Думаю, я доставил ей немало приятных минут, парень. Она просто кричала от удовольствия.
Он вскочил, кинулся к задней двери и распахнул ее настежь, изрыгая в мой адрес какие-то бессвязные ругательства. Мне пришлось встать, и я вышел, щурясь от солнца, на заваленное мусором поле боя. Мы начали драться. Я отбил кулаками три его бешеных свинга, поймал четвертый, вывернул ему кисть, заломил руку за спину и толкнул головой на дощатую стену. Вице-президент и торговый менеджер рухнул на землю лицом вниз. Я перевернул его на спину. Он был без сознания. Потом он захрипел. Его пульс бился быстро, но ровно. Он перестал хрипеть, открыл глаза и посмотрел на меня.
Полежи немного, не вставай сразу.
Ублюдок, невнятно промычал он.
Я вернулся в бар, взял со стола свое пиво и сел к стойке бара.
Быстрый ты парень, сказал Гас. Один удар об стену, и ты уже здесь. Наверно, мне туда лучше не выходить, а то меня выворачивает от вида крови.
Нет никакой крови, ответил я.
Я потер свою левую руку. Мы немного помолчали.
Он все еще там, Сэм?
Возможно.
Боюсь, как бы туристы не сняли с него ботинки и не вытащили деньги.
Я допил пиво, вышел во двор и осмотрелся. Скотти исчез. Я вернулся обратно, сказал об этом Гасу, и он успокоился.
В тот же вечер я был наказан за то, что выместил свое плохое настроение на Скотти Гэнтри. Я разделся и лег в постель, поставив будильник на самый ранний час, чтобы завтра успеть на свой чертов пляж. Перед сном я решил полистать журнал. Там была статья о Гавайях, с цветными снимками. Я перевернул страницу, и с фотографии мне улыбнулась Джуди. Это было похоже на то, как если бы я забыл, что болен плевритом, и попытался сделать глубокий вдох. Только вся боль была у меня в сердце.
На ней был усыпанный звездами голубой купальник. Она сидела на крышке люка и со счастливым видом улыбалась в объектив. Капли воды блестели на ее медовой коже. Рядом стоял высокий блондин, года на полтора ее постарше, и смотрел на нее с ослепительной улыбкой. Позади были видны перила яхты, голубая вода и тропический пляж.
«Миссис Тимоти Баррис Фалтер, в девичестве Джуди Колдуэлл, одна из самых очаровательных молодых хозяек на наших островах, вместе с дочерью Гретхен находится на борту семейной шхуны Девушка Халекулани. Тим Фалтер, известный гавайский архитектор, с помощью своей очаровательной жены часто развлекает своих клиентов и друзей поездками на дальние острова. Шхуна на десять спальных мест, не считая кают для капитана, его помощника и стюарда, была построена два года назад в Калифорнии по специальному заказу мистера Фалтера».
Я знал, что она уехала в другой штат. Я даже слышал ее новую фамилию, но постарался ее забыть, вызвав что-то вроде приступа амнезии, который мне уже не удастся повторить во второй раз.
«В девичестве Джуди Колдуэлл»
И никакого мистера Сэма Брайса. Полное молчание о трех годах и трех месяцах, проведенных замужем за Сэмом. Я был начисто вычеркнут из ее биографии, как будто я был в ее жизни какой-то детской болезнью. Она болела свинкой, коклюшем и Сэмом Брайсом.
Я представлял, как должен был обрадоваться новому замужеству ее надменный папа. Когда Джуди вышла за меня, это вызвало у него не больше радости, чем если бы он узнал, что его дочь живет на дереве вместе с обезьяной. Он поставил на ноги и бросил в бой целый батальон адвокатов, и ей удалось предотвратить аннулирование нашего брака, убедив его, что, если он не прекратит свои атаки, она покончит с собой. Но все-таки он на этом не успокоился и подослал ко мне своего человека, какого-то невзрачного, долговязого и нерешительного типа, который показал мне чек с таким количеством нулей, что при взгляде на него кружилась голова. Он не понимал, что одна минута, проведенная вместе с Джуди, стоила в моих глазах больше этой суммы.
Но потом наш брак подошел к неизбежному концу, и она вернулась на свой прежний курс, благополучно восстановив подпорченный мною имидж.
Теперь она улыбалась мне с залитой солнцем палубы улыбкой профессиональной фотомодели. Я швырнул журнал об стену и выключил свет, но она по-прежнему была передо мной и продолжала улыбаться.
