За десять минут я одолел четыре квартала и нашел Эллен в глубине закусочной, более соблазнительную, чем огромная отбивная, которую она ела. Увидев меня, она помахала рукой, и я подумал, во что мне может обойтись человек, который поможет достать досье на Жабу Линка.
Об этом было приятно думать.
VII
Она была в черном, и само по себе платье, без Эллен, было бы совершенно неприметным. Солнце позолотило ее кожу и нарисовало веснушки возле уголков глаз. Ее волосы были зачесаны назад и ниспадали вниз, лаская обнаженные плечи, когда она делала движение головой.
- Привет, - сказала она.
Я скользнул за стол напротив нее.
- Ты что, ешь так долго, что осталась без компании?
- Ты имеешь счастье лицезреть женщину, наслаждающуюся выгодами сверхурочной работы, когда городской бюджет не может позволить выдачу дополнительной зарплаты. Им пришлось дать мне короткий отпуск. Хочешь что-нибудь съесть?
За моей спиной возникла официантка, занеся карандаш над блокнотом.
- Пожалуйста, пиво и сандвич с ветчиной, еще много горчицы и всего прочего, что можно туда положить.
Эллен попросила кофе и вернулась к своей отбивной. Я молча уничтожал сандвич и пиво, отложив беседу, пока мы не закончим есть и не расслабимся с сигаретой.
На нее было приятно смотреть. Не потому, что она была хороша с головы до ног, а потому, что все, что она делала, было очень естественным.
Сейчас она сидела, забившись в уголок кабинки и усмехаясь, потому что за столиком напротив девушка выбивалась из сил, пытаясь удержать внимание своего приятеля. Парень честно старался, но каждые несколько секунд переводил глаза на Эллен.
Я сказал:
- Дай же девочке отдохнуть.
Она легко рассмеялась, потом облокотилась на стол и положила подбородок на ладони.
- Когда я такое вытворяю, я чувствую себя очень испорченной.
- Должно быть, твои друзья любят тебя.
Ее губки мило округлились:
- Любят. Я имею в виду мужчин. Вроде тебя, Майк. Ты пришел специально, чтобы повидаться со мной. Ты находишь меня столь привлекательной? - Она опять засмеялась.
- Да, - сказал я. - Я даже во сне тебя видел.
- Неужели?
- Правда.
- Могу себе представить, как ты ухаживаешь за женщиной. Впрочем, я бы отдала правую руку, лишь бы услышать, как ты это говоришь другим тоном. Есть в тебе что-то интригующее. Что ж, любовь мы обсудили, а чего ты хочешь от меня?
Мне не стоило позволять своим глазам делать то, что они проделали.
- Кроме этого, - сказала она.
- У твоего босса есть досье на Жабу Линка. Я хочу взглянуть на него.
Сна прикрыла глаза ладонью.
- Мне следовало ждать этого. Я с утра до ночи привожу себя в порядок в надежде, что ты забежишь ко мне, а ты, когда появляешься, просишь достать для тебя луну. Это почти невозможно, Майк.
- Почему?
Она неохотно отвела глаза.
- Майк, я
- Для меня, Эллен, это не совсем секретная информация. Пэт сказал мне, что прокурор собирается одеть Линка в серую тюремную одежду.
- Тогда он должен был сказать тебе, что это досье под замком. Прокурор никому не доверяет.
- Тебе он доверяет.
- Если меня поймают на этом, я не только потеряю работу и никогда не смогу найти другой, я тоже окажусь в сером. А мне этот цвет не по душе. - Она вынула сигарету из моей пачки и повертела ее в пальцах, перед тем как прикурить от спички, которую я протянул ей.
- Мне надо только взглянуть на него. Я не собираюсь красть его и никому не передам никакой информации.
- Прошу тебя, Майк.
Я сломал спичку и бросил ее в тарелку.
- Ладно, ладно. Может быть, я прошу слишком многого. Истинное положение вещей тебе известно не хуже, чем мне. Прокурор окружил все такой завесой секретности, что сам не знает, чем он располагает. Он пытается уничтожить игорный бизнес в городе, а что получается? Господи, если бы они заглянули за кулисы, на то, что происходит из-за игорного бизнеса, о котором они знать не желают, они изменили бы свое отношение к нему. Им бы взглянуть на простреленное в нескольких местах тело, на вдов, рыдающих на похоронах, или на ребенка-сироту.
