Толли оказалась наиболее симпатичной из двоих. Это была пикантная, интересная штучка в очень открытом платье, под которым ничего не было и которое она носила как уступку условностям. Она рассказала мне, что позировала одному художнику в провинции, пока не поймала его на том, что он использует камеру вместо кисти. Обнаружив, что он торгует снимками, она заставила его выплатить половину суммы, пригрозив хорошей взбучкой от бывшего дружка из Бронкса, и теперь проживала полученное.
- Твой друг художник, наверно, сочетает приятное с полезным, дорогуша, - сказал я. - Черт побери, я бы не возражал против того, чтобы увидеть тебя немного раздрапированной.
Она раскрыла сумочку и со смехом сунула мне фотокарточку размером с бумажник.
- Приступай к делу.
Ее тело посрамило бы античную статую, а судя по позам, которые заставлял ее принимать художник, ей не приходилось сидеть без денег. Она позволила мне насмотреться, спросила, не хочу ли я потанцевать, и рассмеялась, когда я ответил, что попозже.
Все таки мы встали и пошли танцевать, пока Куки сидел, болтая с горничной из Бруклина. Толли без труда довела меня почти до оргазма, потому что толпа на площадке сжимала нас, как ветчину в сандвиче.
Она прижималась ко мне всем телом, а рот ее оказался возле самого моего уха. Время от времени, высунув язык, она вызывала мурашки у меня по спине.
- Ты мне нравишься, Майк, - сказала она.
Я немного сжал ее, и глаза ее полуприкрылись; она пробормотала что-то сквозь зубы. Я шлепнул ее по заду. Вернувшись на место, мы за разговором потерлись под столом коленками, пока девушки не решили, что пора отправляться в дамский туалет.
Когда они ушли, Куки сказал:
- Симпатичные девочки, да?
- Очень. Где ты их только находишь?
- Просто бываю в разных местах. Конечно, выгляжу я не слишком, но кручусь рядом. Парочка таких, как они, открывает мне дорогу в любое место, куда я захочу; конечно, приходится платить.
Я достал из пачки сигарету себе и вторую ему.
- Как насчет нашего дела?
Его взгляд пробежался от моей руки к лицу.
- Я их знаю. Сейчас ребята немного побиты. Твоя работа?
- Угу.
- Какая неприятность. Коротышка хочет выпустить тебе кишки.
- Кто они такие?
- Частные сыщики. Во всяком случае, так говорится на клочках бумаги в их бумажниках. Громилы, которые за деньги сделают все что угодно.
- Если они полицейские, то могут зарабатывать, только нанявшись охранять кого-нибудь.
- А они наняты. Знаешь что-нибудь о рэкете?
- Немножко.
- Видишь ли, город разделен на секции. Все так же, как у букмекеров. Они платят местному боссу, который, в свою очередь, платит Эду Тину.
Сигарета в моих руках погасла.
- Какова роль Тина?
- Его роли нет, но один из его наместников использует твоих приятелей в качестве телохранителей. Его зовут Жаба Линк. Слыхал о нем?
- Да.
- Тогда ты не слишком много слыхал. Он в грязные дела не лезет. Телохранители у него не для охраны, а чтобы подгонять мелких сошек. По словам букмекеров, с ним все в порядке. Теперь как насчет того, что я могу продать?
Я погасил окурок и зажег другую сигарету. Куки навострил уши и перегнулся через стол с таким видом, будто мы рассказываем друг другу похабные анекдоты.
Я начал:
- Позавчера вечером произошло убийство. Потом еще одно. Вначале они казались незначительными, но сейчас Мне нечего сказать тебе пока. Когда будет, ты узнаешь первым. Ну как?
- Вполне сносно. Кто убит?
- Сначала парень по имени Уильям Деккер, потом Арнольд Бэзил, а на следующий день друг Деккера Мэл Хукер.
- Я читал об этом.
- Прочитаешь еще больше. Где можно найти этого Жабу Линка?
Куки залпом выдал пару адресов, где я мог его застать, и я затвердил их, чтобы не забыть.
- Еще одно, Майк, - добавил он. - Откуда ты это узнал, дело твое. Меня не впутывай. Я с этими мальчиками не связываюсь. Если дело дойдет до кастетов или перестрелки, на меня не рассчитывай. Я не хочу, чтобы за мной увязались эти громилы.
- Не беспокойся, - сказал я, встал и бросил на стол пять долларов, чтобы частично оплатить шампанское Толли.
Куки поднял брови.
