Здесь все. Коротко ответила она.
Санитары погрузили на каталку и вывезли из квартиры.
Питер и Нолл посторонились, прижавшись к стене, когда каталка проскальзывала по узкому коридору и посмотрели на нас. Мы стояли с Барбарой, оцепенело наблюдая за всем окружающим, которое вертелось кругом, как будто ты катишься на карусельной лошадке, а мимо пролетают лица, тела, фигуры, дети, животные, мороженое, сахарная вата, папа с твоим шариком в руке и прыщавый брат-нытик.
Сосед миссис Пит, он же по совместительству, квартирный хозяин, заявил, что Сьюзанн приехала в Вашингтон три месяца назад и заплатила за квартиру сразу за полгода, попросив не беспокоить по пустякам, под которыми понимала абсолютно все: начиная от потопа на верхних этажах и заканчивая пожаром на нижних.
Питер говорил медленно, почти сонно, а я ловила мух ртом, наблюдая за движением его губ. Может его речь и не была такой медленной, просто я была как под пыльным куполом, наблюдая за всем на замедленной съемке.
Бог, как он прекрасен! У него сильное тело пловца с широкой грудью и узкими бедрами. Его карие, темные, глубокие глаза топят меня в своей кофейной пучине. Его руки, дарят огонь. Его губы способны убить. Одно воспоминание о них сведет меня в могилу. Он иногда смотрит на меня с такой страстью, что я почти ощущаю его прикосновения на себе, когда он раздевает меня глазами. Ха, как в бульварном романе для домохозяек. Черт с ним! Я знаю, что привлекаю его. Это не проблема. Я знаю, каким он может быть, каким он был там в нашем прошлом. В наш счастливый месяц осенью 2001. Проблема в том, что он таков со всеми. Он всей и ничей. Черт со мной!
Она отлучалась куда-нибудь? Он заметил за ней странности? Спросила Барбара.
За исключением того, что эта женщина имела в квартире распятий больше чем в Соборе Святого Петра в Риме, ничего. Питер ответил и обвел взглядом комнату. Ну, и той истории с больницей. Мы так и не поняли, как ей удалось смыться и где она была все это время.
Он был прав, на каждой стене этой клетушки висело по несколько изображений Христа в его неизменной позе. Смотря на это, казалось что ты в каком-то выставочном зале, посвященном католическим символам веры.
Теперь я понимаю, что ты имел в виду, называя их семейкой Уайт. Я, наконец, справилась с собственным подсознанием и смогла более или менее внятно произнести фразу.
Нужно проверить все, что указывало бы на ее причастность к преступлениям. Заметил Оливер.
Парни пройдут здесь с зубными щетками, отыскивая любую ворсинку. Заверила Барбара. И Теренс сказал, что сам распнет патрульных, которые ее проворонили.
Нолл не ответил. Мы с Питером стояли почти вплотную друг к другу в этой комнатушке десять на десять, потому что кругом нас сновали криминалисты, наверняка, проклинающие нас за неповоротливость. Я чувствовала его жар. А он боковым зрением смотрел на меня. Я чуть не выдала себя, скрыв улыбку за покашливанием.
Где, мать его, этот извращенец Райдек? Я посмотрела на Оливера, так неожиданно вспомнившего о детективе да еще в нелестных выражениях.
Что? Удивленно воскликнул он. Можно подумать, он святая простота и где, к хренам, его носит?
Он уехал в лабораторию, забрав некоторые бумаги. И еще он хочет поговорить с Троем. Ответила я. Мне даже самой стало противно. Звучало так, будто я его оправдываю.
Я посмотрела на Питера, на этот раз открыто и вопрошающе. И снова этот взгляд. Странный. Задумчивый. Виноватый.
***
Я пришел домой, когда на часах было половина второго ночи. Мы задержались на самоубийстве миссис Пит, а потом еще зашли в бар неподалеку и выпили пару бокалов виски за грядущее пополнение в семье Уинстер и пообещали друг другу закатить отменную вечеринку после закрытия дела. Я отвез Кет домой, и даже смог посмотреть на спящую дочурку. Я до смерти соскучился по ней, но разбудить моего ангела не мог.
Ты можешь переночевать здесь. Я раскину диван в детской. Он достаточно широкий. Предложила Кетрин, но я отказался.
Я на самом деле никогда не ночевал у нее и меня это почему-то до чертиков пугало. Я не хотел вести себя с ней так, как веду обычно с женщинами, ненавязчиво крадя их время по ночам. Вернее, не то чтобы не хотел Хотел, конечно, но не мог. С ней все должно быть по-другому. Только по-другому тоже не шло.
