Общее молчание прервал Вьюн.
Однако наши молодцы заснули. Не развлечься ли нам, ребятушки, в винном погребке в Можайской улице. Я облюбовал его. В сторонке, одинок, лавок в доме других нет, жилья в погребетоже. Если выручка окажется слаба, так запасемся хоть выпивкой основательной. Как ваше мнение, вожалый?
Отчего же? Только там многим делать нечего, отвечал Тумба: возьми себе подводчика, да и действуй; а то прибавь еще караульного для поставсе равно теперь дел немного. А я, вы знаете, братцы, не любитель городских взломов. Тут риск велик, всегда спешить надо и сплошь и рядом приходится впустую играть. То ли дело на окраинах, за городом или даже в пригородах. Помните, в Колпино, мы завод грабили, так на возах увозили, свои подводы имели. А здесь что? В выручке три алтына да пару бутылок. Много бутылей не унесешь! Так стоит ли пачкаться?! А риску-то сколько. То дворник соседский, то прохожий, то запоздалый жилец. А коли и все по-хорошему удалось, так смотри городовой на посту задержит «по сомнению», подозрительны они к нашему брату! Нет, за городом, на воле, на просторе куда лучше! У меня, братцы, несколько планов уже есть.
Что же? Давай, давай! Мы постараемся!
Во-первых, продолжал Тумба, церкви на отдаленных кладбищах, в деревнях пригорода. Не дурно? Во-вторых, мастерские и заводские кладовые на окраинах. В-третьих, дачи, где живут зимой сами владельцы или зажиточные больные. Кто охраняет их? Где там дворники, городовые? А поживиться есть чем, да и забраться гораздо легче, не спеша, на досуге; можно в несколько приемов взломы сделать.
И впрямь! Как это только раньше нам в голову не приходило! Ай, Тумба! Молодчина!
Но раньше чем действовать нам надо себе сбыт обеспечить, ведь наши маклаки, братцы, хуже обкрадывают нас, чем мы чужие квартиры! Мы ведь рискуем, идем на опасность и часто платим животами и свободой, а они чужими руками жар загребают и львиную долю себе берут. Прошлый раз они за серебряные ложки нам по тридцать копеек отвалили, а две лисьи ротонды оценили в три с полтиной. Ну, разве не грабеж это? Вон Петьке-буравчику тогда дворники ребро сломали каблучищами, так били, а опосля в полицию отправили, шесть месяцев в тюрьме продержали да на родину выслали, пришлось оттуда пешим возвратиться, и за все за это три с полтиной. А татарин Хабибуло Дарохман за ротонды рублей двести выручил и не почесался! Это не по совести! Ну, дай нам хоть третью, четвертую часть того, что стоит! А то гроши дают и богатеют нашими животами! Поди ведь и нам не всегда сладко!..
Верно, Тумба, верно, пробовали мы, да ничего не поделаешь! Пойдешь сам закладывать или продаватьрискуешь, что заберут. А они сами приезжают к нам, забирают, и мы знать ничего больше не знаем!
Понимаю! Все это так, только в цене-то мы не сходимся. Нельзя же для них только работать! Ведь иной раз они нам только и отпустят, чтобы с Митричем за батарею расплатиться. Положим, тут нам не дорого стоит, а все же
Действуй, действуй, Тумба! Как хочешь распоряжайся! Твое дело, а все-таки погребок-то почистить сегодня следует!
Так что ж! Трое идите на погребок, а остальные двинемся за город, произнес Тумба.
Двинемся Как? Все вместе?!
С ума вы сошли? Разделимся на партии. Трое пойдут на Выборгскую, троеза Невскую заставу, троеза Московскую, а троеза Нарвскую, а остальныена Голодай и в Чекуши. Сегодня действовать не будем, только хорошенько все осмотрим, облюбуем. А коли случай подвернетсяотчего же! На молочишко годится. Только, пожалуйста, осторожнее! Не рискуйте, смотрите в оба и поодиночке не суйтесь. Теперь без Гуся нам плохо.
А ночевать где? Сюда, к заставе, тащиться?
Ночуйте там, в приютах, где будете. Паспорта у кого есть?
Ни у кого почти. Только у троих-четверых, и то чужие.
Тогда лучше собирайтесь сюда. Завтра спать можно до вечера, успеете выспаться. В приютах плохо то, что в семь часов утра вставать заставляют, а тут можно спать до восьми вечера.
Да и обходов днем не бывает. Спокойно спи.
Так трогаемся, братцы?
Митрич, разгонную порцию давай.
