Полозова ТатьянаНареченные
Они любили друг друга так долго и нежно,
С тоской глубокой и страстью безумно-мятежной!
Но, как враги, избегали признанья и встречи,
И были пусты и хладны их краткие речи.
Они расстались в безмолвном и гордом страданье
И милый образ во сне лишь порою видали.
И смерть пришла: наступило за гробом свиданье
Но в мире новом друг друга они не узнали.
М.Ю. Лермонтов
Спавшая к вечеру июльская жара вывела на прогулки вдоль пляжей Палм-Бич сотни людей, наслаждающихся свежим муссоном с Атлантики. Дневная жара сменилась приятной прохладой розового вечера Флориды. Лавандовое небо было чистым от облаков, а закатывающееся солнце малиновым боком касалось океана.
Элитный поселок на берегу океана состоял из аккуратных комфортабельных коттеджей, жизнь домочадцев которых была сокрыта за высокими каменными заборами или коваными воротами.
К одним из таких молочно-белых ворот двухэтажного особняка подъехала черная Infiniti и из нее вышел худощавый двухметровый шатен. Он провел рукой по густым, идеально уложенным волосам и поставил автомобиль на сигнализацию.
Элеонора?! Окликнул мужчина свою молодую жену, войдя в просторную прихожую, посреди которой расположилась винтовая мраморная лестница без перил.
Мужчина обошел лестницу и вошел в кухню, думая, что жена готовит ему ужин и, по обыкновению, вставила в уши наушники, включив музыку на полную громкость. Он улыбался, уже предвкушая, как увидит ее, танцующую под Стинга. Но его предположения оказались ошибочны.
Молодой человек прошел из кухни в столовую, затем в гостиную, но нигде ее не было. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, молодой супруг пытался вспомнить, не говорила ли ему жена о своих планах на сегодня, думая, что она ушла прогуляться или заглянула к подруге.
Войдя в спальню, он бросил на кровать галстук и принялся расстегивать рубашку, когда услышал тихие шаркающие шаги в коридоре.
Элеонора? Неуверенно произнес он.
Мужчина подошел в двери и только открыл ее, когда получил размашистый удар по голове чем-то тяжелым. Обстановка дома поплыла перед глазами, сливаясь в одно серо-коричневое пятно и молодой человек погрузился в забытье.
***
Кетрин пришла в офис за пятнадцать минут до официального начала рабочего дня и сразу же включила кофеварку. Черный кофе со сливками, но без сахара спас бы ее сейчас от навевающей сон духоты здания Гувера.
Она успела распечатать отчет для Теренса, который доделала еще вчера (в отличие от меня еще не потрудившегося даже начать его) и уже выпила две чашки кофе, пролистала некоторые документы, пошарилась в базе данных, ища совпадения по ориентировке на преступника, разосланной все агентам Бюро (хотя делала это просто от скуки, понимая, что все базы и так уже проверены) и уже трижды позвонила мне, но я не мог, хотя и до безумия хотел услышать ее раздраженный голос по телефону и ее обычное: «Где тебя черти носят, Марлини!»
О, Господи, я, наверное, сейчас улыбался как идиот, идя по коридору от кабинета Теренса, но ничего не мог с собой поделать, лишь представляя разгневанное лицо моей напарницы. Сексуально-разгневанное, я бы сказал.
Я зашел в кабинет, когда Кетрин решила выпить еще одну чашку кофе и уже после этого обрушить всю ярость «Урагана Робинсон» на поиски вечно опаздывающего меня.
Марлини! Какого черта? Где ты опять пропадал?! Она протянула эту чашку мне, предварительно бросив туда два кусочка сахара, вместо сливок.
Все преступленья вольности моей,
Ты положи с моей любовью рядом.
Представь на строгий суд твоих очей,
Но не казни меня смертельным взглядом.
Я достал из-за спины розу темного ликерного оттенка и протянул ей, повинно опустив голову.
Питер?
Она была удивлена, да что там! Ошарашена! Еще бы. Я продолжал улыбаться как кретин и как ни в чем не бывало рухнул в свое кресло.
Ну и? Взыскательно посмотрела она на меня.
Роза в ее руке дрожала, как дрожала и сама Кетрин. Господь Всемогущий! Как она была красива с этим цветком или без него. Ее глаза прожигали дыру в моем сердце, а ноги (думаете, почему я так быстро упал в кресло?) становились похожи на желе. Я знал, что это означало, но проговорить даже самому себе еще не решался. Точнее, особенно самому себе.
