Иди скорей, Белочка.
Едва накинув утреннее платье, Балуста унеслась из комнаты.
Её Высочество расчесывала волосы. Идеально прямая спина, плавные неторопливые движения рук. Бледное застывшее лицо, бледные сжатые в ниточку губы, серые, словно выцветшие, глаза. Холодный мокрый ветер, гуляющий по комнате, выстуживающий каждый уголок до температуры полярного льда. Принцесса, только что закрывшая глаза мертвому отцу, выглядела гораздо более живой и теплой, чем сейчас. Баль на миг показалось даже, что перед ней свежеподнятый зомби. Если бы не пронизывающая насквозь боль, которой пропиталось все, вплоть до ледяного ветра из окна. И не отсутствие в покоях Шу того, кто стал уже привычной, почти обязательной деталью пейзажа.
Где он?
Ушел.
Шу не пошевелилась, застывший взгляд не оторвался от бессмысленного созерцания отражения в зеркале.
В смысле, ушел? Сам?
Сам.
Но
Повисло молчание. Баль оглядывала комнату, словно пытаясь найти подтверждение словам принцессы. Сам? С её магическим ошейником? Не смешите.
Пресловутый ошейник обнаружился на туалетном столике Её Высочества. Разомкнутый и погасший, такой же безжизненный, как и она сама.
Ты хочешь сказать, что отпустила его?
Нет. Он просто ушел.
Но ты же сняла с него ошейник?
Нет. Он сам его снял.
Не может быть. Эта вещь не из тех, что можно снять просто так.
Разумеется. И никто, кроме него самого, не смог бы, Баль. Даже я. Наверное.
И он об этом знал?
Может быть. Скорее всего.
Боги. Как все странно Шу! Очнись!
Не надо кричать. Я все прекрасно слышу.
Да?
Её Высочество в стопятьдесятшестой раз провела расческой по волосам. Цуаньский болванчик обзавидовался бы такому совершенному повторения одного и того же движения.
И что ты собираешься делать?
Завтракать. Или обедать.
Где он, ты хоть знаешь?
Нет. И знать не хочу.
Я не понимаю, Шу.
Разве?
Ты так просто возьмешь и отпустишь его?
Именно. Так просто.
Нет. Не может быть.
Почему?
Ты же сама говорила ты же любишь его?
И что? Он сам так решил.
Да, но
Я не буду его возвращать, Баль. Он имеет право сам выбирать, где и с кем ему оставаться. И просить его я тоже не собираюсь.
Но хоть поговорить с ним или вы вчера?
Нет.
Я тебя не понимаю, Шу. То ты вцепляешься в него, то отпускаешь, даже не поговорив.
И не надо. Я сама не понимаю, но не могу иначе. Я пыталась вчера, честное слово, пыталась и не смогла сказать ни слова.
И что теперь, Шу?
Что жизнь продолжается. Вот Зак скоро женится, и Кей тоже все в порядке.
Да. Ты себе все волосы повыдергать собралась, или оставишь немного?
А?
Расческу положи, говорю.
А, да. Расческа.
Ну-ка, иди сюда.
Зачем?
Надо. Или ты и Его Величество перепугать решила?
Никого я не пугала.
Да-да. Все уже привыкли, что Ваше Высочество чрезвычайно смахивает с виду на привидение.
Ну и что?
Ничего. Красить тебя будем.
Зачем?
Шу, помолчи лучше, ладно? Иначе у меня сейчас истерика будет. И валерьянки выпей, что ли.
Принцесса послушно замолчала.
Изрядный слой косметики не помог вернуть жизнь на её неподвижное лицо, но хоть придал некую видимость подобия этой самой жизни. Если смотреть издали. Балуста одевала ей серьги, собирала волосы в изящный сложный узел, вертела туда-сюда кукла. Холодная фарфоровая кукла.
Без единого возражения Шу спустилась вслед за ней в гостиную, без малейшего протеста принялась за кофе. Баль была совершенно уверена, что, окажись в чашке вместо кофе деготь, принцесса с тем же отсутствующим видом выпила бы и его.
Какого демона, маэстро! Я же знаю, что он у себя!
Имейте совесть, молодой человек. Он только недавно уснул.
Ничего, на том свете отоспится.
Приходите через пару часов.
Нет уж. Он нужен мне прямо сейчас.
