- Понял, Майк. Я с тобой свяжусь.
Я знал, что он найдет ее, если она в городе. Мне оставалось только ждать.
Я вернулся к Марше и приготовил себе выпить. Она все еще спала.
Я позвонил Пэту, но, как оказалось, опоздал на несколько минут. Я не стал разыскивать его. Спиртное согрело мне желудок и прочистило мозги; радиоприемник тихо наигрывал, а я лежал, вытянувшись, и смотрел, как дым кольцами поднимается к потолку.
Без четверти восемь я открыл дверь спальни и зажег свет. Марша лежала, откинув одеяло и положив руку под голову, похожая на мечту в нейлоне медного цвета, и улыбалась во сне.
Она не проснулась, пока я не поцеловал ее; когда она посмотрела на меня, я понял, кого она видела во сне.
- Девочка, ты тоже проспала почти сутки.
- Не может быть, Майк!
- Тем не менее. Сейчас почти восемь вечера.
- Мне надо было быть в театре днем. Что они подумают?
- Полагаю, мы два сапога пара, детка.
- Ты так думаешь? - Руки ее встретились у меня на шее, и она притянула меня к себе, ища мой рот губами, мягкими и требовательными. Я чувствовал, как мои пальцы впиваются в ее плечи, и она слабо застонала, моля меня обнять ее крепче.
Я слегка отстранился и взглянул на нее - испугается ли она, как Эллен? Она сморщила нос, как будто знала, о чем я думаю, и я понял, что она не испугается ничего. Абсолютно ничего.
Я велел ей вставать, и она ногами нащупала пол. Я приготовил поесть, пока она принимала душ, а потом мы спокойно посидели часок, наблюдая, как опускается солнце, завершая свой дневной круг.
Без пяти десять опять начался дождь.
Я сидел в темноте, наблюдая за его косыми струями на фоне огней города. Кто-то у меня внутри отметил, что это тоже завершение круга. В дождь все началось, в дождь все и закончится. Это был смертельный круг.
Крупная ставка - вот что хотел сделать Деккер.
Он сделал это. И сам стал частью этой ставки.
Дождь игриво барабанил в окно, как котенок, который просит, чтобы его впустили. Небо на западе прочертила молния - признак того, что скоро этот игривый котенок превратится в ревущего демона.
В семь минут одиннадцатого позвонил Куки.
Тело мое напряглось, собрав всю энергию, которая копилась во мне в ожидании этого момента. Я чувствовал, как напряжение сковывает меня, стягивая кожу на скулах и превращая мускулы в тугие узлы.
Я снял трубку:
- Алло!
- Это Куки, Майк. - Наверное, он говорил, прижавшись к самому микрофону. В голосе его звучали хриплые нотки. - Я нашел ее. Ее зовут Джорджия Лукас, сейчас она живет под именем Долли Смит. За ней тоже охотятся. Весь день мой путь с кем-то перекрещивался. Она в опасности, Майк.
Возбуждение вновь вернулось - горячая волна радости от того, что погоня продолжалась и я в ней участвовал.
- Кто, Куки? Кто это?
- Не знаю, но кто-то есть. Я уже встречался с такими вещами. Говорю тебе, она в опасности, и, если она тебе нужна, поторопись.
- Где она?
- В двадцати пяти футах от меня. Она в красно-белом платье и с волосами ему в тон. В данный момент пытается изобразить песенку о несчастной любви в ночном клубе Харви.
- Я знаю его.
- О'кей. Представление продлится еще минут десять, потом будет часовой перерыв. В перерыве она разносит сигареты. Мне не нравится здешняя публика, Майк. И слушай, ты не сможешь попасть туда без дамы. Так что я, пожалуй, попрошу Толли встретить.
- К черту Толли. У меня будет своя дама. Держись поближе к ней.
Я думал о том, каким будет лицо Джорджии Лукас. Лу Гриндл проклял ее вместе с Фаллоном, Линком и мной. За ней кто-то охотился, и она могла ответить на вопросы.
Голос Марши произнес из темноты:
- Майк
- Одевайся, Марша. Нам надо выйти.
Она не задала ни одного вопроса, включила свет и вынула из шкафа пальто.
Мы выехали на Бродвей и поехали к югу, слушая, как стеклоочистители отсчитывают секунды.
Дождь усилился.
Бары заполнялись людьми. Где-то в Ист-Сайде опять будет о кого-нибудь тереться размалеванная красотка в прошлогоднем платье; опять бармен кулаком призовет кого-нибудь к порядку, а сырой пол будет вонять прокисшим пивом и опилками. И может быть, откроется дверь, и еще один парень покажется в проеме со свертком в руках - маленьким свертком с влажными спутанными волосиками. И может быть, опять погибнут люди.
