Спрашивайте.
Видимо, лицензия внушила ей доверие. Я начала задавать вопросы. Проговорили мы около часа, в течение которого я выяснила, что Мария служила у Креченских около двух лет. В обязанности ее входило убирать в комнатах два раза в неделю, наводить порядок на кухне, мыть посуду, выносить мусор, при этом, не попадаться хозяйке на глаза. Последний вывод я сделала из некоторых замечаний Марии о непростом характере хозяйки.
Еще по понедельникам, когда хозяйка возвращалась из поездок, было сносно, вздохнула она.
Приходила Мария по понедельникам и четвергам, но в четверг, когда была убита Софья, она не работала, то есть, она пришла как обычно к девяти утра, но Володя был дома, сказал, что хозяйке нездоровится и отпустил ее, пообещав заплатить. Вообще, Мария давным давно перестала бы туда ходить, если бы не Володя. Он не только платил ей по пятнадцать долларов в час, что было очень даже много за такую работу, но еще и давал небольшие премии. Как уж ему это удавалось делать в обход жены, Мария не знала.
Значит, в четверг Вы Софью не видели.
Мария покачала головой.
Скажите, наконец, она решилась задать мне вопрос. А хозяина скоро выпустят?
Я не знала, что ей ответить и сказала самонадеянную глупость:
Как только я найду настоящего убийцу.
Мария как-то с грустью на меня посмотрела. Я приуныла, наверное потому, что в глазах ее была безнадежность, которая, каким-то образом, передалась мне.
Я еще задала ей несколько малозначащих вопросов. Она ответила. Пора было уходить. Я встала, протянула ей свою визитную карточку, поблагодарила за беседу.
Как Вы думаете, мне надо завтра идти убирать? спросила Мария.
А ключ у Вас есть?
Она кивнула.
Не знаю, Мария, но, наверное, не стоит.
Мне бы не хотелось потерять эту работу, снова вздохнула она.
Я достала из кармана десятку и протянула ей. Она как-то забавно вжала голову в плечи и спрятала руки за спину.
Берите, сказала я ей. Я же заняла Ваше время.
Обычно я не плачу свидетелям и, надеюсь, и в будущем платить не буду, но в случае с Марией и Андреасом, это, скорее, была не плата, а откуп от охватившего меня чувства жалости или вины сама не знаю за что.
Мария, наконец, нерешительно взяла деньги и поблагодарила меня по-испански, потом, смутившись, еще и по-английски. Я поспешила уйти.
* * *
По дороге в лавку я обдумывала то, что узнала от Марии. По началу, мне показалось, что ничего ни нового, ни интересного она мне не рассказала, кроме малоинтересных деталей о быте Креченских. Однако, на одну вещь я обратила внимание. Мария сказала, что Софья возвращалась из поездок в Миннеаполис в понедельник утром, причем, в хорошем расположении духа. Уезжала она по пятницам, вечером. Сама я не очень часто куда-нибудь выезжаю, но, если выезжаю, то утром, а приезжаю вечером. Вполне возможно, что это неправильно, но все-таки. Я уже собралась звонить Люсе и просить у нее ключи от дома Креченских, чтобы осмотреть машину Софьи. Вдруг там в бардачке найдется какой-нибудь счет или безделушка, которая хоть немного прольет свет на это убийство. К счастью, Люся не ответила, а я вспомнила, что в гараж, который не был обыкновенной пристройкой к дому, а стоял особняком, мы попали через боковую дверь, которая не была закрыта на замок. Было решено, что вечером, после ужина с инспектором, я заеду к Креченским и осмотрю машину Софьи. Без Люси даже лучше, во-первых, она, хоть и клиент, но будет меньше знать, а, во-вторых, не надо будет потом ехать в бар и слушать ее пьяную болтовню.
* * *
Было самое начало первого. Из шести, запланированных накануне, действий я выполнила два, а именно, встретилась с Марией и узнала, что Анне особо не на что было рассчитывать в случае, если Володю осудят. Впрочем, я не знала точно, что там в голове у Анны варилось. Вполне возможно, учитывая то, что рассказала мне Люся о заявлениях Анны относительно того, что Володино дело достанется ее сыну Николасу, варилось у нее там активно. И зачем-то же она заходила в дом Креченских в день убийства. Кстати, надо бы еще спросить у инспектора, был ли Володя в это время дома. Выполнение остальных пунктов нужно было отложить до пяти вечера, то есть до встречи с инспектором. Он, похоже, был ключевой фигурой в моем расследовании. Улыбаясь своей же шутке, я, наконец, добралась до машины и поехала в лавку помогать Алику с торговлей.