- Ты что, уже уходишь? Черт возьми, а как же Толли? Она уже положила на тебя глаз, а я с двумя не справлюсь.
- Да справишься. Ерунда.
- Майк, и это после того, как я скормил тебе такое блюдо!
Я криво усмехнулся.
- Я сам возьму любое блюдо, какое захочу. Передай Толли, что я, может быть, навещу ее когда-нибудь. Она почему-то заинтересовала меня.
Куки промолчал, но, похоже, был разочарован. Он остался сидеть на месте, шевеля своими огромными ушами, а я убрался, пока блондинки не вернулись и не заставили меня остаться.
Ох уж эти девочки!
Вечер бы таким же, как тогда. Мостовые и тротуары были похожи на мокрые зеркала, отражавшие ослепительные огни улицы. Я вытащил свой плащ, надел его и уселся за руль.
На моих часах было несколько минут десятого; вечер наступил. Марша говорила про сегодняшний вечер. Но сначала надо сделать кое-что другое, подождет. После ожидания будет даже лучше.
Я пристроился к веренице других машин и направился в район жилых кварталов. На окраине Бронкса я свернул на боковую улицу в поисках бара, который был одним из двух адресов, что мне подсказал Куки. Нашел я его в центре квартала. Ни бармен, ни хозяин не видели этим вечером знаменитого мистера Линка. Мне любезно сообщили его домашний адрес, и я вежливо поблагодарил, хотя уже знал его.
Жаба Линк был дома.
Правильнее было бы сказать - находился в своей резиденции. Таким был этот дом - каменный, с цветными витражами, на полуакре огороженной земли, которая на аукционе пошла бы за четверть миллиона. На всех трех этажах дома горел свет, но внутри никого не было видно. Если бы не новый «паккард» на подъездной аллее, я бы решил, что свет в окнах просто отпугивает жуликов.
Я поставил у тротуара свою колымагу, подошел по дорожке к дому и позвонил. Внутри раздался далекий перезвон, через минуту дверь приоткрылась на цепочке, и выглянула физиономия, чтобы узнать, что мне нужно.
Ясно, почему его прозвали Жабой. У него была толстая физиономия, с раздутыми щеками, более узкая в верхней части, с парой глаз навыкате, которые, казалось, готовы были выскочить из орбит.
Я сказал:
- Привет, Жаба. Меня пригласят войти?
Даже в его голосе было нечто лягушачье:
- Чего тебе надо?
- Наверное, тебя.
Лягушачья физиономия расплылась в широкой ухмылке, крайне мерзкой, и цепочку откинули. В руке его был револьвер с таким дулом, что туда можно было бы сунуть палец.
- Ты кто такой, малыш?
Я достал бумажник и раскрыл его, чтобы дать ему взглянуть на жестянку. Можно было не трудиться - он не сводил взгляда с моего лица. Я представился:
- Майк Хаммер, частный детектив. Полагаю, тебе следовало бы меня знать.
- Следовало бы?
- Вернее, двум твоим ребятам. Они попытались схватить меня.
- Если ты ищешь их
- Нет. Мне нужен ты. По поводу убийства.
Ухмылка стала еще шире и противнее, а дуло показалось еще больше, когда он приставил его к моей голове.
- Входи, - сказал он.
Я стоял в прихожей, пока он запирал за мной дверь, и ощущал дуло в дюйме от своей спины. Затем он подтолкнул меня через фойе к огромной гостиной.
Это еще можно было стерпеть. Но когда он опустил в кресло гору жира, именуемую телом, оставив меня стоять на ковре, я почувствовал себя уязвленным.
- Давай-ка не кипятиться, Жаба.
- Давай-ка узнаем сначала об этом убийстве. Я не люблю, когда мне вешают убийство, даже если это делают грязные частные легавые.
Эта жирная рожа бесила меня все больше и больше.
- В тебя никогда не стреляли, толстяк? - спросил я. Он покраснел до корней волос.
- А в меня стреляли, - сказал я. - И не раз. Убери эту штуковину, или я дам тебе возможность ее испробовать. Ты успеешь выпустить единственную пулю, но, если промахнешься, услышишь самый неприятный звук, который когда-либо слышал.
Я поднял руку, запустив кончики пальцев под пиджак. Судя по тому, что он не шевельнулся, чтобы остановить меня, он был у меня в руках и знал это. Толстяку совсем не нравилась перспектива услышать неприятный звук. Он бросил револьвер на кресло позади себя, молча, одними жабьими глазами проклиная меня за то, что я выставил его трусом.