- Ты что-то притих, Майк.
- Я вспомнил другую ночь вроде этой.
- Куда мы едем?
Я не слышал вопроса, я продолжал говорить:
- Все время рядом Фаллон. Что бы ни случилось, всплывает его имя. Так было, когда убили Деккера. Так было, когда умер Жаба. И когда умер Гриндл. Он возник в самом начале, он опять возникает в конце. Здесь замешана женщина. Она исчезла после смерти Фаллона, к ней-то мы и направляемся. Она расскажет, почему исчезла и почему Линк стал такой важной персоной, и я пойму, почему Деккер был готов к смерти. Я узнаю, что хранилось в доме Жабы. Я узнаю все это и смогу опять жить спокойно.
Я гнался за убийцей и упустил его - у кого-то был к нему больший счет. Но по крайней мере я знаю, что он мертв. Теперь я хочу знать почему. Я все думал и думал Я вижу в деле прокол, не больше булавочной головки, и начинаю сомневаться, что Жаба - тот, за кем я охотился.
Рука Марши сжала мою, лежавшую на руле.
- Скоро мы это выясним, - сказала она.
Порывы ветра раздували залитый дождем навес. Сбоку было написано: «У Харви». Швейцар в темно-бордовой униформе топтался в дверном проеме, чтобы не промокнуть. Я оставил машину за углом и поднял свой плащ над нашими головами, чтобы добежать до двери.
Швейцар отметил, что ночка скверная, и я согласился.
Девица в гардеробе отметила то же самое.
Я увидел Куки за угловым столиком с очередной крашеной блондинкой и стал прокладывать дорогу к нему через толпу.
Мы закончили процедуру взаимных представлений и заказали выпить. Он взглянул на меня, потом на Маршу; я сказал:
- Можешь говорить. Она в курсе.
Блондинка, выглядевшая дешевой проституткой, повернулась ко мне:
- Не обращайте внимания на мой вид. Мне легче, когда я работаю под шлюшку. Я помогаю Куки.
- Арлен - одна из стенографисток Гарри. Она и откопала эту дамочку. - Он мрачно кивнул головой в сторону эстрады.- Представление начнется через несколько минут.
Блондинка развернула листок бумаги, который сжимала в руке.
- Джорджия, или Долли, сорок восемь лет, выглядит на свой возраст. Была любовницей Фаллона. В свое время неплохо пела и была хороша собой, но годы взяли свое. После смерти Фаллона меняла профессии, пока не стала проституткой. Побывала в исправительной тюрьме - сразу после войны ее осудили на полгода за мелкие кражи. Через две недели после освобождения проникла в чужую квартиру и была взята с поличным.
На этот раз ей дали два года. Здесь она месяц.
- Сведения из вторых рук?
Блондинка кивнула.
- Я думал, ты собираешься поговорить о ней, Куки.
- Я передумал. - Он не отрываясь смотрел в конец зала, где Эд Тин беседовал с четырьмя мужчинами. - Ты обещал мне, что крутых ребят не будет.
- Я тоже передумал. Они видели, как я вошел?
- Нет.
Огни погасли, и голубой луч выхватил круг на эстраде. Девица с угольно-черными волосами вышла из-за кулис и застыла в драматической позе, ожидая аплодисментов, прежде чем исполнить номер.
Я сказал:
- Куки, вызывай полицию. Попроси капитана Чэмберса и скажи, чтобы он как можно быстрее ехал сюда. Объясни почему.
Лицо Куки побледнело.
- Слушай, Майк, я не хочу в этом участвовать
- Ты и не будешь.
Марша сказала:
- Я иду с тобой, Майк.
Ненависть и возбуждение стихли; осталось короткое мгновение, принадлежавшее только нам. Я покачал головой:
- Нельзя, детка. Это мое дело. Ты больше не будешь в этом участвовать. - Я наклонился и поцеловал ее.
В ее глазах стояли слезы.
- Прошу тебя, Майк, подожди полицию. Я не хочу, чтобы ты опять пострадал.
- Я не пострадаю. Отправляйся домой и жди меня.
- Ты не вернешься ко мне, Майк
- Обещаю тебе, я вернусь.
Рыдания вырвались из ее груди и застыли в горле, когда она прижала руку тыльной стороной к губам. Я не хотел задерживаться, чтобы не видеть боль на ее лице.