Видишь, Сэм, говорила она. Теперь у меня все хорошо. Жаль, что с тобой так получилось, но я не могла поступить иначе. Наверное, я все-таки любила тебя, но ты уже не мог платить по счетам. Тебе самому бы не понравилось то, во что я неизбежно превратилась бы, останься я с тобой.
Пока с деньгами у меня было все в порядке, ее папаша, Дэймон Колдуэлл, выплачивал своей дочери солидное содержание. Оно было больше, чем все, что я мог заработать, рискуя вышибить себе мозги на воскресных матчах. Все ее деньги уходили на одежду, автомобили, развлечения. Мои доходы покрывали остальное. Но как только меня выгнали, этот маленький ублюдок перестал ей платить. Наверное, когда он это придумал, на его губах была улыбка, если только он не боялся, что кто-нибудь увидит его кривые зубы.
Первое время она бросалась мне на шею, плакала и кричала, что никто не сможет нас разлучить. Она пойдет работать официанткой, будет мыть полы и ходить в лохмотьях. Возможно, если бы у нас были дети Но в свое время мы решили, что пока не будем заводить детей, потому что они могут помешать нашей веселой жизни. Через месяц непрерывных истерик, сцен и нервных срывов она собрала свои вещи и перебралась домой в Уилмингтон, уверяя, что вернется, как только я найду работу. (Я все еще упорно перебирал пункт за пунктом в списке своих бывших преданных друзей.)
Потом я получил от нее страстное и сумбурное письмо без знаков препинания и с десятком слов на каждой странице. Я помчался в Уилмингтон. Утопая в слезах, она сообщила мне, что она скверная, что у нее нет характера, что она не может любить бедняка. Я так и не понял, собиралась ли она покончить с собой, уйти в монастырь, податься в актрисы, стать моделью, посвятить свою жизнь благотворительности, написать чувствительный роман или ухаживать за больными. Но она ясно дала мне понять, что в ее планах на будущее меня больше нет. На этой встрече она полностью выплакала свою вину и стыд. После этого она могла спокойно уйти. Принцесса снова возвратилась в замок, и стража подняла за ней крепостной мост.
В следующий раз со мной связался уже адвокат из Невады. Тогда я осознал, насколько глубоко меня выкорчевали из прежней жизни, и решил вернуться домой. Так обычно и бывает: либо ты взбираешься на вершину мира, либо ни с чем возвращаешься домой.
~~~
В четверг ранним утром, когда тусклый рассвет только начал окрашиваться в солнечное золото, а густой туман отделился от серой металлической воды, я обратил свой взгляд на южную сторону пляжа и увидел вдалеке маленькую фигурку явно женского пола (это было бы понятно и на вдвое большем расстоянии), гибкую и легкую в движениях, которая приблизилась к прибою и остановилась по колено в воде, чтобы поправить ярко-желтую купальную шапочку. После этого дамочка зашла немного дальше, погрузилась в воду и поплыла вперед плавными, ровными и красивыми движениями, которые достигаются только долгой тренировкой и стремлением к совершенству.
Я вошел в роль собирателя раковин: шагал вдоль небольшого вала по верхней границе прилива и укладывал в прихваченный с собой бумажный пакет самые красивые раковины. Я придерживался курса, который вскоре должен был пересечься с траекторией ее заплыва. Она все больше удалялась от берега, и я знал, что когда она оглянется, то обязательно увидит меня. Восходившее солнце все сильнее припекало мне плечи.
Скоро я оказался в пятнадцати футах от брошенного ею полотенца. Оно было махровое, лососевого цвета. На нем лежали новая пачка сигарет, узкая золотая зажигалка и солнечные очки в желтой пластмассовой оправе. Я изобразил охотника за раковинами, наткнувшегося на богатую добычу. Она повернула обратно. Я не двинулся вперед, пока не услышал, как она с плеском выходит из воды. В ее сторону я старался не смотреть.
Потом я увидел ее голые ноги рядом с тенью от моей склоненной головы. Ноги были красивыетонкие и загорелые, с высоким подъемом.
Простите, сказал я, выпрямляя спину. Я засунул руку в пакет, где лежала Livona pica, и поднял голову, чтобы увидеть остальную часть ее тела.
