Речь, конечно, о Сиятельнейшем, вслух сказал он. Денно и нощно пекусь я о том, как бы получше услужить ему.
Жрец глубокомысленно кивнул.
Как и все мы, да хранит Повелитель Огня его вечно. Но чем я могу вам помочь?
Вашей мудростью, Вэш отхлебнул чая, намеренно растягивая паузу. И вашим доверием. Потому как я вовсе не хочу, чтобы вы думали, будто я желаю вторгнуться в пределы того, что, безусловно, является вашей и только вашей вотчиной.
Продолжайте.
Я подразумеваю ваши взаимоотношения с Сиятельнейшим и то, что вы наставляете его в вопросах служения божественной воле. Я не желаю вмешиваться в столь значимое водительство, и, конечно же, мне не дано постичь до конца и пути бога живого на земле, не говоря уж о бессмертных небесных богах.
Пангиссир почти развеселился:
Похвально, похвально. И для какой же цели вам требуется моя мудрость?
Я буду честен с вами, старый друг. Вот как я докажу вам свою преданность и доверие. Оба мы с вами знаем, что при дворе много таких людей, которые готовы искать и использовать в своих целях любой признак слабости или недоверия к другому министрудонести на него, например, или попросту шантажировать.
Ох уж эти молодые сановники, серьёзно кивнул Пангиссир. Ничего не знают о верности и усердном труде.
Истинно так. Но вам, посвятившему годы праведному служению, я доверяю распознать разницу между сомнениями в мудрости автарка и простойи совершенно понятнойзаботой о его благополучии.
Пангиссир забавлялся происходящим.
Вы заинтриговали меня, Вэш. Но в верноподданническом усердии ваша мысль уже простирается куда дальше, чем у любого из нас.
Вэш предупреждающе взмахнул рукой, не желая вступать в состязание в искусстве лести, которое ксисские придворные могли продолжать часами.
Я жажду лишь процветания Ксиса и исполнения воли богов, особенно могучего Нушаша, кто есть царь над всеми небесами так же, как автаркповелитель всей земли. И здесь мы подходим к моему вопросу, он вновь прервался на глоток чая, и впервые почувствовал всю серьёзность задуманногориск, которому он в действительности подвергал себя. Куда мы плывём, добрый Пангиссир? Что собирается делать автарк? Почему мы взяли с собой так мало солдат, когда так сильно удалились от нашей могучей армии и направляемся в эту чуждую нам северную страну?
Теперь, когда сомнения были облечены в слова и сказанного было не вернуть, он качнул чашку, заставив чай всколыхнуться маленьким водоворотом, и смотрел, как листья, кружась, складываются в узоры, такие же сложные и прекрасные, как стихи, выведенные изящным почерком. На миг министру представилась совершенно другая жизнь, в которой он отвернулся от власти и богатства и вместо этого проводил дни, намечая чернильными линиями границы меж суетным миром и вечностью, переписывая слова великих поэтов и мыслителей с одной лишь цельюсделать их настолько красивыми, будоражащими душу, настолько истинными, насколько это вообще возможно.
Но тот Вэш, от которого отреклись бы родители, сейчас бы голодал, подумал министр, так что ничего такого мне бы и в голову не пришло. Тут он осознал, что даже в сей решающий момент ум его занимают посторонние мыслии удивился этому: А я действительно старею.
Ах да, наше путешествие на север, первосвященник нахмурился: не в ярости или негодовании, но как человек, которому подбросили интересную задачку. А что сказал вам Сиятельнейший?
Вэш уже открыл было рот, чтобы произнести Ничего, но вовремя одёрнул себя. Это прозвучало бы так, будто автарк его отдалил.
Разные вещи. Но, боюсь, я не всегда могу понять их: речи нашего господина столь возвышенны, а разумение моё так скромно. Я надеялся, что, возможно, вы могли бы разъяснить мне их смысл полнее.
Пангиссир расплылся в улыбке и кивнул.
Ах ты, самодовольная ты жаба. Поэтому-то ты и решил стать священником, да? подумал Вэш. Чтобы помыкать остальными, утверждая, будто тебе одному известна воля богов.