* * *
Кота опять пришлось выставить потому, как он, совершенно обалдев от количества народа и внимания к себе, совсем распоясался: взобрался на книжный стеллаж под самый потолок, спрыгнул оттуда вниз, промчался по прилавку, залетел на свой пень и замер, дико вращая потемневшими от возбуждения глазами. Алик, не мешкая, схватил кота в охапку, не дожидаясь, пока тот еще куда-нибудь сиганет, и отнес в жилую часть. В остальном все прошло без происшествий, и в половине четвертого, оставив Алика одного справляться с предпраздничной торговлей, я пошла собираться на обед с инспектором. Я до сих пор не совсем понимаю разницу между словами «обед» и «ужин» в Америке. Бабушка, пока я жила у нее до отъезда в Америку, куда годом раньше уехала по визе невесты моя мать, всегда очень заботилась об обеде, который она варила к моему возвращению из школы, и ужине, который мы ели обычно часов в семь после того, как я либо заканчивала делать уроки или приходила домой после музыкальной школы. Здесь же обедом называют все то, что едят после ланча, а ужинэто поздний обед. Ну, что-то в этом роде. Обедать мы с инспектором собирались в его любимой «Специи» на Вестерн авеню. Особо я ни готовиться, ни одеваться не собиралась, но мне хотелось еще раз просмотреть, все свои записи по делу на случай, если я что-то не досмотрела или упустила. Полистав тетрадь, я добавила еще один вопросродственники. Наверняка полиция выясняла, были ли у Софьи родственники, особенно, если им что-нибудь отходило в случае ее смерти.
* * *
Так уже однажды былок «Специи» мы с инспектором подъехали одновременно, только на этот раз ему не пришлось уступать мне место на стоянке, она была практически пустой.
У нас деловая встреча или свидание? спросил меня инспектор, когда мы сели за столик. При этом он выразительно посмотрел на край тетради, торчащей из моей сумки.
Давайте назовем это деловым свиданием, пошутила я не очень удачноуж больно банально прозвучала эта моя шутка.
Ну, тогда спрашивайте, что Вас интересует, вздохнул инспектор. Только я Вас сразу предупреждаю, тут почти все чисто. Остается только узнать, откуда эта Анна взяла препарат.
А отпечатки?
Ясное дело, что отпечатки она стерла.
А шприц нашли?
Причем здесь шприц? Да его можно выбросить в любой мусорный бак города, никто и не заметит.
А письмо кто и зачем написал?
Инспектор с удивлением на меня посмотрел:
Как это «кто»? Жена и написала. Наверное, заподозрила что-нибудь, когда нашла баночку с лекарством в гараже, вот и написала. Файл в компьютере, распечатан он на принтере Креченских
А отпечатки пальцев на клавиатуре проверяли?
Да, только Креченских.
А почему на письме нет отпечатков?
Я не знаю, может она в перчатках была! Маску себе на руки делала, чтобы времени не терять!
Я вылупила на инспектора глаза.
У нее на трюмо в комнате нашли целый комплектмаска на лицо и специальные полотняные перчатки. Я сначала не понял, зачем это, но мне наши женщины объяснили, он засмеялся.
Я была несколько удивлена, узнав, что Софья настолько за собой следила. К своему стыду, во время обыска я на ни на маску, ни на перчатки внимания не обратила.
Хорошо, а почему в письме ни слова нет об Анне? Софья же знала и о романе, и о ребенке.
Ну, вполне возможно, что ей было неприятно и больно об этом говорить или писать. Тем более, она же понятия не имела, что эта Анна хозяйничала в доме во время ее отсутствия.
А завещание нашли?
Да, тут, как Вы и предполагаливсе свое имущество она завещала синагоге в Нью-Йорке, куда ходил ее отец.
То есть Володя остается ни с чем?
В общем, да. У них, правда, был общий счет, на котором было что-то около двухсот семидесяти тысяч долларов.
Почему был? не поняла я.
А потому, что счет-то остался, а вот деньги с этого счета, двести пятьдесят тысяч, она умудрилась за последний месяц снять.
И где эти деньги?
Не знаем. Ищем пока.
А как она снимала? Чеки выписывала или
Нет, снимала через банкомат небольшими сравнительно суммами. Раза два приходила в банк и снимала наличными суммы побольше.
Странно.
Ничего странного, просто, видимо, хотела забрать деньги и насолить своему супругу.
А где деньги-то?
Не нашли пока. Возможно, Анна или муж эти деньги нашли и спрятали хорошенько до поры до времени. Двести пятьдесят кусковнеплохая прибавка к пенсии, он снова рассмеялся.
А когда она изменила завещание?
В понедельник.
У нотариуса?
Конечно.
Адрес не дадите?
