Всё. Штаны на тебе сидят, как влитые. Только платье резать. Хотя, не варианткак я тебя тогда обратно выведу?
Всё. Оставь, Эрет. Мне ещё больно после твоего пыла, и я уже больше не хочу.
Но твоё тело говорит...
Душой не хочу, не телом.
Подростку было очень стыдно. Он чувствовал себя полным дураком и, одновременно, умирал от страстинеприятное сочетание.
Блич хотел было извиниться перед Эрет, но тут увидел их обоих в зеркале и засмеялся. Эрет странно посмотрела на него, потом в зеркало, и захохотала. И, правда, сцена из комедии.
Блич, мой милый Блич, ты, конечно, не обижайся, в жизни ещё тот победитель,сказала Эрет, встав с колен и надев сорочку,но я бы тебя не променяла на сотню успешных и удачливых.
Она завернулась в покрывало и села в скучающую позу.
Ну, чем займёмся?
Наверное... я пойду к тёте.
Она всё ещё в беспамятстве. Не торопись.
Ну... тогда не знаю... Слушай, а у вас есть шахматы?
Эрет, казалось, сейчас станет плохо от смеха. Но смеялась она искренне и по-доброму, поэтому Блича это не задевало.
Я сейчас умру... Блич, это.. это неподражаемо... я думала ты предложишь... просто можно кое-чем развлечься и не раздеваясь, а ты... ты с девушкой собрался играть в шахматы.
Эрет утёрла слёзы, которые выступили от смеха, поцеловала Блича и предложила одну популярную у продажных игру.
Называется «Секрет». Я свой ход уже сделала, показала тебе свой секретный поцелуй. А ты... что ты можешь показать секретного?
Блич задумался.
Я тебе покажу одну секретную позу.
Не замечая, как похотливо блеснули глаза Эрет, подросток начал возиться с двумя подушками и одеялом.
Ну...ничего не поняла Эрет.И какое в этом дополнительное удовольствие? Ты в какой книге, господин, теоретик любви, прочёл эту идиотскую позу?
Какая любовь? Эрет... ясно же... это идеальная поза для чтения. Чтения книг. И ты... назвала её идиотской...
Блич убрал ноги с куля из одеяла и поднялся. Вот теперь он был обижен, по-настоящему обижен.
Эрет стало стыдно. Она всё ещё не понимала, в чём удовольствие читать, раскинув руки, сильнее, чем читать сидя. Больше. Она вообще не понимала удовольствия читать. Но сердцем чувствовала, что Блич очень гордился этой своей выдумкой.
Прости... вот, ещё одна причина, почему нам нужно друг друга забыть.
Давай... потом поговорим об этом. Мне пора. Замажь следы на шее.
Хорошо, а ты расскажешь, стеснялась спросить, кто тебе это поставил.
Пришлось рассказать. В конце Эрет заплакала и обняла его.
Блич, милый... я передумала... мы не должны расставаться. Ты не приспособлен к жизни в нашем мире, раз попадаешь в такие истории. Оставайся в «Королевстве грёз». Живут же здесь другие дети и ничего.
Нет, Эрет. Я не могу здесь жить. Я уже... не совсем ребёнок. Не бойся за меня. Я не буду приспосабливаться. Я научусь выживать в вашем мире, оставаясь собой.
Блич ушёл к тёте и малышке Лу. Тётя была, действительно, в беспамятстве. Блич сидел рядом, гладил её руки, и вымаливал прощения за беспокойство, которое причинил. Потом попросил у продажных перо, чернила и бумагу.
Я вас всех очень люблю. Простите меня.
И немного подумав, приписал:
И знайте, я не убийца. Я не Безжалостный.
И подпись.
Письмо жене вышло гораздо длиннее. Блич благодарил Лу за мужество, называл самой лучшей женой, обещал вернуться с кучей игрушек. И ещё строго-настрого запретил покидать «Королевство грёз», пока она не услышит, что её папа сел в тюрьму, это может быть опасно.
Но прежде, чем Блич покинул приют продажных, он стал свидетелем одного неприятного события.
* * *
Любому человеку было бы здесь находиться не по себе, но не хирургу, привыкшему к виду крови.
В преддверии свадьбы город был переполнен людьми. Людьми, которые не придерживались веры жёлтых людей, которая запрещает есть мясо, и даже не слышали о такой религии. Поэтому бойни работали круглосуточно.
Мясники не осмелились перечить начальнику Герцогова Ока, но всё равно смотрели осуждающе, когда он положил на окровавленный пол исхудалого мальчонку и велел продолжать забой, не обращая на него внимание. Пришлось наплести басен, что это не ребёнок, а замаскировавшийся с помощью ведьмовского колдовства преступник. И что только так можно вернуть ему истинный облик.
