Жалко, ответила Халла. А ты знаешь, что я пережила? Думаешь, тебе одной плохо и тяжело? Племён много, я даже не знаю, жив ли род, к которому я принадлежала, или их вырезали катафракты и наёмники, которых послал твой благородный граф, чтобы так же изнасиловать наших женщин и убить наших мужчин, а кто остался, забрать в вечную кабалу. Так как же ты жалеешь одних и не жалеешь других? Почему мой народ подобное заслужил, а твойнет?
Эстрид присела на кровать. Она не знала, как ответить на эти вопросы, ей просто было больно от всего увиденного, чувствовала, что это неправильно, что такое не должно происходить. Она закрыла руками лицо и заплакала.
А глаз, что выцветшим абрисом покоился на грубой каменной стене, равнодушно наблюдал за двумя путницами, которые стали невольными гостьями в обители Всевидящего Бога.
Глава 3 Ардван I
Когда сэр Бараз догнал армию графа, тот лежал в своём шатре. Уже сутки войско не двигалось с места. Люди и животные устали от долгой дороги, в обозе начали дохнуть лошади. Ардван, огромными темпами гнавший армию к Марибургу, решил дать, наконец, подданным отдых перед последним рывком.
Солнце нагревало разноцветную толстую ткань купола шатра, от чего внутри царила духота, и лишь изредка слабый ветерок влетал под откинутый полог, принося малую толику прохлады. С улицы доносились солдатские голоса и звон кузнечного молота. Щебетали птицы.
Старенький мобад Гира, уже много лет служивший лекарем при дворе графа, смазывал затёкшую, гудящую спину лорда дурно-пахнущей мазью.
Ладно, оставь, можешь идти, поморщился Ардван.
Милорд, я должен прочитать молитву, возразил лекарь.
Давай, только скорее.
Быстро, насколько позволяло религиозное чувство, Гира пробубнил молитву и удалился. Ардван же остался наедине с недомоганием и тяжёлыми мыслями. Стареющее тело требовало отдыха, ломота в суставах и боли, с которыми знаком каждый солдат, проводивший дни напролёт в пути, и прежде беспокоили, но в этом походе организм решил окончательно восстать против тягот военной жизни. И в этом была одна из главных причин того, что граф отдал приказ остановить армию. Он уединился и в шатре и никого к себе не пускал, дабы подчинённые не стали свидетелем позорной немощистарый вояка не мог позволить себе проявить слабость перед людьми. Всю дорогу он гордо держался в седле, ни единым мускулом лица не выдав мук, причиняемых ноющими суставами, которым в такт подвывали пара давних травм.
Впрочем, кому было легко? Ардван прекрасно знал, что остальные катафракты, особенно те, кто в возрасте, чувствуют себя не лучше. Барон Тунберт так и вообще постоянно жаловался на неудобное седло, да на левое колено, некогда пострадавшее в поединке, и чем дольше ехали, тем больше приходилось слушать стенаний барона о его нелёгкой участи. Остальные бароны, да и сам Ардван, посматривали с пренебрежением на Тунбера, но предпочитали молчать, не желая вносить разлад в войско.
«А ведь ехать ещё далеко, сокрушался про себя граф, до Марибурга рукой подать, но кто знает, сколько придётся ползти на юг: месяц, а то и больше. Проклятая старость».
Юноша-оруженосец Харди, что охранял вход, заглянул внутрь:
Ваше Сиятельство, приехал мой отец, сэр Бараз, просит аудиенции.
Ардван немедля поднялся с кровати и начал натягивать камизу:
Да, да, пусти его.
В шатёр неторопливо и важно вошёл дружинник в запылённом от дальней дороги плаще. Щёки и подбородок сэра Бараза за время пути заросли жёсткой щетиной, придававшей его грозному лицу с глазами навыкате и густыми чёрными усами ещё более дикое и суровое выражение. Дружинник поклонился.
Выполнил поручение? Как прошло? тут же накинулся с расспросами граф.
Всё хорошо, милорд, я проводил сэра Хенгиста и леди Эстрид до их имения. По пути происшествий почти не было.
Почти?
Ерунда. У коленопреклонённого, у которого мы остановились на ночь, возникли кое-какие проблемы бытового характера.
Ладно. Спасибо тебе: хоть один груз спал с моих старых плеч.
Нездоровится? поинтересовался сэр Бараз.
Пустяки, махнул рукой Ардан, годы дают о себе знать. Наверное, и сам понимаешь, что это такое. Старость безжалостна.
