Оглядевшись вокруг, я покосился на Эллен:
- Сколько же тебе платят за секретарскую работу? Ее смех зазвенел по комнате:
- Не так уж много, уверяю тебя. Мы снимаем квартиру втроем, это не так накладно. Медь, которая тебе так понравилась, принадлежит Пэтти. Она работала сегодня вместе со мной у капитана Чэмберса.
- А, низенькая и толстая...
- У нее есть определенные достоинства, которые привлекают мужчин.
- Деньги?
Она кивнула.
- Тогда зачем она работает?
- Чтобы быть среди мужчин, конечно.
- Вот те на! Неужели женщины только и знают, что гоняться за мужчинами?
- Похоже, так, А теперь, если ты подождешь чуть-чуть, я смастерю пару сандвичей. Что-нибудь выпьешь?
- Если есть, пиво.
Она кивнула и пошла на кухню. Минут пять она что-то делала там и наконец ухитрилась уложить куски ветчины между ломтями хлеба. Тощая взъерошенная особа в короткой ночной рубашке, должно быть, услышала возню у холодильника, потому что вышла из спальни в тот момент, когда вернулась Эллен, и схватила с тарелки лишний сандвич.
Она как раз собиралась сунуть его в рот, но заметила меня и сказала:
- Привет.
Я тоже сказал:
- Привет.
Она что-то промычала, вонзая зубы в сандвич.
Движение рук вздернуло рубашку еще выше. Эллен, вручая мне сандвич и пиво, загородила это зрелище и окликнула через плечо:
- Или надень что-нибудь, или отправляйся в постель.
Взъерошенная особа откусила еще кусок и поплелась в спальню.
- Видишь, с чем мне приходится мириться?
- Я бы тоже хотел мириться с этим.
- Придется.
Так мы сидели, ели и бездельничали над пивом, пока я не сказал, что пора уходить. Она печально взглянула на меня с выражением, которое давало понять, что я могу остаться, если очень хочу. Я сказал ей про ребенка и про договоренность с медсестрой, добавив, что должен был уже давно уложить его в постель.
На лице ее появилось то же выражение, что и в конторе.
- Уложи меня тоже в постель, Майк. - С гибкой животной грацией она скользнула ко мне из кресла, и в короткое мгновение, когда глаза наши встретились, я почувствовал пламя страсти, бушевавшее за ярко-синей радужной оболочкой.
Прошло не больше минуты.
- Майк, - позвала она хриплым шепотом, и я бросился к ней.
Слабый свет, проникавший из другой комнаты, только слегка выделял постель на черном фоне комнаты. Я слышал ее дыхание, слишком тяжелое и прерывистое, чтобы назвать его нормальным, и руки мои дрожали, когда я сунул в рот сигарету.
- Майк - опять проговорила она и зажгла спичку.
Ее волосы ровной массой лежали на подушке, губы, полные и чувственные, приоткрывали блестящие белые зубы. Ее укрывала лишь простыня, вздымавшаяся и опускавшаяся между соблазнительными бугорками грудей.
Эллен была прекрасна, как может быть прекрасна только зрелая женщина. Она была обольстительна, как может быть обольстительна только зрелая женщина.
- Уложи меня, Майк.
Спичка догорела почти до самых пальцев. Я нагнулся, взялся за край простыни и откинул ее. Она лежала обнаженная, прекрасная, зовущая.
- Люблю брюнеток, - сказал я.
Тон моего голоса давал ей понять - нет, не сегодня, но улыбка ее не погасла. В ней только добавилось ехидства - она знала, что я не в силах буду смотреть на нее и говорить «Нет».
- Ты мерзавец, Майк.
Спичка погасла.
- Ты уже говорила мне об этом.
- Ты еще больший мерзавец, чем я думала, - она засмеялась.
Когда я пятился из комнаты, она все еще посмеивалась, и по спине у меня вновь пробежали мурашки.
Я думал о ней всю дорогу к дому, думал, когда ставил машину. Она так занимала мои мысли, что я забыл об осторожности. Когда я вставил ключ в замочную скважину и повернул его, он на мгновение застрял, прежде чем повернуться до конца, и я громко выругался, влетев в дверь плечом вперед и свалившись на пол. Что-то просвистело над моей головой, я схватил чью-то руку, и на меня обрушилась извивающаяся в борьбе гора мускулов.
