Через двадцать минут, сказал я и повесил трубку.
Эберхардт жил в Колингвуде, у подножия Твин-Пикс. Только лихач вроде меня мог пообещать оказаться там через двадцать минут. Тем болеевыполнить обещание
Домик у инспектора был маленький, белый и, вопреки ожиданиям, весьма миловидный. Гладко оштукатуренный, с аккуратным газоном и ровнехонько высаженными цветочками в палисаднике. Впрочем, я сразу подумал, что, если знать Эберхардта поближе, все это вполне вязалось с образом честного трудяги, каким он, вне сомнения, был. Думаю, он и сам понимал это и черпал в этом неистощимое удовольствие.
Я припарковался у дома и постучал в дверь. Открывшая мне маленькая рыжеволосая женщина средних лет с ангельским долготерпением, написанным на лице, учтиво осведомилась о моем здоровье и не мешкая провела меня на кухню. После чего закрыла за мной дверь и больше не показывалась.
Эберхардт восседал за столом, курил трубку и попивал кофе. Поверх уже знакомого мне синяка на его глазу теперь красовалась профессионально наложенная повязка.
Садитесь, приказал он. Хотите кофе?
Спасибо, не откажусь.
Он пододвинул мне чашку. А потом скосил глаза на конверт из простой оберточной бумаги, лежавший на краю стола. В дальнейшем он только посасывал свою трубку и делал вид, что ни меня, ни конверта здесь нет. В конверте был рапорт двух патрульных. Их фамилии были Авинизи и Кэрстерс. Это они шлепнули Колли Бэбкока. Это на их глазах он хотел ограбить магазин. Я внимательно проштудировал весь рапорт и не нашел там ничего принципиально нового, кроме пары фраз под заголовком «Вещи, снятые с погибшего».
Дочитав, я сложил бумагу по прежним линиям сгиба, вложил в конверт и благоговейно опустил его на то самое место, где он до этого лежал. Будто никто его и не трогал.
Ну как? попыхивая трубкой, осведомился Эберхардт.
Есть, знаете ли, одна мелочь. Так, штучка, не более того.
А именно?
В кармане его пальто они нашли пинтовую бутылку «Кесслерса». Бутылочка была завернута в бумажный пакет.
Инспектор пожал плечами.
Что такого? Винный магазин. Взял да и сунул в карман, когда выходил.
И перед этим положил ее в бумажный пакет
Мало ли что человеку взбредет в голову! сказал он.
Конечно, сказал я.
Допил кофе и встал.
Уже уходите?
Да, знаете ли. Надо еще сегодня доделать кое-какие делишки.
Теперь вы мой должник, сказал он. Не забывайте.
Не беспокойтесь, ответил я. Мне случалось забывать только зло.
А теперь я с ходу воткнул нос своей машины в маленький парковочный дворик на Чинери-стрит, в полуквартале от того места, где обитали Люсиль и Колли Бэбкоки. Я немного прошелся под дождем, с удовольствием ощущая на лице его освежающий холод, и на негнущихся от усталости ногах прошагал к знакомой двери. Люсиль так проворно отворила дверь на мой стук, словно весь вечер караулила меня в прихожей. Их маленькая трехкомнатная квартирка теперь казалась непривычно просторной для нее одной.
Люсиль, похоже, не переодевалась с утра. При взгляде на нее я подумал: наверное, весь этот день она провела в полном молчании и неподвижности, в пустой квартире с зашторенными окнами.
Я с невыразимым удовольствием плюхнулся в старое продавленное кожаное кресло у окна. Люсиль спросила:
Хочешь чего-нибудь?
Я помотал головой.
А ты? спросил я. Хоть что-нибудь съела за целый день?
Нет.
Нужно обязательно поесть, Люсиль.
Наверное. Потом
Я вертел в руках шляпу, все не решаясь спросить ее кое о чем. Боялся внушить ей надежды, которых потом не сумею оправдать. Была у меня одна мысль, но пока еще смутная, неоформившаясятак, не мысль, а мыслишка.