Я одним глотком выпил остывший кофе, поморщившись от нерастаявшего сахара на дне, и положил рядом с собой желтую папку, видимо, с новым делом.
Она сделала вид, что ее это совершенно не интересует. Подошла к полке, где стоял бережно охраняемый ею же горшок с цветком и достала высокую узкую вазу из толстого хрусталя. Поставив туда розу, она снова повернулась ко мне и чуть не поймала за разглядыванием округлости ее бедер.
Новое расследование? Уточнила Кетрин, уже протянув руку, чтобы посмотреть содержимое файла, но я поместил свою широкую ладонь с растопыренными пальцами на нее и приблизил к себе.
Она фыркнула.
Что? Удивилась Кет, но посмотрев на мое ухмыляющееся лицо, интригующе играющего мимикой, поняла, чего я хочу. Хочешь, чтобы я угадала?
Я кивнул. Кетрин потерла ладошки и посмотрела в потолок.
Это убийство?
Я покачал головой.
Изнасилование?
Не-а, ответил я.
Похищение?
Я составил из пальцев фигуру «пистолетика» и сделал «выстрел»:
В точку!
Похитили молодых девушек? Дальше стала гадать Кетрин.
Я покривился, помахав рукой.
Детей? Снова предположила Кет.
Нет-нет! Открестился я, мысленно поблагодарив богов, что это не так.
Пожилых дам? Совсем уж нелепая догадка.
Геронтофилы? Посмеялся я. Не сегодня, Робинсон.
Ну, хоть подскажи! Взмолилась девушка, сложив ладошки вместе перед подбородком.
Молодых девушек ты уже назвала, но не только их. Ответил я на ее просьбу.
Кетрин насупила брови и, сложив руки на груди, задумалась.
Молодых девушек и, она облизала губы и я чуть не задохнулся, их парней? Догадалась она, а я понял, что нуждаюсь в ледяном душе. Лучше на Аляске.
Мужей. Поправил я ее, кашлянув.
Хорошо, мужей. Теперь осталось догадаться где. Вздохнула моя напарница, окинув взглядом карту США, висящую на стене.
Я удовлетворенно закивал головой. О, Господи, я мог бы сейчас продать кому-нибудь все, что имел, только ради того, чтобы эта игра не заканчивалась. Да, я любил играть с Кетрин и подсознательно знал (или мечтал?), что и она любит это. Мы работали вместе уже полгода и с того самого первого дела в Аризоне наши отношения изменились в лучшую сторону. Особенно после того, что она пережила с Майклом. Мы несколько недель обивали пороги, пытаясь добиться возвращения дела в наш отдел, но, как вы понимаете, безрезультатно. Мы никогда не вспоминали обстоятельства того дела, ту часть которая связана с избиением Кет, но прекрасно понимали, что это все витает вокруг нас.
На Аляске? В Оклахоме? В Айдахо? В Аризоне? В Делавэре? В Нью-Йорке? Безуспешные попытки моей Кетрин отгадать место нашего нового расследования вернули меня на землю.
Подскажуна юго-востоке. Помог я, завлекающе крутя папку с делом в руках.
На юго-востоке? Вирджиния? Кентукки? Северная Каролина? Южная Каролина? Безуспешно перебирала варианты Робинсон.
Ну же, детка, я верю в тебя! Поддразнивал я ее, хотя раздразнивался больше я сам.
Джорджия? Алабама? Миссисипи? Теннеси?
Я покачал головой, сложив губы «уточкой» и наморщив нос.
Флорида?!
Бинго! Я взмахнул руками и бросил папку напарнице. Поздравляем, Вы выиграли поездку в Палм-Бич!
Йохохоу! Издала победный возглас Кетрин и раскрыла папку.
Ей достаточно было прочесть первые несколько строк отчетов и она тут же остановилась.
Но здесь сказано. Робко заговорила женщина.
Да, Кетрин, я знаю, что там сказано. Были похищены три пары молодоженов от 23 до 34 лет. Договорил я за нее.
Молодоженов, Марлини! Ты улавливаешь? Подчеркнула Кет.
Я подошел к ней и ухватил за плечи.
Да, Кет, нам пришлось бы играть только что поженившуюся парочку влюбленных, если бы неЯ, думаю, что недобро сверкнул глазами, но она перебила меня.
