Но Бу Хадсона там принимали хорошо.
Не потому, что он был шерифом. К тому же он сделал своими помощниками пару тамошних ребят, чтобы они соблюдали его интересы. Эти парни ушли в отставку, как только истек срок Бу. Холмы в моем округе занимают территорию в две тысячи четыреста квадратных миль, где проживает шесть или семь тысяч человек, многие из которых готовы всадить в тебя пулю, если ты переступишь границу того, что они считают своими владениями. Многие пытались найти там убежище, но рано или поздно сталкивались с местными и нарывались на неприятности.
Я вспомнил, как Лэрри Бринт рассказывал мне о происшествии в начале Великой депрессии. Ночью возле здания суда припарковали и бросили машину с кентуккийским номером. Выяснилось, что она принадлежала бизнесмену из Лексингтона, который с двумя приятелями отправился на наши холмы охотиться на оленей. Все их снаряжение вплоть до ружей оказалось в автомобиле. Уж непонятно, откуда просочился слух, что в их лагерь случайно забрела пятнадцатилетняя девочка, которую они якобы напоили и изнасиловали. Говорили, что это произошло в районе Стоуни-Риджа, но ни точное место, ни личность девочки так и не установили. Зато в том, что случилось с тремя мужчинами, не было никакой тайны. Одного нашли на переднем пассажирском сиденье их вместительного автомобиля, а двух другихпривязанными к передним крыльям, как привязывают дичь. Все трое были убиты метким выстрелом в спину, которым опытный охотник приканчивает оленя на бегу.
Но Макаран сам родом с холмов.
Тогда у него, возможно, не возникнет осложнений. Можно я задам тебе вопрос, Фенн? Скольких людей на холмах ты был бы рад отправить за решетку?
Я пожал плечами:
Тридцать или сорокточно не знаю.
Кто-то из них когда-нибудь появлялся в городе и давал тебе шанс это сделать?
Насколько мне известно, нет.
А ты хоть раз пробовал заполучить их?
Да, когда не имел достаточно опыта. Как-то один старый замухрышка умудрился отправить двух крепких молодых копов в больницу. Он их нокаутировал, прошелся по ним ногами и бросил их револьверы в почтовый ящик. Я проследил его до Лорел-Вэлли и узнал, кто он, но не мог заставить тамошних полицейских арестовать его. Тогда я взял себе выходной и сам отправился туда в надежде взять его на пушку и уговорить вернуться со мной. Старик внимательно меня выслушал, а потом последовал за мной в своем старом драндулете в Лорел-Вэлли и представил меня пяти благонамеренным горожанам, которые были готовы поклясться, что старый Том больше года не бывал в Брук-Сити. Я уже собирался уезжать, когда он наклонился к окну моей машины и сказал: «Спасибо, что были со мной вежливы. Я мог бы доказать, что в тот вечер даже не приближался к городу, но скажу вам, как все было на самом деле. Я стоял поздно вечером у витрины магазина и разглядывал симпатичные колечки, а эти два молодых нахала подошли ко мне сзади, ощупали карманы и стали толкать и называть папашей. Я попросил их не распускать руки, но они засмеялись и стали дергать меня за бороду. Нрав у меня вспыльчивый, поэтому я отметелил их как следует и вернулся домой раньше, чем собирался. Если бы я чувствовал, что был не прав, то спустился бы в город даже босиком среди зимы. Передайте этим ребятам, что старость нужно уважать. Вы говорите, что они доложили, будто я был пьян. Будь я в самом деле пьян, они бы уже ничего не могли докладывать. На мой двадцать третий день рождения я здорово набрался и пришел в себя через месяц в пятистах милях от дома и без единого цента в кармане. Я приплелся домой пешком через одиннадцать суток, дал зарок не брать в рот ни капли и сдержал слово. Если бы вы обошлись со мной грубо, то долго не смогли бы ни ходить, ни разговаривать». После этого он кивнул и удалился.
Значит, если я верно понял, ты не слишком рассчитывал на мою помощь? с надеждой осведомился Баб Фишер.
Честно говоря, не слишком.
На его лице отразилось явное облегчение.
Ну вот, сам видишь, как обстоят дела.
Может быть, шериф, вы придумаете какой-то способ узнать то, что мне нужно, который не будет стоить вам ни единого голоса?
Если человек все время думает о голосах
То его всегда будут избирать.