Если бы я мог достать револьвер, я выпустил бы ему кишки. Он дышал мне прямо в лицо. Я попытался нанести удар коленом, но он отклонился в сторону, обрушив на меня удар, и мое плечо онемело после слепящей вспышки боли. Он попробовал дотянуться до моего горла, но мне удалось освободить одну ногу и ударить; я почувствовал, что угодил ему в пах. Приступ боли согнул его пополам, дыхание его напоминало звук выходящего из дырявой шины воздуха.
И тогда я переоценил себя. Я думал, что он у меня в руках. Я стал вставать, и тут он сделал движение. Только одно движение. Эта штука в его руке обрушилась мне на голову, и весь мир стал разваливаться на куски, пока не осталось никаких ощущений. Я осознал лишь, что он выбрался из комнаты и летит вниз по лестнице. Я подумал о дверном замке, который подогнан так, чтобы можно было видеть, открывали ли его отмычкой.
Но из-за одной обнаженной особы, с улыбкой лежавшей в постели, которую мне не дано было с ней разделить, я забыл абсолютно обо всем.
Это было последнее, о чем я подумал.
IV
Мне казалось, что я на тонущем корабле, и я попытался выбраться прежде, чем он пойдет ко дну. Я отчаянно цеплялся за перила, которые не хотели стоять на месте, а воздух с неистовой настойчивостью взрывался звоном колоколов и стуком работающего мотора.
Каким-то образом мне удалось открыть глаза, и я увидел, что я не на корабле, а на полу собственной квартиры и пытаюсь ухватиться за край стола. Голова как будто распухла и пульсировала от страшной ярости, посылая импульсы боли по всему телу.
Телефон не умолкал, а тот, кто барабанил в дверь, не уходил, потому что слышал, как я передвигаюсь внутри.
Сначала я проковылял к двери и выругался. Она была не заперта; не было необходимости так стучать.
Думаю, выглядел я неважно. Пожилая медсестра взглянула на меня и инстинктивно прижала к себе ребенка. Его же не так просто было напугать, может быть, он привык видеть небритую, распухшую физиономию. Он засмеялся.
- Входите, - сказал я.
Такое предложение не слишком понравилось пожилой даме, но она вошла. Правда, разъяренная.
- Мистер Хаммер - начала она.
- Послушайте, не приставайте ко мне. Я не пил и не скандалил. Мне чуть не проломили череп - Я посмотрел на свет, льющийся в окна. - Вчера вечером. Прямо здесь. Простите, что я причинил вам беспокойство, но я заплачу за это. Черт побери этот телефон Алло?
- Майк?
Я узнал голос Пэта.
- Да, я. Вернее, то, что от меня осталось.
- Что случилось? - Он говорил резко и нетерпеливо.
- Ничего. На меня напали в моей собственной квартире и чуть не размозжили голову, вот и все. Ублюдок сбежал.
- Слушай, давай сюда как можно скорее, понял? Бегом.
- В чем дело?
- Неприятность, и по твоей вине, мой друг. Черт побери, Майк, сколько раз я должен напоминать тебе, чтобы ты не совал нос в дела полиции!
- Минутку
- К черту! Приходи, пока за тобой не послал окружной прокурор. Произошло еще одно убийство, и в деле фигурирует твое имя.
Я повесил трубку и пожелал своей голове взорваться, если ей так хочется.
Вдруг пожилая дама коротко вскрикнула и сломя голову бросилась к ребенку. Он на четвереньках подползал к моему револьверу, лежавшему на полу под столом. Она ногой отшвырнула револьвер и усадила ребенка к себе на колени.
Боже, что же это будет за день!
Кто-то опять стоял за дверью, но на этот раз не успели постучать второй раз, как я распахнул дверь и приготовился нанести удар прямо в зубы. Мальчик в униформе спросил:
- Вы Майкл Хаммер?
Кивать головой было больно, и я утвердительно промычал.
Он вручил мне коробку длиной около двух футов и протянул блокнот:
- Из магазина детских товаров. Распишитесь здесь, пожалуйста.
Я нацарапал свое имя, вручил ему четверть доллара и внес коробку в комнату. В ней лежал комплект детской одежды с запиской: «Дорогой Майк! Мужчины никогда не справляются с такими делами, так что я подобрала кое-что из одежды для малыша. Сообщите, подходит ли она. Марша».
Сестра все еще подозрительно изучала меня. Я опустился в мягкое кресло.
- Разрешите мне кое-что объяснить. Отец ребенка погиб, его убили. Мальчик сирота, и я пытаюсь выяснить, кто сделал его сиротой. Кому-то это не нравится, и мне дают знать об этом. Но меня это не остановит. Может, это случится опять, может, нет, но вы окажете мне и ребенку огромную услугу, если смиритесь с таким положением дел, пока все не уляжется. Сможете?