Я прошел в спальню и, скинув ботинки, улегся на кровать. Я слишком устал даже чтобы мечтать о Кетрин, не то что бы принимать душ. Я перевернулся на бок и укрылся большим стеганым покрывалом. Я уснул бы в ту же секунду, если бы не скрип, который услышал за дверью. Поднявшись с кровати, я побрел на кухню, по дороге споткнувшись о собственные ботинки, и чуть не растянулся посреди комнаты. Вспомнив всех святых и не обнаружив ничего подозрительного, я вернулся в спальню.
На этот раз, тем более что я все равно встал, я решил раздеться, но как только моя рубашка спланировала на пол, я почувствовал чей-то вес на себе. Я пошатнулся от неожиданности, отступил в сторону и упал, повалив за собой небольшой книжный шкаф, стоявший у стены рядом. Человек сел мне на спину и накинул веревку на шею. Я пытался оттянуть удавку, но она все сильнее впивалась мне в кожу, сдавливая горло. Через пару минут я больше не мог бороться и обмяк. Я еще чувствовал, как преступник перевернул меня на спину, перевязал руки и ноги и, взвалив на себя, потащил куда-то. Последнее, что я помню, это удар головой об угол комода в спальне.
Я не спала всю ночь, постоянно думая о совершенном действии Сьюзанн Пит. Я не понимала ее в деталях, отрицая как таковой способ решения проблем, выбранный ей. Но я понимала ее как человек и как мать. Она лишилась дочери, потеряла часть себя, свою большую половину, свою лучшую половину и винить ее в чем бы то ни было просто мерзко. Пока вы не испытали подобной боли, не вам кого-то осуждать.
Конечно, я невольно перенесла ее ситуацию на себя. Что бы я сделала, если на месте Ребекки оказалась Рейчел? Что бы я сделала, оказавшись на месте Сьюзанн? Пожалуй, я перестала бы быть такой законопослушной в ту секунду, когда узнала о произошедшем. Я не стану говорить, что не стала бы мстить. И я не буду зарекаться от такого финала, который выбрала Сьюзанн.
Когда на меня снизошло это озарение, я вдруг почувствовала острое желание поговорить с собственной матерью и спросить ее, что сделала бы она. Каким бы путем она пошла? Какой бы финал выбрала?
Хотя, отчасти, я знала ответ.
***
Чего я не могу понять, Кет, так это того, почему сейчас?
Рабочая суббота была самым обычным делом для нас, как и для многих в Бюро. Никто не читал календарь, когда мы вели особо сложное дело. Считали только дни, от одного преступления до другого, от одной смерти до другой, от одного провала до другого и считали дни, когда мы, наконец, поставим точку. Потому что, сколько бы битв мы не проиграли, всегда была жива вера, что мы победим.
Оливер вышел из-за стола и встал передо мной.
Откуда мне знать?
Я подернула плечами и села на подлокотник дивана.
Откуда мне знать. Повторила я через минуту. Где Питер? Я подняла глаза на Нолла, но он лишь поморщился.
Я звонил ему, телефон молчит.
Мужчина подошел к столу Питера и набрал его домашний номер на нашем офисном телефоне.
Глухо. Немного нервно сказал он через полминуты.
К горлу стало подкатывать беспокойство. Питер, бывало, грешил подобным поведением, но сегодня это вызвало тревогу.
Не волнуйся, он скоро будет. Это же Питер. Положив мне руку на плечо, сказал Нолл. Последняя часть его фразы обычно означала «Опять провел ночь у какой-нибудь милой сговорчивой леди». И я всегда верила ей, этой фразе, но не сегодня. Хотя, именно сегодня мне хотелось поверить в нее больше всего.
Так все же, я полночи проворочался думая о том, почему именно сейчас она решила покончить с собой? Оливер взял фотографию с места происшествия и, нахмурившись, всмотрелся в синюшное лицо Сьюзанн.
Я поднялась с дивана и села за стол Питера, закинув ноги наверх.
Возможно, просто не оставалось сил терпеть? Полгода прошло, и ее могли останавливать собственные религиозные взгляды. Вы же сами говорили, что она фанатичная католичка.
Что не мешало ей стать подозреваемой в убийствах. Перебил меня Нолл.
Конечно. Я кивнула. Но это могло до поры до времени сдерживать ее порыв. Да и мы еще не уверены, не была ли она действительно повинна в убийствах. Может, ад в ее жизни стал настолько невыносимым, что она решилась на самый большой грех, потому что даже Лес самоубийц покажется развлекательным катком, по сравнению с ее жизнью.