Если бы не что? Требовала Кет, притопывая ножкой.
Если бы не наши с тобой женатые друзья. Усмехнулся я. Хотя если бы вы посмотрели на меня внимательнее, то могли бы увидеть в этой усмешке горькое разочарование ребенка, не получившего желаемую игрушку на Рождество.
Кетрин вывернулась у меня из захвата, припечатала дело к моей груди, схватила вазу с розой и вылетела в коридор. Неужели и ее разочаровало то же, что и меня?!
***
Ты уже слышал? Спросила мужа молодая привлекательная рыжеволосая женщина, отвлекая его от чтения традиционной утренней газеты.
Тридцатилетний Олаф Гилмор отложил «Нью-Йорк Таймс», сложив его пополам, и посмотрел на супругу. Ее лицо выражало неподдельное любопытство и одного взгляда хватало, чтобы понять, что ее так и распирает посплетничать.
Лилиан, если ты о тех похищениях, то не думаю, что это подходящая тема для разговора за завтраком. Поморщился мужчина.
Но это единственный возможный способ украсть тебя у проклятой прессы! Негодующе указала вилкой на газету, женщина.
Олаф опустил глаза в тарелку и пробормотал:
Ты же знаешь, что я должен быть в курсе всех событий, это моя работа.
Не оправдывайся! Осекла его жена. Но от того, что ты пропустишь сегодняшний обзор, никто не умрет!
А от того, что ты посудачишь о тех молодых парах, которые пропали, все глобальные проблемы человечества тут же разрешатся. С иронией ответил Олаф.
Женщина психанула и, бросив столовые приборы на тарелку, вышла из кухни, бормоча ругательства себе под нос.
Олаф, уже пожалевший о собственных словах, хотя и продолжавший верить в их справедливость поплелся вслед за супругой.
Да, ладно, тебе, Лили. Не дуйся! Прости меня. Жалобно заскулил он, склонившись над женой, уткнувшей в подушку на диване в гостиной, но женщина только подергалась и повернулась к нему спиной.
Отвали, умник. Иди, читай свою проклятую «Таймс», можешь у нее просить удовлетворять все твои прихоти! Злобно прошипела она.
Олаф улыбнулся обиде жены, но чтобы не нагнетать скандал, присел на краешек дивана и, ласково поглаживая ее по спине, нашептывал:
Родная, я не хотел тебя обидеть, прости, что нагрубил. Не обижайся, я не хочу иметь ничего общего с «Таймс», я хочу быть с тобой.
Уйди! Бросила Лилиан, не поворачиваясь к мужу.
Лилиан, я люблю тебя. Прошептал над ухом Олаф, легко отодвинув ее распростертые волосы оттенка апельсина.
Олаф, ты не хотел со мной разговаривать! Все! Женщина крепче обхватила подушку руками и отодвинулась от мужа насколько возможно.
Лилиан. Он интригующе протянул имя женщины и обнял ее. Я дурак! Прости меня! Прости, пожалуйста! Ты же знаешь, я готов проводить с тобой все время! Я люблю тебя! Прижимая Лилиан к себе, кричал он.
Женщина сопротивлялась, упираясь маленькими тонкими ручками в его широкую грудь, колотила по спине кулаками, шипела, огрызалась, но все же успокоилась, положив голову ему на плечо.
Ты такой нахал! Все еще дуясь, произнесла она.
Я знаю, но разве не это и привлекло тебя? Смеясь, спросил мужчина.
Наглец! Женщина улыбнулась и ударила его в грудь.
Мужчина захохотал и, прижав к себе еще сильнее, повалил обратно на диван. Молодые люди безудержно засмеялись, когда Олаф защекотал свою жену.
Утреннее солнце Палм-Бич просияло, появившись из-за пушистых облаков и заливая сливочным светом просторную гостиную особняка семьи Гилмор.
***
Человек в серо-зеленом комбинезоне, собирающий мусор по мощеной дорожке вдоль эксклюзивного пляжа поселка «Парадиз», осматривался в поисках жестяных банок, бутылок и оберток. Он посмотрел на заполненный до краев черный целлофановый мешок с надписью «Биоразлагаемые пакеты «Джерри&Джерри» и потащил его к своему фургончику. Завязав пакет, он ловким, отработанным движением забросил его внутрь и захлопнул двери. Предварительно проверив замок на них, он сел за руль и медленно поехал по улице вдоль коттеджного комплекса.