Верно. Молодёжи, может, и не понять, но когда переваливает за сорок, всё становится иначе.
Но война есть война, сэр Бараз. Это наша священная обязанность. Возрастне оправдание.
Верно, милорд, воину не престало роптать на судьбу, дарованную Всевидящим.
В сэре Баразе искренность, честность и простодушие сочетались с глубоким чувством собственного достоинства. Ардвану хотелось, чтобы таких людей было больше среди подданных, но вокруг год от года умножались только хитрецы и интриганы. То ли с возрастом обострялось чутьё на внутреннюю сущность человеческую, то ли времена изменились, и честь теперь стала не в почёте. Когда-то давно мир выглядел иначе, и в чём причина перемен, Арван не понимал.
Хочу прогуляться, духота тут смертельная, сказал он, одевая поверх камизы тонкую полотняную котту и опоясываясь мечом, не составишь компанию? Заодно расскажешь о том, что случилось в дороге.
С удовольствием, милорд, слегка поклонился сэр Бараз.
Они вышли из лагеря и лёгким шагом направились мимо рощи, рядом с которой встало войско. Уже много дней на улице властвовала жара. Весна подходила к концу, и лето накатывало варевом зудящего зноя, испепеляющими лучами неумолимого солнца, да смердящей духотой застывшего воздуха. После ливня, грянувшего на прошлой неделе, дождей больше не было, и жара легла тяжёлой ношей на плечи измученных дорогой солдат. Ардван не сетовал на погоду, ему приходилось воевать и в худших условиях. Восемь лет назад в походе к западному побережью, люди в нагретых солнцем доспехах помирали от жары прямо на ходу. Впрочем, северянам всегда приходилось туго в южных широтах, дети жарких краёв гораздо лучше переносили духоту и зной.
Поднялись на пригорок. Позади пестрел раскинувшийся вдоль реки лагерь, оттуда доносилось лошадиное ржание и человеческие голоса, а далеко впереди виднелась деревушку в десяток дворов. Дружинник всю дорогу рассказывал о путешествии в поместье Мьёлль, не оставив без внимания и случай, который произошёл в доме сэра Фарроха. Посетовал на то, что сервов без разбирательств увели посреди ночи.
Наёмники творят много бед, милорд, подытожил сэр Бараз, по собственной прихоти забирают невиновных людей, и совершенно невозможно знать, по-настоящему ли они исполняют приказ, либо пользуются дарованной им регалией, дабы наживаться на продаже селян на невольничьем рынке.
Граф тяжело вздохнул:
Ты не первый, кто доносит о проблемах с наёмниками. Но не они сейчас наша главная забота. Слышал ли ты, что тёмные перешли горы? Говорят, армия их велика, и движется прямиком к Нортбриджу.
Знаю, ходят такие слухи, но неужели всё настолько серьёзно? сэр Бараз вопросительно посмотрел на графа.
Более чем серьёзно: из замка пришло письмо.
Сэр Бараз нахмурился, его густые усы недовольно зашевелились.
Нехорошо, покачал он головой, очень нехорошо.
Да, это так. А мы с тобой в безвыходном положении, раздираемые на части двумя необходимостями: служить Господу и королю и защищать свой дом. Многие мои люди недовольны походом.
Их можно понять, милорд.
Можно. Но потворствовать упадническим и бунтарским настроениям нельзя.
Это так. Но ведь нет ничего плохого в том, чтобы защищать свою землю. Тем более, когда мы на страже границы королевства. Признаться, удивлён столь опрометчивому указу Годрика. О чём он думает? Разве ещё Годрик Первый не предписал лордам пограничных доменов ставить в приоритет оборону рубежей?
Лёгкий ветерок колыхал складки одежд, но не давал прохлады, Ардван остановился, достал платок и вытер пот, обильно выступивший на лбу. Стал осматривать окрестные поля, зеленеющие всходами. Мошкара резвилась в воздухе.
Знаешь, сэр Бараз, медленно проговорил Ардван, я размышлял над этим вопросом
Дружинник вопрошающе посмотрел на графа.
И полагаю, что в настоящий момент разумнее не вступать в конфронтацию с королевским домом, закончил мысль Ардван.
Это понятно, но всё же.
Полагаю, довольно об этом, Ардван поморщился, рассуждениями в данном случае бессмысленныни к чему сотрясать воздух.
Он намеревался идти обратно, как вдруг со стороны деревни донеслись крики.