Оливер горько улыбнулся и вдруг замер. Он развернулся на пятках и указал на меня пальцем.
Стоп, проверь, когда день рождения Ребекки.
Я открыла папку с делом, пролистала несколько страниц и, придурковато ухмыльнувшись, подняла глаза на Нолла.
17 февраля.
Оливер провел ладонями по лицу и пробормотал.
Она покончила с собой в день рождения дочери.
Я села на стул Питера и посмотрела на телефонный аппарат, готовая и его пустить под регрессивный гипноз, если нужно, лишь бы мне ответил хоть кто-нибудь, почему Питера до сих пор нет на рабочем месте. Телефон неожиданно зазвонил и я вздрогнула от неожиданности, распахнув глаза на Нолла. Тот качнул головой и снял трубку.
Агент Уинстер. Да, спасибо.
Он положил трубку, и я поняла, что это не был Марлини.
Нас вызывают в допросную. Привезли Отца Хаммета.
***
Я проснулся от глухого звука, доносящегося откуда-то издали. Прислушался. Это было похоже на стук молотка. Я был связан, с кляпом во рту, лежал на дощатом полусгнившем полу, какого-то сарая, через крышу которого мог видеть узкую полоску неба. Так, уже светло, значит, я провел здесь всю ночь. Возможно, ребята уже меня спохватились. Я повозился, пытаясь освободиться от пут, но только усугубил ситуацию: веревка больнее впилась мне в кожу, но вот от кляпа мне удалось избавиться. Я неуклюже сел и притянул колени к голове, с трудом ухватив конец тряпки ногами, я потянул за нее и после нескольких попыток вытащил изо рта.
Так, часть задания выполнена. Мне стало жарко от усилий, хотя я сидел в одних джинсах и носках в обветшалом сарае, в щели которого дул ветер. На полу были разбросаны старые тряпки и клочки газет. Я попытался встать, но снова рухнул на пол, получив еще пару синяков на руках и ребрах. Горло сильно болело и очень давило, как-будто на нем по-прежнему была повязана веревка. Тем не менее, я смог несколько раз прокричать, надеясь привлечь внимание, однако эффекта не последовало. Молоток по-прежнему методично стучал вдали, а я снова проверил крепость веревок.
Бесполезно. Дьявол! Черт побери! Я, наверное, только сейчас осознал что происходит: стал жертвой того же маньяка, которого ловил. Значит, это не Сьюзанн Пит, если только ее душа не воскресла. Только почему меня не убили сразу? Я не знаю, стук ли молотка, или стук в моей голове не давал сосредоточиться и, почувствовав приступ тошноты, я оперся на стену. Стало холодно и меня пробирала дрожь. Голова раскалывалась и кругом все поплыло. Через мгновение я снова потерял сознание.
***
Сэр, я села напротив него, Оливер рядом со мной, а Теренс и Райдек стояли за стеклом. Сейчас уже не имеет никакого значения, что Вам говорила миссис Пит на исповеди. Точнее, имеет, но не будет использована против Вас. Она умерла вчера.
Хаммет перекрестился, прошептал что-то из Писания и поцеловал крестик на своих четках.
Как это произошло? Спросил он.
Его лицо осталось таким же спокойным, а голос тихим. Только пальцы судорожно перебирали деревянные костяшки.
Повесилась в квартире, которую снимала. Ответил Оливер.
Господи! Воскликнул священник и снова перекрестился.
Это Вас удивляет? Спросил Нолл.
Конечно, конечно. Торопливо ответил Хаммет. Она ведь была такой религиозной. Пожалуй, самой религиозной из всех прихожан, которые ходили ко мне в группу помощи. Я редко встречаю такое проявление веры. Особенно сегодня. Люди ходят в церковь, считают себя верующими, молятся, крестятся, венчаются и крестят своих детей, но лишь потому, что это делают все. Или потому, что бояться осуждения соседей или родителей. Редко встретишь искреннее проявление религиозности. А даже если и встретишь, люди выходят за ворота церкви и ведут себя так, будто Бог их не видит. Они грешат, а потом рассказывают мне об этом на исповеди, словно, хвастаются, а не каются.
Я понимала негодование священника, но выслушивать его морали не имела времени.
Как раз о вашей группе мы и хотели бы поговорить. Я воспользовалась паузой в монологе Хаммета и вставила свое слово. Вы сказали, что миссис Пит сдружилась с двумя из ваших прихожан.
