Возможно, я тебя и убью.
Ее голова опустилась на грудь, и она едва слышно прошептала:
Я каждую ночь принимаю снотворное, потому что не могу заснуть. Я думаю о тебе.
И как же я тебе являюсь?
Мертвым. И мне жалко, что это не я.
Прими побольше таблеток, посоветовал Паркер.
Не могу. Я трусиха. Линн подняла голову и вновь посмотрела на него. Поэтому я и сделала это, Паркер. Я трусиха. Передо мной стоял выбор: или ты, или я.
И Мэл платит за квартиру?
Я трусиха.
Да. Я знаю это.
Я ни разу не доставила ему удовольствия, Паркер. Я никогда не отвечала на его ласки!
Поэтому он и уехал?
Наверное.
Да, ты можешь включать и выключать себя, горько согласился он и невесело улыбнулся. Машина для секса. Для тебя он не имеет никакого значения.
Имеет, но только с тобой, Паркер.
Он со злобой выплюнул ругательство, и она, вздрогнув, покачала головой.
Это правда, Паркер. Поэтому мне и нужны таблетки. Поэтому я и не уезжаю отсюда, и не ищу себе другого мужчину. Мэл платит за меня, не просит того, что я не могу дать.
Кофе сменила бутылка виски. Паркер рассмеялся, ударил по столу кулаком и сказал:
Все-таки хорошо, что этой скотины здесь нет. Я врываюсь, а у него в гостиной два-три головореза, да? Просто так, на всякий случай.
Да, согласилась Линн. Он никогда не оставался здесь один.
Трусливый гад, прошипел Паркер и принялся барабанить по краю стола пальцами обеих рук. Наверное, боится, что я встану из могилы. Он засмеялся, перестав терзать край стола. Мэл прав. Да. Назад из могилы.
Что ты собираешься делать, Паркер? Только сейчас в ее голосе послышались нотки страха.
Я собираюсь выпить из него кровь, вырвать сердце и выплюнуть его в канаву, чтобы там на него помочились бродячие собаки. Я собираюсь содрать с него кожу, вырвать вены и повесить его на них.
Кулаки Паркера сжимались и разжимались, он гневно смотрел на Линн. Потом схватил кофейную чашку и швырнул в холодильник. Она ударилась о холодильник, отскочила на край раковины, потом упала на пол.
Линн испуганно смотрела на мужа. Губы ее дрожали, но она не произнесла ни слова.
Паркер посмотрел на Линн холодными глазами, усмехнулся уголком рта и сказал:
С тобой? Что я собираюсь сделать с тобой?
Она сидела неподвижно.
Еще не знаю. Его голос звучал жестко и твердо, ибо он был полностью уверен в своих силах. Все будет зависеть от обстоятельств. От тебя. Где Мэл?
О Господи прошептала Линн.
Мое решение будет зависеть от тебя, повторил Паркер.
Я не знаю, Паркер, покачала она головой. Клянусь на Святом кресте. Я не видела его три месяца. Я даже не знаю, в Нью-Йорке он или нет.
Как ты получаешь деньги?
Левого числа каждого месяца приходит посыльный с конвертом, ответила Линн.
Сколько?
Тысяча.
Он ударил по столу кулаком.
Двенадцать штук в год, которые не облагаются налогами. Хорошая плата за предательство, Линн. Знаешь, кто ты? Иуда! На кухне раздался хриплый смех. Казалось, ножом режут брезент. Трусливая Иуда, повторил он, виляющая хвостом.
Я испугалась! Они грозили убить меня, Паркер. Они бы мучили меня, а потом убили.
Ладно. Кто посыльный?
Каждый раз приходит новый. Я не знаю ни одного из них.
_ Еще бы! Мэл не доверяет тебе. Никто не доверяет Иуде.
Я не хотела этого делать, Паркер. Клянусь всеми святыми! Ты был единственным мужчиной, которого я хотела. Единственным, кто мне был нужен. Но мне. пришлось пойти на это.
И ты одеваешь это опять, сказал он.
Нет, на этот раз покачала головой Линн. Я больше не перенесу этого ужаса.
Ты боишься умереть? Паркер поднял руки и сжал их, не сводя взгляда с горла Линн.
Да, да, боюсь. Она отшатнулась от него. Я и жить боюсь. Я не смогу' больше пройти через это.
Первого числа ты скажешь посыльному: «Передай Мэлу, чтобы он был осторожнее. Паркер в городе».