Ты отлично знаешь, что я хотел сказать не это. В его голосе появились жалобные нотки. Я стараюсь выполнять свою работу как следует.
Я поднялся, сожалея о потраченном времени. Немногие стоящие помощники шерифа ушли со службы, так как не могли работать с Бабом. Вакансии он заполнил своими никуда не годными дружками. Бюджет офиса шерифа все еще был значительным, так как Бу Хадсон смог в свое время добиться его повышения, но деньги почти не расходовались на поддержание закона в малоцивилизованных районах округа. Радиосеть пришла в негодность, автомобили находились на последнем издыхании, а процент нераскрытых преступлений неуклонно повышался. Окружной прокурор возвращал дела для доследования, которое так и не проводилось. Осужденных становилось все меньше и меньше. При этом Баб Фишер посещал каждую конференцию шерифов в радиусе семисот миль. Я мог бы сказать Бабу, что с ним случится, но он бы мне не поверил. Ему так долго везло, потому что в контролируемом им районе не происходило ничего серьезного. Но рано или поздно это произойдет, и он не будет знать, что нужно делать. Тогда прокурор штата пришлет следователей, Фишера отправят в отставку за некомпетентность и назначат нового шерифа. По иронии судьбы, если назначенный будет профессиональным служителем закона, ему вряд ли удастся остаться на этом посту при очередном переизбрании, разве что он окажется подлинным гением, но тогда он вряд ли захочет расходовать свои таланты на Брук-Сити.
Как ваши ребята справляются с поисками водителя, который скрылся, сбив пешехода? спросил я.
По-моему, Фенн, нам не за что зацепиться. Прошло уже больше месяца и
Не за что зацепиться? Господи, да ведь вы знаете марку, цвет и год выпуска машины благодаря спектроскопическому анализу окрашенной земли на штанах мальчика! Вы знаете, что автомобиль зарегистрирован в этом штате, и даже первые две цифры номера. Я говорил вам, что вы должны отправить человека на север штата, чтобы он составил список всех машин этой марки с подходящими номерами, а потом использовал кусок старой сапожной кожи, чтобы найти машины нужного оттенка или даже перекрашенные с тех пор, как это произошло.
Фишер печально покачал головой:
Я охотно бы это сделал, мой мальчик. Но у нас столько работы, что я не могу взвалить это хлопотное дело на одного сотрудника.
Я слышал, как «сотрудники» болтают и смеются в соседней комнате.
Может, есть другой способ?
Он подмигнул мне:
Не беспокойся, у нас имеется ниточка. Мы идем по следу.
Я видел фотографии мальчика, сбитого машиной. Приблизительная скорость в момент происшествиясемьдесятвосемьдесят миль в час. Лучше бы я не вспоминал эти фотографии. Чувствуя, что не смогу держать себя в руках, если продолжу беседу с шерифом Фишером, я быстро вышел.
Заходи почаще! крикнул он мне жизнерадостно вслед.
Глава 8
Дни и ночи сменяли друг друга. Я с радостью вернулся к обычной нашей будничной круговерти, но меня не оставляло беспокойство и предчувствие беды, похожее на то, которое я испытывал перед освобождением Макарана. Теперь оно стало более смутным и неопределенным, но выносить его было ничуть не легче.
Мэг была весела и счастлива. Ей ничего не стоило убедить себя, что Дуайт, проведя лето на холмах, вернется отдохнувшим и начнет новую жизнь. К тому же она чувствовала, что осенью ей представится шанс вернуться к преподаванию в школе.
Приходящий в упадок город создает необычные проблемы. Все государственные предприятия работают не в полную силу. В больнице всегда полно свободных мест. Молодые пары уезжают при первой возможности, а это означает уменьшение числа детей и пустующие классы. Школы нуждаются в учителях, только чтобы заполнить вакансии. Когда Джуди пошла в детский сад, мы уже знали, что не можем позволить себе иметь столько детей, сколько нам бы хотелось. В том же году Мэг попыталась устроиться на работу. Забот по дому было мало для ее чудовищной энергии. В прошлом году она снова подала заявление и едва не была принята. Теперь Мэг приблизилась к самому началу списка, и ей сказали, что она может твердо рассчитывать на успех. В школе она проводила бы столько же времени, сколько дети, так что особой проблемы в семье это бы не составило, зато облегчило бы наше финансовое положение.
