Нет хрипло выдавила она. Могу лишь предположить, что он, должно быть, заблудился.
Ивэн демонстрировал безжалостностьчерту, характерную для Монка.
Пешком? Он поднял брови. И часто он гулял по ночам по незнакомым районам Лондона, миссис Дафф?
Конечно, нет, поспешно ответила она.
Куда, по его словам, он направлялся? нажимал Ивэн.
Сильвестра сильно побледнела, ее глаза настороженно блеснули.
Он не сказал ничего конкретного, ответила она сержанту. Но, полагаю, отправился вслед за сыном. До того они говорили о поведении Риса. Я при этом не присутствовала, но слышала разговор на повышенных тонах. Рис ушел злой. Мы оба думали, что он поднялся наверх, в свою комнату Сильвестра сидела с прямой спиной, стиснув руки, вздернув напряженные плечи. Потом муж пошел наверх, подвести черту под их дискуссией, обнаружил, что Рис исчез, и страшно рассердился. И тоже ушел Думаю, он пытался найти его. Опережая вопрос, скажу, что не знаю, куда направился Рис и где Лейтон его нашел что, очевидно, и произошло. Наверное, там они и подверглись нападению?
Видимо, да, согласился Ивэн. Нет ничего необычного в том, что молодой человек посещает сомнительные места, мэм. Как правило, это не вызывает серьезного беспокойства, если только он не транжирит деньги и не уделяет внимания чужой жене. Ваш муж придерживался строгих взглядов на мораль?
Миссис Дафф выглядела смущенной. Судя по выражению ее лица, она никогда не задумывалась над этим вопросом.
Он не был суров и не был ханжой, если вы это имеете в виду. Брови у нее взлетели вверх, женщина широко раскрыла глаза. Не думаю, что он когда-нибудь вел себя нечестно. Он не рассчитывал, что Рис будет воздержан. На самом деле они не ссорились. Если у вас сложилось такое впечатление, то я не это хотела сказать. Я не слышала слов, только их голоса. Это могло быть что-то совсем другое. Она закусила губу. Возможно, Рис встречался с замужней женщиной? Лейтон не стал бы говорить мне об этом. Скорее всего, он пощадил бы мои чувства
Вероятно, так все и случилось, согласился Ивэн. Это многое объяснило бы. Если их встретил ее муж, то могла произойти стычка.
Сильвестра вздрогнула и перевела взгляд на огонь в камине.
Но совершить убийство?.. Что же это за женщина? И разве не потребовалось бы несколько человек для для такого страшного дела?
Да, вы правы, спокойно согласился Ивэн. Но, видимо, их и было несколько отец, или брат, или тот и другой.
Подняв руки, хозяйка дома спрятала лицо в ладонях.
Если это правда, то он был виноват, очень виноват, но не заслуживал такого наказания! А мой муж вообще его не заслужил. Это была не его вина!
Она бессознательно провела тонкими пальцами по волосам, и из прически выпала одна шпилька; длинный черный локон упал на плечо.
Неудивительно, что Рис не хочет меня видеть! Она подняла взгляд на сержанта. Что мне ему сказать? Как мне простить его за это и как помочь ему простить самого себя?
Эстер положила ладонь на плечо Сильвестры.
Во-первых, не будем принимать это за истину, пока не узнаем всё в точности, твердо произнесла она. Возможно, дело не в этом.
Однако, глядя на Ивэна и вспоминая ночную сцену в спальне, а потом поведение Риса в присутствии Сильвестры, она находила весьма вероятным, что их предположение верно.
Миссис Дафф медленно выпрямилась, лицо ее побелело.
Ивэн встал.
Может быть, мисс Лэттерли отведет меня наверх, к мистеру Даффу? Знаю, он не может говорить, но способен отвечать жестами.
Сильвестра заколебалась. Она оказалась не готова даже к вопросам, не говоря уже об ответах, которые мог дать Рис. Не приготовилась она и к тому, чтобы заново пережить ту сцену, в которой совсем недавно так неожиданно проявилась жестокая сторона характера ее сына. Эстер читала это в ее глазах, читала с легкостью, потому что сама боялась этого.
Миссис Дафф? окликнул Ивэн.
Он нездоров, ответила она, глядя на сержанта.
Это правда, подтвердила Эстер. Он провел очень беспокойную ночь. Я не могу позволить, чтобы вы давили на него, сержант.