С какой стати, Паркер? с отчаянием воскликнула Линн и яростно покачала головой. Паркер, я дошла до самого дна. Я говорю тебе правда. Никто не знает, что ты здесь. Никто не знает, что ты жив. Никто не грозит мне, не заставляет закладывать тебя.
Может, тебе вызваться добровольно? предложил он.
Нет. Это невозможно сделать добровольно.
Значит, ты тоже была в армии? рассмеялся он. Или поблизости.
Она, к удивлению Паркера, покраснела и угрюмо ответила:
Я никогда не была проституткой, Паркер. Ты знаешь это.
Да. Ты вместо своего продала мое тело.
Паркер встал и вышел из кухни. Линн поплелась за ним. Он постоял с минуту в гостиной, сердито глядя на мебель, потом растянулся на софе.
Рискну, заявил он. Немного рискну. Мэл не доверяет тебе и поэтому не оставил никаких контактов: ни телефонных номеров, ни адресов, ничего. Значит, ты не сможешь сыграть Иуду до первого числа, до того, как придет посыльный. Через четыре дня. Правильно?
Я и тогда не смогу, попыталась убедить его Линн. Я не смогу никто меня не заставляет.
У тебе нет ни одного шанса, рассмеялся Паркер. Тебе не из чего выбирать. Он вскочил с софы так внезапно, что Линн вздрогнула от испуга. Он не подошел к ней. Я встречусь с ним вместо тебя.
Ты останешься? спросила Линн. На ее лице смешались страх и желание. Останешься?
Да, останусь.
Он отвернулся от нее и направился в спальню. Линн пошла следом. Между приоткрытыми ее губами виднелся кончик языка, глаза метались между ним и постелью.
Паркер, обошел кровать и опустился на колени перед тумбочкой:. Вырвав телефонные провода из розетки, он встал.
Линн распахнула халат. Он посмотрел на нее, и желание, еще более сильное, чем раньше, вернулось. Он помнил ее такой.
Ты останешься здесь? спросила Линн.
Паркер покачал головой.
Для тебя это дерево засохло.
Он подошел к окну, раздвинул шторы и выглянул на улицу. За окнами не было ни пожарной лестницы, ни карниза.
Линн шепотом позвала его.
Паркер направился к двери. Она сделал шаг к нему, подняв руки, но. он обошел ее и остановился у двери.
Паркер вытащил ключ из замка, вышел из комнаты и запер за собой дверь.
Линн еще раз позвала его.
Паркер выключил свет, в гостиной и на кухне, лег на софу и в темноте посмотрел на окно. Он солгал. Дерево не засохло. Он просто по-прежнему боялся ее.
Глава 3
Труп голой Линн лежал на кровати. Паркер остановился в дверях, не сводя с нее глаз. Шторы были закрыты и не пускали в комнату полуденное солнце. В спальне было прохладно и темно, как в похоронном бюро. В воздухе повис похожий на аромат цветов запах духов и косметики. Там, где шторы колыхались от легкого дуновения ветерка; солнечный свет дрожал, как пламя свечи. С улицы доносился негромкий шум машин..
Линн лежала на спине, труди и живот ее как бы запали. Похоже, она приготовилась к смерти: сложила ноги вместе и положила руки на живот Одна на другую, прижав к бокам локти, но, засыпая, шевельнулась и нарушила симметрию.
Сейчас одно колено было согнуто, а правая нога лежала почти под прямым углом. Шершавая пятка правой ноги касалась левого колена, как бы пародируя движения балерины. Ладонь левой, руки покоилась на пупке, но правая упала с живота и лежала на кровати ладонью вверх, со слегка согнутыми пальцами. Голова была слегка повернута вправо, рот раскрылся.
Паркер вошел. в спальню, остановился у кровати и взял с тумбочки пустой пузырек. На этикетке был напечатан адрес, название и телефонный номер аптеки, анижеимя Линн, фамилия доктора, номер рецепта и инструкция: «При необходимости принимать по одной таблетке перед сном. Не превышать дозу».
Паркер читал, шевеля губами.
Он прочитал этикетку дважды: название аптеки, адрес и телефонный номер, имя своей мертвой жены, фамилию ее доктора, номер рецепта и саму инструкцию. Потом бросил пузырек в полупустую корзину для мусора, стоящую рядом с тумбочкой, и вновь посмотрел на труп.
Паркер собрался взять Линн за запястье, чтобы пощупать пульс, но остановился. В этом не было необходимости. Когда перед вами труп, ошибиться невозможно. Кожа становится восковой, грудь абсолютно спокойна, губы чересчур сухи, глаза как бы тонут за закрытыми веками.