Стол компании, составленный из нескольких столов, сдвинутых рядом, весь был уставлен бутылками.
«Разгонной порцией» называется выпить по большому стакану каждый. Митрич сам принес поднос со стаканами и тарелкой клюквы, посыпанной мелким сахаром. Это угощение только для хороших гостей.
За успех, братцы, мир, согласие и дружбу!..
Ура! проревели все.
Сколько с нас, Митрич? спросил Тумба. Сегодня я всех угощаю.
Восемь с полтиной-с!..
Получай!
Тумба вынул из кармана красненькую депозитку и небрежно бросил ее на стол.
Компания встала. Все поблагодарили Тумбу, разделились на группы и вышли.
7Иван Степанович Куликов
Иван Степанович сидел запершись совершенно один в своей небольшой, но уютной квартирке в том же доме, где помещался «Красный кабачок». Его квартирка имела отдельный подъезд с противоположной стороны и в то же время внутри сообщалась с трактиром, что имело для него большое удобство. Дом был устроен так, что под полом находилось несколько погребов и подвалов для хранения провизии, причем погреба соединялись подземным коридором, выходившим к надворным ледникам и упиравшимся в отдаленную часть двора.
В подвалы и погреба был также вход из кухни квартиры Ивана Степановича. Квартирка состояла из трех комнат: кабинета, залы и столовой. Так как Иван Степанович получал обед из своего трактира, то кухня ему была не нужна и он превратил ее в спальню. Обстановка квартиры была довольно комфортабельна, хотя не отличалась вкусом или изяществом.
Прислуги личной он не держал, а у него поочередно дежурили слуги трактира. Это тоже большое удобство, потому что, имея все готовым и исполненным, он мог в то же время уединиться, когда это требовалось обстоятельствами. Например, теперь он ждал тайного визита Елены Никитишны и присутствие прислуги было бы более чем нежелательно. А он был уверен, что супруга Коркина, под густой вуалью, непременно к нему явится. Она должна прийти. Куликов потирал руки от удовольствия.
Елена Никитишнабесспорно, красивая женщина и, хотя она старше несколько Гани, но все-таки, пожалуй, интереснее ее. Полная, румяная, высокая, она отлично сложена и в довершение обладает премиленькой физиономией. Она вся в его власти, она теперь раба его, и он может приказывать ей, что ему угодно. Она не посмеет ни в чем ему противоречить.
Куликов был в отличном расположении духа. Его дела идут блестяще. Почти без гроша он арендовал «Красный кабачок», произвел за свой счет ремонт, отделку и торговал теперь на славу. Никто не подозревает, что он вовсе не хозяин «Красного кабачка», а только случайный арендатор и притом человек никому неведомый, с прошлым, покрытым мраком неизвестности. Его приняли в этом краю очень радушно, совсем не справляясь о его происхождении, прожитой жизни и т. д. Кожевенный фабрикант даже навязывает ему свою хорошенькую дочку, а более чем интересная жена другого соседа должна прийти к нему на тайное свидание Худо ли ему?
«Другой на моем месте мог бы успокоиться, счастливо прожить век, но я, мечтал Куликов, не привык к такой жизни и не создан для тихой пристани у семейного очага. Мне не то нужно».
Он посмотрел в окно, не видно ли закутанной дамы. Нет, идут только два пьяных мужика и, видимо, держат путь к дверям его кабачка. А там вдали едет кто-то на извозчике. Кто это?
Куликов всматривался пристально, и лоб его покрылся морщинами. Да, это он. Наверно, ко мне Сказатьдома нет! Нельзя Будет ждать Ну, все равно А как же Коркина? Где я приму ее?.. Вот не во время гость хуже татарина!
Он подавил пуговку электрического звонка. Извозчик между тем подъехал к трактиру, и господин скрылся в двери.
Сейчас подъехал господин, проведите его ко мне, приказал он вошедшему слуге.
Слушаю-с
Через минуту в гостиную входил молодой еще человек, почти лысый, блондин, с длинным выдающимся носом и большими, круглыми совиными глазами.
Здравствуйте, приветствовал его хозяин, прошу садиться, что нового?
Нового, Иван Степанович, ничего. Граф вернется из-за границы не ранее будущего месяца. Дома, кроме камердинера и кухарки, никого Семья его находится в имении.
Что ж! Чудесно! Вы подружились с камердинером?
Распрекрасно Почти приятели
Куликов наклонился почти к уху гостя и стал ему тихо что-то говорить. Он боялся, чтобы стены его не услышали.
