Монк разглядывал комнату. Она была перегружена мебелью. На стенах, покрытых чрезмерно узорчатыми обоями, почти не оставалось места, не занятого картинами или образцами вышивки, помещенными в рамки. Поверхности столов украшали гербарии, китайские орнаменты и чучела птиц, помещенные под стекло, репродукции. Но несмотря на это обилие и преобладание красного цвета, в целом гостиная производила впечатление уютного и по-своему гармоничного места. Кто бы тут ни жил, они об этом позаботились. Здесь чувствовалась радость и своего рода гордость за жилищене напоказ, не для того, чтобы поразить кого-то, а для себя. Было нечто в Виде Хопгуд, что могло понравиться Монку. Он жалел, что не в состоянии вспомнить их прежнее знакомство. Это тяготило его, но по личному опыту Уильям знал, что чем сильнее стараешься воспроизвести прежние, даже важные, воспоминания, тем легче они ускользают, а в случае успеха искажаются. Бо́льшую часть времени он учился жить с этим своим изъяном, и только иногда приходило к нему острое осознание всей опасности подобного положения дел, когда кто-то тебя ненавидит, а ты не знаешь почему. Не характерный для большинства людей недостаток: не ведать, кто твой друг или враг.
Вернувшись в простой поношенной одежде, Вида сразу перешла к делу. Может, она и нуждалась в услугах полицейского, но общаться с ним не собиралась. Миссис Хопгуд рассматривала их сотрудничество как временное перемирие, и, несмотря на все ее шутки, Монк оставался для нее врагом. И если он ничего не помнил, то она забыть не могла.
Сначала я отвезу тебя к Нелли, сказала Вида, разглаживая юбку и расправляя плечи. Если пойдешь один, толку не будет. Пока я не велю, она с тобой говорить не станет. И винить ее за это нельзя. Она уставилась на Монка, спокойно стоявшего в уютной комнате. Ну, пошли! Знаю, идет дождь, но малость водички тебе не помешает.
Воздержавшись от замечаний, сыщик вышел за ней на обледеневшую улицу; пришлось поторопиться, чтобы шагать в ногу с миссис Хопгуд. Она двигалась с удивительной скоростью, громко стуча каблуками по булыжной мостовой, спину держала прямо и глядела вперед. Отдавая приказы, полагала, что если он рассчитывает получить плату, то должен их исполнять.
Резко свернув в один из переулков, миссис Хопгуд зашагала навстречу летящим хлопьям снега, наклонив голову и инстинктивно придерживая рукой шляпку. Даже здесь она подчеркивала свой статус и вместо платка, способного защитить от непогоды, надела шляпку. Остановившись перед одной из множества дверей, решительно постучала. Открыла пухлая симпатичная молодая женщина; улыбнувшись, она продемонстрировала щербатый рот с гнилыми зубами.
Мне надо увидеться с Нелли, резко сказала Вида. Скажи, что пришла миссис Хопгуд. Я нашла Монка. Она знает, кто это.
Монк почувствовал легкое беспокойство. Его имя было известно даже уличной женщине, о которой он никогда не слыхал. Он не помнил, бывал ли когда-нибудь в Севен-Дайлз, не говоря уже о лицах отдельных людей. Невыгодное положение.
Девушка различила повелительные нотки в голосе Виды и послушно пошла за Нелли. Не пригласив их зайти, она оставила посетителей на ветру в холодном переулке. Однако Вида сочла, что приглашение получено, и толкнула дверь. Монк последовал за ней.
Внутри было зябко, однако от немилосердного ветра и усилившегося снегопада они укрылись. Стены в коридоре отсырели, пахло плесенью и экскрементами; очевидно, где-то рядом располагалось отхожее место, судя по вони, переполненное. Вида толкнула вторую дверь, и она распахнулась в комнату с просторной кроватью; относительно чистое постельное белье было смятоздесь явно кто-то недавно спал. Сверху лежало несколько одеял и стеганые покрывала. Монк предположил, что это и рабочее место, и место для отдыха.
Поджидая их, в дальнем углу стояла молодая женщина. Лицо покрывали желтые отметины синяков, на лбу виднелось сильное рассечениерана заживала, но шрам останется навсегда.
Монку не требовалось дополнительных подтверждений того, что эту женщину жестоко избили. Вряд ли подобные повреждения можно получить другим путем.
Расскажи этому парню, что с тобой случилось, Нелли, велела Вида.
Он легавый, недоверчиво протянула та, глядя на Монка с сильной неприязнью.
