуховым перепонкам. Наверно, сказывалась школьная привычка, которую его мать сформировала в школьном детстве. Она всегда переживала, то мальчик не сможет сосредоточиться в классе на контрольной, поэтому уроки приучала делать при включенном телевизоре. Привычка оказалась второй натурой, теперь он не мог соображать в тишине.
Онто понимал, что на машине Алены под камерами катался он сам, в темноте распечатки не показали, что за рулем был мужчина, а не женский силуэт. Это видно только на дневных фотографиях. Погруженный в свои размышления, он незаметно для себя добрался до заветного дома.
Я снова накачивалась кофе, предчувствуя очередную ночную бессонницу. Безделье и невозможность что-то сделать для своего спасения томила и угнетала. Главное, что даже в телефонном режиме невозможно было с кем-то связаться. Лешка, как обычно, прав. В таком деле никому нельзя доверять. Так было не раз, когда мы готовила очередные мероприятия, жулики, до этого торговавшие наркотой, становились внезапно паиньками, прекращали свои встречи и разговоры. Понятно, что нашу информацию кто-то целенаправленно сливал.
Сегодня я питала мозг шоколадом. Звонарев сжалился надо мной, привез горячо мною любимую шоколадку. С изюмом и орехами. Она растаяла, растеклась по фольге липкими разводами, обнажая рассыпанный по ней изюм. Чайной ложкой я неторопливо, растягивая удовольствие, собирала всю сладость и, зажмурившись, оправляла в рот. Вот оно, лучшее средство от стресса, чтобы не говорили пресловутые психологи.
У нас в отделе есть девочка психолог. Ее недавно прислали из Главка, выбив дополнительную ставку. Показалось, что она, как никто другой станет помогать сотрудникам справляться с неожиданно возникшим стрессом на рабочем месте или после опасного противостояния с преступностью. Или даже с профессиональной деформацией. Наука считает, что долгие годы ломают в человеке способность нормально воспринимать окружающую действительность: педагоги начинают в каждом человек видеть потенциального ученика, неспособного приспособиться или разобраться в окружающем мире, врачи видят только болезни, а полицейский во всех распознают преступников. Мне это кажется удивительным. Нет, не то, чтобы я отрицаю научные исследования, но скажите, каких жуликов может увидеть в окружающих сотрудница секретариата, если за двадцать лет своей службы и звания подполковника она видела только бумаги со стандартным гербом да чашки с кофе у начальника?
А если честно, то оперативники ни к каким психологам не ходят. Чаще всего предпочитают снимать стрессы простым дедовским способом: сто грамм. Не знаю, как в других отделах, но наша Оксана, милая девочка, оперативников в глаза не видела. Нет, не то, чтобы не ходят. Ходят. Кто за справкой на оружие, кто за направлением, когда переходят на вышестоящую должность. Да и чаще складывается так, что Оксаны просто нет на месте, ее уютный кабинет с металлической дверью (чтобы не выскочили «деформированные»?) закрыт на премиленький замочек и опечатан. Это значит, что она на работу не выходила. А что тебе делать со своим внезапно возникшим стрессоммасс понимаешь. Все по старой накатанной схеме: сто грамм в компании проверенных людей.
Мне не раз приходилось по-дружески выслушивать проблемы, у кого теща буянит, у кого ребенок болеет, а кто-то затеял ремонт и торопился завершить его к приезду детей из лагеря, стараясь перехватить тысячудругую до зарплаты. Завершение операции, реализация делаэто всегда торжество. Тихое, незаметное для окружающих. Долгий стресс летит к чертям собачьим, когда фигуранты, которые всячески ловко уворачивались, как змеи из своей шкуры, от преследования, торжественно переданы в авторитетные руки следователей, доказухи хватает, можно и по соточке под хорошую закуску.
Тогда Губецкой заученным и не раз отработанным на практике движением достает из стола чистые бланки опознавательных карт и тонененько, словно шеф-повар в дорогом ресторане, нарезает помидорчики, колбаску, огурчики, и, безусловно, неизменные апельсинки для дам. О чем бы вначале не шел разговор, после второй стопашкинеизменно о жуликах, их уловках, попытках смыться. Чинная беседа перетекала иногда в споры по вопросам оперативной работы, вспоминались курьезные случаи, смех, мирное чирикание Кешки, нашего «розыскного» попугайчика. Снова пятьдесят, колбаска, огурчик. Моя почетная обязанностьбутербродики. Небольшие по размеру типа канапе разлетались в таких случаях обычно на раз-два. Негромкая музыка иногда прерывалась под честь тостующего и негромкий стук стаканчиков, принесенных кем-то из дома. Они обычно не совпадали друг с другом по рисунку и размеру, но расхватывались быстро и с радостью.
Какой бы не случился повод для неофициального собрания уважаемых офицеров, самым частым и принимаемым «на ура» тостом обычно были слова нашего зама Валерия Григорича:
Что я вам хочу сказать! Я долго работаю в уголовном розыске, меня учили уважаемые люди, знатоки оперского дела. Знаете, какой вывод я сделал? Сыск вечен! и непременно стоя. Это традиция.
Эти минуты для меня всегда были невероятно дороги. И вот скажите, где здесь место психологу, не видевшего в глаза матерого жулика, способного пырнуть в случае опасности ножиком? Или зоновской заточкой, припрятанной где-нибудь за отворотом ботинка или заношенного кроссовка.
Как то Григорич рассказывал, как выезжали они с Кудрей не место происшествия. В придорожной гостинице жила девчонка. Мать у нее работала проводницей на дальних рейсах, моталась то ли до Владивостока, до ли до Хабаровска, не вспомню Девка неделями одна, в школусама, из школы сама. Так и выросла незаметно. Печку топила в старом бревенчатом доме, что уж там произошло, никто не знает. Только загорелась их избенка, девчонка успела только выскочить на улицу, прямо в чем была, в том и осталась. Соседи пригрели погорелицу, тут и мать возвернулась из поездки и сразу к руководству, стараясь не дышать в лицо застарелым перегаром, мол, заслуженный проводник, а осталась без крыши над головой. Сжалились над ней, дите опять же, не оставлять же на улице. Дали разрешение поселиться в гостиницу железнодорожников, пока не решат вопрос ей с жильем. Но нет ничего более постоянного, чем временное. Прошло несколько лет, наверное, сменилось и то руководство, что обещало за несколько недель вопрос уладить, но про них просто забыли.
Девочка школу закончила, оформилась в симпатичную девицу. Мать так же моталась проводницей, Дочь подолгу оставалась одна. Окончив десятилетку, дальше учиться не захотела. Рядом железнодорожный вокзал, пассажиров, а значит, потенциальных покупателей немерено. Для чего забивать голову ненужными науками?
В комнатке стояла старенькая электроплитка, гостиничное начальство давно закрыло на нее глаза и Верочка, так звали девчонку, стала жарить пирожки. С картошкой, вроде как с мясом. С капустой и сладкие, с творогом и повидлом. По лету еще варила кукурузу. Завернув все в старое байковое одеяльце, оставшееся у них по случайности, выходила к поездам. Она заучила все рейсы, прибывающие издалека, когда пассажиры, соскучившись за домашнему, горячему, хватали ее пирожки десятками, чтобы хватило и на закусь и детям. Бывало раздва в неделю, что приходилось бежать домой и готовить бутерброды дополнительно, так хорошо улетала ее еда.