Поняли? спросил он наконец громко.
Понял, только
Что только?
Я не знаю, удастся ли мне все приготовить и устроить так скоро.
Рассчитывайте на мою помощь.
Буду стараться!
Деньги есть у вас?
Очень немного.
Вот вам сто рублей, я жду вас на днях с новостями. Сообщайте мне обо всем, что произойдет нового.
Ах, я забыл вам сообщить. Сейчас, когда я к вам ехал, мне попались навстречу супруги Коркины. Он такой взволнованный, размахивает руками. Разве что-нибудь случилось?
Куликов закусил губу и, стараясь сохранить хладнокровие, отвечал:
Не знаю, право, я их не видал.
Гость удалился, и Куликов остался один.
Что же это значит? Неужели она предпочла рассказать все мужу? Нет этого быть не может! Здесь или случайность какая-нибудь, или
Куликов начал шагать по комнате. Мысли роем носились в его голове. Он начал большую и рискованную игру. Удастся ему выйти победителемон пан, провалитсяпропал.
Что ж! Не первый раз я завожу такую игру, и не привыкать мне к риску! Бывали риски и почище, да ничего, живу ведь, да еще как! Не хуже многих других.
В дверь кто-то тихо постучался. Куликов вздрогнул от неожиданности и крикнул:
Войдите!
Появился буфетчик.
Иван Степанович, я к вашей милости. У нас в погребе что-то не ладно.
Что такое?
Шум какой-то, возня и слышатся какие-то крики, стоны.
Глупости! Что у нас домовые, что ли? Ерунда. С пустяками ко мне лезешь!
Никак нет-с, Иван Степанович, вчера вечером сам околоточный надзиратель слышал и пришел теперь с понятыми осмотр сделать.
Околоточный?! Что ж ты, болван, мне раньше не сказал ничего?!
Я утром хотел доложить вам, но вы изволили с утра не принимать никого.
Позови их сюда!
Куликов еще больше взволновался.
Полиция! Осмотр! Коркина не пришла! Ну, и денек сегодня выдался! На редкость! Что-то дальше будет?
В прихожей раздались шаги нескольких человек. Куликов пошел навстречу. Впереди шел местный околоточный надзиратель.
Извините, господин Куликов, нам необходимо осмотреть ваши подвалы. Вчера слышались оттуда какие-то стоны и крики.
Ха-ха-ха! Уж не думаете ли вы, что у нас привидения завелись в подвалах или домовые какие-нибудь?! Вот это забавно! Вы не ошиблись ли, милейший! У меня на черной половине другой раз такие стоны и крики слышны, что чище всяких леших или домовых! Впрочем, я весь к вашим услугам. Можете осматривать все, что хотите, если у вас есть поручение господина пристава.
Извините, я приставу не докладывал, пока сам еще ничего не узнал положительного.
Значит, вы на свой риск и страх решаетесь производить повальный обыск в торговом помещении и частной квартире?
Это не обыск вовсе, господин Куликов. Это, если вы ничего не имеете против, я хотел только удостовериться
Да я ровно ничего не имею. Только обыск-то сам по себе бессмысленный! Посудите сами, откуда же и какие черти возьмутся в подвале?
Простите, господин Куликов, но, может быть, там вовсе не черти, а попал как-нибудь нечаянно человек.
Ха-ха-ха! Вот это мило! Во-первых, «попасть» туда невозможно, потому что ледники и погреба на замках и ключи у моих буфетчиков, а во-вторых, все наши жильцы, обитатели и соседи, благодаря бога, живы и здоровы! А впрочем, я прикажу вам дать ключи от всех ледников и подвалов.
Крики слышались, собственно, не из подвалов, а под землею, рядом с буфетом, Нет ли у вас там какого подземного хода или коридора?
Это вы, батенька, у архитектора, строившего дом, узнайте или еще лучше разнесите дом по щепочкам и увидите! Ах, я вам и сесть пригласить забыл, так вы меня чертями напугали. Ну, садитесь. Митрич, принеси нам красненького старого бутылочку; мы выпьем да и пойдем с вами, посмотрим.
Нет, благодарю вас, мне некогда. Если позволите
Как хотите! Что же вам позволить?
Удостовериться. Посетители ваши говорят, что они и сегодня утром слышали стоны.
Удостоверяйтесь, пожалуйста. Митрич! Веди господина околоточного куда ему угодно. Хотите, и я с вами пойду.
Если это не затруднит вас. У нас и понятые с собой; спокойнее, знаете ли. Вы давно изволите жить в этом доме?