Мне показалось, что сейчас самый момент задать мой вопрос, не слишком рискуя растравить ее любопытство:
Люсиль, ты говорила, что Колли любил прогуливаться по вечерам. Так вот, эти его прогулки, они происходили в каком-то определенном месте? Был ли у него какой-нибудь излюбленный маршрут?
Нет, ответила Люсиль. Он просто любил бродить по улицам в одиночестве. Иногда ходил по часу или даже по два
Он рассказывал тебе по возвращении, где побывал на этот раз?
Нет, он обычно отделывался общими словами. Вроде того, что слегка прошвырнулся тут, неподалеку от дома
Хорошенькое неподалеку, подумал я. Аллея, где его убили, находится в добрых одиннадцати кварталах отсюда. Конечно, при такой любви к прогулкам Колли мог пойти туда пешком, но восстановить его маршрутзадача не для слабых. Кроме кратчайшего пути найдется еще добрый десяток кружных.
Я сказал:
Кажется, Колли любил взбодриться рюмочкой крепкого, когда возвращался с прогулки?
Да, любил.
Я все еще крутил перед собой свою несчастную шляпу.
Хорошо бы и мне что-нибудь выпить, Люсиль.
Она кивнула, встала и подошла к низенькому шкафчику у кухонной двери. Нагнувшись, она открыла дверцу и стала искать внутри. Потом выпрямилась.
Извини, Фил, сказала она. Оказывается, там ничего не осталось.
Ничего, успокоил я ее. Все равно мне пора идти.
Куда сейчас?..
Да так, еще нужно кое с кем повидаться.
Ты ведь дашь мне знать, если будут новости, правда?
Само собой.
Я помолчал.
Да, вот еще, Люсиль. Не найдется ли у тебя фотокарточки Колли? Какой угодно. Ну, хоть моментального снимка.
Есть, наверное, она нахмурилась. Зачем тебе?..
Так, на всякий случай, ответил я. Мало ли какая ситуация. Мне ведь предстоит разговаривать с кучей разного народа.
Кажется, такое объяснение ее устроило.
Пойду поищу, сказала она.
С минуту или две она возилась в спальне, потом вернулась с черно-белым моментальным фотопортретом Коллиголова да плечи, больше ничего. Снимок был явно сделан в той же гостиной, где мы сейчас были. Колли улыбался открыто, по-мальчишески, одна бровь была залихватски поднята.
Я поблагодарил Люсиль и бережно сунул карточку в записную книжку.
Когда я вышел за дверь, первой моей мыслью было, что у нас в Сан-Франциско начался всемирный потоп. Полчища дождевых капель, огромных, точно градины, хлестали по земле. Невдалеке гремели приближающиеся раскаты грома. Я натянул пальто на голову и стремглав побежал к машине.
Войдя в магазин «Тэй-Ликерс», что на Уитни-стрит, я долго стряхивал с себя воду. Внутри на полочке у самой двери стоял электрообогреватель, я и позволил себе несколько мгновений бесплатно попользоваться его теплом.
За прилавком молодой человек в белой рубашке с бабочкой вскочил с табурета.
Что-то сыровато сегодня на дворе, а? сказал он.
Я обратился к нему:
Не можете ли помочь мне в одном дельце?
В чем трагедия? спросил он. Валяйте, излагайте!
Я протянул ему через прилавок фотографию:
Случалось вам видеть это лицо?
Он взглянул на меня уже посерьезнее.
Из полиции? осведомился он. Впрочем, тон его был по-прежнему вполне дружелюбный.
Вроде того, сказал я и показал ему свое удостоверение. Он пожал плечами и бросил взгляд на фото. Брови его сдвинулись в титанической мыслительной работе.
Э! сказал он. Да, я видел этого парня
Я весь почти дрожал от холода. Ей-ей, на улице было теплее, чем здесь, в магазине. Я пробродил и проездил по улицам Глен-Парка не меньше двух с половиной часов, посетив восемь винных магазинов, два ночных гастронома и шесть баров. И кажется, не принес оттуда ничего, кроме простуды.
