Афазия, исправил его я, даже не улыбнувшись в конце концов, вряд ли он что-то знает о состоянии, в котором даже врачи толком не разбираются. Где он?
Его увезли в госпиталь Белльвью, когда увидели, что он жив. Его откачали, но память он совершенно потерял. Он будет очень рад, если вы сможете его опознать. Я всех прошу взглянуть на него, а вдруг есть шанс? Как-то жаль его.
Я был не особенно заинтересован, но призыв к гуманности затронул меня, и я отправился в больницу, где без сложностей смог увидеть его. На самом деле врачи даже были рады посетителям, так как надеялись, что кто-нибудь опознает пациента.
С первого же взгляда я убедился, что это не Эймори Мэннинг, впрочем, на это я и не рассчитывал. У этого мужчины были редкие светлые волосы и водянистые глаза, смотревшие отсутствующим взглядом. Он был чисто выбрит, а его голос был довольно своеобразен: я был уверен, что по нему его точно можно опознать, вот только я никогда прежде не слышал подобного голоса. Нет, я не знал его, и внимательный осмотр этого человека только подтвердил это. Это было печально. По-видимому, этот человек был образован и привык к культурной среде. Также у него было чувство юмора, которое, в отличие от памяти, не покинуло его.
Я присел у его постели и задержался там намного больше, чем планировал, так как заинтересовался его историей, и время незаметно пронеслось.
Понимаете, я провалился сквозь землю, сказал он, глядя на меня странными глазами.
Вы?
Провалился сквозь землю, и это было долгое, долгое падение.
Да. Знаю, восемь тысяч миль.
О, нет, раздражительно сказал он. Я же не в центр земли упал.
А... я сделал паузу, выжидая объяснения.
Это было так. Я точно помню. Я был где-то на севере...
В Канаде?
Не знаю, не знаю, он неуверенно покачал головой. Помню лишь, что в тех краях всегда холодно.
Возможно, этот человек был полярным исследователем.
В Исландии? Гренландии? предположил я.
Возможно, вяло ответил он. Но, как бы то ни было, я провалился сквозь землю, здесь он несколько оживился. Я упал сюда, падал и падал, пока не оказался на обратной стороне земли.
Вы имеете в виду, что пролетели насквозь через шар? Скажем, как если бы вы упали в Лондоне и появились на Мысе доброй надежды?
Это мысль! Только я оказался здесь, в Нью-Йорке.
А упали в?..
Толком не помню, где-то на севере.
Если посмотрите на карту, увидите северные страны, возможно, это что-то вам подскажет. Может, вы вспомните, где начали свое путешествие.
Я так и думал. Медсестра принесла мне атлас, но я не смог отыскать в нем то место. Вот если бы у меня был глобус...
Бедняга. Я задумался, что могло вызвать у него такую странную галлюцинацию. И пока он говорил, я заинтересовался им самим. Он был в своем уме, совсем как я, за исключением того момента, что он настаивал на том, что провалился сквозь землю.
Будучи ребенком, я хотел прокопать туннель до Китая. Возможно, в детстве у этого человека была подобная мечта, а теперь, когда его память пропала, его сознание вернулось к детской идее. Сменив тему разговора, я выяснил, что передо мной хорошо образованный человек с аналитическим темпераментом, но это никак не помогло выяснить его личность. Он понимал это и от этого становился еще более жалким.
Память ко мне еще вернется, весело говорил он. Врачи все объясняют асфазической амнезией, и у меня худший ее случай из всех ими виденных, так что пройдет какое-то время, прежде чем память ко мне вернется, и я узнаю, кто я такой.
Вы понимаете все, что вам говорят?
О, да. Я вполне самостоятелен, вот только не знаю, кто я и чем занимался до того, как провалился сквозь землю.
Значит, я попытался прибегнуть к помощи здравого смысла, если вы можете рассуждать, то понимаете, что не могли провалиться сквозь землю. Ведь это невозможно.
Знаю. Разум говорит мне: «Это невозможно». Но я знаю, что это произошло, и все тут.
Через что-то вроде длинной норы, в мили длиной?
Да.
И кто выкопал нору?
Она все время существовала. Предполагаю, это творение природы.
Что-то вроде горной расщелины?
Нет, скорее вроде шахты...