Так было лучше. Теперь мне нравилось стоять посреди комнаты. Я мог смотреть на этого жирного тупицу, пока он не скажет все, что я хотел услышать. Я спросил:
- Помнишь Уильяма Деккера?
Его веки медленно опустились и так же медленно поднялись. Он кивнул, собрав складки жира под подбородком.
- Ты знаешь, что он мертв?
- Ты, сукин сын, не пытайся повесить это на меня! - Теперь он был настоящей жабой и квакал по-настоящему.
- Он играл на бегах, Жаба. А ты принимал его ставки.
- Ну и что? Я принимал множество ставок.
- Я полагал, ты не возишься с мелочевкой.
- Это была не мелочевка. Он поставил большую сумму. Откуда мне знать, как он действовал? Послушай, ты
- Заткнись и отвечай на вопросы. Твое счастье, что я не из полиции. Где Деккер достал деньги, чтобы поставить?
Он расслабился, угрюмо нахмурясь, его толстые руки сжались в кулаки.
- Занял.
- Если ты помнишь, у Дикси Купера.
Он взглянул на меня; если имя что-то говорило ему, на его лице это не отразилось.
- Сколько Деккер спустил тебе?
- Черт побери, он влез в долги на несколько тысяч, но не пытайся искать доказательств. Я не веду записей.
- И ты его убил.
- Иди к черту! - Он поднялся с кресла и стоял, трясясь с головы до ног. - Я вернул ему эти деньги, чтобы он выплатил долг. Понял? Терпеть не могу этих слюнтяев, которые не могут пережить проигрыша. Парень был готов на самоубийство, и я отдал ему его деньги, чтобы он мог расплатиться!
Он стоял, уставившись на меня своими выпученными глазами, багровый, с присвистом втягивая воздух.
- Ты лжешь, Жаба, - сказал я. - Ты нагло лжешь. - Я схватил его за лацканы пиджака и подтянул к себе так, что при желании мог плюнуть ему в лицо. - Где ты был, когда убили Деккера?
Он руками пытался удержать меня, боясь, что я его задушу.
- Здесь? Я был здесь! Пусти меня!
- А как насчет твоих ребят Ноки и другой - горилла?
- Я не знаю, где они были. Я не имею никакого отношения ко всему этому! Мне надо было дать им поработать над ублюдком. Надо было не давать ему деньги и вышвырнуть его вон!
- Может быть, над кем-то они и поработали. Они уже готовились избить приятеля Деккера, только он спихнул их на меня. Я думал, что научил их не совать нос в чужие дела, но, боюсь, недостаточно.
Парень, с которым они собирались расправиться, умер от пули в тот же вечер. Я слыхал, эти ребята работают на тебя, а они охотились за ним не сами по себе.
- Ты ты с ума сошел!
- Правда? Кто натравил их на Хукера ты?
- Хукера? - Он попытался нахмуриться, но у него плохо получалось.
- Не строй из себя невинность. Ты знаешь, о ком я говорю. Мэл Хукер. Парень который вошел в пай с Деккером, чтобы сделать ставку.
Огромный язык быстро прошелся по губам.
- Он Да, я знаю. Хукер. Он подрался с Ноки. Это было, когда он забрал свои деньги и вышел из игры. Он был пьян, понимаешь? Начал болтать, что все подстроено, и преуспел настолько, что кое-кто забрал деньги. Ноки попытался вышвырнуть его, а он чуть не вышиб ему мозги.
- И твой парень убил его?
- Нет, нет! Он не сделал бы этого. Он был взбешен, поэтому искал его. Он никого не убивал. Я этим не занимаюсь. Спроси любого, я не лезу в мокрые дела.
Я с силой отпихнул его от себя.
- Для букмекера ты чертовски добросердечен, сукин сын. Пожалуй, ты такой один на миллион. И тебе, приятель, лучше выложить правду, потому что, если ты этого не сделаешь, я спущу с тебя порядочно жирку. Г де эти два подонка?
- Откуда мне знать?
На этот раз я не шутил. Я нанес ему удар в зубы и повторил, когда он отшатнулся и попытался схватить с кресла револьвер. Его огромный живот так сотрясался, что он потерял равновесие, и я несколько помог ему. После этого он просто свалился в кресло; револьвер оказался прямо у него под рукой, но ему не хватило смелости воспользоваться им.
Я опять спросил:
- Где они, Жаба?
- Они снимают комнаты над рестораном «Риальто».
- Имена, приятель.