Инспектор ухмыльнулся:
Дженни, это не я должен сотрудничать с частными детективами, а частные детективы должны со мной делиться информацией
По делам об убийстве, закончила я за него. Я и делюсь. Я Вам вообще главного подозреваемого, Анну, подарила.
Ладно, миролюбиво сказал инспектор, доставая из кармана блокнот.
Как раз в это время нам принесли закуски. Больше о делах мы не говорили. Я только спросила его о родственниках Софьи и о том, был ли дома Володя, когда в четверг в дом заходила Анна. Оба ответа были отрицательными.
Кстати, а зачем она приходила?
Говорит, что оставила кольцо в одном из ящиков на кухне. Вот и решила забрать. Прошмыгнула на кухню, взяла кольцо и ушла. Никого не видела и ни с кем не разговаривала.
* * *
Наш обед-ужин мы закончили в половине восьмого, выпив напоследок кофе. Я-таки не удержалась и заказала теремицу, без которой вполне могла обойтись. Оправданием мне служило только предстоящее посещение гаража Креченских и осмотра машины Софьи, что, по сути, было прямым нарушением законавторжение в частную собственность.
Мы распрощались с инспектором на улице, я поблагодарила его за ужин. Он пошутил и сказал, что скоро должен получить повышение и тогда сможет приглашать меня на ужин или обед чаще, потом он пообещал заглянуть к нам как-нибудь на завтрак.
Вы бы вместо книжной лавки, лучше бы завтракочную открыли, посоветовал он.
Я в ответ пообещала, что постараюсь найти убийцу Софьи, чтобы он, инспектор, поскорее получил повышение. На том и распрощались.
* * *
Машину я оставила на соседней с домом Креченских улице. Не торопясь, обошла квартал, делая вид, что гуляю перед сном, не обнаружила ничего подозрительного и на втором круге нырнула в тень от крыльца дома. Снег там, конечно же, никто не расчищал и я, загребая полные ботинки, направилась к гаражу. Хорошо, хоть дверь открывалась вовнутрь. Я вошла, нащупала выключатель и включила свет. Две машины по-прежнему стояли в гараже. Я направилась к «Мазде». В прошлый раз, когда мы осматривали гараж с Люсей, она сказала, что на «Мазде» ездила Софья, а Володя менял машины довольно часто, покупая и продавая их одну за одной. Открывая дверь машины, я заметила небольшое окно почти под потолком. Сообразив, что свет могут увидеть бдительные соседи, и испугавшись, подскочила к выключателю и выключила свет. Оказавшись в темноте и немного переведя дух, я расстроилась. Надо было уходить. Без света я ничего не увижу, а фонарика у меня не было, то есть фонарик-то был, но, когда я последний раз им пользовалась, у него села батарейка, которую я тут же вынула, положила в бардачок для того, чтобы купить точно такую же. Так и не купила. Свет же от лампочки в машине Софьи был настолько тусклым, что рассмотреть что-либо возможности не было. Возвращаться в гараж еще раз мне не хотелось прежде всего потому, что это было, как я уже говорила, вторжением в частную собственностьне очень правомерное действие. Немного подумав и подождав, пока мои глаза привыкнут к темноте, я решила попробовать пошариться в машине. «Может повезет, и найду фонарик». Мне не повезло, и пришлось довольствоваться тусклым светом неприбранного салона «Мазды». Я вытащила все из бардачка. Там было два скомканных чека за бензин и мойку, пара карт Южной Дакоты, разорванная банкнота в двадцать долларов, документы на машину, страховка, маникюрные ножницы, две ручки и чехол от сотового телефона, местный рекламный журнал, на первой странице которого была реклама моей книжной лавки. Я еще проверила заднее сидение, карманы на заднем сидении и даже заглянула в пепельницу, но ничего больше не нашла, положила руки на руль и задумалась. О чем я думала, сказать точно не могу, может и ни о чем, но вдруг в крайнем верхнем углу лобового стекла я заметила маленькую наклейку из автомастерской местного крупного дилера, где, по-видимому, Софья обслуживала машину. Последний раз она меняла масло две недели назад, и в следующий раз ее приглашали на обслуживание, когда машина пройдет 3 000 миль, а на спидометре будет 61 482 мили, то есть две недели назад одометр маленькой «Мазды» показывал 58 482 мили. Я посмотрела на щиток58 714. Вот это удача! До Миннеаполиса, куда, по словам Анны, ездила Софья на выходные перед тем, как заболеть, было около трехсот миль. То есть туда и обратно она должна была как минимум наездить шестьсот миль, а не каких-нибудь двести тридцать. Я посмотрела на внедорожник. Возможно, она брала другую машину. Это мне предстояло выяснить, хотя я уже была почти уверена в том, что нашла объяснение странным, на мой взгляд, поездкам в Миннеаполис по пятничным вечерам и возвращением по понедельникам в хорошем расположении духа. Я вылезла из «Мазды» и хотела еще осмотреть внедорожник, но не нашла ключей. Он был заперт. Я записала, на всякий случай, номер машины Софьи и стала выбираться. На улице было очень тихо. Я позавидовала людям, которые живут в домах и имеют, пусть и небольшие, дворики. Однако наслаждаться тишиной и покоем мне было некогда, я вышла через калитку на улицу и бодрым, как мне казалось, спортивным шагом пошла к своей машине.