100 с лишним домов на двадцати гектарах закрытой территории расположились стройными рядами как солдаты перед приведением в действие наказания шпицрутенами. Фитнес-центр, SPA-салон, круглосуточный супермаркет, детские и спортивные площадки дополняли развитую инфраструктуру маленького элитного «городка», утопающего в роскоши. Территория каждой виллы была снабжена бассейном, фонтанчиками или декоративными прудами, обязательно с полуобнаженными статуями античных богов; шикарными цветниками с самими дивными тропическими растениями и группами кустарников и деревьев, создающих дополнительные ограждения от посторонних. От всего это великолепия рябило в глазах и перехватывало дыхание от осознания того, что кто-то может себе позволить подобную жизнь.
Сотрудник клининговой компании старался не смотреть на виллы и таунхаусы, проезжая мимо, уставившись прямо перед собой, сосредоточенно следил за дорогой. Он махнул рукой, стоящему на контрольно-пропускном пункте при въезде в поселок охраннику, и свернул на прилегающее к центральной дороге узкое шоссе, пролегающее вдоль природной зоны, густо засаженной магнолиями и дубами. В некоторых просветах между молодыми деревьями можно было заметить блестящую на солнце темно-зеленую гладь искусственного озера, специально созданного для разведения лотосов.
Проехав несколько миль вдоль этого лесопарка, фургон свернул на ухабистую дорогу, через каждый метр на которой встречалась колдобина или выбоина. Сноровисто увиливая от рытвин на дороге, фургончик петлял между поредевшими деревьями и, наконец, оказался у двухэтажного заброшенного деревянного домика, который когда-то служил пристанищем для любителей отдыха на природе.
Мужчина вышел из машины, обошел домик кругом и заглянул на заднем дворе в обветшалый сарай. Он быстрыми, резкими движениями разгреб сено, освободив крышку входа в подвал. На ней была прибита железная петля, за которую цеплялась крепкая синтетическая веревка, другим концом привязанная к длинной ручке на постоянно распахнутых воротах сарая.
Он отвязал веревку и открыл крышку. Подвал был неглубоким, квадратный в периметре, со скошенными углами, и больше был похож на узкий подкоп, в котором взрослому человеку с трудом удавалось удержаться на корточках. В его стенках были сделаны круглые тоннели, выведенные наружу бетонными трубками сантиметров пятнадцать в диаметре, которые, судя по всему, служили своего рода источниками кислорода. Всего таких трубок было три, и они выходили на поверхность в нескольких шагах от сарая, ближе к лесу.
Мужчина спрыгнул вниз, доходя лишь по пояс до потолка подпола и присел, чтобы осмотреть помещение. Посреди него, распластавшись, лежали два человека: мужчина и женщина; измученные, в изорванной одежде, они тяжело и редко дышали. Наблюдатель несколько минут рассматривал их, убеждаясь в их жизнеспособности, но как только женщина зашевелилась и стала открывать глаза, быстро вылез из подвала и захлопнул крышку.
Он закидал подвал соломой и перешел к другому углу, где располагался такой же подпол, оборудованный по той же схеме. В этой землянке, в ее дальнем уголке, сидела другая молодая пара. Мужчина, которому не было и тридцати с серым лицом, слившимся по цвету с землей, на которой он сидел, держал на руках молодую девушку, закрывшую глаза и находившуюся то ли в полусне, то ли в коматозном состоянии. Когда мужчина посмотрел на своего пленника, тот никак не отреагировал, только прищурившись от света, проникшего в мрачное помещение, и стал чаще гладить жену по ее засаленным волосам, когда-то платинового белокурого оттенка.
Третий подвал был расположен у дальней стены сарая. В нем, прямо под входом сидели еще одни пленники. Молодой человек и женщина прижались друг к другу, обернув руки за спинами партнера, и пытались не дрожать от колотившего их озноба. Их легкая летняя одеждашорты и майка с фотографией известного бейсболиста у мужчины и легкий сарафан в мелкий цветочек у его спутницы, не могли сохранить достаточно тепла, учитывая сырость помещения, где они находились.
Сегодня вы. Спокойно сообщил преступник и одного за другим вытащил их, почти безжизненных, на поверхность.
***
Итак, агенты, я, думаю, вы уже представляете себе суть проблемы.