Мэг часто спрашивала меня, когда мы можем получить известия от Дуайта. Я отделывался неопределенными, ничего не значащими ответами.
Лэрри Бринта тоже интересовало, когда мы услышим о Дуайте, впрочем, как и Джонни Хупера, и меня самого. Можете называть это шестым чувством копа. Очень часто тревожные ожидания не сбываются, это часть нашего повседневного образа жизни, но так происходит не всегда.
Впрочем, работы нам хватало и без забот о Макаране. Преступления в районах экономического застоя имеют определенную специфику. Мы были избавлены от профессиональной организованной преступностиоб этом заботился Джефф Кермер. А люди, имеющие работу, старались не вступать в конфликт с законом, опасаясь ее потерять. Но в Брук-Сити уже давно отмечался рост актов насилия, порожденных отчаянием. Кухонные ссоры нередко заканчивались безобразной поножовщиной. Люди искали всевозможные способы бегства от действительностивели машину на максимальной скорости, залпом выпивали дешевые полупинтовые бутылки виски в переулке рядом с винным магазином, потому что от них быстрее пьянеешь, просаживали деньги в заведении Кермера, а потом пытались подстеречь выигравшего по дороге домой, путались с женами и дочерями соседей, бросались с безумной яростью на человека, который случайно их толкнул, зверски избивали жен и детей, совершали спонтанные и абсолютно нелепые кражи, выписывали чеки, заставлявшие насторожиться даже самого тупоголового продавца.
Совершившие такие преступления мужчины и женщины заполняли тюремные камеры, терзаясь раскаянием и зная, что ничего подобного бы не случилось, если бы не закрылись мебельная фабрика или завод по производству газонокосилок, не обанкротился владелец пекарни или если бы Сэм, демобилизовавшись, не настоял на возвращении в этот паршивый, грязный, зловонный городишко.
Мы делали свое дело, иногда от души его ненавидя, но пытаясь не забывать о милосердии. При этом мы все же пробовали множество способов получить хоть крупицы информации с холмов, но бесполезно. Макаран в своей нагруженной всякой всячиной здоровенной машине как сквозь землю провалился.
Спустя неделю после отъезда Дуайта из города Пол Хейнамен-младший пришел повидать шефа Бринта, и Лэрри направил его ко мне. Мы пошли в кафе Шиллигана в здании суда. Был первый по-настоящему жаркий день в году, я формально находился не на дежурстве, и мне хотелось выпить темного горького пива, которое Шиллиган держал в бочках. К тому же я подумал, что в кафе Пол будет вести себя более свободно, чем в моем кабинете. Мы заняли отдельную кабину, и он попросил кофе со льдомвозможно, это был единственный такой заказ в тот день у Шиллигана. Пол был явно не в своей тарелке, и я не собирался облегчать его задачу. У него толстая физиономия с голубыми глазами навыкате и чопорно поджатыми губами, толстая жена и двое толстых детей. Он живет с ними в отцовском особняке в районе Хиллвью. Одевается Пол так, словно ему на двадцать лет больше, чем на самом деле. Он убежден, что мир создан для того, чтобы обеспечить ему благоприятное окружение, поэтому в его обязанности входит жить в соответствии со своим финансовым и социальным положением. Его официальная должностьпомощник издателя «Брук-Сити дейли пресс». Пол состоит в дюжине обществ и комитетов и старается подражать отцовской властности и безжалостности, но он принадлежит к людям, которые отважно направляются к сквернословящему пьянице, дабы урезонить его, но в итоге извиняются перед ним за беспокойство. Я всегда чувствовал, что смерть сестры явилась для него колоссальным облегчением. Несмотря на дикий нрав, Милдред была любимицей отца и постоянно смущала Пола-младшего, ставя его в неловкое положение.
Шеф Бринт сказал, что вы можете ответить на мои вопросы, лейтенант. Подчеркнув слово «вы», он давал понять, что считает эту идею нелепой.
Постараюсь изо всех сил.
Что? Ну, я буду вам очень признателен. Моего отца интересует Дуайт Макаран.
Что именно он хочет о нем знать?
Отец считал судебной ошибкой смягчение обвинения до непредумышленного убийства. Это вызвало его недовольство.
Макаран тоже считал это судебной ошибкой, но не совсем в том же смысле.
Моему отцу казалось оскорбительным, что этому человеку позволили вернуться в Брук-Сити.