Сигарета догорела в ее пальцах, шапочка пепла устало повисла на конце, готовая упасть. Глаза Эллен были одновременно и блестящими, и затуманенными - томные глаза, в которых трудно было прочесть ее мысли.
- Я достану его, Майк.
Я молча ждал, и ее губы тронула улыбка.
- Но это будет стоить тебя, - сказала она.
Сначала я не сообразил.
- Стоить чего?
- Тебя.
И у меня по спине поползли мурашки.
Она дотянулась до моей руки и накрыла ее своей.
- Майк Я могу получить тебя только таким образом, и это стоит того, даже если мне придется тебя купить. Но сделаю я это исключительно из-за того, что ты мне сейчас сказал.
В ней было что-то новое, чего я не замечал раньше. Я сказал:
- Эллен, тебе не придется покупать меня.
Официантка положила на стол счет, я положил сверху банкноту и сказал, чтобы сдачу она оставила себе. Когда мы выходили из-за стола, парень напротив взглянул на меня с завистью, а на Эллен с вожделением.
Его подружка облегченно вздохнула.
Мы вышли на улицу и дошли до бара на углу. Эллен остановила меня и кивнула на дверь.
- Подожди здесь. Я не могу возвращаться в контору, это могут счесть странным.
- А как ты собираешься вынести досье?
- Пэтти - если ты помнишь, это моя пухлая соседка - работает сегодня после обеда. Я позвоню ей, и она возьмет досье с собой, уходя с работы. Я не очень везучая, если бы я взяла досье раньше, он именно в этот день захотел бы заглянуть в него.
- Ты знаешь ее достаточно, чтобы все прошло хорошо?
Она сделала нетерпеливый жест.
- Пэтти столько раз прибегала к моей помощи, что я сбилась со счета. Я никогда ни о чем ее не просила и вполне могу попросить сейчас. Я вернусь минут через десять. Жди меня в баре, хорошо?
- Конечно. А потом что?
- А потом ты повезешь меня на бега. Крошка Эллен сегодня собирается нажиться.
Я ответил глупейшей улыбкой и позвенел мелочью в кармане.
- Ты же не будешь эгоисткой, правда?
- Думаю, нам обоим этот день принесет изрядный куш, Майк. - Она явно говорила не только о деньгах.
Я проследил, как она переходит улицу, восхищаясь ее ногами, пока она не скрылась из виду, потом пошел в бар и заказал пиво.
По телевизору передавали игру из Бруклина, и вокруг бушевали горячие споры. Я не стал вступать в обсуждение и, взяв пиво, отошел в сторону. Вошел высокий худой парень и сделал то же самое. Вбежал с газетами мальчишка, и я успел купить одну, прежде чем бармен велел ему убираться вон и не беспокоить клиентов.
Слева от меня спорили об общем уровне подготовки игроков, и один из спорщиков пристал ко мне, выспрашивая мое мнение. Я ответил, что он прав, а его оппонент обратился к высокому худому парню. Тот пожал плечами и постучал по уху, потом вынул из нагрудного кармана слуховой аппарат и знаками показал, что он не работает. Ему повезло. Они опять повернулись ко мне, заметили газету, и я отдал ее, чтобы разрешить спор.
Один из них все-таки не сдавался, и мне отводилась роль судьи в готовой разразиться перебранке.
Как раз в этот момент вошла Эллен, и разговор с бейсбола перескочил на перешептывания о сексе. Я вывел ее из бара, чтобы они могли проводить ее взглядами и получить достойную тему для обсуждения.
Всю дорогу к машине она жалась ко мне и уселась рядом со мной, спокойная, красивая и очень довольная собой.
- Получилось? - спросил я.
- Пэтти была рада помочь. Немного разволновалась, но сказала, что дождется, когда все уйдут, и положит досье в свой портфель. Она сегодня берет работу на дом, и это будет нетрудно сделать.
- Умница.
- Разве я не заработала поцелуй? - Она подгадала это под красный сигнал светофора.
Губы ее были теплы особым чудесным живым теплом, к которому примешивалась ароматная сладость, которую кончик ее языка превращал в дурманящее вино.
Машина позади нас просигналила, что впереди опять зеленый свет, и я был вынужден отставить бокал с вином, не распробовав его как следует.
Я поставил на трех лидеров. Мы толкались у перил и кричали во всю глотку, подгоняя лошадей, а когда последняя из них замедлила бег на финишной прямой, мое сердце замерло, потому что ставка на нее составляла четырехзначное число. За пятьдесят ярдов до финиша жокей прибег к помощи кнута, и лошадка закончила дистанцию, на ноздрю обогнав остальных.