Я проверил свой пистолет, глядя в дальний конец зала. Было слишком темно. Я отошел от стола и услышал, как Марша опять всхлипнула: Куки повел ее к выходу. Блондинка тоже куда-то исчезла.
XII
Занавес скрывал вход в узкий коридорчик с низким потолком. В конце виднелся еще один занавес, нижний край которого тянулся по полу, не давая свету проникнуть на сцену.
Я шагнул внутрь и задернул за собой занавес. Тип, сидевший на стуле, отложил в сторону газету и взглянул на меня сквозь стекла очков.
- Посетители сюда не допускаются.
Я показал ему уголок десятидолларовой бумажки.
- Может быть, я не посетитель.
- Может быть. - Он взял бумажку, и она тут же исчезла. - Ты похож на пожарного инспектора.
- Где комната Долли?
- Этой девки? - Он снял очки и махнул ими. - У нее и комнаты нет, чулан под лестницей, она обычно там переодевается, - Очки вернулись на свое место, и он посмотрел на меня сквозь них, - Она никуда не годится; если только на безрыбье
Справа от меня были двери двух уборных, и я слышал, как за ними готовятся к выступлению.
С противоположной стороны тянулась деревянная перегородка, окрашенная в зеленый цвет, которая заканчивалась металлической лестницей и упиралась в кирпичную стену.
Я нашел чулан и постучал в стальную дверь с огромным замком и надписью «Кладовая» наверху. Приглушенный голос спросил, кто это. Я опять постучал.
На этот раз дверь приоткрылась; я сунул ногу в щель, мешая закрыть ее, и сказал:
- Я друг, Джорджия.
Ужас мелькнул в ее глазах; она отступила назад и рухнула на какой-то ящик. Я вошел и закрыл за собой дверь.
Теперь женщина обрела лицо. Оно выдавало годы и переживания крошечными морщинками, исчертившими кожу. Когда-то она была красива - нищета и страх стерли все. Она была маленького роста и отчаянно старалась сохранить фигуру, но все ухищрения мало помогали. Крашеные волосы, обилие косметики, чересчур тугой корсет сразу бросались в глаза.
Она с трудом проговорила:
- Кто вы?
- Я же сказал - друг. - Около двери стоял еще один ящик, и я подтянул его к себе. Мне хотелось закончить побыстрее. Я сел лицом к двери, немного в стороне от нее. - Эд Тин здесь.
Если я думал, что это произведет на нее впечатление, то ошибся. Выстраданная покорность судьбе сковала ее лицо.
- Ты ведь боишься его?
- Уже нет, - просто ответила она. Тушь потекла с ее ресниц, оставив темные пятна под глазами, улыбка была жалкой. - Это должно было когда-то произойти, бегство никогда не спасало меня надолго.
- Ты бы хотела больше никуда не бежать?
Она спрятала лицо в ладони.
Я опустился на колени и заставил ее взглянуть на меня.
- Джорджия, ты ведь знаешь, что произошло?
- Я читала об этом.
- Слушай внимательно. Скоро здесь будет полиция. Пойми, тебе не причинят вреда! Никто!
Она молча кивнула; темные пятна у нее под глазами расплывались.
Я сказал:
- Расскажи мне о Фаллоне, Гриндле, Тине и Линке - обо всем, что имеет значение.
Я зажег сигарету и протянул ей. Она взяла ее, не спуская глаз с горящего кончика и разгоняя пальцем тонкую струйку дыма.
- Чарли Мы с ним жили вместе. Тогда он занимался рэкетом, работал вместе с Лу и Эдом. Но Чарли был главным.
Все началось, когда Чарли заболел. У него было плохое сердце. Лу и Эд стали искать способ избавиться от него, но Чарли был слишком хитер. Он узнал об этом. В то время окружной прокурор пытался уничтожить организацию, и Чарли усмотрел возможность держать обоих в узде. Он собрал все, что могло скомпрометировать Эда и Лу, все, что могло сразу отправить их на электрический стул, и отнес Жабе Линку. Линк переснял все.
Чарли рассказал мне обо всем. Той ночью мы долго сидели на кухне и смеялись. Он сказал, что собирается запечатать пленку в конверт, адресованный окружному прокурору, и оставить у близкого друга, чтобы тот отправил его в случае, если что-то случится с ним.
Я помню, как он сидел над письмом - это было последнее письмо в его жизни. Он хотел немного выждать, а потом сказать все Лу и Эду, но Жаба Линк решил сам войти в дело. Он рассказал Эду, что сделал Чарли.