- Ноки - это Артур Коул. Второго зовут Гленн Фишер. - Ему приходилось выдавливать слова изо рта, превратившегося в тонкую красную щель. Следы моих пальцев отпечатались на щеках, раздув их еще больше.
Он надеялся, что я повернусь к нему спиной хотя бы на секунду. Безумие заставило его глаза выкатиться так сильно, что веки не могли их прикрыть.
Я повернулся к нему спиной, чтобы взять телефонную трубку, но прямо передо мной было зеркало, и я мог наблюдать, как он с ненавистью смотрит на меня, и листать справочник, разыскивая номер Коула. Я набрал его.
Никто не ответил. Я позвонил в ресторан «Риальто» и поговорил с двумя официантами, пока не подошел хозяин и не сказал, что парочка там больше не живет. Примерно час назад они собрали вещи, сели в такси и смотались. Да, счет они оплатили, и хозяин был рад избавиться от них.
Я повесил трубку и повернулся.
- Они сбежали, Жаба.
Линк сидел неподвижно.
- Куда они могли направиться?
Он пожал плечами.
- Мне кажется, ты скоро умрешь, Жаба, - сказал я. После этих слов я пристально уставился на него и смотрел, пока смысл сказанного не дошел до него и глаза его не ввалились настолько, что веки опять смогли прикрыть их. Я поднял револьвер, лежавший рядом с ним, и высыпал патроны на ладонь. Это были патроны сорок четвертого калибра с медными наконечниками, которые могли разорвать человека пополам. Я швырнул разряженный револьвер обратно в кресло и вышел из комнаты.
Ночной воздух показался мне чище. Дождь превратился в легкую изморось, смывающую всю болотную вонь. Он частично скрыл чудовищный замок, в котором сидела безобразная жаба, как будто испытывал стыд за него.
Сев в машину, я спустился до перекрестка, развернулся и поехал обратно вверх по улице. Я еще не доехал до дома, когда из подъездной аллеи с ревом выехал «паккард» и понесся вниз по улице. Мне оставалось только рассмеяться, потому что Жаба никуда не собирался ехать. Он был так взбешен, что ему на чем-то надо было выместить злость, и на этот раз под руку подвернулась машина.
Я поехал бы дальше, не оставь он дверь распахнутой так широко, что желтый свет падал из нее на дорожку, приглашая войти.
Я нажал на тормоз, заглушил мотор и принял приглашение.
Дом отражал попытку Жабы придать ему респектабельность, но именно попытку. Огни наверху зажигались выключателями у подножия лестницы, а в пыли на ступенях виднелись следы только одного человека. В доме было три спальни, две ванные комнаты и гостиная на верхнем этаже; на втором этаже помещался полный комплект комнат, но использовались только одна спальня и душевая. Все остальное было аккуратным и тихим, со следами уборки недельной давности. Внизу на кухне был кавардак из грязной посуды и разбросанных газет. Кладовая была забита в расчете на сотню человек, а единственными вещами в гардеробе для гостей были шляпа и пальто Линка, которые он не удосужился надеть, бросившись вон.
Я побродил по библиотеке и кабинету, ничего не трогая, потом спустился вниз и немного выпил из его запасов в баре. Это была большая комната со стенами, отделанными сучковатой сосной. По стенам рядами стояли сотни две пивных кружек, что, по замыслу, должно было создавать атмосферу пивной лавки. С одной стороны была бильярдная с аккуратно сложенными запыленными шарами. Здесь был даже сигаретный автомат. Сигареты он выдавал бесплатно, нажатием рычага, так что я приобрел пачку за счет Линка.
В бильярдной было еще две двери. Одна из них вела в котельную, и я ступил ногой прямо в чертову крысоловку, которая чуть не отсекла мне пальцы. Вторая комната была кладовкой, я чуть не попятился, когда из темноты выступили очертания окутанных белым саваном груд хлама. Я нащупал выключатель. Зажглась красная лампочка над раковиной у дальней стены, сделав все вокруг темно-красным.
Это была темная комната для фотографии. По крайней мере, когда-то была. Вещи не трогали с тех самых пор, как их внесли сюда. Под покрывалом помещались большая профессиональная камера с множеством задников для съемки и пара металлических подставок. Химикаты и фотопластинки гнили на полках рядом с коробкой, в которой лежали останки тюбиков с краской для ретуши. В углу стоял какой-то подозрительного вида агрегат с аккуратно заклеенными лентой швами.
Я опять накрыл все покрывалами и выключил свет. Закрывая дверь, я подумал о том, что Жаба явно пытался завести себе хобби.