Больше нет, возразила миссис Хопгуд. Он им был. Его выгнали. Теперь работает на того, кто ему платит. А сегодня платим мы. Он собирается найти тех, кто издевается над местными девчонками, и мы положим этому конец.
В самом деле? В голосе Нелли слышалась насмешка. Разве он должен этим заниматься? Какое ему дело?
Возможно, ему плевать, резко произнесла Вида, раздраженная тупостью Нелли. Но ему нужно есть, так же, как и всем нам. Он делает то, за что ему платят. А что мы сделаем с ублюдком, когда найдем, его не интересует.
Женщина пребывала в нерешительности.
Слушай, Нелли. Вида быстро теряла терпение. Может, ты одна из тех глупых сучек, которым нравится, когда их избивают до потери сознания, бог знает! Она уперла руки в крутые бока. А тебе нравится, что нельзя выйти на улицу, чтобы заработать на пропитание пару лишних монет? Или ты согласна жить на то, что зарабатываешь шитьем? Тебе что, этого достаточно?
Пусть и неохотно, но Нелли признала правоту Виды. Морщась от отвращения, она посмотрела на Монка.
Расскажи мне, что произошло и где, велел тот. Начни с того, где ты находилась, в какое время, и как можно точнее.
Прошло уж три недели без одного дня, отвечала Нелли, посасывая сломанный зуб. Было это во вторник ночью, на Феттер-лейн. Я как раз распрощалась с джентом, и он отправился туда, откуда пришел, на север. Я собиралась идти домойи тут увидела другого джента в хорошем пальто и высокой шляпе. Выглядел он человеком денежным и просто болтался в переулке, будто искал кого. Поэтому я к нему подошла и любезно заговорила. Думала, может, я ему приглянусь Нелли замолчала, дожидаясь от Монка хоть какой-то реакции.
Ну и как, приглянулась?
Да. Он сказал, что я ему нравлюсь. Только когда он начал, то повел себя грубо, хотя я не сопротивлялась, а потом и вовсе принялся бить меня. Не успела я поднять крик, как появился еще один парень. И засветил мне в глаз. Она осторожно потрогала глазницу. Ударил меня, подлец. Ударил по-настоящему. Я чуть сознание не потеряла. Потом этот второй ублюдок вместе с первым держали меня и трахали по очереди. Потом кто-то из них, я теперь уж и не знаю кто, так стукнул меня по голове, что я от боли наполовину лишилась чувств, потом ударил еще и выбил мне зубы. И они хохотали как сумасшедшие. Говорю вам, я ужасно перепугалась.
Судя по ее лицу, все так и происходило. Оно стало белым от воспоминаний.
Ты можешь рассказать мне что-нибудь о них? задал вопрос Монк. Что угоднопро запахи, голоса, какая была на ощупь материя их одежды?
Что?
Запахи, повторил Уильям. Помнишь какой-нибудь запах? Они ведь находились близко от тебя.
Например? Нелли выглядела озадаченной.
Да все, что угодно. Подумай. Монк старался говорить спокойно, не повышая голоса. Возможно, она намеренно прикидывается дурочкой? Люди работают в разных местах, продолжил он. Кто-то с лошадьми, кто-то с кожами, кто-то с рыбой или шерстью, хлопком или пенькой. Ты уловила запах соли? Пота? Виски?
Она молчала.
Ну? вмешалась Вида. Вспоминай! Что с тобой такое? Не хочешь, чтобы этих ублюдков нашли?
Хочу! Я думаю, запротестовала Нелли. Ни от кого из них ничем не пахло. От одного, правда, воняло выпивкойкакой-то крепкой, но я такой никогда не пила. Это было ужасно.
Одежда, продолжал Монк. Ты почувствовала материю их одежды? Она была качественная или дешевая? Плотная или тонкая?
Теплая, без запинки ответила она, думая о единственном свойстве материи, имеющем для нее значение. Я бы не отказалась от такого пальто. Стоит больше, чем я зарабатываю за месяц.
Чисто выбритые или с бородами?
Я не смотрела.
Чувствовала! Должна была почувствовать их лица. Думай!
Без бород. Бритые Кажется. Может, с бакенбардами. Нелли презрительно хмыкнула. Это может быть кто угодно из многих тысяч, заключила она безнадежным голосом, словно ранее питала иллюзии, но теперь они рассеялись. Вы их никогда не найдете. Ты просто обманщик, желающий поиметь с нее деньги, а она дура, что дает тебе их!
Следи за языком, Нелли Уэст! прикрикнула Вида. Ты не такая умная, чтобы прожить самостоятельно, и не забывай про это! Веди себя прилично, если хоть малость разбираешься в том, что для тебя хорошо!