Громкие сердитые голоса, доносящиеся снизу, не давали ему соскользнуть обратно, в тяжелое забытье сна. Мокрый холодный ветер задувал из окна, довершая черное дело возвращения Лунного Стрижа в ненавистную реальность. Поёживаясь и натягивая по дороге штаны, он добрался до умывальника и сунул голову под холодную воду, шипя и ругаясь сквозь зубы на отсутствие привычного комфорта.
Живем, как орки какие-то, без душа, без горячей воды бррр он встряхнулся брезгливо, разбрызгивая воду с волос. И апельсинового сока, разумеется, нету. Варварство.
Мокрый, взъерошенный и злой тип с покрасневшими веками уставился на него из зеркала с явным намерением растерзать на месте.
Ну-ну, спокойно. Хилл постарался придать собственной физиономии более благопристойное выражение. Все. Уже. Закончилось. Физиономия в зеркале попалась плохо поддающаяся убеждению. Синие глаза щурились презрительно, словно говоря: «врет и не краснеет!»
Вот такимсердитым, мокрым и растрепанными застал приятеля без стука вломившийся в комнату Свисток. И, не тратя времени на приветствия, с размаху засадил ему в челюсть. Дальше разобрать, кто, кого и каким образом мутузил, не представлялось возможным. По полу катался шипящий и сопящий клубок из двух тел, сосредоточенно и вдумчиво брыкающих, колотящих и пинающих друг друга. Через несколько минут им все же удалось опрокинуть на себя с комода кувшин с водой, и они отскочили в разные стороны, плюясь и отфыркиваясь, как большие коты.
Ну? злобно уставился на друга Орис, посасывая разбитые костяшки пальцев.
Что ну? Полегчало? Хилл растянул разбитые в кровь губы в насмешливой ухмылке.
Зачем?
Полегчало явно недостаточно. Свисток крадучись приближался к приятелю, явно примериваясь возобновить прерванные кувшином физические упражнения.
Надо было.
Ты не забыл, что он мой отец?
Если бы забыл, его бы нашли немного в другом состоянии.
Юноши хищно кружили по полуразгромленной комнате, не решаясь напасть.
Ты демонов ублюдок!
Орис прыгнул, подминая Хилла под себя и нанося быстрые сильные удары. Сквозь пелену ярости он не сразу заметил, что друг не сопротивляется, только прикрывает руками лицо.
Ты почему не дерешься, тролль болотный? отвесив последний пинок, он отодвинулся немного, успокаивая дыхание. Трусишь?
Угу. Отняв от ладони от лица, Хилл поморщился и сплюнул кровью. Именно.
Подниматься на ноги он не спешил, давая Свистку возможность прийти в себя и заодно полюбоваться на изрядное количество ссадин и свежих кровоподтеков. За неимением рубашки взгляду Ориса представилось большинство плодов собственных усилий, включая длинную, но неглубокую рваную рану на плече.
Вставай, сукин сын.
Хочешь добить? Давай. Лунный Стриж снова ухмыльнулся как-то нехорошо. Так пойдет, или ножик дать?
Незаметным движением вытащил из-за спины нож и бросил его Орису рукояткой вперед. Тот, не успев ничего понять, его поймал и тупо уставился на блестящее лезвие.
Ну? неторопливо встал, опустив руки, напротив слегка растерянного друга. Или все же поговорим для начала?
О чем с тобой разговаривать?
Перекидывая нож из руки в руку, Орис рассматривал Лунного Стрижа. Что-то в нем было не так. Совсем не так. Чтобы он отказался подраться? Да и вообще, такое впечатление, что эти две недели для него превратились лет в десять.
Тебе видней.
Ты сукин сын. Ты убил моего отца. Ты покойник.
Все просто и правильно. Но вот метнуть нож в беззащитное горло, испытывая при этом уверенность в том, что ни нападать, ни уворачиваться Хилл не будет, не получалось.
Угу.
На миг Орису померещилось, что человек напротив него с нетерпением ждет этого самого ножа в горло, как милости богов.
Все демоны!
С чистым звоном лезвие вонзилось в стену позади Хилла, срезав по пути пару соломенных волосков. Как он и подозревал, сукин сын даже не пошевелился. Только ухмыльнулся. Грустно, иронично и по-детски, напомнив шкодного мальчишку по прозванию Лягушонок.
Будешь ты наконец драться, или нет?
Не буду.
Почему?