Вот в чем дело, старина! Вы были шахтером, произошел обвал, который и повредил ваш рассудок... временно повредил.
Но у шахты нет выхода внизу, под ней. А я долго падал прямо вниз, и пролетел сквозь толщу земли...
И вы это ясно видели?
Нет, там же было темно, это же в глубине земли!
Отговаривать его было безнадежно. Мы поговорили еще какое-то время, и во всем, что не касалось его наваждения, он был умен и сообразителен. Откуда бы ни взялась его странная идея об удивительном путешествии, он верил в нее, и ничто не могло поколебать эту веру.
Что вы будете делать, когда выйдите из больницы? спросил я.
Вот уж не знаю. Но не могу отделаться от чувства, что мир что-то мне должен, особенно после того, как я пролетел через него!
Я рассмеялся, юмор был заразителен, и я почувствовал, что все с ним будет в порядке. Ему было около тридцати, и хотя он не был силачом, но казалось, что в нем есть крепкая жила. Он рассказал, что врачи заверили его в том, что здоровье вскоре вернется к нему, а вот насчет памяти они были не столь уверены.
Ну что ж, весело сказал он, обойдусь без нее. Начну все с чистого листа. У меня нет даже имени!
Вы можете взять себе имя в честь пережитого, предложил я.
Да, я уже придумал его. Возьму себе фамилию «Ривер» ведь меня выловили в Ист-ривер.
Как вы были одеты?
В костюм Адама, как мне сказали. Жаль, что моя одежда потерялась, возможно, она помогла бы в идентификации.
Вы имеете в виду, что были полностью раздеты?
Да, за исключением белья, но от него нет проку в определении личности. Как бы то ни было, но мне повезло я остался жив, и когда память ко мне вернется, я докажу, что провалился сквозь землю: разыщу то место, куда я упал.
Надеюсь на это, старина, я пожал ему руку и встал, чтоб уйти. Ну, как говорится, вы меня крайне заинтересовали. Я могу зайти повидать вас еще раз?
Мистер Брайс, я хотел бы снова увидеться с вами. К тому времени я уже подберу имя к новой фамилии.
Глава IX. Человек в Бостоне
Когда тем вечером я звонил в дверь дома Олив Рейнор, я не мог подавить эйфорию. Я начал чувствовать интерес к этому дому, ведь я стал юристом хозяйки. Теперь я стал привилегированным и даже долгожданным посетителем, что удовлетворяло мою гордость и чувство собственного достоинства.
На этот раз во время беседы присутствовала миссис Вэйл, и с первого взгляда она произвела на меня хорошее впечатление. Выглядела она изысканно, чуть старше среднего возраста, с аристократической осанкой и приятными манерами. Ее вежливость сопровождалась легкой снисходительностью ко мне, но я отнес это на счет того, что она совсем недавно получила столь видное положение. А вот в поведении мисс Рейнор совсем не было ничего такого, и когда Олив нетерпеливо поинтересовалась результатом моих дневных изысканий, я тут же ей все рассказал.
Ее очень успокоило то, что в морге не нашлось ни следа Эймори Мэннинга, и она с сочувствием выслушала историю о человеке, провалившемся сквозь землю. Сперва она убедилась, что этот человек никак не мог оказаться Мэннингом, а затем она переключилась на захватывающую тему.
Мне жаль его, и если я смогу помочь, то я это сделаю, сказала она, когда я описал его характер. Когда он оправится, ему будет нужна работа?
Думаю, да, ответил я. Он выглядит энергично, и как-то же ему надо будет зарабатывать на жизнь.
И скоро память может к нему вернуться, вступила в разговор миссис Вэйл. Я знала человека, у которого была и амнезия, и афазия. Шесть месяцев он ничего не помнил, а затем память моментально вернулась к нему, и он совершенно оправился.
В нашем случае врачи хотят найти кого-то, кто знал этого человека. Разыскать его друзей или кого-то, кто помог бы его опознать, должно быть не так уж трудно у него запоминающийся голос. Он может помочь.
Изобрази его, попросила миссис Вэйл, и я, в меру своих способностей, заговорил монотонным голосом жертвы амнезии.
Олив рассмеялась.
Я никогда не слышала, чтобы кто-то так говорил. Совсем без интонаций.
Да, он говорит именно так. Ни тени интонации в голосе.