И тогда дело дошло до меня. Лу явился ко мне. Он угрожал, я испугалась. Я ничего не могла сделать. Лу убил бы меня, не сделай я того, что он велел. Они хотели убить Чарли таким образом, чтобы остаться вне подозрения. Они знали, что с ним часто случаются сердечные приступы, и заставили меня вытащить у него из кармана нитроглицерин. На следующий день у Чарли был приступ, и он умер в кинотеатре. Боже, я не хотела этого, я была вынуждена это сделать, чтобы остаться в живых!
Я прервал ее рыдания:
- Жаба перехитрил всех. Он, вероятно, сделал себе копию этой пленки, дав им знать об этом. Это было для него гарантией. Так вот что, по предположению Тина, я взял в его доме! - Теперь мне было все ясно, - Что случилось после смерти Фаллона? Что сделал окружной прокурор?
- Ничего.
Постоянно я спотыкался об этот самый кирпич, который теперь свалился на меня. Я не замечал его, потому что он был чертовски мал, но теперь он вырос в огромный булыжник, выхваченный лучом света.
Я схватил Джорджию за руку.
- Пошли, мы уходим отсюда.
Она машинально потянулась за шляпой и сумочкой, и я вытолкал ее за дверь. Коридорчик был пуст. Парня на стуле не было. Тамтамы на эстраде заставляли воздух пульсировать в диком ритме джунглей, который эхом отдавался в коридоре,
Мне все это не понравилось. Я потянул дверь и шагнул впереди Джорджии, нащупывая ногой ступеньку.
Голос из темноты произнес:
- Этот, Эд?
- Этот. Стреляй!
Я был готов.
Револьвер ожил в моей руке, изрыгнув в дождливый туман гром и молнию.
Яркие вспышки выстрелов погружали все вокруг в еще более глубокую черноту. На стене на мгновение появилась тень; я успел выстрелить, осветив кирпичную стену, потом чье-то тело обрушилось на меня, и что-то тяжелое ударило меня по голове.
Проклятия перешли в хриплое сопение, когда мои пальцы нащупали и сдавили его горло, но меня ударили ногой в живот, и пальцы мои скользнули. Я лежал на спине; рука под подбородком свернула мне голову набок.
Он не успел меня прикончить - взревела сирена, и колеса заскрипели по мостовой. Мои противники замерли, ослепленные светом прожектора. Джорджия все еще верещала где-то в темноте. Пэт окликнул меня и рывком поднял на ноги.
- Она там, - сказал я.
- Кто?
- Старая подружка Фаллона.
Он пробормотал что-то и побежал назад, оставив меня у стены отдышаться. Я услышал, как он выходит из-за мусорного ящика, - она висела тряпкой на его руках.
- Она умерла? - Я еле заставил себя выговорить это,
- Все в порядке. Думаю, потеряла сознание.
- Пэт, в данный момент она для тебя самая драгоценная вещь. Окружной прокурор будет счастлив ее увидеть.
- Майк, что, черт побери, здесь происходит?
- Обращайся с ней повежливей, и она все расскажет. Ты сможешь отдать Эда Тина под суд. Он замешан в убийстве Фаллона, она подтвердит.
Я вышел за ним на улицу, еле волоча ноги. Два боевика пытались объясниться с полицейским, не желавшим их слушать. Пэт усадил Джорджию в машину и велел шоферу отвезти ее в управление. Он взглянул на громил, и они мигом вспотели.
Я сказал:
- Это подручные Тина, Пэт. Эд следил за операцией. Он все предусмотрел. Мой человек выслеживал женщину, Эд занимался тем же самым. Он сбежал, но будет несложно разыскать его. За час управишься.
Собралась толпа. Сбоку маячил Куки, и я махнул ему рукой.
Он держал мое пальто, которое я тут же надел.
- Вот парень, о котором я говорил, Пэт. Буду благодарен, если ты позволишь ему выслушать все до того, как это появится в газетах.
- Кто будет рассказывать? Ты?
- Я не в силах. Пусть рассказывает Джорджия. Она слишком долго держала это в себе и будет рада снять тяжесть с души. Я иду домой. Когда закончишь дела, приходи, поговорим.
Пэт пристально изучал мое лицо.
- Это имеет отношение к Деккеру?
- Еще какое! Просто мы сначала этого не поняли. Теперь все кончено. - Я повернулся и направился сквозь толпу к машине.
Дождь теперь не имел никакого значения. Город стал немного чище, чем раньше, но в глубине еще таилась грязь.
Я нашел аптеку, работавшую всю ночь, и зашел в телефонную будку.
В течение нескольких минут я слушал гудки, потом ответил усталый голос человека, которого только что грубо разбудили.
- Мистер Робертс?
- Слушаю.