Найрус не рассчитывал, что Морэ выйдет из оцепенения, но, быть может, убийства, которые происходят так близко, да ещё в таком количестве, не позволят бесёнку умереть с голоду. А вдруг он сможет перетянуть в свои мышцы и сердце хоть что-то из чужих смертей? Теоретически должно было сработать.
Олэ, жестокий Олэ, как же ты мог? Родного сына. Я не готов сделать выбор, не готов... да как ты не понимаешь, тварь, что уже сделал этот выбор! Но только вместо быстрой смерти подарил бесёнку медленную и мучительную.
Найрус знал, что начнёт день с визита к Нейку Шансу, но... бумажку с каким текстом он у него будет просить на случай новой встречи с Олэ Меченосцем? Заговор от подонков, от мразей? Нет такой расы. Это просто люди. Такие же, как и все, только намного хуже.
Как, как он мог так обмануться в этом человеке, поверить, что...
И профессор вдруг вспомнил, как Олэ пощадил детей в трактире; какое мужество проявил, защищая их от бойцов Кукушонка; камехт, с которого охотник ушёл едва живой; а с какой лёгкостью тратил он на Блича и Фейли деньги, которые там заработал...
И как бы ни ненавидел Найрус Олэ Меченосца за всё, чему был виновник этот человек, он с тоской понимал, что даже если и есть секретный заговор против полных мразей и законченных подонков, то на особенный урон в битве с нетипичным охотником можно не рассчитывать.
Что-то ускользало в характере мечника. Что-то очень важное, делавшее его в одной ситуации негодяем, в другой благородным и честным человеком.
Найруса кольнуло знакомое чувство досады. С Чумой теней уже не один год профессора преследовало ощущение, что он бродит где-то совсем рядом, буквально в полушаге от разгадки. И здесь то же самое. Вот что-то поймёшь такое в Олэ Меченосце, и всё. Ты знаешь, чего от него ждать, понимаешь, хороший он, в самой своей сути, или там, внутри, само первозданное зло.
И даже если доведётся мне пройти Долиной Смертной Тени, не убоюсь я зла, очень медленно произнёс учёный, вспомнив строчку из книги, так интересовавшей Лигера.
Найрус не понимал, что данный текст мог значить, но если прямой призыв не боятся зла, то у начальника Герцогова Ока с этим были большие проблемы. И больше всего Найрус боялся того зла, которое чувствовал в собственной душе.
Один раз он чуть не дал ему волю, да кузен Ти вовремя повис на руках. Что было бы, поддайся Найрус злости и сломай меловой куб с Чумой теней... Лучше не думать. Город бы погиб точно. Целиком. С детьми, хотя и ходили неподтверждённые слухи, что совсем младенцев Чума не трогает, и беременными женщинами. Могло погибнуть и королевство Фаэтон. А быть может, именно с этой вспышки эпидемии начался бы конец человечества.
И не только человечества. Чума мутирует. Есть уже первый заболевший маг. И кто доподлинно знает, что творится за меловыми валами в вымерших королевствах. К каким жутким формам придёт Чума теней, бурля и беснуясь в этом искусственном резервуаре.
Найрус вспомнил всех людей,не охотников, с ними бы не сдюжил,а простых фанатиков, которым вскрыл горло скальпелем, пытаясь последний раз встретиться с родными Блича. Он успел услышать просьбу его отца позаботиться о малышах, и пообещал сделать это. Он увидел последние минуты его матери и успел дать ей ту же клятву.
А потом... Найрус стыдился того, что произошло потом.
Как наяву предстала картина. Сохнущая на прутьях одежда, пытающиеся согреться возле костра (хвала Свету, папа научил Блича добывать огонь без кремня и огнива) ребятишки. Оба вымотаны долгим плаванием, но ещё больше страхом и ожиданием.
Блич, мне страшно. Их нет, почему их никого так долго нет? Их всех убили.
Нет, Фейли... даже если всех... Найруса не должны были тронуть. Найрус человек. И очень хороший человек.
Ну, что, заждались, дети?крикнул Найрус, выйдя из кустов.Скорее одевайтесь и в лодку. Все ваши вещи я набил в рюкзаки. Про своё тоже не забыл. Не пропадём.
Папа! Мама! Бабуля с дедулей! Они живы?
Потом, дети, потом.