Кажется, зовут на помощь, милорд, сэр Бараз, прищурившись, смотрел вдаль, какие-то люди бегут сюда.
И действительно, по дороге, что вела к деревне, семенили два местных жителя. Они увидели благородных на горе и взволнованно замахали руками.
Что стряслось? нахмурился Ардван. Похоже, им что-то угрожает. Неужели разбойники орудуют прямо у меня под боком?
Или бесчинствуют наших наёмники, милорд, предположил дружинник.
Выслушаем этих сервов, сэр Бараз.
Два тощих, низкорослых мужчины с землистыми лицами, едва приблизившись к знатным господам, тут же бросились на колени.
Милорды! басовито воскликнул тот, который постарше, в голосе его чувствовалось отчаяние. Нижайше просим, избавьте от напасти ради Всевидящего. Нелюди лютуют: амбары вычищают и женщин наших против воли берут. Заступитесь за простых людей, благородные господа.
Граф окинул покровительственным взглядом бедолаг, которые подползли к самым его ногам.
Чья это деревня, кто напал на вас и в каком количестве? спросил он.
Господин, деревня принадлежит графу Снорри Белому, отвечал тот же серв, а напали на нас человек десять; одни выглядят, как бандиты, а другиебудто благородные. Всё разорили, последних лошадей и коров уводят. Помогите, ради Всевидящего!
Что ж, пожалуй, взгляну, что за наглецы посмели заниматься грабежами без моего на то ведома, произнёс Ардван, и уже было направился в сторону домов.
Милорд, лучше вернуться в лагерь и взять собой нескольких воинов, посоветовал сэр Бараз.
Ерунда, отрезал граф и быстро зашагал по дороге, сервы потрусили за ним, дружинник вздохнул и тоже пошёл следом.
В деревне царил хаос. Местные жителимужчины, женщины, детииспуганно сбились в большую серо-коричневую толпу на пятачке между домами. Два человек в стёганках сторожил их, наставив копья. Плакали младенцы на руках причитающих селянок, которым солдаты то и дело приказывали заткнуться. Ещё несколько воинов ходили по дворам, выгоняли из хлевов и сараев птицу, мелкий и крупный скот. Истошно визжа, бегали свиньи, тут и там раздавалось недовольное кудахтанье кур. Здоровый бородатый кнехт тащил за поводья лошадь. Какой-то мужик отделился от группы селян и подбежал к солдату, умоляя не отнимать последнее средство к существованию, но грабитель ударил его тыльной стороной ладони, и мужчина свалился в дорожную пыль; стал подниматься, потирая ушибленную скулу, к нему тут же подбежала толстая баба и заголосила. В суматохе никто и не заметил двух благородных, вошедших в деревню.
Что тут происходит? гаркнул Ардван.
Солдаты замерли на месте, растерянно уставившись на графа.
Милорд, мы ээ замялся тот, который тащил лошадь.
Кто приказал грабить деревню? Кому ты служишь?
Милорд, солдат потупился, нам велели пополнить провиант. Я служу сэру Язату. Сэр Язат и сэр Сигерик здесь по приказу барона Тунберта, милорд.
Где они?
Там, милорд, кнехт указал на длинный дом, самый большой в деревне.
Ардван знал этих двоих: один племянник, другой зять барона Тунберта. Оба неплохие воины, но как и подобает людям молодым, способные на необдуманные поступки. Оставив сэра Бараза разбираться с солдатами, мирными жителями и имуществом, Ардван решительным шагом направился к хижине, где засели коленопреклонённые. Отворил скрипучую дверь, пригнувшись, вошёл в душное, задымлённое помещение. Угли в очаге еле тлели, а свет сюда поступал через три крошечных окна, и потому темень стояла такая, что глаза после улицы привыкли не сразу.
Сэр Сигерикрослый и худой коленопреклонённый с крупным, скуластым лицом и длинной, почти до плеч, шевелюройсидел за столом с кружкой пива и бараньим ребром, ему прислуживала молодая селянка, запуганная до дрожи в руках. На полу, у стены лежала ещё одна. Лежала неподвижно, и в слипшихся волосах её алела кровь. Наверху, на заваленном соломой чердаке, куда вела приставная лестница, раздавалось ритмичное кряхтение.
Когда граф вошёл, сэр Сигерик поднялся с места и почтительно склонил голову, поприветствовав его.
Что здесь происходит? строго спросил Ардван. Он стоял, заложив руки за спину, и обводил помещение тяжёлым взглядом из-под сведённых бровей.