Продавец изучал фотографию.
Жутко похож на того, что заходил сюда вчера вечером, сказал он. По всему видать, стреляный воробей.
В какое время, помните?
Примерно в полдвенадцатого.
Через пятнадцать минут Колли предстояло валяться с пулей в печени в трех с половиной кварталах отсюда.
Он что-нибудь купил у вас? спросил я.
Сейчас вспомню, сказал парень. Он взял пинту виски. По умеренной цене, но и не самого дешевого.
«Кесслерс»?
Да, оно самое! «Кесслерс».
Что ж, спасибо. Вы мне очень помогли, сказал я продавцу. Как вас зовут?
Э, нет, погодите-ка, запротестовал он. Мне что-то не больно охота впутываться
Не беспокойтесь, сказал я. Никуда вы не впутываетесь, можете мне поверить. Вы просто сделали доброе дело. К тому же это вам ровно ничего не стоило, а такая удача редко кому выпадает.
Слегка еще сомневаясь, следует ли это делать, он дал мне свое имя и адрес. Пришлось потратить на него еще минут пять, уговаривая его ничего не брать в голову.
Зато теперь я располагал чем-то большим, чем обыкновенная догадка
Эберхардт сказал:
За такое, вообще говоря, не грех и врезать по шее пару раз
Он только что выполз из спальни, заспанный и всклокоченный, еле волоча ноги, в купальном халате, накинутом поверх ночной пижамы. Из-за его спины выглядывала жена.
Я поднял руки вверх.
Простите ради Бога, Эб, сказал я. Такой свиньи, как я, в самом деле свет не видывал. Когда-нибудь в другой раз я готов понести наказание. Но сегодня это не может ждать.
Он пробормотал еще что-то, чего я не расслышал, но хорошо расслышала его жена. Она неодобрительно хлопнула его ладонью по руке, затем повернулась и привычно исчезла.
Эберхардт плюхнулся на кушетку, пригладил волосы пальцами и уставился на меня, постепенно просыпаясь на глазах:
Ну! Я надеюсь, Сент-Квентин не рухнул?
Из-за такой безделицы я не осмелился бы нарушать вам сон. Видите ли, Колли Бэбкок
Послушайте! завопил он. Уж если вам что втемяшится в голову, то, видно, никакой кувалдой не вышибешь!..
Неправда, сказал я. Случалось, что вышибали, и вы это отлично знаете. Но в этот раз, кажется, Бог миловал
И я рассказал ему все, что услышал в «Тэй-Ликерс».
Он задумался.
Ой, боюсь, не много это нам даст, выдавил он в конце концов. Ну и что, подумаешь! Купил бутылку там, а не здесь
Эб, сказал я с укоризной, поскорее просыпайтесь. Вы, похоже, сова, а не жаворонок. В таком случае давайте считать, что сейчас скорее еще вечер, чем уже утро, иначе нам с вами нипочем не договориться. Значит, так: человек, решившийся ограбить винный магазин, за пятнадцать минут до того заходит в другой такой же магазин и мирно прикупает бутылочку
Возможность для кражи могла подвернуться внезапно.
Исключено. Это не в манере Колли, когда он был вором. Он работал серьезно, всегда готовился задолго, обдумывал все до мелочей.
Он постарел с тех пор, упорствовал Эберхардт. С годами все люди меняются, и воры тоже
Что ж, он вправе был так говорить. Что я мог с ним поделать? Но меня поддерживало одно: он не знал Колли, а я знал. И я решил не сдаваться.
Да, Эб, есть еще одна зацепка. И серьезная.
Ну?
Речь идет о старых грехах Колли. Я читал те дела. Они все однотипные, Эб. Все его кражи похожи одна на другую. Взломан черный ход, грубые следы на замке и дверном косяке. Ломик или что-нибудь наподобие ломика
Мы помолчали.
Эб, сказал я, в этом случае тоже сработали какой-то железякой. Но вот только куда она запропастилась?..