Прежде всего, начал речь первосвященник, вы должны понимать, что Сиятельнейший не только правитель, но и учёный. Он отыскал и прочёл книги древних знаний, и самые названия которых известны немногим из образованных людей. Честно признаюсь вампо пути познания сущности и помыслов богов он прошёл дальше, чем даже я, высший жрец величайшего из них.
Вэш не усомнился в правдивости его слов: Пангиссир никогда не был дураком, но власть любил гораздо более работы учёного.
И всё это познание? Каким-то образом оно ведёт нас на север, в промозглую дождливую варварскую странуно зачем?
Затем, что Сиятельнейший замыслил план столь дерзкий, столь захватывающий, что даже я едва в силах его постигнуть, жрец похлопал себя по обширному животу. И во всем Ксанде, и даже во всем Эйоне, есть лишь одно место, где он может быть осуществлён: замок в жалком государствишке, зовущемся Королевство Пределов. В стране короля язычников Олина.
Но что это за план, Пангиссир? В чём он заключается?
Хозяин Великого шатра, наш благословенный автарк, собирается пробудить самих богов от их долгого сна, священник осушил чашу с чаем и держал её, пока подоспевший раб не принял посудину из его рук. И стоить это будет всего только жизни северному королю. Ничтожная цена за то, чтобы благость небес сошла на нашу погрязшую в грехах землю, не так ли, дорогой мой первый министр Вэш?
Министр Вэш не знал, что и думать. Пока он медленно поднимался по ступенькам из каюты первосвященника на верхнюю палубу, на него накатила волна усталости, тяжёлая, как само пенное море. Что мог противопоставить такому безумию один человек, тем более человек старый? Конечно, Пангиссир и его жрецы были совершенно довольны безумием автаркаон хватался за их пустые фантазии, как кот за вьющуюся перед ним верёвочку. Не это ли стало причиной беспощадного вторжения в Эйон, так сильно опустошившего казну Ксиса и оставившего стране армию, такую огромную, голодную и опасную, что её приходилось постоянно гнать в сражения, чтобы, вернувшись, она не причинила бед на родине? Но если так, зачем эта внезапная смена действий: сначала дорого им стоившее нападение на Иеросоль, затем этот странный бросоксловно по мановению руки фокусникак дальним пределам северного континента?
Неужто автарк и жрецы действительно верят, что под замком северного короля в ожидании пробуждения дремлют боги? Или они ищут что-то менее невероятноекакой-нибудь предмет великого могущества или ценности? Но что могло бы так сильно влечь человека, подобного Сулепису? Ведь он уже итак могущественнейший в целом мире владыка. Не разорит ли он Ксис, бросив каждого взрослого мужчину в пасть войны, уничтожив, возможно, целое поколение, для того только, чтобы заполучить себе нечто, в императорских масштабах равнозначное более блестящему мечу или роскошному дому?
И что же теперь делать мне? Примкнуть к этому безумию или попытаться остановить его? Но даже реши я пойти против автарка, что я могу, кроме как умереть несогласным? Его постоянно охраняют: даже на этом крохотном судёнышке он всегда окружён пробователями, слугами и Леопардами, и даже, волей случая, застань я его в одиночестве, он намного моложе и сильнее меня. Нет, глупо даже думать о том, чтобы первый министр мог в одиночку напасть на автарка, а первая же неудача немедленно обернётся ужаснейшими пытками перед неминуемой казнью, Вэш вспомнил о судьбе Джеддина, прежнего командира Леопардов, и содрогнулся. Нет, поспешность в действиях безрассудна
Он нашёл иностранного короля на передней палубе: тот сидел на скамье, сняв шляпу и откинув капюшон плаща, подставляя лицо прохладным, но ярким солнечным лучам. Дюжина стражников выстроилась у леера по сторонам от него, и ещё двое стояли наверху над ним, на галерее вокруг выхода на оружейную палубу.
Удивительным было то, в какой компании Вэш обнаружил северянинавсего в нескольких шагах от Олина Эддона сидел калечный скотарк Прусус. Занавеска на его паланкине была отдёрнута, чтобы солнечный свет падал и на юношу. В первые дни морского путешествия скотарк совсем разболелся, но даже сейчас, когда ему стало лучше, он всё ещё выглядел крайне измождённым: голова свешивалась на грудь, а руки и ноги судорожно подёргивались. Даже просто глядя на Прусуса, Вэш преисполнялся раздражения и страха. Выбор такого жалкого существа был первым признаком опасности, непостижимости замыслов нового автарка.