Потому. Отвернувшись от Свистка, Хилл намочил полотенце в умывальнике и приложил к разбитой скуле. Хочешь сдохнуть, так пойди утопись. Я тебе в этом не помощник.
Орис опешил от такой наглости. Но в уголке сознания закопошилась здравая мысльесли друг справился с самим Мастером Тени, то что для него он, Орис? На что он вообще рассчитывал, набрасываясь на Лунного Стрижа? Не говоря уже о том, что подумать просто забыл. Видел бы отец
Да, Мастер просил тебе сказать, чтобы ты не вздумал перечить Исмарскому ублюдку. Хилл продолжал промокать кровь с плеча.
То есть?
Придется признать его Главой Гильдии. Он не просто так на нас свалился.
Этот гоблин будет Главой Гильдии?! Да пошел он!
Будет. Именно этот гоблин. А ты сделаешь умное лицо, покиваешь, и подтвердишь, что всю дорогу об этом мечтал.
Так он и поверил.
Неважно. Или ты не доверяешь мнению Учителя?
Ладно, с Пронырой разберемся потом Хилл!
Ммм?
Лунный Стриж наконец обернулся, и Орис поймал себя на мысли о том, что уже как-то и не хочет больше ни мстить, ни выяснять подробности.
Пойдем, что ли, в таверну заглянем? Я не завтракал.
Пойдем.
За тот час, что Орис с Хиллом провели в таверне, к вопросу оскорбленных сыновних чувств вернуться они не удосужились. Хоть Свистка и разбирало любопытство, он посчитал бессмысленным расспрашивать друга о том, что тот делал последние две недели, удовольствовавшись пока догадками и слухами. Он подозревал, что история, рассказанная Мастером, гораздо меньше соответствует действительности, чем на первый взгляд дикое предположение о причастности Лунного Стрижа к последним дворцовым сплетням. И что у Хилла были достаточно веские причины для мести Учителю, о которых ему самому пока вовсе не хотелось знать. Тот же старательно обходил щекотливую тему молчанием.
У них и без того было о чем серьезно подумать. Что бы сам Орис не хотел сделать с убийцей отца, отдавать Хилла на растерзание Исмарскому Нырку и Махшуру он не собирался. Да хоть всех Мастеров всех Гильдий передушит! Лишаться вдобавок единственного друга ради призрачной справедливости и лицемерных законов Гильдии? Обойдется Проныра. Тем более, что Орис хоть и согласился пока не лезть на рожон и не претендовать на место Главы Гильдии, но это только пока. Через год-другой неизвестно что ещё будет, и сумеет ли Нырок удержаться у власти, лавируя между всеми рифами. А уж обилие рифов и мелей для него Орис сумеет организовать.
Так что когда господин Махшур вместе с Исмарским пронырой и несколькими подручными заявились в поисках Хилла и Ориса в «Счастье Бродяги», они были весьма разочарованы. Все их недавние намеки на причастность Лунного Стрижа к таинственной гибели Мастера не возымели успехаоба из неразлучной парочки были живы и здоровы.
Без подробного разбирательства обстоятельств смерти Мастера Тени все равно не обошлось, правда, несколько позже. Махшур, не до конца уверенный в том, что Лунному Стрижу не удастся отвертеться, не стал собирать всю Гильдию, ограничившись всего лишь наиболее влиятельными её членами.
К счастью для Хилла и Ориса, далеко не все они были так уж уверены в том, что стоит непременно искать виноватогослишком странно все выглядело. Труп в запертой изнутри, огороженной магической защитойнетронутой защитой! комнате без всяких следов насилия уж лучше считать это естественной смертью. Тем более что самый, казалось бы, заинтересованный в праведной мести человек, сын погибшего Мастера Тени, с постной физиономией упорно талдычил о несчастном случае и полной непричастности Лунного Стрижа.
По словам Ориса выходило, что тот никак не мог ничего сделать с Мастером, потому что с позднего вечера до рассвета пьянствовал в компании с ним самим. Ни подтвердить, ни опровергнуть это заявление Махшур не мог, так как на самом деле эту ночь Свисток провел в собственной постели и в гордом одиночестве, чего, разумеется, никто не видел.
Несколько примирило с неудачей господ Проныру и Махшура только то, что в своей речи, обращенной к верхушке Гильдии Тени, Орис пару раз назвал Исмарского Нырка законным преемником Мастера и будущим Главой Гильдии, ссылаясь на уважение к решению покойного отца.