Может, он от нее избавился.
Когда ему было успеть? У него не было лишней секунды. Он вылез из магазинатут они его и застукали.
Эберхардт вытер губы рукавом. Кажется, я начал завоевывать его интерес.
Продолжайте, буркнул он.
Итак, все как при обычных налетах, оживился я. Дверь взломана, ящики обшарены и частично опустошены, бумаги разбросаны. Никаких отпечатков пальцев. И все равно невыносимо отдает любительством. Это почерк дилетанта, Эб!
Он поскреб ногтями щетину на подбородке.
А ваш Колли был профессионал?
Во всяком случае, он мог проделать все то же самое без сучка без задоринки. Он был опрятный и точный. Он не рылся в ящиках наугад. Он знал, куда шел и зачем. Так бывало всегда, Эб. Во всех случаях, которые можно с достоверностью приписать ему!
Эберхардт встал и подошел к занавешенному окну.
Короче. Что вы думаете обо всем этом? спросил он, стоя ко мне спиной.
Эб, сдается мне, вы уже сами догадались обо всем, что я думаю, ответил я.
Он помолчал еще. А потом сказал:
Я-то понимаю. Но мне это не нравится. Совсем не нравится.
А Колли? сказал я. Ему бы понравилось?
Эберхардт резко повернулся и пошел к телефону.
Он долго говорил с кем-то, потом еще с кем-то. Потом повесил трубку и скинул халат. Но на пороге вдруг остановился.
Хотите поехать со мной? спросил он.
Нет, сказал я. Это ведь не моя работа, а ваша.
Он сердито посмотрел на меня:
Надеюсь все-таки, что ваша версия неверна.
Не надейтесь, ответил я.
Тремя часами позже в моей квартире зазвонил телефон. Я не спал. Я курил. Немного полюбовавшись тенью на стене от абажура, я дал телефонному звонку потрудиться, а потом снял трубку.
Вы были правы, без предисловий сообщил Эберхардт.
У меня сбилось дыхание.
Авинизи и Кэрстерс, сказал он. Голос у него был очень расстроенный. Они в полиции недавно, чуть больше года. Старая песня: работа тяжелая, зарплата маленькая Они задумали эту хитрость во время одного из дежурств. Сначала все выходило по их сценарию. В самом деле: ну кому придет в голову подозревать патрульный полицейских?
Поверьте, мне очень жаль, Эб, сказал я.
Мне тоже, отозвался он.
У вас теперь уйма работы?
Да, как обычно.
А как насчет Колли?
Он шел совсем другой дорогой. Но, к своему несчастью, дорогу он выбрал самую неудачную. Она пересекла эту самую аллею в тот самый момент, когда ониа вовсе не онвыходили из служебной двери магазина. Они вылезли прямо на него, нос к носу. Он сразу смекнул, чем это пахнет, и хотел убежать, и тогда они запаниковали и подняли стрельбу. Со второго выстрела Авинизи попал в него. А когда они вернулись в отделение, Кэрстерс вспомнил его лицо по полицейским фотографиям. Там у них как раз сейчас новобранцы приводят в порядок архивы
Так у них появился шанс выйти из воды сухими, сказал я.
Вот именно, подтвердил инспектор.
Послушайте, Эб начал я.
Отстаньте, сказал он. Забудьте. Знаю, что вы хотите сказать.
Думаю, что не совсем, заметил я. Хочу я сказать вот что: наверное, вам втайне приятно хоть раз в жизни проделать это с кем-то из них. Простите, если лезу вам в печенки.
Сказал, хватит об этом, и баста!
Ну, хорошо. До свидания, Эб.
Пока. Можете спать спокойно, чего не скажешь обо мне.
Я еще немного посидел, слушая короткие гудки. Какой, однако, паршивый мир, думал я. Но временами и в нем хоть что-то заканчивается правильно.
Оставалось только позвонить Люсиль.
Если в похоронах вообще может быть что-нибудь хорошее, то у Колли Бэбкока получились хорошие похороны.