В лодке Фейли сразу же заснула, а Блич приставал с вопросами. Поняв, что сегодня Найрус ничего не расскажет про родителей, он пытался узнать хотя бы, а где учёный так долго был. Почему сразу не пришёл в условленное место. Его ранили? Он пробивался с боем?
Найрус уклонялся от ответов и старался не смотреть в сторону Блича. И, наконец, не выдержал и открыл правду:
Да, я собирался вас бросить! Что? Доволен?! А что ты хотел? Я убил много фанатиков, но когда увидел, как рубятся охотники, струсил. А потом вспомнил... кафедра, лаборатории, престиж, достаток, положение в обществе... и лишиться всего этого... Стать вечным скитальцем даже ради вас с Фейли... Что смотришь? Не смей так смотреть! Я же в итоге здесь, а не в Университете. А мои сомненияэто мои сомнения! Это вам легко, проклятому народу Теней, вы не предаёте, потому что такими родились, а нам приходиться идти к чистоте через грязь. Не чью-то чужую, а свою собственную!
Блич хотел что-то сказать, но профессор вовремя заметил бегущего по берегу мужчину-тень и преследующего его знаменитыми прыжками в полсотни футов пятидесятника. Он сбил Блича на дно лодки и накрыл вместе с Фейли плащом.
Охотник убил мужчину теневой саблей и встал на корточки. Мерзко захихикал, щёлкнув по отрубленной голове, и Найрус узнал его. Сволочь, зарубившая мать ребятишек, прежде надругавшись над ней. Профессор пытался спасти женщине жизнь, но рана была слишком глубока. Отец Блича и Фейли тоже пал от руки этого пятидесятника.
Охотник выпрямился, посмотрел на реку и сразу заметил одинокую лодку. Разделавшись с мамой Блича и Фейли, пятидесятник ушёл, не оборачиваясь, поэтому не мог узнать профессора, пытавшегося помочь раненой, но всё равно рисковать не стоило.
Смерть народу Теней! Стой, Чума теней! Во имя человечества!вынужден был крикнуть Найрус и для убедительности зааплодировал.Отличный удар, дружище! Я, как зритель, был в полном восторге.
Пятидесятник улыбнулся и отсалютовал оружием.
Найрус, когда пятидесятник скрылся, снял с детей плащ и... оба ребёнка уже спали.
Блич никогда не вспоминал этот разговор, и Найрус очень надеялся, что он про него забыл. Или, проснувшись, принял за страшный сон.
Невилл своим появлением напомнил профессору очень важную вещь. Что он тоже не святой. И полный боли за Гулле и Фейли, и ненависти к ночной армии, ведь готов был действовать примерно так же. В голове уже носились планы пыток, какие опытный хирург может применить к заключённым, чтобы навели на логово атаманов.
И вот появился Невилл и показал, как это выглядит со стороны. И Найрус уже больше не собирался переходить все грани ради самых праведных дел. И знал, что обязательно постарается остановить в бесчинствах Невилла.
Время до рассвета ещё оставалось. Он мог оставить Морэ и уйти отсыпаться домой. Но... но лучше уж здесь. Да, среди кошмара работающей бойни. Всё одно лучше, чем в доме, который не смог уберечь.
Найрус заснул. Брызги крови иногда попадали ему на лицо, но он не просыпался. Лишь бормотал:
И даже если доведётся мне пройти Долиной Смертной Тени... даже если доведётся... пройти... Долиной Смертной Тени...
Бойня была настоящим царством смерти. Смерть витала здесь повсюду.
Фейли,прошептал бесёнок, и пальцы на его руках начали подрагивать, а щёки розоветь.
Маленькими глоточками, через чужие убийства, но мальчик пил эту смерть. Смерть, которая ему давала жизнь.
Нет... не погибель моя... это просто судьба... приготовила мне трапезу... трапезу из врагов моих,продолжал цитировать во сне Найрус древнюю книгу.
* * *
Связанного мужчину с мешком на голове привели два юношиодин в фартуке кожевника, второй с воровским поясом, подросшие сыновья продажных. Когда они стянули мешок, Блич увидел некрасивое лицо, перекошенное от злобы.
Всё. Он ваш,сказали парни, тепло попрощались с теми женщинами, которые были их матерями, сказали «до свидания» остальным и ушли.
Эй, шкуры продажные!с вызовом крикнул мужчина.Что-то хотите мне сказать?
Господин Серре Чернеш, основатель движения «Нравственность», вы ли это или мы ошиблись?ледяным тоном спросила привратница.
Да, это я. Ломаем жизнирушим судьбы. Кто-то против?
Он засмеялся.