Четверг
Утро четверга началось поздно. Я проспала. Накануне вечером кот, видимо обидевшийся за то, что его выставили из лавки как раз в тот момент, когда там было интереснее всего, устроился спать в кабинете на кресле для посетителей, и утром меня просто некому было разбудить. Алик тоже не посчитал нужным меня тревожить, и, когда я, наконец, продрала глаза, было начало одиннадцатого. Правда, до открытия лавки еще оставался почти часпо четвергам мы открывались позже, даже накануне праздников. Я быстро приняла душ и пошла на кухню есть свой бутерброд. Алик, наверное позабыв про свои правила, читал газету, кот, как обычно, сидел на табурете и что-то выуживал из своей миски лапой. На плите меня ждал свежесваренный кофе.
Спасибо, поблагодарила я Алика и поинтересовалась, о чем пишут газеты.
Он начал было что-то рассказывать, но зазвонил телефон. Это была Люся. Она сказала, что только что к ним приходила полиция и из двери достала пачку сто долларовых купюр, которые спрятала Анна.
Как из двери? не поняла я.
А так, и Люся рассказала, что накануне Анну спрашивали про какие-то деньги, видимо обвинили в их краже (я уже знала, что речь шла о тех двухстах пятидесяти тысячах, снятых Софьей с семейного счета).
Короче, эта дура увидела в прихожей сумку с деньгами, вытащила пачку и смылась, пояснила Люся.
И спрятала?
Ну да! И додумалась же! У нас дверь в подвале полая, так она сверху выпилила щель и на веревочку пачку подвесила!
А потом созналась?
Ну, они, видать, знают там как допрашивать!
И сколько денег она вам в дверь засунула?
Пять тысяч.
Люся была возбуждена:
По крайней мере, мой теперь молчитего же порода!
Люся, то есть в прихожей, когда Анна заходила в четверг около трех часов в дом Креченских, стояла сумка с деньгами?
Ну да!
И куда она потом делась?
Не знаю, но у нас тут опять все пообыскали! Надо уборщиков, наверное, нанимать. Сама не справлюсь, она вздохнула.
Ладно, спасибо, что позвонила, я позже с тобой свяжусь.
Я не слышала, что она мне ответила, я набирала номер инспектора.
А, уже в курсе? сказал он вместо приветствия. Голос у него был довольный.
Вы выяснили, кто был в доме?
Да, Ваша Анна была, проворковал инспектор. Сейчас еще опрашиваем свидетелей. Вроде некоторые утверждают, что видели белый внедорожник хозяина во дворе примерно в это же время.
У меня внутри все оборвалось. Похоже, на этот раз дело было простым. Парочка договорилась извести жену и забрать ее деньги, и все бы им сошло, если бы жена накануне смерти чего-то не заподозрила и не отправила письмо в полицию. Правда, зачем тогда Анна звонила ей? Возможно это было еще до того, как им пришла в голову мысль от жены избавиться. Потихоньку стали готовиться, а тут узнали, что жена деньги снимает со счета, ну и момент удобный подвернулся. А зачем Анна тогда стащила из сумки пять тысяч, да еще спрятала их таким хитроумным способом? Не доверяла подельнику? Тогда почему стащила так мало? Вопросов возникало прилично. Поблагодарив инспектора и пожелав ему скорейшего повышения по службе, я положила трубку. Алика на кухне уже не было, он ушел открывать лавку. Кот же не мог покинуть камбуз пока там кто-то оставался. Я дала ему витаминок, он благодарно замурлыкал. Мне же надо было начинать новый день, и начать я его решила со знакомства с нотариусом, адрес которого дал мне накануне инспектор. По интернету я нашла телефон конторы Жульена Хэннинга и позвонила. Секретарь или помощник тут же соединила меня с ним. Я представилась и на удивление легко договорилась о встрече на двенадцать. В запасе у меня было около часа. Я еще, не спеша, выпила чашку кофе, полистала газеты, которые оставил Алик и без двадцати двенадцать вышла из дома.