Священник кивнул.
Трой и Маргарет. Напомнил он без надобности.
Хорошо. Выдохнула я. Что можете о них сказать? Об их отношениях с Сьюзанн?
Священник пожал плечами и достал из внутреннего кармана пиджака платок серо-зеленого цвета с мелкими цветочками по кайме. Он вытер чуть намокший лоб, промокнул губы и положил платок обратно в карман.
Они общались больше, чем с остальными, но я бы не сказал, что стали друзьями. Я не думаю, что Сьюзанн доверяла им. Если она вообще кому-то доверяла, кроме Бога.
Но она могла поделиться с ними или с вами своими планами? Взглядами? Что-то говорила о том человеке, который изнасиловал ее дочь? Спросил Оливер.
Она не знала, кто он и это убивало ее сильнее, чем могло бы. Хотя, я подозреваю, что вы хотите услышать. Священник покачал головой. Нет, она не горела жаждой мести и не хотела причинять боль кому-то. Я знаю, что ее считали полоумной. Знаю, что она многое запрещала дочери. И я не могу судить ее, но могу понять. Она любила свою дочь и страдала от ее потери.
И могла причинить страдания тому, кто заставил страдать ее? Намекнула я.
Священник улыбнулся.
Нет. Она всегда говорила, что на все воля Божья и я уже сказал, что никогда не встречал такой истовой веры. Редко встретишь человека, способного так принять свою трагедию. Та же Маргарет
Он вдруг замолчал и крепче сдал четки. Он снова достал платок, снова обмакнул им лоб и убрал обратно.
Сэр? Надавил Оливер.
В своей группе мы стараемся помочь людям принять боль, которую они или их близкие пережили. Попытаться простить и идти дальше. Не обязательно приблизиться к Богу. Я не считаю нужным популяризировать церковь, как товар. Если люди поверят, что ж, я выполню наказ Господа и приведу в храм новую паству, если нетя не могу судить.
Давайте, ближе к Маргарет. Раздраженно заметил Нолл.
Святой отец покивал. Его голос стал еще глуше и немного задрожал, но он, по-прежнему, смотрел на нас с Уинстером спокойно и тепло.
Маргарет пережила страшную трагедию. Ее изнасиловали в 16 лет. И она никогда не говорила, кто был тот насильник, поймали ли его, осудили ли. Я не знаю. но она переживала драму сильнее многих. Пожалуй, даже сильнее Сьюзанн.
То есть она пришла в группу не из-за смерти брата? Переспросила я уже чувствуя негодование на самих себя.
Мы думали, что Пристли стала ходить в церковь из-за гибели Джереми, чтобы справиться с горем, а оказалось, что она сама стала жертвой насилия и наша глупость, нерасторопность и узколобие не позволили нам проверить все как следует. Мы сделали большую ошибку и теперь она могла стоить очень дорого.
Нет, подтвердил мои подозрения священник. Она ходила к нам еще до того, как Джереми погиб. Это ужасно, ужасно.
Хаммет снова поцеловал крестик на четках и закрыла лицо руками. Как можно было оказаться такими тугодумами?! Все же было понятно с самого начала! Если бы не сосредоточились на одной версии и не скидывали Маргарет со счетов только потому, что она изначально выглядела как жертва стечения обстоятельств.
«Возможно, в свое время пострадал от типажа». Пронесся у меня в голове голос Питера и я вылетела из допросной. Теренс смотрел на меня с сочувствием, а Райдек с усмешкой, хотя это была его ошибка не меньше, чем моя.
Агент Робинсон? Обратился ко мне Теренс.
Все в порядке, сэр. Просто Марлини оказался прав с самого начала, даже не понимая этого, а мы оказались настолько непробиваемыми, что предпочли думать, как нам удобнее, а не как нужно.
А где сам маэстро? Спросил ехидно Райдек.
Я сверкнула глазами и обошла мужчин.
Пойду и найду его. Бросила я, не оглядываясь.
***
Я долго стояла под дверью, не решаясь даже постучать. На самом деле я боялась открыть дверь и увидеть его с другой, но еще больше я боялась не увидеть его.
Мэм?
Меня окликнул лысый толстенький мужчина, с перебитым кривым носом и выступающей вперед нижней челюстью. Он был домовладельцем Питера и изредка мы с ним встречались в коридоре. Он жил на том же этаже, что и Марлини. Думаю, он знал, что мы с ним коллеги, но, также зная и репутацию Марлини, его представления вряд ли ограничивались этим.