Я уверен, что есть какой-то демон, который обитает в этом мире и тратит все свое свободное время и энергию на то, чтобы устраивать странные и необъяснимые совпадения, сбивающие с толку человеческие существа. Ему, наверное, очень нравится хватать за шиворот какого-нибудь бедолагу и ставить его перед таким сногсшибательным и жутким видением, что объяснить его можно только действиями некоей умной и зловредной силы. А пока жертва стоит, остолбенев от изумления, этот демон, вероятно, носится вокруг нее в воздухе и злорадно почесывает свой волосатый живот, заливаясь беззвучным хохотом.
Думаю, именно эта нечисть одела стоявшую передо мной женщину в лавандово-голубой купальник без бретелек, усыпанный частыми звездами. Он представлял собой точную копию купального костюма Джуди, который я видел на цветной фотографии в журнале. Утреннее солнце сверкало в каплях воды на ее плечах. Я сразу определил, что она одного с Джуди роста и веса, разница составляла полдюйма и четверть фунта соответственно. У нее было похожее сложение телаузкая талия и длинные ноги. Ее стройная фигурка не отличалась роскошью излишне развитых молочных желез, на которых сейчас помешана вся индустрия развлечений. Какой-нибудь идиот, бросив на нее беглый взгляд, мог бы подумать, что в ней есть что-то мальчишеское. Но даже этот идиот почувствовал бы желание взглянуть на нее еще раз и, возможно, оценил бы гибкость и изящество ее линий и строгую законченность форм.
Обжора наслаждается простым и сытным блюдом; гурман предпочитает изысканную гамму вкуса, которую можно смаковать до бесконечности, не понимая до конца, из чего приготовлено лакомство. Загадкаэто главная приправа, которая никогда не дает человеку насытиться.
Я стоял как дурак, вытаращив на нее глаза. Лицо и волосы у нее были иные, чем у Джуди. Однако общий склад фигуры, то, как она стояла, даже выражение ее лица так сильно напоминали Джуди, что на мгновение у меня появилась бредовая мысль, что все это чья-то злая шутка. Они использовали грим. Они поймали меня в ловушку. Сейчас они выскочат из кустов и поднимут меня на смех.
Но это была не Джуди. Если бы я захотел найти в Джуди какой-то недостаток, то, пожалуй, отметил быразумеется, только сам для себяизлишнюю сухость и остроту в чертах ее лица. У этой девушки, наоборот, была склонность к полноте: рот выглядел чуть более пухлым, брови гуще и выше, скулы чуть шире, лицо более округлым. В ее внешности было больше простоты и, может быть, больше веселости. Глаза у нее были светлые и ясные, поразительного зеленого цвета. Волосы показались мне немного грубее, чем у Джуди. Они были пепельно-серебрянымицвет, который редко встречается в природе, но тем не менее вполне естествен и не производит впечатления безжизненного. Небрежная прическа, довольно короткая стрижка, далекая, однако, от тех остромодных, которые сводятся практически к голым черепам. Я вспомнил замечание Гаса о ее кричащих волосах, и понял, что он сказал это только потому, что не мог разглядеть девушку поближе.
Внезапно я сообразил, что люди, говорившее о ее возрасте, явно ошибалисьили она выглядела очень молодо для тех тридцати с лишним лет, о которых я слышал от знакомых.
Задним числом я понимаю, что не мог простоять так дольше нескольких секунд, но эти секунды тогда показались мне очень длинными. Вид у нее был удивленный и слегка обеспокоенный.
Простите, произнес я снова.
Я вытащил из коричневого бумажного пакета Livona pica, сделал шаг вперед, протянул ей раковину и сказал:
Может быть, вы знаете, что это такое?
Она покачала головой:
Это раковина. Вот все, что я могу о ней сказать. Довольно пестренькая, правда? Голос у нее был низким и чуть хрипловатым.
Я подумал, что можно собирать раковины и не зная их названий. Вороны и крысы любят таскать всякие блестящие предметы, не заглядывая при этом в каталог. Она стала вытирать лицо полотенцем.
Раньше мне такие не попадались, выдавил я, чувствуя, что теряю почву под ногами.
Миленькая, бросила она с полным безразличием, и я почувствовал, что сейчас она подберет свою купальную шапочку, солнечные очки и сигареты и отправится домой.
Я подумал, может быть, вы такие уже видели, сказал я.
Она ничего не ответила. Положение стало совершенно безнадежным. Она подняла купальную шапочку, солнечные очки и сигареты. Она направилась к дому по тропинке, петлявшей среди травы.
Я умею шевелить ушами, в отчаянии произнес я.
Она приостановилась и взглянула на меня через плечо:
Что?