Ивэн испытующе смотрел на нее. Должно быть, он угадывал некоторые ее чувства, воспоминания о том, как Рис вжимался спиной в подушки, пока перед его мысленным взором оживало нечто настолько ужасное, что он не мог выразить это словами никакими словами.
Я не стану давить на него, пообещал сержант упавшим голосом. Но он, вероятно, сам захочет что-то сообщить мне. Мы должны предоставить ему такую возможность. Нам необходимо знать правду. Может оказаться, миссис Дафф, что ему тоже хочется знать правду.
Вы так думаете? Она посмотрела на сержанта очень скептически. Ни возмездие, ни правосудие не вернут к жизни моего мужа, не залечат ран Риса. Они лишь помогут некоей отвлеченной концепции справедливости, а я не уверена, что она меня сильно заботит.
На секунду Эстер показалось, что Ивэн собирается возразить, но он, ничего не ответив, просто шагнул в сторону, пропуская Сильвестру вперед.
Положив руки на покрывало, Рис лежал спокойно, с умиротворенным выражением лица, словно погружаясь в сон. Услышав, как открывается дверь, он повернул голову и посмотрел на вошедших несколько настороженно, но не испуганно.
Простите, что опять беспокою вас, мистер Рис, заговорил Ивэн, прежде чем Эстер или Сильвестра успели вымолвить хоть слово. Но расследование продвинулось вперед весьма незначительно. Знаю, вы пока не можете говорить, но, если я задам вам несколько вопросов, вы сумеете ответить мне знаками «да» ли «нет».
Рис смотрел на него, почти не мигая.
У Эстер вспотели ладони; она вдруг поймала себя на том, что стиснула зубы. Сиделка знала: у Ивэна нет другого выхода, кроме как настаивать. Только Рис знал правду, и она могла стоить ему гораздо больше, чем предполагала мать, не говоря уже об Ивэне, с такой мягкостью и искренним состраданием глядевшем на больного.
Когда вы в тот вечер ушли, начал сержант, вы встретились с кем-то знакомым, с другом?
Губ Риса коснулась тень усмешкигорькой и страдальческой. Он даже не пошевелился.
Я задал неправильный вопрос, не смутился Ивэн. Вы ушли, чтобы встретиться с другом? У вас была назначена встреча?
Рис покачал головой.
Нет, констатировал Ивэн. Вы встретились с кем-то случайно?
Рис слегка пошевелил плечом.
С другом?
Последовало однозначное отрицание.
С кем-то, кто вам не нравится? С врагом?
Снова движение плечом, на этот раз сердитое, нетерпеливое.
Вы пошли прямиком в Сент-Джайлз?
Рис очень медленно кивнул, словно вспоминал с трудом.
Вы там бывали раньше? спросил Ивэн, понизив голос.
Не моргнув глазом, молодой человек кивнул.
Вы знали, что ваш отец тоже туда направляется?
Рис замер, тело его напряглось, будто мышцы свело.
Знали? повторил Ивэн.
Вжимаясь в подушки и морщась от боли, вызванной движениями, раненый съежился. Он попробовал заговорить, губы начали артикулировать звуки, горло напряглось, но ничего не вышло. Его начало трясти. Он не мог отдышаться, хватал воздух ртом и захлебывался.
Сильвестра шагнула вперед.
Прекратите! велела она Ивэну. Оставьте его в покое. Встала между ними, словно от полицейского исходила физическая угроза, потом повернулась к Рису, отшатнувшемуся от нее; он словно не понимал, кто перед ним.
Лицо у Сильвестры стало пепельного цвета. Она пыталась что-то сказать сыну, но в смятении не находила слов. Лицо ее выражало растерянность, испуг и боль.
Вы оба должны уйти, решительно заявила Эстер. Прошу вас! Сейчас же! Словно не допуская возражений, она повернулась к Рису; тот сильно дрожал и издавал такие звуки, будто у него наступает удушье. Прекрати! скомандовала она громко и четко. Тебя никто не обидит! Не пытайся говорить Просто размеренно вдыхай и выдыхай! Очень размеренно! Делай, как я говорю!
Она слышала, как закрылась дверь; Ивэн с Сильвестрой ушли.
Постепенно истерика прекратилась. Рис начал дышать ровнее. Хриплые звуки в горле ослабли, он больше не дрожал, а только вздрагивал.
Продолжай дышать медленно, сказала ему Эстер. Мягко. Вдох, выдох. Вдох, выдох.
И она улыбнулась ему.