Очень недавно. Всего несколько месяцев. Признаться, я и сам хорошенько дома не знаю.
Вот то-то и оно. Здесь, рассказывают, когда-то завод был старинный, с подземными ходами и галереями.
Это любопытно. Пойдемте, пойдемте.
На дворе начинало смеркаться. Шел мокрый, осенний дождь. Завывал ветер.
Не взять ли фонарей нам? Так ведь ничего не увидим.
Разумеется. Пусть они нам и освещают.
Процессия тронулась.
Где же вход? Откуда попасть?
Пойдемте в первый погреб.
Буфетчик открыл тяжелый висячий замок и распахнул двери. Пахнуло затхлой сыростью. Несколько ступенек вниз Все спустились в такую духоту, что невозможно было дышать. Куликов первый выскочил назад. Наваленные груды хлама на деревянном помосте мешали сделать тщательный осмотр, да к тому же оставаться в этой атмосфере становилось нестерпимым.
Они хотели уже выходить, как вдруг полицейский вскрикнул:
Слышите?
Все напрягли слух, и действительно, где-то в отдалении послышался слабый стон, перемешивающийся со стуком. Точно кто-то хотел выйти и не мог.
Господин Куликов, пожалуйте сюда.
Куликов спустился, стал слушать.
Да поверьте, это у меня на кухне повар котлеты рубит, а вам в духоте кажутся стоны. Вы побудьте здесь еще, так совсем в обморок упадете.
Воля вашаотчетливые стоны!
Пойдемте в другие погреба. Может быть, найдем.
Положительно человеческие стоны и стук
Не смею с вами спорить Ищите
Мудрено найти! Если бы мы знали все ходы и выходы, можно было бы осмотреть, а тут не найдешь ничего.
Стоны в той стороне, около нашей кухни; посмотрите в леднике налево.
Пойдемте.
Они спустились в ледник, набитый до крыши снегом.
Ничего Да здесь и не может быть слышно
Не хотите ли кухню осмотреть? Спросите повара, что он сейчас делал?
Когда они подходили к дверям кухни, то отчетливо услышали барабанный стук повара, готовившего битки и мурлыкавшего «Во поле береза стояла».
Ну, что я вам говорил! рассмеялся Иван Степанович. Послушай, любезный, обратился Куликов к повару, скажи нам по совести: у тебя эти дни не было земляка или землячки?
Повар замялся и запустил руки под фартук.
Говори правду, я тебе ничего не сделаю, настаивал Куликов.
Была-с
Ночевала?
Ночевала-с
А ты с ней не дрался?!
Что вы, что вы, хозяин
Правду говори!
Поучил малость, только она меня ни ни
А она кричала?
Раза два крикнула, подлая
Торжествующий Куликов рассмеялся.
Довольны вы, господин полицейский?
Тот молчал.
Удовлетворились вы? Или желаете продолжать обыск?
Помилуйте! Извините, что я вас побеспокоил!
Вперед с подземными духами не воюйте, а то себе лишь хлопоты причиняете и людей беспокоите напрасно.
Извините, пожалуйста!.. Наша обязанность
8Елена Коркина
Елена Никитишна не спала всю ночь после загадочного разговора с Куликовым и вообще чувствовала себя нездоровой. На вопрос мужа, что с ней приключилось, она отвечала уклончиво и ушла к себе в спальню. Здесь она дала волю своим чувствам и нервно бегала по комнате из угла в угол. Уже начинало светать, а она все не могла прийти в себя. Картины одна мрачней другой рисовались ее воспаленному воображению, и все прошлое воскресало в памяти.
Вспоминалось ей, как еще ребенком она жила в доме родителей. Отец имел торговлю в Саратове, и они жили в собственном доме. Мать баловала ее, любила, но отец имел крутой характер и часто бил их с матерью. Жизнь их текла однообразно, уединенно. Ее посылали в школу, но успехов она не показала и с трудом выучилась читать и писать. Когда ей минуло 16 лет, она была совсем развитой, полной и красивой девушкой. Отец сосватал ее за своего приятеля, пожилого человека, имевшего торговлю с Америкой. Она совсем еще не понимала жизни и не только не любила будущего мужа, но даже пугалась его. Никто не спрашивал ни ее согласия, ни желания, и через месяц сыграли свадьбу. Старый муж был противен ей, и жизнь с ним сделалась для нее невыносимой. Тянулись тяжелые дни, месяцы, годы. Она чувствовала облегчение только когда муж уезжал в Америку, но случалось это в год раз.