Секунду лицо ее оставалось бесстрастным, затем расплылось в улыбке.
- Я мне кажется, я понимаю.
- Вот и хорошо. Сейчас все делается для того, чтобы ребенок получил постоянный приют. Это будет скоро. - Я пощупал затылок и поморщился.
- Дайте-ка взглянуть на вашу голову, - сказала она.
Она передала мне ребенка, пока осматривала опухоль. Я бы ничуть не удивился, если бы она обнаружила дырку, в которую можно засунуть палец. Наконец она встала, удовлетворенная осмотром, и взяла ребенка.
- Похоже, ничего страшного нет, но на вашем месте я бы все-таки показалась врачу.
Я обещал ей, что покажусь.
- Знаете, мистер Хаммер, я видела много страданий. Это для меня не ново. Единственное, о чем я прошу, - не допускайте всего этого до ребенка.
- Ребенка ничто не потревожит. Я позабочусь об этом. Значит, все будет в порядке?
- Я буду заботиться о нем, как о своем. - Она помолчала и нахмурилась. - Город наводнен бешеными собаками.
- Я убиваю бешеных собак, - сказал я.
- Да, я слышала об этом. Всего хорошего, мистер Хаммер.
Я отдал ей коробку с одеждой, поднял револьвер с пола и проводил ее до двери.
Голова все еще раскалывалась, и я попробовал починить ее с помощью горячего душа. Это помогло, еще больше помогла яичница с беконом. Она пробудила меня к жизни до такой степени, что я вспомнил слова Пэта насчет того, что мое имя связано с убийством. А у меня не хватило ума спросить, о ком он говорит
Я попытался выяснить это по телефону, но Пэта нигде не могли разыскать. Я положил трубку, нашел в справочнике номер Марши и позвонил ей. Усатая сиделка подняла трубку и сказала, что мисс Ли только что ушла на репетицию в Маленький театр и вернется днем.
Черт побери! Теперь мне придется идти в полицейское управление и предстать перед инквизицией. К тому времени, когда я вышел на улицу, ноги мои немного ожили, а подъехав к зданию управления, я был уже почти в норме.
Во всяком случае, мысль о глотке пива и сигарете не вызывала у меня приступа тошноты.
Они были счастливы видеть меня. Похоже, они надеялись, что я не приду и им придется тащить меня силой. Напряженные улыбки и короткие резкие фразы проводили меня в комнату, где я должен был сидеть, обливаясь потом, готовый расколоться после первого же вопроса.
Я вынул сигарету. Мальчик с заостренным личиком, считавшийся помощником прокурора, молча глазел на меня, не осмеливаясь вымолвить ни слова. Он уселся за стол, стараясь напустить на себя важный и грозный вид. Это было противно.
Когда я уже начал ломать голову, долго ли они собираются меня выдерживать, в коридоре раздался шум, и я услышал, как голос Пэта поминает кому-то Каина. Дверь распахнулась, и он вошел с застывшим от ярости лицом.
Я сказал:
- Привет, Пэт.
Ответа не последовало.
Пэт подошел к столу и нагнулся так, что его лицо оказалось на расстоянии дюйма от помощника прокурора. Казалось, он сдерживается, чтобы не вцепиться мальчишке в глотку.
- С каких это пор ты возложил на себя обязанности полицейского управления? Пока еще я возглавляю отдел по расследованию убийств и, если происходит убийство, занимаюсь им лично, понятно? Мне следовало бы отодрать тебе уши за такие фокусы!
Мальчик вспыхнул и стал подниматься.
- Послушайте, окружной прокурор наделил меня полномочиями
- вмешиваться в мои дела, потому что мой друг подозревается в убийстве!
- Именно!
Пэт угрожающе понизил голос:
- Держи свою задницу подальше от моего ведомства, пока я не вышиб из тебя дурь. Иди отсюда! И передай прокурору, что через несколько минут я буду у него.
Тот прямо бросился к двери. Мысленно представив, как прокурор выслушивает приукрашенную версию, я поинтересовался:
- Что он тебе сделал?
- Сумасшедший ублюдок. Думает, если я твой друг, то буду выгораживать тебя. Он вызвал меня из здания с помощью ложного звонка сразу после нашего с тобой разговора.
- Прокурор не проникнется любовью к тебе после этого.
- Меня тошнит от того, что этот парень везде сует свой нос. Они устроили облаву в одной букмекерской конторе вчера вечером, но обнаружили только пустое помещение с дырками в стенах, доску со следами записей да какого-то мерзкого типа. За ним ничего не числилось, и прокурор ничего не мог сделать.