Чернеш, ваше движение, мы знаем, находит девушек, которые раньше были одними из нас, и рассказывает правду об их прошлом мужьям. Ваше ли движение ещё и соблазняет честных девушек вступить на наш путь? Обещая за одну ночь немыслимые богатства, а потом, когда девушка соблазняется, вы публикуете согласие с её подписью на всех столбах.
Спасибо за напоминание о моих подвигах.
Вы и, правда, считаете это подвигами?
Конечно. Мир погряз в безнравственности! Порядочные девушки остались только в дворянских семьях, а женщин простолюдья захватила философия продажных. Думаете, я вас боюсь? Ха, много будет чести, чтобы я боялся продажных шкур! Нет, мы никому не позволим вести себя безнравственно! Мы сломаем всем вам жизнь!
Одна из девушек не выдержала и ударила мужчину в пах. Мужчина упал, девушка вцепилась ему в волосы и зашипела:
Мне всего девятнадцать, гнидёныш, а я уже никогда не смогу родить после врачей борделя. Три года назад вы предложили мне бриллиант размером с кулак! Я устояла перед золотом, но бриллиант... и всё, все дороги закрыты. Только в продажные. Навсегда. Да, я поддалась! Я оступилась! Но ты разве сам никогда не оступался? От моего греха кто-то умер? Так какое ты имел право уничтожать мою жизнь?!
Мужчина попытался встать, но получил в затылок каблуком от другой девушки.
Мой маленький брат умирал от болезни! Я молила Свет о любой возможности его спасти. И тут вы... в итоге денег нет, брат умирает, а я опозорена. И только одна дорога. В продажные. Да, это плохо спать за деньги даже ради маленького брата. Но я никого не убила, так какое ты имел право уничтожать мою жизнь?!
Жертвами движения «Нравственность» оказались шесть девушек. Они били Серре ногами, грубо ругаясь, словно и не изображали только что графинь и баронесс, и рассказывали свои истории. Где стоило один раз оступиться, и суд моралистов приговорил страдать вечно.
«...кто-то умер? Так какое ты имел право уничтожать мою жизнь?!..» звучало рефреном в их обвинениях.
Наконец, настал черёд главного преступления Серре Чернеша.
-...Но вы всё равно открыли графу правду. Позаботились предоставить все доказательства. И граф зарубил в гневе женщину мечом и их маленького сына, ибо не верил, что мальчик от него. А потом... потом повесился сам. Их старшая дочь сошла с ума и умерла от нервной горячки. Его мать не перенесла всего этого и умерла от сердца. А лучший друг, напившись с горя, затеял драку, убил троих, и был казнён мечом правосудия. Младший брат вашей жертвы, когда понял, на какие деньги его сестра когда-то выучила, выпил яда. Итого,привратница подняла ладони, растопырив пальцы,десять смертей. И все на вашей совести. Вам... вам совсем не стыдно?
Ой, вот только от тех, кто спит за деньги, я не слушал про стыд,опять засмеялся Чернеш.Пусть стыдится продажная, которая столько лет обманывала графскую семью, а не тот, кто вскрыл её обман!
Всё это было так чудовищно, что Блич отказывался верить, что мужчина сознательно ломал жизнь абсолютно незнакомого человека, ломал просто так, из собственного удовольствия и извращённого чувства справедливости. Быть может, на нём какой-то обет? И он был просто вынужден или молчать или говорить как есть.
Вам задали этот вопрос? Граф подошёл к вам и задал этот вопрос?
Шкура стриженая, ты чего городишь? У графа не было никаких подозрений... Задал вопрос... Да я месяц добивался внимания графа, чтобы всё ему рассказать. Дважды он даже слушать не захотел. Только на третий получилось попасть к нему на приём.
И вы... вам что... кто-то платит за это?
Шкура мыслит как шкура. Не всё в этом мире решается за деньги. Нет, мы несём нравственность в массы абсолютно бескорыстно.
То есть... вы... вы тратили своё собственное время, свои личные деньги... и всё это для того... чтобы уничтожать жизни ничего вам плохого не сделавших, абсолютно незнакомых девушек?!
С большим трудом, но Блич, как ему казалось, научился понимать людей. Видеть или хотя бы предполагать мотивы даже последних подонков этой расы. В каморке Бия вся его стройная система дала сильный крен, а сейчас и вовсе полетела в тартарары. Блич опять вернулся к тому, с чего начал. Страшный, чудовищный в своей злобе мир, и не понимающий его мальчик-тень. И самое зловещее: абсолютная бессмысленность этой злобы. Незнакомых людей... совсем незнакомых... не святых, но и не творивших убийства и насилие... своё время, свои деньги и всё только ради того, чтоб другому не было счастья?