Министр повернулся к северному монарху спиной. Какое бы безумство ни задумал автарк, онобыло ясноозначало смерть Олина, так что все разговоры следовало вести, держа в уме данное обстоятельство. Беседовать с ним было всё равно, что гладить животное перед жертвоприношениемтак поступали только для того, чтобы успокоить жертву, поскольку привязываться к ней по-настоящему не было никакого смысла.
Вэш улыбнулся чужеземцу.
О, доброго дня, король Олин. Вижу, вы наслаждаетесь солнечной погодой?
Как я могу не радоваться солнцу, если каждый раз, когда я вижу, как оно садится, может оказаться для меня последним?
Первый министр склонил голову, весьма правдоподобно изобразив сожаление.
Не отчаивайтесь, ваше высочество. Возможно, Сиятельнейший пощадит вас. Он изменчив в своих решениях, наш великий повелитель.
Сулепис и в самом деле был изменчив, однако обычно это не сулило никому ничего хорошего.
Олин приподнял бровь:
А, ну, тогда действительно, чего мне бояться? и вернулся к созерцанию горизонта.
За дни, проведённые на борту корабля, тюремная бледность на его лице постепенно сменилась лёгким загаром, и даже медный отлив на его каштановых волосах стал казаться рыжее и ярче. Вэш оценил иронию. Приближаясь к своей кончине, Олин Эддон, тем не менее, всё больше оживал.
Может быть, вам что-нибудь нужно? спросил он короля.
Нет. Я наслаждаюсь ветром, обдувающим мою кожу, и пока этого достаточно. Но вы можете ответить на мой вопрос. Я спросил его, Олин указал на Прусуса, сидящего под своим навесом, но скотарк, кажется, так вы его называете не слишком разговорчив.
Вы правы, ваше высочество, он всего лишь жалкий выродок, которого следовало умертвить ещё при рождении. Только такая богатая женщина, как его мать, могла позволить себе оставить сына-калеку, глупо было так горячиться, но блуждающий взгляд водянистых глаз Прусуса всегда нервировал Вэша. Я расскажу вам то, что вы желаете знать, если смогу.
Замечательно. Кто такой скотарк? Я так понимаю, что этот парень в каком-то смысле наследник автарка?
Да, понимаю, как для вас, должно быть, это странно, ноги Вэша начали ныть от долгого стояния. Он подошёл и присел на противоположный от северянина конец скамьи. Говорят, что эта традиция восходит к древним дням нашего народа, когда мы жили в пустыне и кочевали кланами. Раз в году мы собирались вместе вокруг ксавадиса, очень почитаемого места, где вода никогда до конца не исчезала, и выбирали вождя всех клановВеликого Сокола. Тогда же мы избирали и Коршуна, высоко парящего орла пустыни. Обычно им становился пожилой человек из рода, достойный доверия и мудрый, но полагаемый не тщеславным. Он уходил с родом Сокола и становился Соколом, если с главой всех родов что-нибудь случалось.
Спустя века, когда мы переселились в города, отношения между Соколом и Коршуном, которые теперь назывались Автарком и Скотарком, стали более хрупкими и сложными, и подчас они практически воевали друг с другому каждого имелись свои приверженцы, свои кланы, свои армии. После краха первой Ксисской империи все выжившие вожди вместе явились туда, где сейчас стоит город Ксис и где были утверждены Законы Ксисского шахства. Главнейший из них устанавливал круг обязанностей и полномочий автарка и скотарка. Или я рассказываю то, что вам уже известно, ваше высочество? любезно поинтересовался министр.
Нет-нет, прошу, продолжайте!
Хорошо. Итак, Закон шахства Ксис гласил, что автарк всегда сам выбирает скотарка, и что скотарк может править ксиссцами только в случае смерти автарка, и то лишь до тех пор, пока совет благородных семейств не соберётся, чтобы одобрить кандидатуру следующего автарка, почти всегда являющегося наследником автарка умершего.
Это не кажется столь уж необычным, кивнул Олин. У нас, в некоторых из Королевств Пределов, есть схожие законы.