Тягомотное мероприятие затянулось до самого вечера, изрядно вымотав и без того нервного и усталого Ориса. Единственным, кого не волновал исход сборища, казался сам Лунный Стриж. То есть он, конечно, строил подобающе скорбно-невинную физиономию, складно врал и чуть ли не пускал скупую мужественную слезу в память о безвременно почившем Учителе. Но Свисток видел, что мыслями Хилл где-то очень далеко отсюда.
Исход разбирательства вполне устроил Исмарского Нырка, но никак не Махшура. Он бы предпочел, чтобы Лунного Стрижа не выпустили из зала живым. Как бы странно не выглядела смерть бывшего Главы Гильдии, сколько бы не твердили собравшиеся умудренные жизнью воры, контрабандисты и подпольные букмекеры, что ни один, пусть даже самый лучший Призывающий Тень не мог бы проникнуть в комнату Мастера, не оставив никаких следов, он то знал, кто его убил.
Нет, господин Махшур ни в коем случае не считал, что Хилл поступил неправильно. Если уж ему удалось уйти живым от обоих Тёмных, было бы полной глупостью не обезопасить себя от неминуемого удара в спину. И следующим самым логичным шагом мальчишки будет убийство его самого, Махшура. По крайней мере, он сам точно бы поступил именно так.
Вот только бывший Помощник Главы Гильдии совершенно не стремился окончательно и бесповоротно воссоединиться со своим Темным божеством. Шансы же успеть первым в свете произошедшего с Мастером выглядели слишком ничтожными, чтобы не заставить Махшура предпринять попытку решить дело иным способом.
Оставив Нырка вести политические беседы с представителями малых цехов Гильдии, он отправил одного из учеников с запиской к Лунному Стрижу. Если в открытой драке все преимущества были на стороне молодого убивца, то в дипломатии и переговорахстрого наоборот. Не за красивые глаза Мастер Тени поручил именно господину Махшуру заниматься почти всеми внешними связями Гильдии.
Когда юноши явились в его кабинет, то застали хромого пирата за разбором писем. Как и следовало ожидать, Орис не пустил дружка одногоиз любопытства ли, из желания помочь или из опасения, неважно.
К некоторому удивлению Махшура, договориться с ними оказалось намного проще, чем он предполагал. О вечной дружбе и доверии речи, конечно, не шло, но Орис проявил себя достойным сыном Мастера. Никаких неподкрепленных реальным влиянием амбиций, никаких глупых разговоров о прошлых обещаниях. Напротив, совершенно здравая позицияраз уж пост Главы Гильдии удержать в силу многих причин все равно не удастся, то не стоит и затевать бучу. И Орис, и Лунный Стриж согласились поддержать на собрании Нырка в обмен на собственное спокойствие.
Хилл, ещё кое-что. Допускаю, что у тебя были веские причины сделать то, что ты сделал. И если Орис с этим согласился, мне тем более не стоит протестовать, ничем не выдавая собственного волнения, Махшур перешел непосредственно к самому важному для него вопросу. Но я хочу знать другое. Имеешь ли что-то против меня? Давай сразу покончим с этим.
Ну раз так прямо я очень миролюбивый человек, господин Махшур, голос Хилла звучал вполне искренне. И я предпочту оставить все, как есть. Конечно, в том случае, если вам не придет в голову принять это за слабость.
Маловероятно, Хилл. Не думаю, что у меня больше шансов, чем было у Пророка.
Рад, что мы понимаем друг друга, Махшур. И в свою очередь надеюсь, что вы донесете и до господина Нырка ту же простую мысль.
О вашем миролюбии? Непременно.
Кстати, чтобы больше не возникало непонимания. Я искренно и глубоко уважаю Учителя, и его последнюю просьбу намереваюсь исполнить в точности.
Это какую же?
Сами знаете, Махшур. Или догадываетесь.
И это тоже передать Нырку?
На ваше усмотрение.
Хилл, я понимаю, что это дело прошлого, но как? Я сам проверял руны и амулеты, никаких следов. Никто не может их обойти, не потревожив, даже сильный маг. Как?
Просто, Махшур, очень просто. Легенды помните? для подтверждения своих исключительно мирных намерений Хилл на несколько мгновений выпустил когти-кинжалы и улыбнулся, демонстрируя симпатичные длинные клыки. Судя по резко побледневшему лицу собеседника, в такое миролюбие старый пират верил, и крепко. Но это только между нами, договорились?