Эллен потрясла меня за руку.
- Можешь открывать глаза. Мы выиграли.
Я взглянул на табло - точно. Я расправил билеты, которые комкал в ладони.
- Больше никогда этим не займусь! Черт побери, те, кто всю жизнь играет на бегах, - как они выносят такое? Ты знаешь, сколько я выиграл?
- Около четырех тысяч долларов.
- Да, а я гну спину, зарабатывая на жизнь. Киска, ты должна быть миллионершей.
- Боюсь, это не так.
- Почему? Ты ведь сорвала приличный куш сегодня?
- Да, очень даже приличный.
- Так что же?
- Мне не нравится цвет денег.
- У тебя есть цвет получше?
Ее тело, казалось, окаменело от напряжения, она крепко сжала кулачки.
- Ты же знаешь, почему мне нравится видеть, как лошадки Скоби выигрывают. Это единственный и лучший для меня способ расквитаться с отцом. Из-за меня он старается выпустить их на бега под другим цветом, но я всегда узнаю об этом перед бегами. Хочет или нет, но он оплачивает мое существование, и это ранит его в самсе больное место. И все-таки эти деньги получены от него, даже если попали ко мне кружным путем, и я не хочу ни цента из них.
- Что ж, если ты хочешь их выбросить, я подберу.
- Я их не выбрасываю. Ты сам увидишь, на что они идут.
Мы вернулись к кассе и получили аккуратную стопку новых банкнот. Они скрипели, как свежий салат, а пахли еще лучше. Я положил свою долю в бумажник и, с довольным видом похлопав по нему, убрал в карман, тут же начав думать о множестве вещей, которые очень надо было купить. Эллен бросила свои деньги в кошелек так небрежно, как будто это случалось каждый день. Мысль об этом вызвала у меня противный звон в голове.
- Если бы кто-то использовал твою систему и вложил действительно крупную сумму, шансы остальных были бы равны нулю.
Она слабо улыбнулась и по дороге к воротам взяла меня за руку.
- Не получится, Майк. Отнюдь не все лошадки Скоби выигрывают. Просто я знаю тех, кто выигрывает. Конечно, это не значит, что я такая уж способная. У отца работает тренер, который научил меня всему, что я знаю о лошадях. Когда должен бежать победитель, мне сообщают, и я ставлю на него.
- Это все?
- Это все. Однажды газеты поместили материал обо мне; согласно их версии, я сама выбираю и решаю. Я позволила им выступить с подобной идеей, просто чтобы позлить старика. Это чудесно сработало.
- А ты та еще штучка! - сказал я. Она, казалось, была обижена. - Но ты милая, - добавил я. Она сжала мою руку и потерлась лицом о мое плечо.
По дороге в город четыре тысячи начали прожигать мой карман. Мне хотелось остановиться у самого сказочного места, которое мы смогли бы найти, и отпраздновать выигрыш, но Эллен покачала головой и велела мне ехать в Ист-Сайд, через каждые несколько секунд указывая направление.
Все шло прекрасно, пока мы не застряли за грузовиком и я не получил возможности оглядеться. И тут все оказалось не так уж прекрасно. На тротуар выходили окна жалкой пивной с треснувшим стеклом. Из открывшейся двери вышел парень, и, прежде чем дверь захлопнулась, воспоминания нахлынули на меня, и я ощутил запах дождя и пропитанных пивом опилок и почти наяву увидел промокшего паренька, который целовал на прощание своего ребенка.
Я выругался про себя, вывернув руль и с визгом обогнав грузовик, чтобы поскорее убраться отсюда.
Еще шесть кварталов мы ехали прямо, потом Эллен велела:
- На следующем перекрестке поверни направо и остановись на углу.
Я сделал, как было сказано, и припарковался между грузовиком и ветхим седаном. Эллен открыла дверь и вышла, ожидающе оглянувшись на меня.
Я кивнул и вылез из машины.
Она ввела меня в жилой дом, перестроенный из амбара или чего-то в этом роде. Меня представили паре милых старушек, священнику и полицейскому, который пил чай со старушками. На всех лицах цвели радостные улыбки, а когда Эллен вручила одной из женщин увесистую пачку денег, я думал, они расплачутся.
Похоже было, что Эллен практически содержала это заведение.
Мне удалось взглянуть через дверь на кучку оборванных детишек, играющих в школу, и я избавился от четвертой части денег в своем бумажнике. Я сбежал от потока благодарности, вернувшись к машине, и посмотрел на Эллен совершенно другими глазами.