Монк решил задать последний вопрос, на который, по его мнению, Нелли могла толково ответить.
В какое время ночи это произошло?
А что? фыркнула та. Тогда во всем разберешься? Тогда назовешь, кто это сделал?
Это может помочь. Но если ты предпочитаешь защищать их, мы спросим в другом месте. Насколько я понимаю, ты не единственная, кого избили.
Уильям повернулся к двери, оставив Виду наедине с Нелли. Он слышал, как миссис Хопгуд злобно и изощренно ругается, ни разу не повторяясь.
Вторая женщина, к которой отвела его Вида, оказалась совсем другой. Они встретили ее, когда она брела после долгого трудового дня на фабрике. Снег еще шел, но тут же таял на мокрых булыжниках. Женщине было лет тридцать пять, хотя из-за сутулости выглядела она на все пятьдесят. С одутловатого бледного лица смотрели красивые глаза, а густые волосы лежали вьющимися от рождения локонами. Уставшая и невеселая, она все равно оставалась привлекательной. Узнав Виду, женщина остановилась. На ее лице не отразилось ни страха, ни настороженности. Это многое говорило о нраве миссис Хопгуд: будучи женой хозяина фабрики, она сохраняла дружеские отношения с такими вот работницами.
Привет, Бетти, бодро сказала Вида. Это Монк. Он поможет нам найти тех ублюдков, что избивают женщин в нашем районе.
В глазах у Бетти блеснула искра надежды, но она так быстро погасла, что это могло только показаться.
Вот как? спросила Бетти без интереса. И что потом? Легавые их арестуют, а судья приговорит к расстрелу в Колдбат-Филдс? Или, может, их отправят в Ньюгейт и повесят? А? Она сухо и почти беззвучно засмеялась.
Вида пошла рядом с ней, нога в ногу, оставив Монка на пару шагов позади. Они свернули за угол, прошли мимо забегаловки с пьяными женщинами на ступеньках; те не чувствовали холода.
Как Берт? спросила Вида.
Пьян, ответила Бетти. А как еще?
А дети?
У Билли круп, Мэйзи как-то страшно кашляет. Остальные в порядке.
Они подошли к двери, и Бетти толкнула ее. В этот момент из-за угла в переулок, крича и смеясь, выбежали двое мальчишек. Оба размахивали палками, как мечами. Один сделал выпад, другой вскрикнул и, корчась, упал, делая вид, что умирает, и катаясь по мокрым булыжникам. При этом он радостно улыбался.
Первый прыгал по переулку, празднуя победу. Похоже, сейчас была его очередь выигрывать, и он наслаждался каждой каплей своего триумфа.
Бетти терпеливо улыбалась. Лохмотья на мальчишках, представлявшие собой набор обносков и перекроенного старья, вряд ли можно было загрязнить сильнее.
Монк заметил, что при звуках детского смеха плечи у него немного расслабились. Посреди серой каторжной рутины словно мелькнула искра человечности.
Бетти провела их в такой же доходный дом, в каком жила Нелли Уэст. Оказалось, она занимала здесь две задние комнаты. Средних лет мужчина лежалнаполовину в кресле, наполовину на полу. Женщина не обратила на него внимания. Комнату захламляла старая мебель: колченогий стол, мягкое кресло, в котором спал мужчина, два деревянных стулаодин с залатанным сиденьем, полдюжины разномастных ковриков и веник. Из соседней комнаты сквозь тонкую стенку доносились детские голоса и чей-то кашель. Мальчишки продолжили сражение в коридоре.
Вида все это игнорировала, сосредоточившись на Бетти.
Расскажи ему, что с тобой случилось. Она кивнула на Монка, обозначая, кому рассказывать. Мужчина в кресле пребывал в глубоком беспамятстве и ничего не слышал.
Рассказывать особенно нечего, покорно начала Бетти. Меня избили. До сих пор болит, но тут никто ничего поделать не сможет. Подумывала носить с собой заточку, но решила, что не стоит. Если заколю ублюдков, меня просто повесят за убийство. Да и не думаю, что они появятся здесь снова.
Вот как? спросила Вида издевательским тоном. Ты на это рассчитываешь, да? Не боишься снова выйти на улицу, чтобы подзаработать? Счастлива тем, что есть, не так ли? Не слыхала, что сталось с Нелли Уэст, Кэрри Баркер, Дот Макрэй? С другими, которых изнасиловали или избили? Некоторые из них всего лишь дети. И эти ублюдки чуть не убили бедняжку Бетти Дровер.