Теперь необходимо избавиться от нее. Ему нужно оставаться здесь еще три дня, но Он не может ждать рядом. с трупом. Не-, смотря на гнев, который накапливался в нем в течение шести месяцев, проведенных на тюремной ферме, он не собирался убивать ее. Избитьда. Покалечитьда. Причинить боль и оставить на теле шрамыда. Но не убивать.
В шкафу Паркер нашел платье с молнией на спине и надел его. на Линн, с трудом засунув отвердевшие руки в рукава, потом перевернул ее на живот и застегнул молнию. Перевернув вновь на спину, начал надевать туфли, но они оказались слишком малы. То ли ноги Линн уже начали распухать, то ли она предпочитала красоту удобству.
Одетая, Линн перестала выглядеть такой мертвой, хотя и не была похожа на спящую. Паркер закрыл ей рот, и он не. раскрылся.
В дверях он остановился и с минуту смотрел на жену. Потом со словами:
Ты всегда была дурой, и так и не изменилась, вышел из спальни и закрыл за собой дверь.
В гостиной стоял телевизор. Он нашел в буфете на кухне бутылку виски, открыл ее и уселся смотреть мультики, за которыми последовал какой-то телесериал и. детские передачи.
Шторы в гостиной были закрыты, но по часам, стоящим на телевизоре, Паркер знал, что солнце уже садится. В вечерних новостях о нем не сказали ни слова. Это было вполне объяснимо. Он бежал три недели назад с другого конца континента. Мертвый охранник и беглый бродяга не такие уж сенсационные новости, чтобы упоминать их за тысячи миль, от места происшествия.
То, что с ним произошло за эти месяцы, тоже явилось следствием ошибки Линн, еще одним результатом ее глупости. Он получил шестьдесят дней за бродяжничество, и сейчас полиция имела отпечатки его пальцев. То, что они принадлежали человеку по имени Рональд Каспер, не имело значения. Он мог назваться, кем угодно, даже собственным именем, но отпечатки пальцев останутся теми же на всю жизнь.
Ему дали шестьдесят дней. Через двадцать дней Паркер подрался с охранником и получил еще шесть месяцев. Восемь месяцев Паркер вынужден был вычеркнуть из своей жизни, пропалывая грядки на тюремной ферме. Он вытерпел шесть из них и использовал подвернувшийся к бегству шанс, оставив за собой охранника со свернутой шеей.
Все это было ее виной, одной из пакостей, которые Линн подстроила ему. Она обманула его, наставила рога, благодаря ей он попал в тюрьму и сейчас его отпечатки находились в Вашингтоне. Она заставила его пересечь весь континент. Все это сделала его мертвая жена.
Никакая другая женщина не была бы способна на это. До нее женщины не доставляли ему неприятностей. И то, что устроила ему Линн, больше никогда не повторится.
А сейчас Линн оставила ему свое тело, от которого необходимо избавиться. Он не мог оставить ее в квартире, потому что предстояла встреча с посыльным. Он не мог ее оставить и потому, что не вынес бы этого. Он не мог позвонить в полицию, как примерный гражданин, и попросить, чтобы ее забрали, потому что после первого же внимательного взгляда становилось ясно, что он не примерный гражданин.
Паркер ненавидел Линн. Он ненавидел и любил ее, и он никогда не испытывал, этих двух чувств раньше. Никогда не знал, что такое любовь, что такое ненависть. Теперь остался Мэл. Мэла он убьет, но это была не ненависть. Он просто обязан сквитаться, подвести баланс. В нем клокотали ярость, гордость и гнев, но не ненависть.
К тому времени, когда по телевизору начали показывать самые популярные передачи и вестерны, уровень виски в бутылке заметно понизился. Паркер смотрел на экран, и по его лицу плясали голубовато-белые блики, вырисовывая скулы. После «прайм тайм» начали крутить старые картины, и он смотрел фильмы. После фильмов священник прочитал молитву, хор спел «Звездно-полосатый флаг», пока на экране колыхался флаг, и станция закончила передачи. Из телевизора раздавалось только хриплое шипение, а на экране мелькали черные и белые точки.
Паркер встал, выключил телевизор и включил свет. Бутылка была пуста. Он чувствовал себя немного навеселе, и в этом не было ничего хорошего. Именно Линн заставила его напиться, когда он должен был оставаться трезвым.