Вы дали ясно понять это в вашей газете, расшевелив при этом осиное гнездо.
Макарану нельзя было разрешать возвращаться сюда, словно ничего не произошло.
Если бы вы купили город и обнесли его оградой, то могли бы этого не допустить.
Это шутка, лейтенант?
Нет, просто единственный законный способ не допускать Макарана в город, который приходит мне в голову.
Можно придумать и другие. Такие вещи как-то устраивают.
Иногда.
Он не только вернулся, но и жил в вашем доме.
После этого мы сделали генеральную уборку.
Вы занимаете странную позицию, лейтенант.
Несколько секунд я молча разглядывал его. Мое будущее в значительной степени зависело от этого напыщенного барчука. Осторожному полицейскому офицеру лучше поддерживать хорошие отношения с влиятельными лицами города.
Я вздохнул и улыбнулся:
Ваша позиция, Пол, меня тоже не приводит в восторг.
Прошу прощения?
Моя жена, к сожалению, очень любит этого монстра Макарана. Она совершила шестьдесят печальных визитов в Харперсберг и не в состоянии поверить в порочность своего брата. Если бы полиция Брук-Сити подчинилась давлению Хейнамена и Кермера, отправив Макарана назад в тюрьму или выставив его из города, мне пришлось бы выбирать между женой и работой, и я бы выбрал Мэг. Лэрри Бринт знает, что я лучший из его подчиненных и со временем стану его преемником. Несмотря на это, он мог бы пойти вам навстречу из соображений выгоды, но вы давили на него слишком бесцеремонно, а Лэрричеловек упрямый. Поэтому он поддержал меня и мой брак, дав Макарану безопасное убежище. Так что если мы хотим сохранить способность конструктивно мыслить в этот жаркий день, давайте забудем то, что могло случиться или что, по вашему мнению и мнению вашего отца, должно было произойти, и будем придерживаться фактов.
Пол облизнул губы, потянул себя за воротник и попытался выпить из пустого стакана:
Вы правы, лейтенант.
Я сознаю, что разговариваю с единственной в городе газетой, с крупнейшим банком, с крупнейшей из двух радиостанций и с многочисленными холдингами во многих местах.
Пол кашлянул:
Поймите, мне трудно понять служителя закона, который поселяет в своем доме убийцу моей сестры.
Это мы уже обсудили, не так ли?
Да, конечно. Моему отцу сообщили, что Макаран неделю назад покинул город по собственному желанию.
Верно.
Он купил мощный автомобиль, разнообразные инструменты и снаряжение и уехал.
Вот именно.
И где же он сейчас?
Не имею ни малейшего представления.
Я думал, что Пол попытается угрожающе нахмуриться, но он выглядел так, будто страдал от приступа гастрита.
Разве не ваше дело знать это?
Что вы имеете в виду?
Разве полиция не должна знать о местопребывании подобных личностей?
Господи, Хейнамен, не можем же мы сидеть на двух стульях. Если мы выставили Макарана из города, то тем самым потеряли возможность держать его под наблюдением. Мы знали, где Макаран, пока он был здесь. Много шансов за то, что он отправился на холмы.
Разве нет закона, предписывающего ему сообщать полиции о своем местопребывании?
Макаран освобожден не условно, поэтому не обязан по закону ни перед кем отчитываться. Он лишен некоторых гражданских правне может голосовать, занимать государственную должность или иметь паспорт. Возможно, акционерные компании не станут иметь с ним дело. А в остальном Макаран не более ограничен в своих действиях, чем вы. Мы хотели бы знать, где он, но на этих холмах у нас столько же информаторов, сколько в песках Туркестана.
Мой отец и я хотим, чтобы его нашли и арестовали.
За что?
За это, с видом оскорбленной невинности произнес Пол, вынул из внутреннего кармана пиджака открытку и протянул ее мне.
Это было юмористическое цветное фото шимпанзе в цилиндре, сидящего в кресле-качалке, курящего сигару и нагло усмехающегося в объектив. Открытку отправили вчера из Полксбергагорода, вдвое меньшего, чем Брук-Сити, и находящегося в девяноста милях к югу от него, за дальней границей холмов. Она была адресована старшему Хейнамену, текст был написан красными чернилами и крупными печатными буквами. Сообщение гласило: «Скоро увидимся, папик». Подпись отсутствовала.