У всех свой голос, продолжила Олив. Голос Эймори Мэннинга богатый и музыкальный; я часто замечала, что в тоне его голоса смысла не меньше, чем в словах.
Я знала одного человека, вставила миссис Вэйл, который мог просто читать алфавит, и при этом так эмоционально, что его слушатели могли плакать или смеяться от одного только его голоса.
Да, я слышала, как что-то такое делают артисты на сцене, сказала Олив. Мистер Брайс, каков наш следующий шаг? Я рада тому, что ваши сегодняшние поиски окончились ничем. Наш врач сказал мне, что мистер Мэннинг никак не мог быть убит или ранен без того, чтобы об этом стало известно. Но меня все это волнует, и ночью мне приснилось, что он одинок и беззащитен, и не может связаться со мной...
Может, это так и есть. Я знала человека, который... вставила миссис Вэйл.
Но Олив оборвала ее попытки переключить разговор на своих знакомцев.
Я не могу придумать ничего лучше, чем дать объявление, предложил я. Почему этим никто не занялся? Друзья мистера Мэннинга? Деловые партнеры? Почему они молчат?
Я ничего о них не знаю, ответила Олив, да и, честно говоря, не очень себе представляю, над чем работал мистер Мэннинг. Знаю, что он инженер, вернее, инженер-консультант, но на этом мои знания о его профессии заканчиваются. Из связанных с ним людей я знаю только его сестру, но она также ничего не знает о его делах. С тех пор я дважды виделась с миссис Рассел, но мы смогли лишь посочувствовать друг другу.
А кто мистер Рассел?
Ее муж? Он во Франции, и она здесь одна с двумя дочурками. Она и Эймори помогали друг другу, и он оказывал ей огромную поддержку во время отсутствия мужа. Теперь она не знает, что и поделать.
Я должен с этим разобраться. Мне нужно поговорить с деловыми партнерами мистера Мэннинга, миссис Рассел должна знать о них хоть что-то.
О, да, конечно. Повидайтесь с ней, она будет рада с вами поговорить.
А как насчет детектива? Связаться с Уайзом?
Да, думаю, да. Для меня так необычно принимать решения! Никак не могу привыкнуть, что теперь я сама себе хозяйка!
Вы уже взрослая, улыбнулась миссис Вэйл.
О, да, и я уже давно распоряжаюсь своими деньгами. Но дядюшка всегда сам принимал решения в важных вопросах, да и подобного дела, как у нас сейчас, ему решать не приходилось! Привлечь детектива!
Но Уайз интересный и гибкий человек, он вам понравится. Я попрошу его прийти сюда со мной, и вы познакомитесь с ним.
Я бы хотела встретиться с ним, вставила миссис Вэйл. Я как-то знала одного человека, хотевшего стать детективом, но он умер. Я никогда не видела настоящего сыщика.
Пеннингтон Уайз, без сомнений, настоящий, заверил я. Мисс Рейнор, конечно, я должен рассказать полиции, что вы наняли частного детектива, и не думаю, что это должно быть секретом от них. Противодействовать полиции не мудро, и несмотря на распространенные предрассудки, они делают все возможное.
Отлично, мистер Брайс, Олив наградила меня доверительным взглядом. Поступайте, как знаете, а я не хочу снова встречаться с этими жуткими полицейскими.
Я подумал, что, вероятно, ей придется сделать это, если только Пенни Уайз не найдет иного пути. Но я не сказал об этом, так как не хотел расстраивать ее.
Как они смеют подозревать меня! воскликнула Олив, в глазах которой полыхал огонь. Как они смеют думать, что я, Олив Рейнор, могла... даже слова подобрать невозможно!
Это было так. Глядя на эту милую девушку, олицетворявшую все лучшее и нежнейшее в человеке, было невозможно произнести слово «убийство».
Окончив свой визит, я отправился домой, твердо решив выйти на след убийцы, конечно, с помощью Пенни Уайза и очистить имя Олив от ужасных подозрений, которые питала к ней полиция.
На следующее утро, придя на работу, я пересказал Норе воскресные события. Девушка отнеслась к рассказу со всем участием и предложила мне сразу же обратиться к Уайзу она тут же вставила чистый лист бумаги в пишущую машинку и замерла в ожидании того, что я продиктую письмо к детективу.