- Похоже на настоящее дело. Чья эта была контора?
- Господи, у кого еще в этом городе есть букмекерские точки? Там заправлял один из людей Эда Тина.
- Так следовало из ваших данных?
- Да. Так что сейчас прокурор в ярости и готов разругаться с любым, вплоть до мэра. Впрочем, со мной он уже круто побеседовал. Пусть только попробует повторить, и газетчики получат прекрасный материал, который не пойдет ему на пользу, когда придет время выборов.
- Где он сейчас?
- У себя, ждет, когда ты явишься.
- Тогда пойдем навестим его.
- Минутку. Скажи мне откровенно: ты не убивал субъекта по имени Мэл Хукер? - спросил он.
- О Боже!
Во взгляде Пэта появилась настороженность.
- В чем дело?
- Твой покойник был другом Уильяма Деккера Прекрасный образец чисто местного убийства, которое полиция так старательно игнорирует.
- Полиция ничего не игнорирует!
- Значит, не слишком старательно ищет. Приятели играли на бегах, и Мэл свел Деккера с ростовщиком, который финансировал его маленькие эскапады. Здесь какой-то подвох. Мэл сказал, что Деккер проигрался, а ростовщик, некий Дикси Купер, сказал, что Деккер полностью заплатил ему, и смог доказать это.
Пэт что-то пробормотал себе под нос, кивком головы велел мне следовать за ним и пошел к двери. На этот раз напряженные улыбки исчезли, никто не проявлял желания попасться у нас на пути. По взглядам, которые бросал Пэт, было ясно, что он готов разорвать на куски любого.
Пэт постучал в дверь, и я услышал, как прокурор велел кому-то взглянуть, кто явился. Дверь открылась, пара очков с толстыми линзами сфокусировалась на нас, и прокурор сказал:
- Впустите их, мистер Мертинг.
Собрание было впечатляющим. Прокурор восседал на своем троне, два помощника сидели по обе стороны, а двое в штатском на заднем фоне и еще двое у окна жались друг к другу, очевидно, ища взаимной поддержки.
- Садитесь, Хаммер, - сказал окружной прокурор.
Все смотрели на меня раздраженно, как смотрят на человека, отказывающегося мгновенно подчиниться королю. Я подошел к его столу, оперся на крышку обеими руками и склонился к самому его лицу. Я не любил этого типа, а он недолюбливал меня, но задирать нос ни сейчас, ни потом ему не годилось. Я сказал:
- Называя меня по имени, добавляйте «мистер». Я не потерплю оскорблений ни от вас, ни от ваших сопляков. Если вы думаете, что можете прижать меня, попробуйте. Я пришел сюда сам, чтобы избавить вашу контору от обвинения в аресте без должных оснований, и вполне могу удалиться, просто чтобы посмотреть, что вы будете делать. Пора бы научиться быть вежливым, когда вы не уверены в фактах.
Прокурор начал багроветь. Собственно, багроветь начали многие. Когда они приобрели приятный лиловый оттенок, я уселся. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы сдержаться.
- Мы уверены в фактах мистер Хаммер. Некий Мэл Хукер найден мертвым. Он был застрелен из револьвера сорок пятого калибра.
- Полагаю, пуля оказалась от моего оружия? - Я постарался добавить как можно больше сарказма.
Пурпурный цвет стал превращаться в нездоровый красный.
- К сожалению, нет. Пуля прошла насквозь и вылетела в окно. Пока нам не удалось разыскать ее. - Я хотел вмешаться, но он поднял руку: - Однако вы щедро оставили отпечатки пальцев. Они есть по всей квартире. Хозяйка дома опознала вас по фотографии и заявила, что слышала, как вы угрожали, прежде чем уйти.
- Ага, я вернулся и убил его. Я такой полный идиот.
- Да, пожалуй. - Его глаза превратились в щелочки.
- А у вас в голове камни вместо мозгов, - сказал я. Он стал подниматься, но я опередил его. Я стоял, глядя на него сверху вниз. - Да, вы великий умник. Избиратели могут гордиться вами. Вы готовы все вокруг сокрушить, потому что ваше дело с рэкетом провалилось. Вас это так задело, что вы хотите запихнуть меня в тюрьму, даже не удосужившись поинтересоваться, нет ли у меня алиби на время убийства. Убийство произошло вчера вечером, не знаю, в котором часу, но, не затрудняя себя выяснениями, я предъявлю вам свое алиби на блюдечке, и можете им подавиться. - Я указал на селектор на его столе: - Вызовите Эллен Скоби.