Пусть несмело и дрожащими губами, он улыбнулся в ответ.
Теперь я принесу тебе немного горячего молока и травяной настой, чтобы ты почувствовал себя лучше. Тебе нужно отдохнуть.
Глаза его снова потемнели от страха.
Никто сюда не зайдет.
Рис не отреагировал.
Тогда Эстер подумала, что, кажется, понимает. Он боялся уснуть. Во сне приходил ужас.
Тебе не обязательно спать. Просто лежи спокойно. От этого не заснешь.
Молодой человек расслабился, но искал взглядом ее глазастарался, чтобы Эстер его поняла.
И все-таки он уснул и проспал несколько часов, а мисс Лэттерли сидела рядом и стерегла его сон, готовясь разбудить больного при первых признаках беспокойства.
Во второй половине дня пришел Корриден Уэйд. Эстер рассказала ему о страданиях Риса, о кошмаре, приведшем к продолжительным болям и истерике. Доктор огорченно морщился, забыв о собственном физическом дискомфорте.
Это вызывает сильнейшее беспокойство, мисс Лэттерли. Я поднимусь и осмотрю его. Неблагоприятный поворот в развитии событий.
Эстер собралась сопровождать его.
Нет, резко произнес доктор, подняв руку в протестующем жесте, словно физически препятствовал ее стремлению. Я один осмотрю его. Очевидно, то, что произошло, вызвало у него сильное потрясение. В интересах больного и чтобы уберечь его от дальнейших истерик, я осмотрю его, не вызывая смущения в связи с присутствием посторонних и женщин. Он коротко улыбнулсяне для поднятия духа Эстер, а скорее из любезности.
Все случившееся явно глубоко огорчило доктора Уэйда.
Я знаю Риса с тех пор, как он был ребенком. И хорошо знал его отца, упокой Бог его душу; моя сестрадавняя и близкая подруга Сильвестры. Несомненно, в самом ближайшем будущем она зайдет и предложит любую помощь и услуги, какие сможет
Это было бы неплохо начала Эстер.
Да, конечно, перебил ее доктор. Мне нужно посмотреть своего пациента, мисс Лэттерли. Похоже, в его состоянии может произойти поворот к худшему. Вероятно, появится необходимость в снотворном, чтобы он не навредил себе в смятении рассудка
Эстер коснулась руки Уэйда.
Но он боится спать, доктор! Потому что когда спит
Мисс Лэттерли, мне очень хорошо известно, что вы принимаете его интересы близко к сердцу.
Говорил он спокойно, почти мягко, но в голосе безошибочно угадывался металл.
У него тяжелейшие травмы, гораздо более серьезные, чем вы думаете. Я не могу рисковать; если он снова придет в возбуждение, вполне вероятно, раны откроются. Результат может быть фатальным. Уэйд очень серьезно посмотрел на Эстер. Это не тот тип насильственных действий, с которым вы или я привыкли иметь дело. Мы знаем войну и ее героев, знаем, что она, видит Бог, достаточно ужасна. Здесь же мы столкнулись с испытанием иного рода. Мы должны защитить пациента от него самогопо крайней мере, на некоторое время. Через несколько недель ему, возможно, станет лучше мы можем только надеяться.
Эстер оставалось лишь молча согласиться.
Спасибо. Лицо доктора смягчилось. Уверен, мы отлично поработаем вместе. У нас много общегомы оба прошли испытание на выносливость и рассудительность. Он снова коротко улыбнулсяво взгляде читались боль и неуверенностьи стал подниматься по лестнице.
* * *
Эстер и Сильвестра ждали в комнате отдыха. Они сидели по разные стороны камина, напряженные, с прямыми спинами, и обменивались время от времени принужденными отрывистыми фразами.
Я знакома с Корриденом Уэйдом уже много лет, неожиданно сказала Сильвестра. Для моего мужа он был превосходным другом. Лейтон полностью ему доверял. Он сделает для Риса все возможное.
Конечно. Я слышала о нем. У него прекрасная репутация. Очень высокая.
Вот как? Да. Да, конечно, так и есть.
Шли минуты. В камине прогорел уголь. Ни одна из них не позвонила в колокольчик, чтобы горничная добавила еще.
Его сестра Эглантина, она моя близкая подруга.
Да. Он мне говорил. Сказал, что она, наверное, скоро заглянет.
Надеюсь. Он так сказал?
Да.
А вы разве не должны быть с ним?
Нет. Он сказал, что лучше пойдет один. Меньше беспокойства.