Кряхтение наверху прекратилось, и с чердака выглянуло круглое молодое лицо сэра Язатаплемянника барона Тунберту. Послышалась возня, и вскоре коленопреклонённый спустился вниз, поправляя длинную котту с незамысловатым орнаментом и отряхивая её от соломы. За ним слезла растрёпанная девушка, испуганно косясь на благородных. Сэр Язат раздражённо замахал на неё рукой, приказывая убираться, и та выбежала вон, за ней последовала вторая.
Милорд, нетрезвым голосом проговорил сэр Сигерик, мы явились за провиантом для армии. Таков приказ барона Тунберта.
А по-моему, вы творите произвол и насилие над людьми, которые вам не принадлежат, проговорил граф, продолжая испепелять взглядом коленопреклонённых, за такое и плетей можно отведать.
Но милорд, возмутился сэр Сигерик, в непонимании чеша затылок, нам требуется продовольствие и кони. Наш обоз потерял трёх лошадей! Действуем мы с разрешения барона, а потому и претензии к нам с вашей стороны излишни. Так что извините, Ваше Сиятельство, но
Что с девкой? Ардван кивнул на неподвижное тело.
Имела наглость сопротивляться, вступил в разговор сэр Язат, по башке треснул слегонца, может, ещё очухается.
Ладно, махнул рукой Ардван, если девка померла, сам заплатишь графу Снорри, которому принадлежит деревня, две золотые короны, понял? Я не желаю терпеть убыток из-за ваших проделок. А теперь забирайте кнехтов и ступайте вон.
Коленопреклонённые поклонились и вышли.
Едва они покинули дом, как влетела заплаканная женщина. Не обращая внимания на графа, она бросилась к девушке, что лежала на полу, стала тормошить её.
Убивцы, повторяла она сквозь слёзы, изверги!
Следом вошёл сэр Бараз.
Сегодня мы пресекли воровство и насилие, сказал Ардван. Пусть многие придерживаются иной точки зрения, я всё же полагаю, что не правильно грабить земли тех лордов, кто служит нашему королю. Надо бы держать баронов в узде, иначе окажемся в долгу у каждого, через чей домен пройдёт моё воинство. Но нам пора возвращаться, сэр Бараз. Распорядись, чтобы селяне передали нам пятерых баранов и двадцать бушелей зерна в благодарность за моё заступничество.
Милорд, эта женщина убита горем, сказал сэр Бараз, похоже, мы не успели остановить злодеяние.
Ардван достал из поясного кошеля золотой и кинул на пол рядом с телом девушки, а затем развернулся и с чувством выполненного долга покинул дом.
Когда же он вернулся в лагерь, к нему уже катился толстопузый барон Тунберт, насупившийся от негодования, он то и дело утирал щекастое лицо платком.
Милорд, начал он недовольным тоном, позволь высказать претензию. Угрожать моим людям плетьмиэто унизительно для них и меня! Вы же не с сервами обращаетесь, в конце концов. Всё понимаю, но это слишком. Я попросил бы извиниться.
Извинения? Ардван стрельнул взглядом в Тунберта. После того, что я сегодня видел? В чьей армии ты находишься, барон? Почему столь подлые дела творятся за моей спиной? Твои люди грабят и убивают чужих подданных, будто разбойники, да ещё с твоего ведома. Эти земли принадлежат Снорри Беломумоему родственнику, между прочим. И почему я не в курсе проблем с продовольствием, если таковые, конечно, имеются? Я бы взыскал с тебя штраф за причинённый ущерб и разбой, но на первый раз, так и быть, прощаю, но впредь, барон, смотри у меня! Больше снисходительности не жди, Ардван погрозил пальцем и проследовал в шатёр, оставив Тунберта в недоумении.
Глава 4 Берт II
Последний перевал остался позади, и дорога, кривым серпантином поползла вниз, туда, где лесным массивом зеленели равнины, по которым так соскучились усталые путники. Для каждого из них эти горы стали воплощением смерти, каждый похоронил частицу себя там, среди безжалостных, холодных глыб, скребущих небесную простыню гордыми пиками вершин. Берт часто вспоминал путь на рудник: перед глазами снова и снова вставали сгорбленные безвольные спины бредущих на медленную гибель каторжников, а звон цепей, навечно засевший в голове похоронной музыкой, до сих пор резал уши, будто наяву. Мысли о чудовищном обвале, унёсшем жизни десятков заключённых, тоже не давали покоя: всю дорогу Берт боялся повторения того кошмара, но на сей раз Всевидящий миловал.