Да, но там, где кончается это сходство, и начинается самое интересное, объяснил Вэш. Он быстро глянул на Прусуса, но скотарк, похоже, уснул; тонкая нить слюны протянулась от его нижней губы к воротнику. Если скотарк умирает, автарк тоже должен отойти от власти, пока представители высшего сословия не соберутся и не решат, достоин ли он продолжать править. В продолжение этого времени он лишён божественной защиты и может быть свергнут и казнён по решению знати. Такое случалось уже не раз.
Олин удивлённо изогнул бровь:
Если скотарк умирает, автарк может быть свергнут? Да как вообще такое возможно?
Вэш пожал плечами:
Это давало возможность избежать захвата власти каким-нибудь завистником из соперничающих кланов. Нет никакого смысла становиться скотарком, если ты ищешь только власти, потому что когда автарк умирает, ты можешь править лишь до тех пор, пока не будет избран новый автарк. И нет смысла убивать автарка, особенно если тынетерпеливый наследник, потому что на его место заступит скотарк, так что ты можешь и не подняться на трон.
И каждый автарк выбирает нового скотарка, продолжил Олин, поглядев на Прусуса. Тот уже храпел, слегка вздрагивая даже во сне; руки его покачивались, как стебли маков на сильном ветру.
Но если автарк всегда бывает отстранён от власти, по крайней мере, на время, когда умирает его скотарк, не разумно ли выбирать самого молодого и здорового скотарка, какого только удастся найти?
Конечно, ваше высочество, кивнул Вэш. И в прошлом автарки устраивали пышные церемониальные игры с борьбой, бегом и соревнованиями в боевых искусствах просто чтобы отобрать самых сильных и здоровых кандидатов среди знатных семей.
Но этот автарк, очевидно, так не поступил.
Сиятельнейший во многом не похож на своих предшественников, да продлятся его дни, покачал головой министр и немного понизил голос, так, чтобы стража не могла его слышать. На церемонии, где Прусус получил Корону Коршуна, его благороднейшее величество Сулепис сказал нам: Пусть все, кто сомневаются во мне, посмотрят, кого боги заберут первым: этого человека Прусуса или моих врагов, - Вэш снова выпрямился. С тех пор множество врагов Сиятельнейшего покинули сей мир, а Прусус всё живёт и дышит.
Министр с трудом поднялся со скамьи. Теперь он чувствовал себя лучше. Разговор с иноземцем прояснил его прежние мысли и развеял тревоги. Конечно же, решать, остановить ли Сулеписа или нет, было обязанностью богов, но никак не Пиниммона Вэша. Если бы небесам было угодно низвергнуть Сиятельнейшего или хотя бы помешать ему, богам нужно было всего-навсего переломить тоненькую соломинку жизни калеки Прусуса. Для них это должно быть не труднее, чем прихлопнуть муху.
Можно ещё один вопрос? задержал его Олин.
Конечно, ваше высочество.
Если кто-нибудьда не допустят этого богипросто столкнёт Прусуса за борт, потеряет ли автарк власть в этом случае?
Вэш кивнул.
Такие мысли возникали и у других. И да, это возможно.
Возможно? Я думал, таков закон вашей страны.
Да, но хорошо известно также, что Сулеписсам себе закон. К тому же, есть и другая причина, по которой никто ещё не осмелился сделать этого, как я подозреваю.
И что же это за причина?
Что бы ни произошло потом, убийца скотарка понесёт наказание, и наказание очень жестокоевнутренности преступника бросят в клетку львам, пока он ещё жив и соединён с ними, если я правильно помню. Так что никто никогда не убивал скотарковещё даже до того, как Сулепис занял трон.
Спасибо, кивнул Олин. Вы дали мне много пищи для размышлений, министр Вэш.
Я рад был услужить вам, ваше высочество, ответил он и, поклонившись, направился к себе в каюту.
После неожиданно беспокойного утра и тягостной компании обречённого человека Вэш внезапно почувствовал, что не прочь немного поесть и выпить сладкого вина.
Человек, который никогда не улыбался, стоял в дверях каюты.
Голубь, почти в любой другой ситуации закрывший бы собой Киннитан, как верный пёс, спрятался у неё за спиной, тихонько поскуливая от ужаса.
Девушка изо всех сил старалась не показать, как ей хочется сделать то же самое.
Чего тебе надо? требовательно спросила она.