Вот как?
Я не знаю.
Снова потянулись минуты. Эстер решила сама развести огонь.
Вернулся Корриден Уэйд; лицо его было мрачно.
Как он? спросила Сильвестра напряженным, высоким от волнения голосом и, сама того не замечая, вскочила на ноги.
Он очень болен, моя дорогая, тихо ответил врач. Но я надеюсь, что поправится. Он должен отдыхать как можно больше. Ему нечего сказать полиции. Нельзя изводить его, как сегодня. Всякое напоминание о виденных и пережитых им ужасных событиях значительно ухудшает его состояние. Оно даже может вызвать острый рецидив. И удивляться этому не приходится.
Доктор взглянул на Эстер.
Мы обязаны защитить его, мисс Лэттерли. Я верю, что вы с этим справитесь! Оставляю вам порошки, будете давать их ему с теплым молоком или мясным бульономкак понравится; они позволяют спать крепко и без сновидений. Доктор нахмурился. Я вынужден настаивать, чтобы вы никогда не говорили с ним о выпавших на его долю испытаниях или намекали на них каким-то способом. Он не может вспоминать о них без сильнейшего потрясения. Это естественно для любого приличного и впечатлительного молодого человека. Мне представляется, что вы или я чувствовали бы то же самое.
Эстер не сомневалась, что сказанное докторомправда. Она слишком ясно видела все это сама.
Конечно. Благодарю вас. Буду только рада, если ему станет легче и он сможет отдыхать без помех.
Доктор улыбнулся. Его симпатичное лицо так и лучилось теплом.
Я в этом уверен, мисс Лэттерли. Рису повезло, что у него есть вы. Я продолжу свои ежедневные визиты к вам, но не стесняйтесь посылать за мной, когда понадоблюсь. Он повернулся к Сильвестре. Думаю, Эглантина завтра зайдет. Могу я сообщить сестре, что вы ее примете?
Миссис Дафф наконец расслабилась, губы ее дрогнули в слабой улыбке.
Сообщите, пожалуйста. Благодарю вас, Корриден. Не представляю, как бы мы жили без вашей доброты и вашего таланта.
Уэйд слегка сконфузился.
Мне бы хотелось чтобы в них не было нужды. Все это так прискорбно весьма прискорбно. Он вскинул голову. Завтра я приду опять, моя дорогая, а до тех пор держитесь. Мы сделаем все, что можем, мисс Лэттерли и я.
Глава 3
Монк в одиночестве сидел в большом кресле в своей квартире на Фицрой-стрит. Он ничего не знал про случай, расследуемый Ивэном, и про то, что Эстер принимает участие в судьбе одной из жертв. С Эстер он не виделся больше двух недель и в глубине души не хотел встречаться с ней в ближайшем будущем. Из-за участия в деле Рэтбоуна о клевете Уильям съездил на континент, побывал в Венеции и в маленьком германском княжестве Фельцбург. Ему удалось вкусить совершенно другой жизни, полной блеска, роскоши и безделья, смеха и беззаботности, и он нашел ее в высшей степени притягательной. Присутствовали в ней и элементы, ему незнакомые. Они возбуждали воспоминания о его далеком прошлом, тех временах, когда он еще не поступил в полицию. Монк изо всех сил старался разобраться в них, но не преуспел. Как и все остальное, они проскакивали лишь время от времени, подобно лицу в приоткрытом окне, которое выглянет ненадолго, а потом спрячется, оставив наблюдателя в еще большем смущении.
Уильям влюбился в Эвелину фон Зейдлиц. По крайней мере, считал, что это любовь. Конечно, чувство было восхитительное, волнующее, захватывающее, от него учащенно билось сердце. Монк скорее сильно удивился, чем испытал боль, когда узнал, что графиняпустышка, скрывающая за маской обаяния и остроумия глубокий эгоизм. Ближе к концу этой истории он истосковался по скромным и суровым добродетелям Эстерее честности, стремлению к правде. Даже нравоучения и зачастую ханжеские высказывания мисс Лэттерли обладали каким-то очищающим действиемкак сладостный порыв холодного ветра, разгоняющий духоту и тучи мух.
Наклонившись, Монк взял кочергу и принялся с непонятной злостью ворошить угли. Ему не хотелось думать об Эстер. Она была деспотична, заносчива и временами напыщенна; раньше он думал, что эти недостатки присущи только мужчинам. Уильям не любил, когда такие мысли посещали его.