Он отправился на кухню, сделал сандвич и съел его, запив полу-квартой молока. Почувствовав усталость, Паркер сварил кофе, выпил три чашки и намочил лицо водой из крана.
В спальне было темно. Свет из гостиной освещал обутые ноги Линн. Он включил свет, и ему показалось, что Линн поменяла позу. Ее руки и ноги выгнулись к туловищу, голова откинулась назад, открытые глаза смотрели на шторы:
Паркер опустил ей веки, поднял, как жених невесту, неподдающееся тело и вынес из спальни.
На лестничной площадке ему никто не встретился. Он вызвал с первого этажа лифт, спустился в подвал и вышел с мертвой женой в переулок.
Переулок вывел его на улицу примерно в квартале от дома. Он повернул направо и прошел полквартала до Пятой-авеню и Центрального парка. По пути ему встретился какой-то мужчина, но он так спешил, что едва посмотрел на Паркера. На углу остановилось такси, и водитель спросил, высунувшись из окна:
Хотите такси, мистер?
Мы живем тут рядом.
У вас груз? улыбнулся таксист.
Она не привыкла к виски.
Такси уехало по пустынной улице. Парочка из проезжающего «ягуара» посмотрела на *него, улыбнулась и отвернулась. Паркер перешел на другую сторону улицы, перебрался через низкую каменную ограду и очутился в парке.
Он спрятал тело в кустах. Потом, действуя на ощупь, сорвал с Линн платье и туфли, достал перочинный нож и, держа в левой руке ее подбородок, чтобы знать, где находится лицо жены, принялся кромсать его. Паркер не хотел, чтобы полиция для установления личности поместила в газетах фотографии. Мэл будет обязательно читать газеты.
На руках Паркера не осталось крови, очень мало ее было и на ноже. Когда кромсают труп, крови бывает неодето. Он вытер, нож о платье, закрыл и спрятал в карман. Потом завернул туфли в платье, сунул узел под левую руку, вышел из парка и вернулся к дому.
Паркер очень устал, и, когда вошел в квартиру, движения его были неуверенными. Включив везде свет, он растянулся на софе и сразу уснул.
Глава 4
Три дня единственными звуками в квартире Линн были звуки телевизора. В воздухе повис затхлый запах, словно она до сих пор находилась в спальне. Ожидание проходило не лучшим образом.
На стене кухни висел календарь с двумя кокер-спаниелями, стоящими перед розовым кустом. Паркер подолгу разглядывал календарь, когда сидел за кухонным столом с чашкой кофе.
На третий день начался новый месяц. Паркер бродил по гостиной, и его, как магнитом, влекло к входной двери. Он проводил по пять минут у двери, прислушиваясь и ожидая звонка. Дважды брался за ручку, но не открывал дверь.
В буфете оставались еще две бутылки виски, но он даже не притронулся к ним. Ей не удастся вновь заставить его напиться. Она причинила ему неприятность в последний раз.
В дверь позвонили, когда Паркер варил кофе. Он перестал помешивать густую коричневую жидкость, поднял голову и повернулся к двери. Закончив варить кофе, Паркер пошел к входной двери, посмотрел в глазок и увидел незнакомого мужчину.
У посыльного было круглое, как тарелка, лицо. Ярко-синий костюм с узкими лацканами никогда не был модным. Под застегнутым на одну среднюю пуговицу пиджаком белела рубашка, а на шее был повязан разноцветный галстук. Рубашка, казалось, была накрахмалена вся, а не только один воротник, как обычно.
Над всей этой элегантностью находилось толстощекое круглое лицо с голубыми широко посаженными глазками, заплывшими жиром. У посыльного были огромные розовые мягкие уши, а на голове под залихватским углом сидела соломенная шляпа.
Пиджак был тесен, и Паркер ясно видел во внутреннем кармане конверт-с деньгами. Он приоткрыл дверь. Посыльный слегка нахмурился и сказал тоненьким голоском:
Я не туда попал? Наверное, я ошибся квартирой?
Вам нужна Линн Паркер?
Да, да. Толстяк согнулся в талии, стараясь заглянуть за спину Паркера. Она дома?
Заходите, пригласил Паркер.
Нет, я не должен заходить в квартиру. Она дома?
Паркер схватил его за рубашку и рывком втащил в прихожую. Толстяк выставил перед собой руки, словно боясь упасть. Глаза и рот его широко раскрылись от испуга. Паркер выглянул на лестничную площадку, убедиться, что она пустая, вернулся в квартиру и захлопнул дверь.