Женщина выглядела ошеломленной.
Я думала, это ее муж так отделал. Он жутко пьет и половину времени не понимает, что делает. Она бросила взгляд на тело, лежащее в кресле, и Монк подумал, что ей слишком хорошо знакомы такие особенности местной семейной жизни.
Нет, не он, мрачно сказала Вида. Джордж не так плох. Он просто вспыльчивый. Он бы так не сделал. А ей не следует распускать язык. Ее отделал клиент, которого она сняла на улице. Сначала попользовался, потом избил и еще пинал ногами. Она вся истерзана, кровь до сих пор идет. Хочешь сходить посмотреть? Уверена, что тебе это доставит удовольствие?
Бетти уставилась на нее.
Тогда я лучше буду сидеть дома, сказала она сквозь зубы. Или лучше пойду на Хеймаркет.
Не будь дурой! презрительно бросила Вида. Ты для Хеймаркет не годишься и сама это знаешь. Тебя туда даже не пустят и не позволят там крутить задом, и это тебе тоже известно.
Значит, я теперь должна оставаться дома и обходиться тем, что есть? возразила Бетти, и ее щеки покрылись бледным румянцем.
Вида посмотрела на спящего в углу мужчину с невыразимым презрением.
Думаешь, он прокормит твоих детей? Смотри на жизнь по-взрослому, Бетти. Изнасилуют тебя или нет, а ты все равно снова пойдешь на улицу, сама знаешь не хуже меня. Ответь на вопросы Монка. Мы поймаем этих подлецов. Будем действовать сообща и поймаем!
Бетти слишком устала, чтобы спорить. В данный момент Вида представлялась ей злом еще худшим, чем голод или насилие. Она покорно повернулась к Монку.
Тот задал ей те же вопросы, что и Нелли Уэст, и получил такие же ответы. Она пошла на улицу, чтобы немножко подзаработать. У мужа выдалась неудачная неделя, пояснила Бетти, кивая на неподвижное тело. Он старался изо всех сил, но из-за погоды ничего не получилось. Зимой всегда приходится трудно, особенно на рыбном рынке, где он часто находил подработку. Они подралисьтак, из-за ничего. Он ее ударил, подбил глаз и вырвал клок волос. А она стукнула его пустой бутылкой из-под джина, и он отключился. Бутылка разбилась, и она порезала руку, собирая осколки, чтобы дети не поранили себе ноги.
Уже после этого она сходила и присмотрела местечко, где можно делать деньги. Там ей удалось заработать семнадцать шиллингов и шесть пенсовкругленькую сумму, и она подумывала, как ее увеличить, когда к ней подошли трое мужчин, двое спереди, а один сзади, обругали, и уже через несколько секунд один держал ее, а двое других по очереди насиловали. Ей наставили синяков, вывихнули одно плечо; из ссадин на локтях и коленях текла кровь. Она так испугалась, что после этого три недели никуда не ходила и Джорджа к себе не подпускала. При одной мысли о том, что нужно снова идти на улицу, ее брала оторопь от страха, хотя голод постоянно подталкивал к двери.
Монк дотошно расспрашивал ее обо всем, что она могла вспомнить о нападавших.
Они осыпа́ли ее бранью. Какие у них были голоса?
Говорили они правильно как дженты. Они не местные. В этом Бетти нисколько не сомневалась.
Старые или молодые?
Не знаю. Не видела. По голосам не скажу.
Бритые или с бородами?
Бритые кажется. Не помню, с усами или без усов. Хотя Нет, не помню.
Во что одеты?
Не знаю.
Помнишь что-нибудь еще? Запах, слова, имена, хоть что-нибудь?
Не помню. У нее затуманились глаза. Запах? Ты о чем? Они ничем не пахли!
И выпивкой?
Насколько мне кажется, нет. Совсем ничем не пахли.
А мылом? Монк сразу понял, что зря спросил. Этот вопрос запал ей в голову.
Мылом? Да, думаю, да. Забавно так непривычно.
Знала ли она, как пахнет чистое тело? Возможно, забавным ей показалось именно отсутствие запаха. В целом он узнал от нее не больше, чем от Нелли Уэст, но уже полученные сведения подтвердились: двое или трое мужчин являются в район откуда-то со стороны и с каждым разом творят все более жестокое насилие. Похоже, они сознательно выбирают одинокую жертву и не связываются с профессиональными проститутками, находящимися под защитой сутенеров; их интересуют дилетантки, те женщины, что выходят на улицу время от времени, в период нужды.