Эта чертова раковина мне не помогла. Вы убегаете от меня, как от чумы. Вы принесли с собой сигареты и солнечные очки, значит, собирались провести на пляже некоторое время, но потом увидели перед собой какого-то назойливого типа и передумали. Ладно, пусть так, я назойливый тип. Но я действительно умею шевелить ушами, и лет двадцать назад это был мой единственный козырь в обществе. В детстве я вполне мог сойти за кролика.
Она совсем повернулась ко мне, подавив легкую улыбку, сделала ко мне три шага и сказала:
Хорошо, такое увидишь не часто. Действуйте.
Каким ухом?
У вас получается отдельно каждым? Давайте левым.
Я повернул к ней левое ухо. Напряг нужные мышцы.
Ловко это у вас выходит.
Хотите, теперь подвигаю правым?
Кто видел часть, тот видел все.
Простите меня за мою назойливость и за то, что своим поведением я чуть не вынудил вас сбежать. Я имею в виду то, как я на вас смотрел. На самом деле я не полный кретин. Просто вы похожи на одну женщину, которую я раньше знал, и это сходство мена едва не парализовало.
Вы меня немного напугали.
Еще раз простите. Я постоянный житель Флоренс-Сити. У меня есть свое маленькое дело и небольшой холостяцкий коттедж на побережье. Ваш сосед, доктор Д. Экли Буш, может сказать вам, что я благоразумный и уважаемый гражданин с правом голоса и тому подобное. Я веду к тому, что назойливому типу гуманнее предоставить шанс, иначе он почувствует себя глубоко разочарованным. Вы можете сами выбрать тему для беседы. Я могу рассказать вам, например, о белом еноте, который лет двадцать тому назад жил как раз на том самом месте, где стоит сейчас ваш дом. Знаете, разный фольклор и местные легенды
Я увидел, что она колеблется.
Вы действительно коллекционируете раковины?
Я высыпал содержимое своего бумажного пакета на песок.
Нет, ответил я. Эту штуку я подобрал, потому что она показалась мне необычной. Думаю, я нашел так называемую «сороку». Все остальноетолько уловка. Просто я не смог придумать ничего лучшего. Если хотите, эту раковину я могу вам подарить.
Она улыбнулась, вернулась на свое прежнее место и снова расстелила полотенце.
Спасибо, не надо. Если бы вы сказали, что действительно собираете раковины, я была бы уже на полпути к дому. Но вы не совсем обычный тип.
Она села на полотенце, надела солнечные очки и посмотрела на меня, нахмурив брови.
Не слишком ли сложный способ вы выбрали для знакомства?
Просто подойти и сказать «привет» было бы довольно грубо. Я подумал, что нужна предварительная подготовка.
Она предложила мне сигарету. Я присел на корточки и потянулся к узкому пламени из зажигалки, зажатой в ее сложенных чашечкой ладонях.
Белый енот кажется мне более соблазнительной приманкой. Расскажите мне о нем.
О ней. Ее имя было миссис Лот. Так назвал ее доктор Экли Буш.
Миссис Лот? Ах да, это жена Лота.
Эк их прикармливал. Он делает это и сейчас, но популяция енотов на острове сильно снизилась с тех пор, как его начали застраивать. Какие-то болваны считают их грызунами и вредителями и делают все, чтобы от них избавиться.
Я их обожаю. Воришки в черных масках.
Это очень умные и полезные животные. С полдюжины этих зверюшек каждый вечер, едва темнело, появлялись у задней веранды Эка в ожидании, что он их покормит. Если он не выходил, они начинали топать своими лапами, трясти за ручку дверь, забирались по деревьям и заглядывали в окна, возмущаясь, что про них забыли. Миссис Лот появилась вместе со всеми однажды вечером и стала постоянной посетительницей.
Мне тогда было лет десять или одиннадцать. Эк рассказал про альбиноса моим родителям, и я стал приезжать по вечерам на своем велосипеде, чтобы посмотреть на белого енота. Когда они к вам привыкают, то становятся совсем ручными. Особенно им нравится цыплячья кожа. Миссис Лот брала ее из моих рук. Она была застенчивой, чистоплотной, вела себя с большим достоинством. Никогда не брала еду зубами. Она протягивала лапку и вытаскивала угощения из моих рук.
Как мило.
Потом ее привычки изменились. Она стала хватать пищу и убегать, потом возвращалась, брала еще и снова убегала, и так до тех пор, пока не приходила в последний раз и ела уже с прежней деликатностью.