Минуточку, Нора, рассмеялся я. Дай мне хоть за стол сесть!
Тем же утром я составил и отправил письмо, ответ на которое я ждал так же нетерпеливо, как и Нора.
Затем я отправился в полицейский участок. Там меня ждал сюрприз. Шеф полиции получил письмо, которое, как кажется, раскрывало тайну убийства. Он без комментариев протянул его мне, и я прочел:
Управлению полиции Нью-Йорка
Господа,
В прошлую среду я был в Нью-Йорке, в здании «Пуритэн Траст Компани». У меня были дела на десятом этаже, и, окончив их и дожидаясь лифта, чтобы спуститься вниз, я увидел пистолет, лежавший на полу, возле входа в лифт. Я подобрал его и спрятал в карман, сразу не решив, оставить ли эту находку себе (выглядел он первоклассно!) или передать в полицию. Выйдя из здания, я позабыл о нем и не вспоминал, пока не вернулся обратно в Бостон. Там я прочитал в газетах об убийстве в том же самом здании и в тот же день, когда я нашел пистолет, так что я решил, что должен передать его вам и объяснить, как он у меня оказался. Но как же медлителен человек! Я откладывал и откладывал до сегодняшнего дня, и теперь извиняюсь за свою медлительность. Пистолет хранится у меня, и я буду ждать вашей рекомендации. Должен ли я отправить его вам? Если да, то как? Или передать его полиции Бостона? Все, что я знаю о деле, это только то, что я нашел пистолет, но, быть может, он тут и не причем. Я нашел его в три часа или на несколько минут позже. Я должен еще неделю оставаться здесь, в «Турене», и охотно дам показания, но, как я уже упомянул, у меня больше нет никакой информации, кроме изложенной в этом письме.
Искренне ваш, Николас Ласк.
Письмо было отправлено из Бостона, в субботу вечером, то есть двумя днями ранее. Ласк, и правда, подзадержался со своим заявлением, но как он сам говорил, такова человеческая природа, тем более, что его самого это никак не касалось. Начальник полиции разозлился из-за опоздавшей информации и уже послал человека забрать оружие и опросить человека из Бостона.
Выглядит правдоподобно, заявил Мартин. Такое мог написать только честный олух! Подбирает пистолет, забывает об этом, а затем, когда узнает, что он может быть уликой, ждет еще сорок восемь часов, прежде чем заговорить!
Это тот пистолет? спокойно спросил я.
Откуда мне знать? Вероятно. Не думаю, что как раз в три часа дня, в прошлую среду по зданию бродили толпы людей, потерявших пистолет!
И как вы соотносите новую информацию с делом?
Ну, если хотите знать, примерно так: мисс то есть, некто стрелявший, выбежал из кабинета номер три, точно как описала Дженни, и сбежал по лестницене важно, на самый низ или нет, но на десятом этаже, двумя этажами ниже, он обронил пистолет, то ли случайно, то ли умышленно, и продолжал спускаться либо по лестнице, либо на лифте. Ну, нам нужен этот пистолет. Он может ни на кого не указывать, но все-таки огнестрельное оружие может дать зацепку!
В детективах на пистолетах всегда есть инициалы хозяев, заметил я.
Но не в реальной жизни. Но, конечно, есть регистрационный номер, но от него редко есть прок. И все же, подозреваю, пистолет сможет многое нам рассказать, и у меня аж пальцы чешутся, так хочется его увидеть!
И когда же вы его получите?
Я послал за ним юного Скэнлона. Он живчик, и вернется так быстро, как только сможет. Вот увидите, я все разузнаю. Если стреляла женщина, то она обронила пистолет из-за нервов, но не мужчина!
Я предполагал, что он так скажет. Да это, по сути, было верное суждение. Мужчина не обронит пистолет, если только не пожелает навести подозрения на кого-то другого. Так я и сказал Мартину.
Никого на том этаже нельзя заподозрить, ответил он, за исключением Родмана, хотя и это маловероятно.
Родмана! воскликнул я. Но ведь он вскоре после убийства вошел в лифт на седьмом этаже.
Да? выпрямился начальник полиции. Откуда вы это знаете?
Видел его. Я как раз спускался в лифте Минни, чтобы увидеть Дженни