- Боже, какой я тупица! - сказал я.
Она рассмеялась, наклонилась ко мне и поцеловала. На этот раз я сделал большой глоток вина, прежде чем она отняла у меня бокал.
- Это стоило того, - сказал я.
- Знаешь, Майк, ты не такой уж мерзавец. Я имею в виду, не такой уж большой мерзавец.
Я посоветовал ей не делать поспешных выводов. Было без четверти шесть, мы оба проголодались, и я проехал по Бродвею к стоянке. Мы вышли из машины и вернулись к ресторанчику, где хорошую еду сопровождала хорошая музыка. Эллен взяла у меня пятицентовик и отошла к телефонной будке позвонить Пэтти.
Я еле дождался, когда она сядет на место.
- Все в порядке. Почти все уже ушли. Она оставит нам папку дома.
- Мы можем встретить ее где-нибудь? Это сэкономило бы время.
- Слишком рискованно. Лучше не надо. Говоря по телефону, Пэтти нервничала, и я не думаю, что эта идея ей понравится. Надеюсь, что вернуть досье будет так же легко, как взять.
- Не беспокойся.
Наверное, я не сумел произнести это с достаточной уверенностью, потому что она молча взглянула на меня и склонилась над салатом.
Я сказал;
- Перестань волноваться. Нет ни одной ситуации, из которой я не нашел бы выхода, если постараюсь.
- Хорошо, Майк, просто я раньше никогда подобных вещей не делала.
Она сморщила нос и занялась ужином.
Когда мы вышли, было десять минут девятого. Над Джерси плыла грозовая туча, закрывая звезды и заменяя их тусклым сиянием зарниц. Я попросил Эллен взять две кварты пива, пока выводил машину, потом встретил ее на углу. Она прыгнула в машину одновременно с первой каплей дождя, ударившей о крышу автомобиля.
Тротуары, мгновение назад просто сырые, теперь засияли зеркалами воды. Даже с бешено работающими стеклоочистителями я едва различал дорогу. Машина впереди моей казалась зыбкой тенью с одним слабым красным глазком, а неоновые вывески и витрины по сторонам улицы - красочным парадом привидений.
Еще один вечер, похожий на тот. Вечер, когда хочется бежать куда угодно, лишь бы скрыться. Можно было различить смутные очертания людей, сгрудившихся под навесами и забившихся в подъезды; наиболее отважные совершали короткие перебежки к стоящим у тротуаров такси и тут же жалели об этом.
Когда мы добрались до дома Эллен, дождь перешел в устойчивый ливень, лишенный электрической ярости, которая превращает ночь в шумный, оглушающий день.
Швейцар, держа огромный зонт, ввел Эллен в фойе и вернулся за мной. Теперь, когда мы спрятались от дождя, можно было и посмеяться. У меня только в ботинках хлюпала вода, а Эллен промокла до нитки, и платье прилипло к ее спине, как почтовая марка. В лифте она встала спиной к стене и посторонилась, заставив меня идти впереди нее.
Я уже готов был постучать в дверь, но она сунула ключ в замочную скважину.
- Никого нет дома?
- Не задавай глупых вопросов. Сегодня вечер свиданий
- Да. - Я сбросил ботинки и отнес их на кухню. Эллен поставила пиво на стол и показала мне, где стоят бокалы.
- Наливай, Майк. Я вернусь, как только сниму эти мокрые тряпки,
- Побыстрее.
Она улыбнулась и вышла танцующей походкой. Я едва успел наполнить бокалы, как она, все так же танцуя, вернулась в комнату в махровом банном халате, вытирая волосы полотенцем.
Я протянул ей бокал, и мы чокнулись в молчаливом тосте. Я выпил, не спуская взгляда с ее глаз и наблюдая, как их темно-голубой цвет превращается в дымчато-серый, исходящий, казалось, из глубин пламени.
- Давай заглянем в досье, Эллен.
- Хорошо.
Она зажала бутылку под мышкой, и я пошел за ней в гостиную. Большая стойка для радиоприемника занимала угол комнаты. Она отодвинула ее от стены и сунула руку в отверстие.
- Твой личный сейф?
- Для интимных писем, драгоценных нейлоновых чулок и всего прочего, что может прихватить любопытная женщина, приходящая убирать квартиру.
Она вытащила папку, перетянутую толстой резинкой, и вручила ее мне. У меня задрожали руки, когда я стягивал резинку.
Она соскочила и пролетела через всю комнату.